Кризис

В комнате психотерапевта ничем не пахло. Странно, да? И жизнь в комнате есть, и слова туда-сюда летают, и тела мокнут от духоты, но запахов нет. Всё вокруг - блеклая фотография, которая силится передать полноту момента.
- Ну, удачи вам – врач что-то набирала в телефоне – через неделю увидимся. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Может мне показалось, она ведь могла и ухмыльнуться. Немного позлорадствовать. Я бы поступил именно так.
Встал и вышел из кабинета. Отдался далеко не свежему воздуху. Начал огибать здание поликлиники, шаркая ногами по жёсткому снегу. Удача, рядом оказалась помойка. Особой нужды в ней, конечно, не было. Мусоркой и так было всё вокруг. «Из-за негативного фильтра мир видится чёрно-белым».
В руках комковался листок со шкалой депрессии. За время консультации у врача набралось приличное количество очков. Ура? Я небрежно запустил скомканную бумажку в пасть зелёного бака. Праздный жест спугнул грязную кошку. –Мяу!-
Вокруг кружились лабиринты мыльных текстур. Не город, а одна большая ошибка. Мир не хотел прогружаться до конца, потому всё казалось недоделанным. Увы. Таков наш крест - жить в бесконечной чреде сбоев и ошибок.
Звалось это всё разными словами. Кто-то погряз в нищете, называя своё существование жизнью. Кто-то безвылазно сидел в супермаркете, скупая бесполезный хлам. Тоже в своём роде жизнь. Я называл это явление просто – трындец. «Не обобщайте, стараясь подгонять всё под одну формулу. Мир гораздо сложнее».
Мимо прошла женщина. Может красивая, может нет. В последнее время женщины перестали меня интересовать. Теперь я воспринимал их как лишний источник шума.
Никакие плотские утехи не стоили затраченных усилий. Игры животных, пытающихся создать подобие семьи. «При этом недуге отмечается снижение либидо».
Машины медленно катились по краям улиц, стараясь всячески испортить и без того кислое настроение. Либо не пропускали на переходах, либо нарочно пытались окатить грязью. Пешеходы тоже не отличилась умом. Плелись вперёд, не смотря под ноги. Тоска!
Закрыл глаза, пытаясь сосчитать до десяти. «Помните, все проблемы от дефективного мышления. Подправим его – получим результат». Один, два, три…
Открыл глаза и пошёл дальше, пусть сами в считалки играют. Похоже только я осознаю бессмысленность окружающей действительности. Играющие в сказку семьи, грустные лица супругов, суета общества потребления. И я.
Человек, не достигший за жизнь ничего. Личность, которая растеряла все свои счастливые моменты. Кусок мяса, которому суждено умереть. Попробуйте посмотреть после подобных размышлений на женщин. Нравится, а? Или «займитесь любимым делом». Это. Ни черта. Не работает.
Нужно отыскать «выход». Встал и осмотрелся. Вдалеке сиял магазин строительных материалов. – Хм – усмехнулся я – самое оно. И уверенным шагом направился в его сторону. Теперь я знал, как можно решить проблему тоскливого существования.
Продавец, улыбаясь, вручил мне солидный моток верёвки. Качественной. – Приходите ещё – он старался выговаривать каждую букву. Пытался быть услужливым.
– Обязательно – осклабился я. Сверкнул пятками, покидая здание магазина. В моём пакете лежал кусок крепкого шнура. Должен меня выдержать – подумал я, снова усмехаясь себе под нос. «Катастрофизация мышления заставляет замечать сплошные неудачи».
Многоэтажки брали людей в тиски, пытаясь раздавить их массивными телами. Где-то среди клонированных девятиэтажек вытянулась и моя. Не спеша шёл в её сторону, размышляя о последствиях удушенья.
В подъезде дымил сосед. Завидев меня, он начал жестикулировать жилистыми руками. В тот момент показалось, что он знахарь, насылающий десятки проклятий. – Сосед – проскрипел он – как там наши сыграли? Бычок щелчком пальцев отправился в сторону мусоропровода. Мимо.
Сделал вид, что не замечаю его. Какое мне дело до этого примитивного человека? И «наши» меня не интересовали. Мне бы обмозговать по-человечески процедуру ухода. С этим же было сложно.
Уже в квартире я понял, что совсем не хочу вешаться. Это долго, муторно, так ещё и готовиться надо. Во-первых, где вешаться-то? Об этом я не подумал. Во-вторых, нужно идти опорожняться и мыться, чтобы меня потом не крыли матом все подряд.
И не по-мужски это. Странно, именно сейчас меня начал беспокоить этот момент. Взять Америку. Наибольший процент самоубийств приходится на огнестрел. Вешаются только неудачники. Получалось, что и я мог стать лузером. – Не годится! – гаркнул я.
Огнестрельного оружия не было, да и достать его негде. Минут пять я стоял и смотрел на злосчастную верёвку. От нервов почти прочесал плешь на голове.
- Эх –вздохнул я, пиная верёвку, похожую на дохлую змею – видимо не судьба. Ещё раз осмотрелся, пытаясь найти способы эффективного побега от жизни. – О! – бодрым шагом засеменил на кухню. Там можно надумать методы похлеще.
В нижнем ящике валялась целая россыпь разных лекарств и аппетитных таблеток.
Можно проглотить горсть за раз, смиренно ожидая конца. Сказано – сделано. Открыл упаковку какого-то средства от мигрени, надеясь навсегда расправиться с опостылевшей жизнью.
Проглотил таблеток тридцать, честное слово. Сел на стул и стал ждать. Время шло медленно-медленно. С каждой минутой настроение ухудшалось. Эффекта не было. Вообще.
От чувства собственного бессилия пнул табуретку, содрав кожу с большого пальца. – Ай! – пришлось исполнять уродливую пантомиму у газовой плиты. После диких плясок меня осенило. – Точно! – я начал пускать газ в комнату – смерть от паров угарного газа.
Нехотя приползли воспоминания из детства. Отцу в наследство достался домик с печкой. Страшное дело. Как-то раз мы за ней не уследили. Мама, я и брат надышались газом, упав в обморок от недостатка кислорода. Повезло, что отец пришёл вовремя. Он нас тогда и спас. Жуть. Меня аж передёрнуло.
Пришёл в себя и выключил конфорку. Проветрил комнату, помогая порывам воздуха своими руками. Не только себя угроблю этим газом, но и весь подъезд. Сел на табуретку, подперев корпус локтями. Нелёгкое это дело – себя убивать.
Снова пошёл в прихожую, глазами выискивая свою обувь. Оставался последний вариант – крыша. Заперев за собой дверь, начал резво подниматься по лестнице. Стопами старался прочувствовать каждый шаг. Хотелось быть в форме перед прыжком. Не умирать же обрюзгшим мешком костей.
Шестой этаж. Восьмой. А вот и он – девятый.
- Ну – отварил ржавую дверь – с Богом! На крыше было прохладно. Ветер кис от скуки. Во дворе он гонялся за детьми, щипал собак, разбрасывал мусор. А тут? Тут ему делать нечего. Поэтому казалось, что вокруг тишь да гладь. Я осмотрелся и начал делать зарядку.
Странные желания посещают перед смертью, с этим не поспоришь. Покрутить корпусом, попрыгать на одной ноге, присесть раз десять. Ну вот и всё.
«В трудные минуты представляйте место, в котором вам уютно». Подошёл к краю и посмотрел вперёд. Вдалеке тлела розовая полоска заката. Надо же, раньше я не замечал этакой игры цветов.
Весь прошедший день угрохал на подготовку к самоубийству. Зараза! Стало жаль потраченного времени. По далёким улицам растекалась жизнь. Выплёскивала на пожёванный асфальт своё игривое настроение. Я видел, как она преображала пьянчуг, разукрашивала куривших продавщиц, струилась от румяных стариков.
- Вот же хулиганка! – крикнул я неизвестно кому. Тем временем жизнь забиралась в открытые окна, подкрадывалась к людям сзади, шептала им что-то заговорщицким голосом.
От её касаний моторы замёрзших машин заводились с пол-оборота. Я же в нелепом виде стоял на крыше, растрачивая бесценное время впустую.
У меня же все сроки горят. Да и праздники скоро. Книгу нужно дочитать, в парк надо бы новый сходить прогуляться. Да и билет в кино глядишь пропадёт. Не дело это. Валять дурака, когда столько всего интересного творится вокруг. Солнце приготовилось улыбнуться в последний раз.
Я поморщился от его прощальных лучей и шагнул в сторону.
На следующий день сидел на скамейке у дома и смотрел по сторонам. Воздух казался вкусным и сладким. Яркие художества жизни просвечивали отовсюду. Глубоко вдохнул грудью, прополоскал горло слюной и вслух произнёс: «как хорошо, что вчера я не умер».
***
По поводу таблеток тех – это гомеопатия была. Вот умора. Первый случай в мире, когда она спасла чью-то жизнь. В прямом смысле слова.