Авария

            
                Отсчёт времени начался. За три часа до аварии.
У придорожной гостиницы на залитой бетоном площадке стояли два мощных дальнобоя. Тягачи МАЗы, видно было даже непрофессионалу, исколесили немало километров, на спидометрах давно уже перевалило за отметку миллион.
Гостиница для шоферов, в основном дальнобойщиков, представляла собой простую забегаловку - ночлежку, где можно было помыться, поесть и выспаться.
В столовой сидели два водителя этих грузовиков, больше посетителей не было.  Они ели каждый свою двойную порцию свиной поджарки с картофелем, фирменное блюдо этой столовой, и лениво переговаривались.
Один из них был молодой парень лет двадцати пяти, кучерявый и мускулистый, его звали Николай. Другой, к нему Николай обращался по отчеству Ильич, был лысый, как его знаменитый тёзка и на вид ему было около пятидесяти.
Разговор был не совсем обычным для шоферского общества. Шофера избегают говорить на такие темы, о судьбе, об авариях и происшествиях.
Но видимо он был продолжением ещё вечернего разговора.
– Значит, решил всё же ехать – говорил Ильич.
– Решил, нет мочи сидеть здесь ещё два часа. Я за это время половину пути отмахаю до дома – ответил Николай.
– Уверен в том, что твоё присутствие там необходимо, ведь тебя даже к сыну в больнице не пропустят, будешь в коридоре сидеть с женой.
– Пусть, может то, что я рядом, ему как - то поможет.
– Так-то оно так, но вот в свою судьбу ты корректировки вносишь. А я давно заметил, что стоит только нашему брату от путёвки в сторону свернуть, как всё наперекосяк получается. Вот положено нам через два часа выезжать, значит так надо. Да, потом двое не один и в плане судьбы тоже, разрывать эти узы опасно.
– Не уговаривай, Ильич, всё равно поеду.
– Смотри, будь осторожен, а я не рискну.
Через десять минут МАЗ Николая покинул стоянку.

                Проклятие. Два часа до аварии.
 Эльвира была стервой. Она даже гордилась этим. Стервозно вести себя среди людей она начала ещё в школе. Ей нравилось привлекать к себе внимание мальчишек, а потом, когда те начинали доверять ей, высмеивать их перед другими. Она не имела подруг и никогда ни перед кем не открывалась, всех своих знакомых считала ниже себя и презрительно называла «курицами».
Замуж она вышла только один раз и уже через месяц развелась. Ей нравилось влюблять в себя мужей своих знакомых по работе и когда некоторые, обезумев от любви к ней, уходили от своих жён, она без сожаления разрывала с ними все отношения.
Она была необычайно красива, холодной красотой Снежной Королевы.
Последним в её «коллекции» был муж знакомой медсестры. Он прожил с женой более пяти лет, и у них было двое детей. Ради Эльвиры несчастный оставил семью, и медсестра пришла умолять Эльвиру отдать ей мужа, а отца детям.
– Встань, милочка, с колен. Он не стоит таких театральных эмоций. Ведь он не любит тебя, не любит твоих детей – ушёл к такой извращённой особе, как я. Забудь мужа, когда он мне надоест, я брошу его, и это станет для тебя утешением.
– Ты самая распоследняя стерва! Я проклинаю тебя за мою загубленную любовь и за то, что ты отняла у моих детей отца. Пусть тебя покарают за это высшие силы.
Какая глупая курица – вспоминала после Эльвира, когда выставила за дверь её мужа, который тоже валялся у неё в ногах, умоляя не выгонять его.
Эльвира уже с полчаса ехала на своём сверкающем Ларгусе по шоссе, обгоняя одну машину за другой.
Водила свой автомобиль она также смело, как вела себя с мужчинами. Ей нравилось обгонять более мощные машины, за рулём которых она видела мужчин.
И почему они считаются сильным полом, ведь каждым из них управляет женщина? – думала она с издёвкой, давя на газ.
Эльвира увидела Шкоду Рапид, за рулём сидел мужчина о чём-то оживлённо разговаривавший с сидевшей рядом женой, больше в автомобиле никого не было.
– Какие голубки! Дома не могли наговориться – подумала она и «подрезала» Рапида, встраиваясь в ряд.

                Ревность. Тридцать минут до аварии.
– Вот, стерва! Ты видела, она меня подрезала – сказал Виктор жене Татьяне, выравнивая вильнувшую машину.
– Ты готов перед любой бабой лечь на спинку, как кот, и ждать, чтобы тебя погладили – зло ответила ему Татьяна.
– Умоляю, только не начинай снова свою пытку, хотя бы пока я за рулём – пробормотал Виктор, в какой уже раз перебирая в голове события последнего месяца.
Они ехали от родителей Татьяны, куда отвезли погостить своих детей, на период пока не улягутся страсти, разбушевавшиеся в доме.
И как я мог допустить до себя такое, вспоминал он об измене своей жене, которую очень любил. Какой наркотик овладел моим сознанием, что смог вытеснить, заставить забыть всё, что я любил, и чем я так дорожил.
И как теперь вернуть к себе доверие жены, как победить то чудовище, что вселилось в Татьяну и делавшее её совершенно чужой.
Ревность – это тот огонь, в котором сгорает любовь, а на смену ей приходит ненависть.
Виктор почти физически ощутил её. В небольшом пространстве кабины скопился огромный сгусток ненависти. Ставшая чужой, любимая женщина, сидела рядом и ненавидела его за то, что он разрушил всё самое доброе, что они создавали. А он ненавидел её за то, что она не хочет понять и простить.
Виктор, прижавшись к бровке, заглушил автомобиль, открыл дверцу, перешагнул через кювет и направился к молоденьким берёзкам, растущим вдоль дороги.
Присел под деревце и прижался к нему позвоночником, надеясь, что из тела уйдёт та страшная усталость и тоска, что давила на него уже целый месяц.
Через какое-то время пришло забытьё, исчезли из памяти события последнего времени, он вновь увидел счастливое смеющееся лицо Татьяны и ощутил, как она дорога ему, и как он её любит.
– Эй ты, Есенин, хватит мечтать, вставай, пора ехать – послышался от машины голос жены.
И вновь бегущее через тебя серое полотно дороги, обгоняющие тебя и ты, обгоняющий автомашины, одну за другой. А вот и та стерва, что подрезала его. Виктор пристроился сзади её машины и попытался что-то сказать жене, но ответа не получил. И вновь в кабине стала сгущаться чёрная разделяющая супругов стена.
                Авария.

На красный треугольник знака «сужение дороги» Эльвира не обратила внимания. Она думала о приятной встрече и выгодной сделке в городе и решала про себя, не позвонить ли прямо сейчас и сказать, что уже скоро подъедет.
Она решила прибавить скорости. Впереди уже одна легковая пошла на обгон. О, это те «голубки» –  ухмыльнулась Эльвира и пошла на двойной обгон.
Обгоняя Виктора, она злорадно улыбнулась, но увидев у него на лице тревогу и недоумение, посмотрела вперёд. Она неслась прямо на МАЗ с тяжёлой фурой. Мгновенно вычислив ситуацию, поняла, что «голубки» успеют встроиться в ряд, а она нет, Эльвира впервые в жизни почувствовала страх.
Всё произошло в считанные секунды.
Николай, ведущий МАЗ, увидел, что впереди какой-то сумасшедший пошёл на двойной обгон и обязательно врежется в него, вывернул руль, загнав колёса тягача в кювет. Машину затрясло на неровностях, и она стала сбавлять ход, но тяжёлая фура по инерции пошла юзом по дороге, разворачиваясь и перегораживая её.
Внедорожник, шедший впереди Виктора, успел проскочить в сужающееся пространство между фурой и кюветом. Виктор нет.
Фура перегородила дорогу, подмяв под себя, автомобиль Эльвиры и зацепив задом машину Виктора. Она остановила движение, но какие-то «жигули» успели воткнуться в автомобиль Виктора. Самосвал, ехавший за «жигулями, успел затормозить. У  «жигулей» вылетело лобовое стекло, и смятый капот отлетел в сторону.
                Двадцать минут после аварии.
Николай сидел в кабине, положив голову на руль, ему было страшно выйти и посмотреть, что он натворил.
Фура перегородила всю дорогу. Из остановившихся машин вылезали люди и бежали к месту аварии. Эльвира была мертва. Её машина была просто смята. Из автомобиля Виктора вытащили Татьяну, она отделалась небольшими ушибами и порезами, но находилась в шоке. Виктор был мёртв.
Из «жигулей» вылезли двое стариков. Старушка суетилась около деда, укутывала его, откуда - то взявшимся шерстяным пледом, гладила по седым вихрам своими морщинистыми руками, успокаивала и всё корила эту треклятую дачу, обещая неизвестно кому, что больше не поедет на неё.
Потом она усадила деда на траву за кюветом, сама прижалась к нему и они как бы отгородились от всего происходящего.
Водитель самосвала, татарин, подходил почти к каждому человеку и рассказывал, что вот вчера вечером он, как будто его кто - то заставил, перебрал всю тормозную и в конце рассказа добавлял – Это сам Аллах спас деда с бабкой.
Послышался вой скорой помощи и сирена машины ДПС.