БАНЯ

    На половину закрашенные белой краской окна, в облаках пара – порозовевшие женские тела, оцинкованные тазики с двумя ручками, широкие лавки-столы из серого камня, лыковая мочалка и непередаваемый волшебный аромат – вот такие воспоминания всплывают из моего детства при слове «баня». Не дворовые постройки, или мелкие домишки, вросшие в берега деревенских водоемов – то баньки, а большое кирпичное строение, ставшее, в своё время, для петушинцев, гордостью микрорайона!
Бань в нашем городке было две – на Вокзальной улице и на Катушке (так петушинцы окрестили микрорайон, построенный возле шпульно-катушечной фабрики).
Назывались бани соответственно: Железнодорожная и Катушинская. Мы ходили в обе. Но, для меня, посещение последней (Катушинской) всегда являлось событием.
Во-первых, потому что это баня была просторнее и имела парилку, а во-вторых, меня увлекала сама прогулка в другую часть города. Вокзальная улица, где располагалась Железнодорожная баня, особого интереса не вызывала. Почти все дома на ней были частные, деревянные (как у нас), каждый за своим забором. Пройди чуть дальше привокзальной площади и вот она – баня. Не интересно. А дорога до Катушинской бани равнялась экскурсии в другую жизнь, где всё не как у нас, и дома другие, и люди, наверное, тоже. Чаще всего туда меня водили зимой. Летние посещения бани в детском возрасте почти не помнятся. В юности – да! Мы с подругой превратили процесс мытья тела в особый ритуал с попеременными распариваниями в парной и охлаждениями в раздевалке. Даже не ленились для этого пешком пересекать весь город. А для жителей близ лежащих домов, в квартирах которых не предусматривалось наличие ванн, посещение бани было делом привычным.
    Само название микрорайона «Катушка» казалось мне очень забавным, как опустевшая от ниток деревянная штуковина, которой я всегда находила применение в своих детских играх. И какой бы тропой ни водила меня бабушка в баню, любая из них впечатляла не меньше другой. Детское любопытство всегда находило что-то новое, интересное и неповторимое. А дорог было две.
Первая, более короткая, тропинкой пересекала железнодорожные рельсы и заворачивала вдоль ветки, уходящей в сторону микрорайона. Сейчас я понимаю, что такой путь мог быть небезопасным, но эта тропа никогда не была безлюдной. А мне очень нравилось ходить по выглядывающим из-под снега шпалам, и бабушка поддавалась моим уговорам. Мы проходили мимо железнодорожного депо и сворачивали, оставляя по правую руку забор шпульно-катушечной фабрики. За забором высились странные, на мой взгляд, металлические сооружения (бабушка называла их устройствами для разгрузки вагонов). Иногда встречались и сами вагоны, деревянные, одиноко стоящие по левую сторону той самой тропинки, что выводила нас к жилым домам.
Вторая дорога вела по железнодорожному мосту, мимо деревянных бараков, в одном из которых местная знахарка заговаривала мне ангину, мимо трехэтажных домов непривычной постройки, с большими угловыми балконами. Таких домов в нашем городе больше нигде не было, поэтому я с интересом рассматривала их, пыталась заглядывать в окна чтобы представить как вообще живут другие люди.
Дома были справа, а вот слева, прямо напротив них, за невысоким забором, разрастался настоящий дачно-огородный посёлок.  Маленькие домики, или сарайчики, казались игрушечными и манили свернуть в своё мини царство. Но меня вели баню...
   Баня на Катушке дополняла собой центр микрорайона. Широкое крыльцо с каменными ступенями билетная касса и пара лавочек больше напоминали вход в деревенский клуб. В отличие от Железнодорожной, входные билеты здесь продавали с улицы. Но это не лишало нас томительного ожидания в предбаннике своей очереди на вход. Желающих помыться было много.
И вот оно начало процесса – раздевалка. Ряды узких шкафчиков сине-зелёного цвета, а перед ними деревянные лавочки длиной во весь ряд. Под ногами – реечные настилы.
В раздевалке всегда было прохладно и оголившись (особенно в зимнее время) хотелось поскорее зайти туда, откуда при открывании двери валили клубы влажного пара, доносился шум льющейся воды и исходил неповторимый, запоминающийся смешанный запах мокрого камня, металла и мыла.
 Невероятное чувство наслаждения охватывало тело, едва за тобой закрывалась дверь: стоишь минуту, две не в силах сдвинуться с места, а влажное тепло окутывает с головы до пят, накрывает волной мурашек, захватывает дух и постепенно отпускает.
Дальше, прихватив у входной двери оцинкованные тазики, мы направлялись по проходу между рядами огромных каменных лавок вперёд, подыскивая себе местечко. Хватало одного метра площади. Тазы заполнялись горячей водой и оставлялись на занятой территории, а мы... Мы шли в парную. Признаюсь, в детстве, мне там было ужасно не приятно – тусклый свет, жара, много пара и пот, моментально покрывающий тело. Но сидевшая на предпоследней из высоких ступенек бабушка всегда просила ещё немного постоять в низу, у двери. Я соглашалась, только в следующий раз выбирала – смирно сидеть в тазу с горячей водой, наблюдая за другими моющимися, и охранять наши мочалку и мыло.
 Заходить раскрасневшимися, распаренными в прохладную раздевалку было ещё одним удовольствием. Но привычная процедура одевания не получалась. Тело не слушалось. Расслабленное после парной и мытья оно просило покоя. Колготки не натягивались, майка и платье заворачивались на спине баранкой, а я капризничала. Бабушка терпеливо расправляла на мне одежду и собрав полностью отправляла немного обождать в предбаннике.
 Возвращались домой мы уже  затемно. И не важно, что освещало наш путь фонари фабрики или окна домов, свет и тех, и других добавлял вечеру таинственности. Казалось, мы с бабушкой совершили очень важный для человека обряд: очищения и оздоровления, а они – фонари и окна, одобряя это, шептали в след: «Ну и молодцы, ну и правильно. Приходите ещё!» Морозный воздух холодил лицо, превращал в проволоку выпавшие из-под шапки мокрые кудряшки и подгонял до дому, придавая бодрости и силы размякшему телу.
 С годами здание бани приобрело дополнительный статус – место встреч. Возле неё назначались свидания, и молодежь соседних дворов устраивала на широком каменном крыльце свои вечерние посиделки. Город постепенно обрастал новостройками, квартиры близлежащих домов обустраивались душевыми кабинами, и необходимость в посещении общественной бани для многих отпала. Само строение претерпело немало изменений и, обновлённое, давно уже живёт другой жизнью. Только старые стены наверняка ещё помнят шум водяных струй, бьющихся об оцинкованные тазики, шипение брызг на раскалённых камнях парилки и многоголосье моющихся горожан. И для старожилов нашего городка оно навсегда останется Катушинской баней – бывшей гордостью микрорайона.