Перчатки

Перчатки
Рассказ

Бывает, вещь притягивает взгляд. Не музейный экспонат, не реликвия, нет. Эти по определению должны интерес вызывать. Нет, вещь повседневная и всем доступная, бывает, так бросится в глаза, что остановишься и засмотришься на неё. И ведь выберет эта вещь, чтобы понравиться до степени восторга, не кого-нибудь из множества людей, а именно вас.
Таня увидела зимние перчатки в конце апреля. Она вовсе не искала их в весеннюю теплынь, а просто шла по делам мимо большой витрины большого магазина. А в витрине – женская сказка: «Распродажа аксессуаров популярного итальянского бренда «Eleganzza». Кошельки, сумки, перчатки. Скидки – до сорока процентов». Таня прочитала это мимоходом, почти боковым зрением, но внутренний голос успел шепнуть: «Остановлюсь на секундочку. Успею». Ничего конкретного, никакой цели, только посмотреть – красивые же вещи. «Да, красивая,- отметила про себя Татьяна, рассматривая ближайшую к ней сумку, повисшую на согнутой в локте руке манекена.- На чёрном коричневая вставка вокруг квадратной пряжки. Да, такую хотелось бы. А перчатки внизу не очень… Кожа, конечно, хорошая, но внутри мех – пальцы в них будут казаться толстыми. Кошелёк рядом с ними очень красивый. Если бы его наполнили деньгами, а продавали как пустой, совсем было бы хорошо. А без денег плохо, только посмотреть. Ладно, посмотрела, пойду…»
Она почти уже шагнула прочь, когда какая-то сила, идущая от витрины, вернула её и сказала, повелевая: «А теперь посмотри на нас». Таня снова посмотрела на согнутую руку манекена с понравившейся сумкой.
 «Как я их сразу не увидела?- обомлела Татьяна.- Какие же они хорошие!»
«Э-э, нет,- словно бы ответили ей из витрины,- это мы нарочно сначала направили твой взгляд на другие вещи. Чтобы ты потом, когда увидишь нас, могла сравнить их с нами. Согласись, мы, несомненно, самые красивые».
«Они мои! Они должны стать моими!»- не отводила Таня глаз.
А смотрела она на пару женских зимних перчаток. Одна перчатка была надета на элегантно выгнутую, с чуть разведёнными пальцами кисть манекена, а вторая свисала, сцепленная с первой чёрной глянцевой нитью. Какой-то невероятной выделки чёрная лайка (Таня взглядом чувствовала её мягкую нежность) ловила попадающие в витрину блики апрельского солнца. Изящная отстрочка, заплетённая в три тонкие косички, опоясывающий запястье ремешок с чернёной кнопкой, а за отворотами внутри видна кремовая тончайшая шерстяная подкладка – чудо что такое!
Уйти просто так Татьяна уже не могла. Случилось что-то похожее на любовь с первого взгляда. Взаимную. И первыми выбор сделали перчатки.
- Вика, привет!- достала Таня телефон и набрала номер.- Много людей пришло на занятия?
- Привет! Пока пятеро.
- Начни, пожалуйста, без меня. Я задержусь минут на двадцать.
- Хорошо. Что-то случилось?
- Да нет, нет, потом расскажу. Скоро буду.
И Татьяна вошла в магазин. В отделе рядом с той удивительной витриной её встретила девушка: белая рубашка, чёрная юбка, высокие каблуки и имя на табличке «Инна».
- Здравствуйте!- улыбнулась она навстречу Тане.- Что-то показать?
- Здравствуйте! Да, очень вас прошу, покажите мне зимние перчатки, те, что в витрине, на манекене.
- М-м,- продолжая улыбаться, приподняла бровь Инна,- очень хороший выбор, сейчас.
- Ой, забыла спросить, скажите, а какой у них размер?
- Седьмой.
- Это мой!- не сдержав взметнувшуюся радость, чуть не всплеснула руками Таня.
- Очень хорошо,- кивнула девушка и направилась к витрине. И быстро вернулась с перчатками.- Эти вы хотели посмотреть?
- Да,- выдохнула Татьяна.
Они соприкоснулись – пальцы с пальцами, ладони с ладонями… И та нежность невероятной выделки чёрной лайки, которую Таня прежде, через витринное стекло, почувствовала взглядом, в прикосновении оказалась ещё нежнее.
- А можно мне померить их?
- Да, конечно.
Таня открепила сцепляющую пару глянцевую нить, надела одну перчатку, следом вторую. Руки её окутала тёплая, невесомая мягкость. Такую же она ощущала в детстве, когда прятала личико в мамин пуховый платок.
- Как раз,- посмотрела Татьяна на Инну так, словно хотела поделиться с близкой подругой сокровенной радостью. Инна кивнула, улыбнулась, а Татьяне ещё послышалось, что перчатки прошептали: «Мы тоже любим тебя».- Скажите, а сколько они стоят?
И Инна назвала сумму, равную половине Таниной зарплаты.
- Да-а-а… А со скидкой?
- Это уже со скидкой.
- А-а…- медленно, будто прощаясь, сняла Татьяна перчатки и отдала продавцу.- Возьмите, пожалуйста.
Отвернулась и направилась к выходу. А за спиной ей снова послышался шёпот: «Мы будем тебя ждать».
Она шла от магазина до работы с таким горьким чувством, словно у неё только что забрали большой букет самых красивых роз. Сначала подарили, а через пять минут забрали и вручили взамен веник из полыни.
«Нет, ну почему всё так совсем несправедливо?!- грустно смотрела Таня перед собой.- Разве часто мне так сильно нравятся вещи?! Я, пожалуй, и не вспомню, чтобы что-то мне в обозримом прошлом так же сильно понравилось. И вот на тебе – такая цена…»
Но в течение дня постепенно горечь и обида поубавились, примялись думами о разных житейских важностях. Вспомнилось, что сынишке к зиме нужен новый комбинезон. «Уже три… четвёртый пошёл… подрастает мой Серёжка…» Вспомнилось, что мужу пора купить новые джинсы, старые совсем вытерлись. Он, конечно, отмахнётся: «В этих ещё похожу». Но ей то хорошо видно – пора. И у неё осенние сапоги воду цедят, ремонт уже не спасёт. Тоже новые покупать.
Все эти неотложные важности встали вряд друг за другом, выстроили такую стену, за которой горечь и обида чувствовались уже не так остро. И всё же шёпот из-за стены долетал: «Мы будем тебя ждать». «Я вернусь,- ответила Таня.- Через два месяца… через три, но я заберу вас. Вы мои и ничьи больше».
И солнце пошло дальше по апрельскому небу. Потом по майскому… И золотыми оказались спицы у майской колесницы: одна богатая невеста заказала Татьяне шёлковые розы на свадебное платье. Много роз. Так много, что мечта о полюбившихся перчатках превратилась в близкую реальность.
- Водит, водит, водит бог наши карусели,- напевала Таня и работала подолгу без отдыха,- тропки тайные у ног добрым светом стелет.
 Почти три месяца ушло на работу. Уже в августе довольная невеста отдала деньги за шёлковые розы, и Татьяна сразу отправилась в магазин выкупать свои перчатки. Подошла к витрине, смотрит, а у манекена руки голые – нет её перчаток. «Опоздала!»- бросилась в отдел к продавцу.
- Да нет-нет, не купили. Не сезон, вот мы пока и убрали их. Заберёте?
- Да,- выдохнула Таня, ни о чём уже больше сегодня не волнуясь.
Лето удалось. К осени как-то так постепенно и ровно разобрались со всеми неотложными важностями. Семейство радовалось обновкам. Особенно весело проходила примерка Серёжкиного комбинезона. Его купили на размер больше, чтобы хватило на две зимы. И теперь в октябре у них посреди комнаты стоял с улыбающейся мордашкой маленький космонавт в пухлом синем скафандре с заметно собранными в складки рукавами и штанинами.
- Ничего,- смеялась Таня,- через полгода складок не останется, а через год уж и только-только станет.
Лежали спрятанными и ждали своего часа и Танины любимые перчатки. Она иногда доставала их и представляла, как хорошо ей будет в чёрном драповом пальто, белом шарфике, белом берете и… в них, с чернёной кнопкой и кремовой тончайшей шерстяной подкладкой.
Но зима всё не торопилась. Первые девять дней ноября неспешно протекли в расслабляющих плюсовых значениях, словно кинолента о нездешнем тёплом побережье. И только к ночи на десятое число подул, взявшись из ниоткуда, порывистый ледяной ветер. На горизонте поднялась стеной и двинулась на город седая зимняя темень.
- Без предисловий,- всмотрелся утром в ещё тёмное окно папа,- зима.
Надел под новые джинсы тёплое бельё, упаковался в пуховик и ушёл на работу.
- Мы сегодня мой новый комбинезон в садик оденем?- спросил Серёжа маму.
- Обязательно наденем,- достала радостная Татьяна из шкафа обновку сыну.- Все сегодня в новое нарядимся. Зима пришла.
А зима с первого дня кинулась догонять саму себя. С холодным ветром явился в город ещё и густой, бесконечный снег. За ночь все дорожки обросли сугробами, и утром оказалось непросто пройти по ним, по еле натоптанным в них тропинкам. Но Серёжка, держась за мамину руку, старательно шагал к троллейбусной остановке. Он, скорее всего, через шаг и два в новом большеватом комбинезоне неуклюже заваливался бы набок. Однако мамина рука в красивой кожаной перчатке надёжно поддерживала его. Люди вокруг прятали лица в воротники, натягивали на глаза шапки, подбирались и ёжились от холода. А Татьяне приход зимы нравился. Нравился холодный ветер, нравился летящий в глаза снег. А то, что на тропинке они вдвоём не помещались, и приходилось идти боком и тянуть Серёжку за собой, не раздражало, а даже веселило. Так уютно, тепло и ласково ей было в новых перчатках. Пройти всего одну остановку, но в такую погоду лучше проехать. В троллейбусе Таня взялась за поручень в видном месте и то и дело посматривала на изящную отстрочку по чёрной, отражающей блики электрического света лайке. И ей снова слышался шёпот: «Мы тоже любим тебя».
Татьяна с Серёжкой немного опоздали. В садике в раздевалке уже почти никого не было. Только один мужчина в их группе ещё переодевал ребёнка – рыжую, круглолицую, веснушчатую Свету, Серёжину соседку по кабинкам. Они к тому моменту закончили с верхней одеждой и занимались кофточкой, платьицем, колготками и тапочками.
- Здравствуйте!- сказала Таня и усадила сына на лавочку рядом с девочкой.
Мужчина на секунду повернул голову, молча кивнул и снова отвернулся.
«Какое узкое и серое лицо,- подумала Татьяна,- и взгляд какой-то ускользающий. Как будто глаза прячет».
Она поставила сумку сверху на кабинку, там же положила пакет и перчатки. И повернулась к сыну. Надо сказать, что кабинки в раздевалке стояли в ряд у одной стены, а лавочки располагались метрах в полутора от них у другой, напротив. И родители, переодевая детей, поворачивались к кабинкам спиной. Поэтому Таня, снимая с Серёжки комбинезон, не видела, как мужчина закончил переодевать Свету, закрыл её кабинку и направился к выходу. Увидела только в дверном проёме его чёрную куртку и чёрную шапочку.
- Давай, сына, скорее,- суетливо торопилась она,- мы с тобой последние сегодня… Рубашку тёплую оставим… Всё, давай тапочки…
- Здравствуйте,- вышла из группы в раздевалку воспитательница.- Где у нас тут Серёжа?
- Всё, всё, мы готовы,- сложила Серёжкины вещи в кабинку Татьяна.- Иди, сына, до вечера.
Взяла с крышки кабинки сумку, взяла пакет и… не увидела перчаток. Посмотрела по сторонам на другие кабинки, посмотрела на пол – их не было.
- Что-то потеряли?- заметила растерянность Серёжиной мамы воспитательница.- Беги, малыш, в группу.
- Странно…- ничего не понимая, тихо ответила Таня.- Перчаток нет… Положила всё на кабинку… Сумка и пакет есть, а их нет…
- Может, что-то перепутали? Может, в кабинку убрали?
- Да нет, я не перепутала… Вот же, кораблик на дверке, Серёжина кабинка… Сверху всё лежало…
Они внимательно осмотрели кабинку. Нет, только детские вещи, перчаток не было.
- Послушайте,- предположила воспитательница,- а может, вы их нечаянно за кабинку столкнули?
- Да нет…
Они отодвинули от стены Серёжину кабинку, отодвинули ещё по две по бокам от неё. Перчаток не было.
- Скажите,- спросила вдруг воспитательница, возвращая кабинки на место,- рядом с вами же Света переодевалась, рыжая девочка?
- Да, мы и они. Её мужчина переодевал, в чёрной куртке такой…
- Да, да, в чёрной куртке. Это новый папа у Светы, второй раз её приводит. До этого они втроём приходили, вместе с мамой, она представила его. А теперь вот второй раз сам…- воспитательница помолчала.- Вы знаете, не хочется плохо думать о человеке, но если рядом больше никого не было, получается… Не могли же ваши перчатки испариться…
- Вы думаете, что это он…
- Не пойман – не вор, конечно, но… А что ещё думать?
Таня вышла из садика совершенно потерянная. Она даже дверь на выход не сразу нашла, хотя входила и выходила через неё сотни раз. Словно слепая, шла по улице, не понимая, куда и зачем идёт. И не могла, не могла, не могла поверить, что её удивительных, с тонким ремешком на запястье, с чернёной кнопкой, с тончайшей кремовой шерстяной подкладкой новых перчаток у неё больше нет, что их украли. Остановилась, долго смотрела на свои закоченевшие красные пальцы, сжимавшие ручки сумки и пакета. Почувствовала, как быстро и сильно они замёрзли. Почувствовала, что берет и пальто почти не спасают от холодного ветра, и её продувает насквозь. А густой назойливый снег хлёстко бьёт в лицо, залепляет глаза, залетает за шарфик.
«Какая же гадкая эта зима! Какой же гад и подлец этот вор!- душила обида. И слезинки падали с ресниц на щёки.- Стащил, как крыса, мои перчатки. Как я долго зарабатывала на них и совсем не поносила. Первый раз ведь надела! Гад! Крыса!»
Шла сама в себе, ничего не слышала. Но постепенно реальность вернулась: посигналил кому-то на дороге автомобиль, громко разговаривая, совсем рядом прошли навстречу двое, клацнул рогами на стыке проводов троллейбус…
«Троллейбус, да, да, троллейбус… надо ехать на работу…»
Встала на остановке. Подошёл её номер. Села. Ехать до конечной. «Там аптека. Зайду, «Аскофен» куплю». Когда подъехали к последней остановке, в троллейбусе остались только водитель, кондуктор и она. Сошла. Сделала первый шаг и…
«Мне снится? Разве такое может быть?»- увидела Таня лежащие на снегу в полуметре от бордюра и уже припорошенные новыми снежинками чёрные женские перчатки. Были они длинные – в два раза, наверное, длиннее Таниных, и размером заметно больше. Без ремешка и кнопки, но тоже с тройной отстрочкой, новые и очень хорошего качества.
«Это меня сверху на вшивость, что ли, проверяют?- подняла Татьяна находку. Посмотрела по сторонам – никого.- Да-а… Кто же их потерял? И что мне с ними делать? Кому вернуть? Носить я их всё равно не буду, они мне велики. И главное – как надеть чужое? Как их носить? Они же были на других руках… - Таню даже передёрнуло от этих мыслей.- Нет, лучше бы их, конечно, вернуть. Но кому?..»
Она бросила перчатки в пакет и направилась в аптеку – двадцать метров до неё. Вошла. Очередь в окошечко из трёх человек. Встала крайней. И сразу, через какую-нибудь минуту, в аптеку буквально вбежала запыхавшаяся высокая девушка в длинном бежевом пальто, бежевом берете и бежевом шарфике.
- Здравствуйте! Скажите, никто не видел перчатки, чёрные, кожаные? Вот здесь, у дороги, рядом с аптекой?
- Видели,- без раздумий выпалила в ответ Татьяна. Достала из пакета перчатки и улыбнулась.- Они?
- Да, да, да! Они!- подошла к ней девушка.- Спасибо вам огромное! Я из такси выходила, а они у меня на коленях лежали. Я забыла про них, пока рассчитывалась, и они упали на улицу.
- Ну, вот, хорошо, что обошлось, нашлись. Забирайте и больше не теряйте.
- Спасибо вам огромное!- не переставала благодарить девушка.- Пусть у вас всё хорошо будет! Вы такая замечательная!
- Спасибо, пусть,- согласно кивнула Таня и на этот раз улыбнулась грустно.
День как начался плохо, так и продолжился нескладно и неудачно. В масштабах вселенной, наверное, всё протекало более-менее ровно. В новостях ничего не сообщали про агрессивный солнечный ветер в сторону Земли или сильную магнитную бурю на планете. Просто у Татьяны настроение после случившегося было скверным и дела на работе не ладились. Не удержалась, рассказала про перчатки девчонкам в отделе.
- Вот сволочь какая! Чтоб у него руки отсохли!
- Надо же! Как после этого в глаза-то смотреть будет?!
- А ты мужу скажи. Пусть он ему морду набьёт!
Кое-как доработала до вечера, поехала в садик за сыном. «Если встретится этот новый папаша Светин, всё ему выскажу!» Но папаша не встретился, Свету уже забрали.
- За ней мама приходила,- сообщила воспитательница,- я ей ничего не сказала.
Собрала Серёжу, пошли на троллейбус. Но и тут незадача: длинный автобус ударил легковушку. Они перегородили всю дорогу и включили аварийки. Движение встало.
- Пойдём, сына, пешком. Нам же всего одну остановку. В магазин за продуктами зайдём.
Пошли. По пути купили хлеб, сахар, молоко, яблоки, цыплёнка – пакет и сумка наполнились и отяжелели. А снег и ветер не унимались. Серёжка хоть и рос настоящим мужчиной, но был ещё маленьким и в большеватом комбинезоне по сугробам всего путешествия от садика до дома не выдержал. Много раз падал, вставал и всё-таки сломался.
- Мама, возьми на ручки,- заныл уже ближе к своей остановке.
- Сына, ты же видишь, у меня руки заняты. И пальцы совсем замёрзли, смотри, красные все. Я же с голыми руками. Иди сам, терпи.
- Возьми на ручки,- продолжал ныть Серёжка.
- Не возьму, не могу я тебя взять. Иди сам.
Это повторилось несколько раз. Потом Серёжа как-то умудрился обогнать маму и встал перед ней.
- Вот ты будешь идти-идти, а я отстану и упаду в яму. А там волк. И он меня съест. Ты повернёшься и спросишь: «А где же мой сыночек?» А меня нет, меня волк съел. Возьми на ручки!- протянул он к маме руки и заплакал от жалости к самому себе.
Таня оступилась и упала – опустилась в снег на колени. В снег же ткнулись и тяжёлые пакет и сумка. И от умильного уставшего Серёжки, от обиды за украденные перчатки, от усталости, от замёрзших рук… тоже заплакала.
- Надо дойти, сына. Надо дойти самому.
Они дошли. Таня взялась готовить ужин. Чуть позже пришёл с работы муж. Она всё рассказала ему.
- Завтра я на сутки заступаю, а послезавтра, давай, я схожу, поговорю с ним.
- Завтра уже пятница, а по субботам мы в садик не ходим.
- Ах, да…
- Да и как докажешь, если он отнекается, скажет, что не брал. Может, он и не придёт больше, кто его знает. Бог ему судья…
Следующим утром опять не удалось увидеть нового Светиного папу. Когда Татьяна привела Серёжу, девочка уже была в группе. Но желание высказать всё накипевшее этому папаше к утру ещё не убавилось. «Так бы и хлестанула ему по морде! Жаль, не встретились».
Время, однако, шло, новый день складывался совершенно иначе. Таня надела свои белые варежки с синими снежинками по центру. Она связала их к белому берету вместе с белым шарфиком год назад. Руки согрелись. На работе сегодня всё получалось отлично. Обида немного улеглась. И теперь вечером, если бы Татьяна встретила этого товарища, то, наверное, ничего бы уже ему не сказала. Вместо желания встретить пришло другое – никогда и нигде его больше не видеть. Они снова не встретились.
Таня забрала Серёжку из садика. Снег продолжал засыпать город.
- Когда же он закончится?- спрятались они от порывов ветра за стенку остановки. Татьяна прижала сына к себе.- Смотри, тут объявление про собаку наклеено: «Потерялась собака. Щенок кокер-спаниель, три месяца. Светло- коричневый, девочка. Откликается на кличку Линда. С белым ошейником. Нашедших просим позвонить по телефону 8-9…, за вознаграждение. Очень страдает ребёнок». Да, жалко собачку, в такую непогоду потерялась. Где она теперь? Хоть бы нашлась. Вот наш троллейбус. Всё, едем домой.
Доехали. Заметно стемнело. Потихоньку дошли до дома. У подъезда уже приложили ключ к кодовому замку, уже запиликал сигнал.
- Мама, посмотри, собачка,- сказал Серёжа.
Под тусклым фонарём из-за перегородки, за которой находилась дверь к мусоропроводу, выглядывала собачья мордочка – на людей, щурясь от ветра и снега, жалобно смотрел щенок кокер-спаниеля.
- Линда,- догадалась Таня,- это же потерявшийся щенок из объявления.
Собачка услышала кличку и вышла из-за перегородки. 
- Ну конечно, это она! Вот и ошейник у неё белый. Ой, как ты трясёшься, замёрзла вся и перепугалась. Иди скорее к нам, не бойся.
Щенок доверчиво подошёл. И совсем не сопротивлялся, когда Таня брала его на руки.
- Мама, можно его погладить?
- Потом, Серёженька, давай сначала скорее к нам домой его занесём. Видишь, он замёрз сильно. Эх, как жалко, что я телефон на остановке не оторвала, сейчас бы позвонили. Ну, ничего, дело поправимое.
Они поднялись к себе на десятый этаж.
- Ты побудь, сына, с собачкой,- раздевала Татьяна Серёжу,- а я быстро-быстро съезжу на ту остановку, где объявление, и вернусь. Ты гладь её, играй с ней. Будьте прямо здесь, в коридоре, или в твоей комнате. Хорошо? Я быстро.
Серёжка остался с Линдой один. Щенок вилял хвостиком (при этом виляла и вся его спина), облизывал мальчику руки и лицо, поскуливал и повизгивал. Серёжа от такой радости и сам бы облизал щенку лапы и нос, но мама сказала только гладить собачку. И он, не переставая, гладил её обеими руками.
Мама вернулась очень быстро. Серёжка даже не заметил, что вообще прошло сколько-то времени. Серьёзным дяденькам учёным надо бы понять, что не обязательно лететь со скоростью света, чтобы время остановилось. Достаточно просто быть ребёнком и играть с собакой. Время при этом, точно – замирает. Наверное, от восторга.
- Ну, как вы тут? Всё хорошо?
- Мы играем.
- Молодцы. Скоро за собачкой хозяева приедут, я уже им позвонила и сказала наш адрес.
Едва Таня успела переодеться в домашнее, в коридоре раздался звонок. Она открыла дверь. Перед ней стояли трое: мужчина, женщина и маленькая девочка. Татьяна первой почему-то рассмотрела ребёнка. Рыжие волосы из-под шапки, круглое лицо с веснушками… «Света из Серёжиной группы»- узнала Татьяна и подняла глаза на женщину. Те же рыжие волосы, то же круглое лицо с веснушками. «Мама с дочкой… как два подсолнуха»- сравнилось само собой. В руках женщина держала перчатки: какой-то невероятной выделки чёрная лайка, изящная отстрочка в три тонкие косички, опоясывающий запястье ремешок с чернёной кнопкой, а за отворотами внутри видна кремовая тончайшая шерстяная подкладка. «Это же мои…- узнала Таня свои перчатки. Она узнала бы их из множества подобных.- У неё мои перчатки…» И посмотрела на мужчину: серое, узкое лицо, ускользающий взгляд… «Он». Стоял рядом с двумя подсолнухами, как давно вызревший чертополох, как инородное тело. Татьяна напряжённо переводила взгляд с мужчины на перчатки, с перчаток на мужчину. И он тоже узнал её, понял, что она узнала и свои перчатки, и его. А Тане казалось, будто содержимое этого человека, спрятанное за узкой, серой вывеской, сейчас раздувается, разбухает от внезапного уличения и скоро прорвёт сдерживающую оболочку и потечёт наружу.
- Здравствуйте!- заулыбалась веснушчатым лицом Светина мама, увидев за Таниной спиной свою Линду
- Здравствуйте,- как смогла, улыбнулась в ответ Татьяна.
А мужчина вдруг повернулся к лестнице и побежал вниз. Не вызывая лифт, не задерживаясь больше ни на секунду, топал он башмаками, торопливо перепрыгивая через ступеньки.
- Денис, ты куда?- удивлённо смотрела на удаляющиеся чёрную куртку и чёрную шапочку круглолицая женщина.- Ты куда, Денис?! Постой, ты же без ключей… Ничего не понимаю…
- Вы заходите, заходите,- пригласила Таня её и девочку в квартиру,- заходите.
- Ничего не понимаю…- всё ещё прислушивалась к удаляющемуся топоту женщина, пока он совсем не затих.- Что с ним случилось?
- Мама, мама, наша Линда!- сразу забыла про убежавшего нового папу Света и направилась к своей собаке и Серёжке.
- Вы проходите,- приглашала Таня,- сейчас чай будем пить.
- Как странно… убежал…- разулась женщина.
- Меня Татьяной зовут, а вас?
- А меня Лизой.
- Очень приятно. Лиза, вы снимайте пальто и пойдёмте к столу. Я сейчас чайник поставлю. У нас есть очень вкусные конфеты.
- Нет-нет, я так останусь. Только шапочку сниму.
- Хорошо, пусть так. Пойдёмте. Ребятишки, идите руки мыть, вам тоже конфеты будут.
Когда довольная ребятня с конфетами вернулась вместе с Линдой в Серёжину комнату, Таня налила в две белые чашки с красными розами кипяток.
- Лиза, а может, собачке молока налить? Она ведь голодная.
- Ой, нет, спасибо, мы уже скоро пойдём,- оставаясь в своём коричневом мешковатом пальто, присела на стул Лиза и положила на колени перчатки и свою красную, усыпанную какими-то чёрными блёстками шапочку.- У Линды дома специальный корм и вода с витаминами. Неизвестно ещё, что она ела эти сутки. Не дай бог, заболеет. Мы так переживали, Света плакала… Спасибо вам…
- Ничего, теперь всё будет хорошо. Давайте чай пить. Вам чёрный или зелёный?
- Зелёный, если можно. Вы знаете, мне так неловко. Мы бы сразу ушли, но что-то произошло… Я и сейчас не понимаю…
- Это ничего, пейте чай,- не отрываясь, смотрела Татьяна на свои перчатки. Они молчали сейчас, потому что лежали на чужих коленях, придавленные чужой ладонью.
- Таня, простите, можно я немного расскажу вам о себе? Мне больше некому… и так плохо…- с простоватого лица Лизы от тревожного удивления и беспомощной растерянности даже исчезли веснушки.
- Конечно, конечно, расскажите.
- Я медсестрой работаю… Мы со Светой долго одни жили… не было у меня никого. Это плохо очень, женщине нельзя одной. Живёшь, как с разбитым стеклом в окне – холодно и беззащитно. А месяц назад у меня появился Денис, мы по переписке познакомились. Вы бы знали, какой он рукодельник! Сразу мне замок в двери починил. У меня постоянно ключ застревал, всё думала, сломается. А он починил,- Лиза отпила чай, помолчала.- И у меня никогда не было таких острых ножей. Вы знаете, он так хорошо точит ножи… И надёжный, он очень надёжный. Я даже доверила ему водить в садик Свету.
- Простите, Лиза, а вы никогда не встречали моего сына или меня?- прервала рассказ гостьи Татьяна.
- Нет, не припомню… А разве мы могли где-то встречаться?
- Наши дети в детском саду в одной группе.
- Да-а?… Как странно, что мы с вами ни разу не встретились… И дети как-то не показали сейчас, что знакомы…
- Ну, дети сегодня уже виделись в садике. То, что мы с вами ни разу не встретились, действительно, странно. А вот Дениса вашего я уже успела встретить, вчера, в садике, в раздевалке.
- Да-да, вчера как раз он отводил Свету. Вы знаете, он такой заботливый! Вот, перчатки мне вчера подарил. Очень красивые, правда? Только он размера моего не знает, они мне совсем малые. Я даже с силой их надеть никак не могу, не получается. Просто ношу их в руках, чтобы ему приятно было, и мне очень хочется на них смотреть.
- Лиза, эти перчатки пропали у меня вчера в садике, в раздевалке, когда я переодевала Серёжу.
- А вы знаете,- по инерции продолжала говорить Лиза, ещё не успев осознать, что сказала ей Таня,- у нас ведь и Линда из-за этих перчаток потерялась. Мы вчера вечером со Светой вывели её гулять. Я решила отцепить от ошейника поводок, чтобы она немного побегала свободно. Прижала перчатки локтем к себе и отцепляю. Отцепила, посмотрела, а перчаток под локтем нет, упали в снег. И их не видно, как будто где-то далеко я их обронила. Пока перчатки искали, Линда потерялась, а потом, наоборот, тут же и нашлись. Как нарочно, они потерялись, как нарочно…- Лиза замолчала. До неё, наконец, всё дошло, всё соединилось в одну последовательность. Она положила перчатки на край стола и совсем уже растерянно потрогала кончиками пальцев свои серьги.- Вот, серёжки ещё золотые подарил… с рубинами… Мы пойдём, Таня, нам нужно идти…
Лиза поднялась и быстро вышла в коридор. Надела шапочку, скорей-скорей собрала Свету и подняла щенка на руки. Татьяна молча вышла следом и стояла рядом. Она не знала, что можно сказать.
- Вы нас простите,- с трудом проговорила раскрасневшаяся Лиза,- вы простите нас… Спасибо… Так всё вышло нехорошо… вы простите…  Мы пойдём…
- Подождите,- остановила их Таня и взяла с полки свои белые варежки с синими снежинками по центру,- возьмите, пожалуйста, вот. Я сама их связала, они очень тёплые. У вас руки голые, а вам собачку нести. Возьмите…
- Да нет, что вы… У меня дома есть…
- Ну и что, пусть. Вы возьмите. Вам тепло будет, а мне радостно от этого. Возьмите…
- Спасибо,- взяла Лиза варежки,- вы очень хорошая…
Они ушли, а Татьяна вернулась на кухню. На столе лежали её перчатки. Она взяла их в руки и смотрела на них, смотрела, не отрываясь. «Вы снова со мной…»- улыбнулась. «Не теряй нас больше»- как будто услышала в ответ.
В коридоре вдруг раздался звонок. «Кто это?»- вздрогнула Таня и, словно боясь ещё раз потерять, убрала перчатки в один из шкафчиков. И пошла открывать. На звонок выбежал из своей комнаты и Серёжка. Они открыли дверь. Перед ними стояли Лиза со щенком на руках и Света.
- Таня, простите, что опять беспокою вас…
- Да ничего, ничего… Забыли что-нибудь?
- Нет, я не забыла… я… мне… Таня, можно, я иногда буду приходить к вам?
- Лиза, конечно можно, приходите. Дети будут играть с собачкой, а мы пить чай и разговаривать.
На растерянном, схваченном безысходной горечью лице Лизы проступила улыбка.
- Спасибо…