Чёрные крылья смерти

Огромные чёрная туча заслонила закатный красный свет, и на земле резко наступила ночь.  Внезапно сгустившиеся серые сумерки окрасили окружающий мир в свой цвет, и всё вокруг замерло, словно в ожидании грозы. Небеса притихли и даже ветер не смел издавать ни звука. Лишь суета людей, живущих на земле, продолжала создавать шумовой фон происходящему в небе.
Черная туча практически не двигалась, застыв над выбранным ею городом. Она готовилась вылить на землю всё, что было у неё внутри.
Лишь только первая капля грозы упала на землю, дав старт шумному ливню, от тучи стали отделяться её клочья. Словно чёрные хищные птицы, они разлетались по городу, проникая в дома, залетая в открытые окна. Шум грозы, состоявший из раскатов грома и стука миллиардов крупных капель по крышам и асфальту, скрадывал звуки этой ужасной грозы.
А эта была чудовищная гроза. Оживший кошмар, ужасный апокалиптический сюжет, который принёс бы автору миллионы кассовых соборов, если бы только человек мог это всё видеть. Молнии, озарявшие подсвеченный фонарями ранней ночи мир, лишь на секунду врезались в воцарившийся мрак. И невозможно было рассмотреть, а уж тем более понять, что происходило на самом деле.
Голодные чёрные птицы без тел выбирали свою жертву. Им нужны были люди - и страшнее участи придумать было невозможно. Найдя себе человека, птица клевала его прямо в сердце - туда, где в главном органе физического тела покоилась душа. Надёжно скрытая в паутине вен, согреваемая жаром крови, убаюканная стуком ударов сердца, она пряталась от внешнего мира: того, который был невидим человеческому глазу. Того, который бушевал этой грозой, скрываемый чернотой угрюмой ночи.
Птицы искали пропитание, и едой им были души. Сильным, точным ударом огромного клюва, чёрное невидимое нечто с крыльями пробивало тонкую оболочку и впивалось в сердце, жадно высасывая из него душу. И тогда страшное происходило с человеком: им вдруг овладевал страх. Испуганно озираясь вокруг, чувствуя необоснованную тревогу, человек пытался найти причину, а видел лишь темноту грозовой ночи и слышал лишь шум ливня, перемежающегося раскатами грома. И списывал тревогу на бушующий за окном шторм.
А тем временем, в его сердце селилась чернота - это птица, выпив душу, занимала её место в сердце человека. Впиваясь в вены, отравляла кровь. И человек без души был обречён - он не знал, что яд уже пущен по его венам.
Он не умирал, нет - он жил. Продолжал делать привычные физические действия, но переставал быть собой. Человек становился злобным хищником, питающимся слезами своих ближних, кого не постигла участь чёрной птицы, превращая их жизнь в ад.

Спастись в эту грозу могли не многие. Но среди познавших этот шторм были и те, кого охраняли воины другой силы. Облачённые в доспехи огня, со сверкающей бронёй, в сияющих пламенем шлемах, они оберегали вверенного им человека день и ночь, и эту грозу они ждали во всеоружии.
Лишь только на земле сгустились первые сумеречные предвестники будущей страшной ночи, их огненные доспехи загорелись ярчайшим пламенем. Это означало, что час расплаты настал.
Огненные хранители человеческих душ били наотмашь пылающим кнутом и чёрная птица смерти души разлеталась в клочья. Птицы боялась кнута. Птицы ненавидели свет огненных воинов.
За душу завязывался страшный бой. За каждую вверенную ему жизнь, огненный воин бился до конца, готовый заплатить за единственного избранного человека своей жизнью. Если бы это пламя было земным, оно бы спалило весь город дотла. И, возможно, человек, за чью жизнь бились две силы, смог увидеть всё, что его окружало этой ночью. Тогда, если бы люди могли увидеть ужасное месиво огня и черноты, и могли бы слышать вопль чёрной птицы, которая улетала ни с чем обратно в свою грозовую обитель, они бы отдали всё, чтобы спрятаться за щитом этого огня.

Но ни чёрной крылатой смерти, ни воинов в сверкающих доспехах людям не дано было видеть. Но людям дана была интуиция и священный огонь, как символ их вечной защиты в этом скрытом от человеческих глаз мире - в измерении, где обитали невидимые чёрные крылья смерти и доспехи огня жизни.
А выбор... ну что ж, выбор между умирать дважды или быть избранным, чтобы жить - вот то, что навсегда останется за человеком.