Ночь на окраине. 9 ч. Притяжение

 
 9 глава
 Притяжение

«Среди миров, в мерцании светил,
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света».
Иннокентий Анненский

В звездном корабле было так хорошо, как может быть хорошо дома после ремонта. Я находилась среди своих. Хотя зеленые люди занимались своими делами, я знала, что это доброжелатели, ходоки вселенского разума, волонтеры всегалактических масштабов. Я присела в кресло около своего Еременко, его светлый лоб излучал спокойствие и доброту.
Он посмотрел глазами с радужной оболочкой и точками по всему глазному полю, и я поняла насколько он рад моему пребыванию тут. Мне всегда хотелось потрогать его, ощутить температуру пальцев, лица, почуять шероховатости кожи. Он обладал необъяснимым магнетизмом. Глядя под другим углом зрения, исподтишка, я видела, что цвет кожи не зеленый, а соткан из многих цветов ультрафиолета, не поддающийся земному глазу, проходя через линзы наших зрачков, улавливался только зеленоватый, и то меняющий оттенки. Цвет кожи был излучающим оттенки грусти и тепла, холода и неудовольствия, тогда когда это было необходимо.
– Как тут хорошо! – не удержалась я.
Он посмотрел, и всё его тело вдруг стало совсем радужным и сияющим.
– Спасибо вам, тебе.
– Я тебе обязан, ты ведь первая меня спасла.
– Ты, наверное, потратил огромное количество накопленного кумба?
– Не думай об этом, если бы с тобой что-нибудь случилось, мне б пришлось путешествовать долго в поисках себя самого.
Я немного поняла его мысль.
– Как тебя зовут по-настоящему?
– Сергус.
– Ой, как будто Сергей!
– Наш звуковой язык настолько сложен, что вы даже не уловите ухом звуки, которые мы произносим, скорость звука огромна. Мне приходится затормаживать речь, если перевести мое имя еще раз – получится Полярник.
– Надо в земном паспорте так и написать, Сергус Полярник.
Я дотронулась до руки с перепонками, не замечая, вдруг стала рассматривать их, гладить и расправлять.
– А можно и я потрогаю твои руки?– сказал он тихо.
Цвет его кожи теперь был сияюще-ослепительным.
– Вы так передаете чувства? Изменениями цвета кожи?
Он потупился и не хотел отвечать, сияние опять поменялось на ярко-красный цвет. Ах, это цвет стеснения, это за то, что я поняла его.
– А почему всегда вы зеленые тогда?
– Официальный цвет. «Держим себя в руках» – как говорят земляне.
Я пощекотала его открытый участок кожи около шеи. Цвет кожи разбежался радужными кругами от этого места. Это было и забавно, но и хорошо, потому что теплые волны света, шли  ко мне… Мне нравилось баловаться. Он не сопротивлялся, подыгрывая мне. Это был редкий момент счастья в нашем нелегком путешествии.
Мы взялись за руки и, летя сквозь пространство на огромной скорости уже почти достигающей световую, постигали совершенство природы, сотворенное другой галактикой. Глядя в глаза друг другу тонули и мечтали о самом совершенном мире на всём Великом пространстве населенном разумными существами. Это всё появляется только после пережитых бед и несчастий, не раньше.
– Я часто приходил в твою комнату и сидел глядя на тебя, потому что через экран не чувствуешь красоты и совершенства человеческого обаяния.
«Странно, – подумала я, – меня тянет к другому существу, не такому, как мы». Я дотронулась до лица. Лица было теплым и упругим. Другие черты лица, не похожие на наши, мелкие носовые складки и совершенно тонкий рот. Так я люблю собак, не глядя на их внешность, так собаки любят нас. Но и тут другое. Мощный эротический всплеск, волнение души, вдохновение, я б сказала.
– Пора идти в отсеки сна. Скоро мы будем расслоены на мириады мельчайших частиц. Пройдя через туннель, вернемся на Землю, я предстану в том обличии, в каком ты успела меня видеть ранее.
– Как жаль, но раз надо, так надо. – И я послушно встала.
В этот раз переход через туннель, был более спокойным. Я летела сквозь светящиеся радужные линии, круги, впереди была многомерная движущаяся конструкция, такую же я видела, медитируя. Выплыв на самом краешке нашей Галактики мы увидели слепящее Солнце. Пролетая мимо наших планет, я узнавала родные названия от Сергиуса.
Он мне рассказывал об их происхождении и истории их пребывания в этой Галактике. И вот появляется наша Земля с ее синими океанами, белыми ледниками, завихрениями облаков. Я заплакала.
– Я надеюсь немного времени прошло, пока я отсутствовала, – спросила я?
– Немного – десять земных лет, переходы во времени отнимают время.
– Десять лет, Боже! Мои дети не видели меня и теперь вряд ли узнают.
– Мы посылали им сообщения на компьютер, помнишь, я оставил тебе эту вещь? Они прекрасно научились пользоваться.
– Так на Земле 2000 год?
– Да, – сказал он, – таковы наши судьбы.

 Подлетев к нашей орбите, мы увидели веселые всплески фейерверков по всей видимой части небес. Я не могла насмотреться, и оторвать от иллюминатора было нельзя. Но пришлось идти на свое место, пристегиваться, мы шли на посадку.
К моему удивлению, я опять увидела ленту реки, знакомую степь и клочок платформы выжженной и утоптанной земли, скрытой от глаза. Я увидела нашу телебашню, многоэтажки четвертого микрорайона. Встав за облаками, в своем невидимом аппарате мы готовились сойти на землю. Это был такой же аппарат, в каком я была похищена, с таким же световым облучающим душем, с зеркалом. Оказывается, он был очень небольшой.
Радостная улыбка не сходила с моего лица. А мой спутник пошел в душевую. В душевой нажал на кнопку, и ему вышла целая система с неведомыми мне кнопками и рычагами управления. Я сидела на висячем в воздухе стульчике и наблюдала. Наконец он задвинул панель и стал под световой излучающий душ.
«А», – догадалась я, – «он начал принимать форму давно известного мне мужчины – молодого актера Еременко – старшего». Его страшно ломало, и мне тяжко было видеть, как он меняет свою привычную форму в угоду человечеству и экологии нашего края. Что-то поменялось в этом новом облике и, когда он вышел, это был другой человек, больше похожий на Игоря, с вьющимися светлыми волосами, более мускулистый, только постарше.
– Почему ты похож на Игоря? – я затормошила его и засмеялась, – ну зачем?
– Я видел, когда он прижимался к тебе губами (система слежки, видеонаблюдение, мы никогда не снимаем, в целях безопасности), у меня появились чувства, как бы это сказать, неведомые мне. Я долгое время был вне своей жизни, занят работой, подготовкой волонтеров на разных планетах, мне уже могло быть сто двадцать земных лет. Я устал быть одиноким, мне захотелось тепла. Домашнего очага. Я думал, ты обратишь внимание на меня, но ты была рассеяна, всегда в себе, и я оставил эти мысли. Помнишь, мое молчание перед твоей поездкой на рыбалку?
Я кивнула, внимательно слушая его.
– Мне не хотелось отпускать тебя, я знал, чем это может кончиться, слишком вы молоды, и вы оба земляне. Отпустил и потом каялся, мучился глядя – как он целует тебя. Я тогда сел на машину и двинулся к берегу, долго ходил глядя на горизонт. Впервые во мне проснулась адская боль земного сердца. Я приехал домой и узнал, что тебя похитили. Я прогнал всех. Не мог дышать, никакие таблетки не могли мне помочь. Я снарядил корабль на собственные кумбы – вселенские деньги, благо их у меня за сотню лет накопилось немало. Единственной нитью был твой рассказ про двух ученых и два перекрещивающихся увядших цветка на луковице часов. Я поднял все последние галактические новости, узнал о планете Урда, к которой уже идут корабли карателей несогласных с этическими нормами Великой стратегии. Я боялся, что уничтожат планету вместе со всеми, кто там есть. Так я нашел тебя. Но это еще не всё.
Он странными глазами посмотрел на меня.
– Когда тебя украли, мне было неизвестно, найду ли я тебя, и не знал, сколько лет придется потратить на поиски. Мы распорядились, чтоб хранимые кости ввели в биомассу, копия матрицы твоего мозга хранилась у нас замороженной. Мы вставили копию твоей головы, создали кремневый мозг с матрицы, создали клон тела и послали его к тебе домой, сопроводив документами. Это – лучший биочеловек, которого мы создали за тысячелетие. Теперь она занимает твое место. Выживает вместе с твоими детьми.
Время трудное. В девяносто первом году развалилось ваше государство. Все эти десять лет рыночные отношения завладели умами людей. Твоя копия сейчас выполняет физическую работу на рынках города. Тогда, когда надо ее немного доработать, она чувствует боль и ложится на операцию. Есть медики в вашей больнице, наши волонтеры, мы помогаем немного восстановиться. Она молодец, самодумающий экземпляр. Любит детей, предана им. Это самое главное. Ванча ушел от вас, держать его мы не имеем права, да и меня не было, чтобы вмешаться. Да и права такого не имеем. А она выбрала человека более серьезного и трудного, вышла замуж в девяносто седьмом году. Дочь Алиса выросла, уехала учиться в Саратов, поступила в институт.
Всё это я слушала как неживая. Такое впечатление, что я умирала, уже который раз. Он замолчал, только обнял и гладил по голове. Внезапно полились слезы. Я выплакивала свою материнскую боль, и в этом мне никто не мог помочь.
– Куда мне теперь идти? Я никому не нужна в этом мире.
– Ты мне нужна. Реке Урал – нужна. Я хочу сказать, по физическим параметрам теперь мы близки. Я создан из такого же материала. Мы будем жить вместе. Наши биополя совершенно идентичны. У нас одна цель. Я купил домик, по интернету.
– Что? У нас уже есть интернет?
– Да, потихоньку переходят на всемирную сеть.
Он встал на одно колено, как в добрых, старых фильмах и вытащил из кармана обручальное колечко.
– Предлагаю руку и сердце. Предлагаю вместе идти… тут он запнулся
– Что сбой программы?– коварно улыбаясь, сказала я.
Взрыв эмоций я не ожидала, но он вдруг рассмеялся как мальчишка. Вскочил, подхватил меня, обняв за талию, и закружил, стукаясь вместе со мной обо всё.
– Делать мне нечего, принимаю предложение.
– Не говори так, пожалуйста.
– Ну, скажи, что я хоть немного тебе нужен, что ты хочешь меня, что будешь со мной добровольно, без принуждения…
Уткнувшись неловко и как-то сразу посерьезнев, я не могла ему ничего сказать. Всё мое существо тянулось к нему, а выговорить этого я не могла. Характер и гордость не позволяли.
Пришло время, выходить на волю. Мы приземлялись. Была жуткая ночь, и мела поземка, и был мороз. Ночь была новогодняя.
– Деньги, документы, телефоны, ноутбук, фотоаппарат, кажется всё, – сказал Сергей.
– А вот еще альбом с нашими фотографиями. Наша свадьба, наши путешествия.
– Ах, какой, нахал! Ты знал, что я соглашусь!
– Я бы рассеял себя на атомы в космосе, если бы не согласилась.
Нас вытолкали светопотоком, и мы приземлились, взявшись за руки с большим чемоданом и байком.
– О, в этот раз байк? – сказала я.
– Что поделать, ехать далеко. Дом на другой окраине. Я хотел, что бы ты посмотрела на Ируську. Они сейчас гуляют около дома, взрывают фейерверки и радуются встрече Нового года.
Сердце больным кутьком билось учащенно. Я вдруг с разбега прижалась, и он начал бешено и неистово целовать меня.
Потом глядя на завируху, повёл байк на дорогу. Это было странное шествие. Ночной город. Двое и байк на абсолютно голой дороге, и смертельная тоска вселенского масштаба.
 

http://proza.ru/2020/12/27/1866