Герои эпохи covid-19

 
                «Когда уходят герои, на арену выходят клоуны»
                Г. Гейне
 
«Человек в больничной палате стоял в углу на коленях. Можно было подумать, что он молится, а он просто не мог продышаться…» – Аня услышала эту фразу по радио, но в её значение не хотелось особо вникать: подобные картины она наблюдала ежедневно по несколько раз, когда облачённая в антивирусный костюм (с повязкой, скрывающей половину лица и в специальных очках) переступала порог шлюза «красной зоны». А там – дальше, на кроватях – лежали тяжелобольные, чья судьба теперь зависела исключительно от мастерства врачей да от Господа бога.
Несмотря на все меры предосторожности, медсёстры и врачи их больницы сами поголовно переболели злобным непонятным вирусом.
Единственная, кого чаша сия обошла – двадцатилетняя Анюта, хотя она по шесть часов находилась около кашляющих тяжелобольных пациентов. Система Минздрава «гудела от напряжения», но всё же с горем пополам выдерживала наплыв больных, (хотя их поток ближе к зиме неумолимо возрастал с каждым днём!).
Работы порой сваливалось столько, что они даже не успевали попить воды или воспользоваться туалетом! Особо раздражал антивирусный костюм, больше походивший на скафандр космонавта: без посторонней помощи его сложно снять или надеть. Но, в отличие от космонавтов, из-под пластиковых стёкол очков выглядывали не улыбающиеся, а красные от недосыпания глаза медсестёр и врачей …
Здесь впервые Аня увидела, что такое смерть. Умирали в основном пожилые люди со слабым иммунитетом и больными лёгкими. Что ещё вчера виделось чем-то невероятным и пугающим, за несколько месяцев превратилось в неизбежную рутину – смерть стала привычными рабочими буднями: с остекленевшими холодными глазами и открытыми от удушья ртами.
«Коронавирусными» покойниками занимались другие службы. Чаще упакованные в целлофановые мешки тела просто сжигали в городском крематории. Других усопших торжественно хоронили на городских кладбищах – в плотно закрытых гробах, обильно посыпав предварительно вонючей хлоркой.
Но в целом похоронный бизнес в России набирал обороты: цены на услуги всё возрастали и возрастали!
Как слышала Аня из отрывочных новостей, (что иногда долетали сквозь толщу её скафандра), кто-то с кем-то отчаянно пытался поделить рынок ритуальных услуг в городе. Ведь все умершие люди – «на выходе» тоже имели свою цену, оплачиваемую близкими родственниками. А кто-то в высоких кабинетах решал: сколько будет стоить метр земли на центральном кладбище. Или сколько можно «содрать» за упакованный в пластик прах из крематория, вручаемый родственникам умершего.
Ещё пару месяцев назад ей казалось, что к такому невозможно привыкнуть! Но человек – такое существо, что свыкается и смиряется со всем! И не только с запахом человеческих нечистот или нашатыря, но и к гибели себе подобных.
«Бог дал, бог взял!» – говорила тихим голосом её покойная бабушка, вытирая мозолистые руки передником, (когда рассказывала, как в послевоенное время у неё умер только что родившейся ребёночек).
Но сейчас-то другое время: двадцать первый век! Но люди всё также беззащитны перед лицом смерти…
Что поддерживало её в столь тяжёлые дни? Когда она после смены снимала свой «скафандр», принимала душ и съедала сосиску с холодной картошкой –то превращалась в обычную уставшую девушку, с подтёками на лице от пластиковой маски. Перед тем как лечь в кровать, она всегда доставала свою заветную розовую тетрадь и записывала там несколько строк, смешные девчачьи стихотворные пробы. Она их очень стеснялась и поэтому никому не показывала. Иногда она что-то писала и в своём телефончике, когда ехала на работу. Но всё равно потом переносила текст в заветную тетрадь, поскрипывая шариковой ручкой и получая от данного процесса неописуемое удовольствие.
 
Подари мне Цветочек аленький,
утром ранним с лучами первыми!
Когда пахнут так сладко яблоньки,
от прохлады слегка запотевшие.
 
Слово «запотевшие» ей не нравилось, так как вызывали неприятные ассоциации. Но другого подходящего слова она не могла подобрать.
Откуда к ней приходили те строки – понять не получалось. Но именно они позволяли Ане немного забыться и оторваться от того кошмара, куда окунула её с головой жизнь.
 
Так не бывает, но это пришло:
страшные птицы стучаться в окно…
В чёрном квадрате исчезнет любой –
став в новом мире прекрасной звездой.

*
«Понимаешь, если рынок узнает, что ты заболел новым вирусом – наши акции рухнут процентов на десять, а то и на двадцать?! Ты хоть понимаешь, Костя, серьёзность ситуации?»
Константин Андреевич всё понимал – сидя в дорогом кожаном кресле в шикарном офисе в центре Москвы и чихая через каждые пять минут в уже мокрый носовой платок.
«Да не переживайте так! Я сегодня улетаю на Ямал. Уверен, всё будет в порядке!» – он выключил свой телефон и отложил его в сторону.
Уже неделю он не чувствовал запахов, ломило все кости и очень кружилась голова. Правда температура держалась пока ещё невысокая, но уже давала о себе знать.
«Хитрожопый старикан сидит там в нейтральных водах, на своей яхте, изолированный от всего мира! А мне здесь отдувается за весь наш общий бизнес!» – всё больше раздражаясь, думал пятидесятилетний гендиректор Константин Андреевич (что недавно пышно отметил в «Национале» свой первый «серьёзный» юбилей). Но в тоже время, будучи умным человеком, понимал, что сам выбрал богатую сытую жизнь: никто его в неё не гнал, а напротив – он из всех сил добивался высокого места, с зарплатой в миллион долларов в месяц (да ещё примерно столько же – бонусом, по окончанию финансового года). А если сюда добавить, что в сейфе лежат оформленные на него три процента акций всей этой мощной империи, то выбора уже не оставалось: обвал рыночной цены бумаг компании подрывал финансовое будущее его семьи.
Акции – его страховка на все случаи жизни! И речь уже идёт о нескольких десятков миллионов долларов. И любое колебание курса – вверх или вниз! – непосредственно отражалось именно на нем. Конечно, это – не те миллиарды, коими владели его старшие партнеры! Но у них в запасе имелись и другие бизнесы, а у него – только этот! А ещё – его голова в придачу, позволившая ему пробиться на самую вершину российского управленческого бизнеса…
«Каждому – своё! Забыл, где прочитал такое…» – мелькнуло в голове. Так, путаясь в своих мыслях, Константин Андреевич машинально всунул в карман своего костюма жаропонижающие таблетки, что предусмотрительно приготовила для него его секретарь Алена, девушка блондинка с голубыми глазами и смешным курносым носом. Но всегда идеально одетая: умевшая облачать своё стройное загорелое тело в костюмы дорогих итальянских марок…
Он задержался ещё на мгновенье, силясь вспомнить что-то важное, но шум в голове только нарастал. Махнув рукой, как бы отгоняя прочь назойливую мысль, нажал кнопку на своём столе, доставленным по специальному заказу из Швейцарии (заботливо сделанному из отполированных до блеска дорогих пород редких деревьев).
Сотрудники охраны уже находились в приёмной: по инструкции они следовали за ним постоянно, больше напоминая почётный эскорт или героев фильма «Люди в чёрном». По устоявшейся традиции его представительский «Мерседес-Майбах» сопровождал джип  охраны со спецномерами.
«А, значит, нам нужна одна победа! Одна на всех – мы за ценой не постоим!» – вдруг всплыла мелодия в его больной голове. Вспомнилось, как он лет двадцать назад встретил Окуджаву в Кривоарбатском переулке. Тогда случившееся показалось ему, ещё студенту, таким простым и будничным. А теперь, как подумаешь: столько лет Великого барда уже нет в живых, а песни его продолжают жить! И ведь не ездил Булат на чёрном «мерседесе» по Москве с охраной. Но памятник Окуджаве гордо высится в переулке, где он жил. А песни поют и слушают… И люди добром помнят.
«Мы воруем у других поколений их победы, если нет своих! Хотя… К чему я веду? Причём тут…» – сверкнула у Константина Андреевича внезапная мысль.
Он стал утешать сам себя: умирать, мол, ещё не собрался. А виной всей этой нежданной хандре – проклятый насморк и жуткая головная боль. Но всё вскоре пройдёт… А сейчас надо срочно во Внуково, где стоит персональный самолет их компании. А команда пилотов ждёт вылета в любом направлении.
– Ах, да! Я же не позвонил Жанне! – вдруг осенило его. Как же он мог забыть предупредить молодую жену, что вместо Женевы полетит на Ямал. А ведь это важно: чтобы супруга и прелестные дочки – Маша и маленькая Аглаша – не ждали его в Альпах, в их новом красивом доме.
«Но ничего, позвоню из машины!» – постарался успокоить он себя. А затем, преодолевая лёгкое головокружение и головную боль, решительно шагнул к коричневой двери кабинета.
Но уже почти переступив порог, вдруг обернулся и ещё раз окинул взглядом красивые шторы, кресла из тонкой дорогой кожи и стены, украшенные картинами импрессионистов – словно бы прощаясь с ними навсегда.
«Думаешь, пора готовиться к самому худшему?» – спросил его вдруг внутренний голос. Или показалось?
«Нет! Всё в норме, всё идёт по плану!» – твёрдо ответил он сам себе.
И плотно закрыв за собой массивную дверь кабинета, решительно добавил вслух, будто обращаясь к неким невидимым оппонентам: «Этого не может быть никогда, ни при каких обстоятельствах! Не дождётесь!»
               
Не говори, что время лечит,
что шрамы украшают нас,
а мы с годами – лишь богаче,
привыкши к вкусу терпких слёз.
Среди сует и красноречий
не замечали милых глаз –
хоть век земной так ограничен
скрипучим пением колёс!
Но вот и ты зарёй охвачен:
в озёрной глади – рыбий всплеск;
путь к вечности – ещё короче;
да проще в тьму густую спуск…

*
Когда Аня впервые увидела море, оно потрясло её до глубины души. Может всё случилось потому, что море – наша праматерь? Мы все ведь вышли миллиарды лет назад из его глубин на сушу! А теперь в каждом из нас живёт генетическая память...
Или потому, что тогда рядом находились её папа и мама? Живые…
Ещё только через год у папы оторвётся тромб – в тот момент, когда они с мамой ехали по Минскому шоссе на дачу… Удар получился такой силы, что машину резко развернуло и выбросило в кювет. Мама скончалась на месте. А отец в момент аварии, как скажут потом медэксперты, уже был мёртв.
Родителям тогда только-только исполнилось по сорок лет (они познакомились, ещё учась в институте), а Ане – всего шестнадцать. Может тогда она и приняла решение стать врачом, чтобы люди не умирали так рано?
                *
От моря исходит энергия, заставляющая ощущать всю мощь окружающего мира. Аня не вдавалась в такие тонкости, но с первых минут встречи с дивной стихией ощутила живую связь с морем. И стала воспринимать его как некую «живую субстанцию», сразу же начав общаться на понятном только им двоим языке.  После трех дней жизни на берегу, в маленьком домике, она начала чувствовать, когда море сердится, выбрасывая шипящие сгустки пены на скалистый берег. А затем снова уползает тысячами длинных змей, чтобы собраться и с новой силой обрушиться на неприступный каменистый берег. Аня почувствовала, что оно говорит, и чего хочет.
Но больше Ане нравилось, когда море становилось ласковым и облизывало тёплым языком её ноги. А заходящее солнце несло мягкое тепло и удивительное умиротворение.
Аня чувствовала, что не надо спешить: придёт время, когда море само поведает ей, простой московской девочке, великую тайну мира. И тогда многие насущные вопросы, столь волнующие её в жизни, получат свои исчерпывающие ответы. Но уже через пару дней Аня поняла, что, в сущности, вопросы и ответы не так уж и важны. Главное – море рядом! И с ним можно разговаривать, как с самым близким другом.

                *
Почему она вспомнила о море именно сейчас? Когда так хотелось снять с себя надоевший «скафандр» и просто посидеть на берегу, болтая ногами в тёплой солёной воде?
Может, за сотни километров отсюда, море чувствовало, как ей сейчас тяжело? И поэтому старалось поделиться своими силами? Как бы там ни было, воспоминания о море помогали Ане хоть на несколько минут забыться и уйти в другой, лучший мир…
– Аня! – закричала старшая медсестра Ирина Павловна, (крепкая сорокапятилетняя женщина, похожая в своём «скафандре» больше на колобок чем на медсестру). – Больному в двенадцатой плохо, быстрей тащи аппарат!
И Аня обречённо покатила аппарат для искусственной вентиляции лёгких в палату номер двенадцать…
Но сейчас всё складывалось не так, как обычно. Больного доставили из аэропорта в отдельную небольшую палату, негласно использовавшуюся для VIP-персон. Все понимали, что здесь находятся пациенты, проходившие «по особым спискам». Дорогие частные больницы, увы, не обладали необходимой системой изоляции от вирусов и набором нужного оборудования. Пандемия началась так внезапно и распространялась столь стремительно, что «частники» ещё не успели подготовиться «во всеоружие».  Поэтому состоятельные пациенты, (из тех, кто не успел покинуть страну, пока страны Еврозоны не закрыли свои границы), вынуждены были прибегать к помощи отечественной бесплатной медицины.
Больного доставили прямо с борта самолёта «на скорой», (той даже разрешили выехать на взлётную полосу – для срочной эвакуации уже находившегося в коме тяжелобольного, с практически полностью поражёнными лёгкими!).
По первоначальному замыслу, частный самолёт «Борт 373» сразу из аэропорта Тюмени должен был взять курс на Цюрих, но в связи с карантином Швейцария в ночь с пятницы на субботу закрыла своё воздушное пространство. И пришлось экстренно доставлять больного в Москву.
Пациент – ухоженный мужчина в дорогом итальянском костюме, чуть старше пятидесяти лет, с кожей в цвет искусственного загара. Но в том положении, в котором он сейчас находился, мелкие имиджевые детали уже не играли никакой роли. Подключённый к аппарату искусственной вентиляции лёгких, он не приходил в сознание.
– Укол! – командовала Ирина Павловна. И Аня ставила внутривенный, что могло, пусть в теории, хоть немного улучшить состояние больного.
Лучший врач, Егор Данилович (отец троих детей, досрочно выплачивающий ипотеку из тех доплат, что сейчас получают врачи за работу с «ковидными» больными) практически неотлучно находился рядом с пациентом. Ему ради работы даже пришлось расстаться со своей любимой бородой – но правила есть правила! Врач (облечённый в такой же, как у медсестёр «скафандр»), озабоченно качал головой, что означало только одно: случай крайне тяжелый! И шансов очень мало.
Лежащему в коме больному было очень тяжело дышать, но аппарат искусственного дыхания делал своё дело: пациент, хотя и не находился в сознании, продолжал отчаянно цепляться за жизнь!..
После укола в вену он начал видеть особые «розовые» сны: обезболивающее содержало наркотическую компоненту…

                *
                Сон Константина Андреевича
Огайо, декабрь месяц, он стоит на берегу Тихого океана. Первая встреча с такой, вот, огромной колышущейся массой воды. Он сразу понял, чем океан отличается от любого моря – той силой энергии, что исходит от его безграничной массы. Время смешалось, и он сейчас переживал по новой состояния, пережитые тогда, пять лет назад, в Америке…
Он снимает жёлтые ботинки, куртку и джинсы. Ветер не чувствуется холодным, но если долго стоять раздетым, то гарантированно «продует»: на следующий день встанешь с насморком.
Он раздевается до трусов и ступает по белому влажному песку к бушующему океану. Пляж пустой. Торчат худые вышки (для того, чтобы в плавательный сезон спасатели высматривали на поверхности плавники неожиданно появляющихся иногда акул). Но сейчас не сезон – и акул в серой холодной массе океанской волны просто нет.
Он заходит в воду и его сразу подхватывает волна. А затем начинает укачивать и настойчиво тащит от берега. На берегу появляются люди, его сотрудники – они уже выпили виски и в лучах заходящего солнца что-то ему кричат, размахивая руками. Но их голоса заглушает шум океана.
Он плывёт, широко разбрасывая руки, и его натренированное тело вдыхает в себя всё глубже и глубже прохладу океанского воздуха, смешанного с брызгами и колючей пеной. Но чем активней работает руками, тем дальше его относит от берега! Причина – отлив, самое опасное время суток для таких как он неопытных людей, не понимающих всё коварство океанской волны…
Минут через тридцать он совсем выбился из сил. Внезапно пришло понимание, что ему уже не справиться с океанской волной! А кричать тем, кто остался на берегу (что удаляются всё дальше и дальше, превращаясь в еле различимые фигурки, бегающие в лучах заходящего солнца по песчаному пляжу) – просто бесполезно. Ветер относит в сторону все призывы о помощи.
Да и что они могут сделать? Пьяные и нервно смеющиеся под порывами ветра и грохотом океана. К его сотрудникам, хаотично бегающим по берегу, подошёл старый латиноамериканец. Что-то сказал на непонятном языке, тыча пальцем в даль океана – туда, где волны бросают как щепку тело Константина… Но они ничего не понимают: Константин – их бог! И они безоговорочно верят в его всесилие. Да и потом: он же прекрасный пловец! Разве он может не справиться с какой-то там стихией?!
Он ложится на спину и закрывает глаза. Его накрывает огромной волной, но он лишь безмолвно лежит и слушает бурлящую массу воды… Как ему, простому мальчишке из Казани – не имея ни именитых родителей, ни связей! – удалось всего добиться в жизни?
Впрочем, а что в себя включает это «всё»? Молодая жена-красавица, родившая ему двоих прекрасных дочерей? Деньги – столько, что можно совсем забыть о необходимости их преумножения? Хотя, конечно, он не мог, как ответственный акционер, себе позволить подобное.
Он получил возможность встречаться с первыми лицами государства, хотя там, у них – своя, особая песня. Чтобы войти в «их круг», надо быть членом их чекистской корпорации! Хотя он тоже присутствовал на разных приёмах в Кремле, тоже кричал здравицы за президента, (а там все их кричали – с троекратным питьём рюмок водки), тоже, как и все присутствующие, ругал Америку. Но он не являлся представителем «их клана», а только тем, кто обслуживает данный круг, пусть и за миллионы долларов!
Но сейчас – всё уже не важно! Главное – преодолеть надвигающуюся волну и выплыть. Любой ценой, собрав все силы в кулак – как он всегда делал в подобные минуты. А главное – умел делать, хорошо! (Именно за данную черту характера его так ценили большие боссы). И он соберётся с силами, сожмёт волю в кулак – и в очередной раз победит обстоятельства!..
Он расслабился и стал с силой выбрасывать руки в стороны, плывя на спине с закрытыми глазами. Рра-аз, рр-а-аз! Тут главное – ровно держать, не сбиваясь, дыхание. Тогда сил должно хватить надолго.
Он, качаясь, вышел на песчаный берег и упал на холодный песок. Лёгкие буквально выворачивало наружу. А его сотрудники, воодушевлённо прыгали вокруг его – думая, что он так «прикалывается», демонстрируя свою недюжинную физическую силу…
Красное солнце садилось все ниже и ниже за океан… Последнее, что помнил Костя: над ним нагнулся лохматый мексиканец и что-то пробормотал на испанском языке. Солнце село за линию горизонта и наступила тьма…

                *
Егор Данилович поднял голову в своём нелепом скафандре.
– Умер! – выдохнул он. И большие капли пота выступили на его бледном лбе. Суета вокруг кровати, где лежал Константин, стала спадать. Бороться за жизнь умершего стало уже бессмысленно…
После скупого сообщения в «Коммерсанте» о смерти гендиректора Константина Андреевича – акции их корпорации не упали. Финансовому рынку теперь уже плевать на спекулятивную суету! Когда миром завладел столь злобный вирус – уже исключительно он, (а не биржевые спекулянты!), управлял жизнями миллиардов людей на планете. Одним миллиардером больше, одним меньше – какая разница? Подобные новости уже никого не интересовали – человечество думало только об одном: как побороть возникшего из ниоткуда монстра под названием «Ковид-19»?!
…Аня неспешно шла по улице – у неё сегодня значился выходной. Солнце светило необычно ярко, а на ней – белая курточка и новые сапоги, купленные на те дополнительные выплаты, что вчера получили все работающие в красной зоне больницы номер №16. Скоро весна, у неё экзамены в Первый медицинский. Она, с её опытом медицинской сестры, обязательно поступит и станет очень хорошим врачом. Ей часто казалось, что она уже всё знает про свою будущую жизнь. Но не хватало лишь одного. Возможно – самого главного! И вдруг…
– Здравствуйте, а я вас знаю! – услышала она за своей спиной знакомый голос.
Она обернулась – перед ней стоял молодой парень с голубыми глазами, что поразили её ещё тогда, когда его привезли «по скорой» к ним в больницу.
– Вы медсестра из шестнадцатой больницы. Мне так хочется вас за всё поблагодарить. Меня Олег зовут, я студент-химик.
– Второкурсник… – добавил он после паузы.
– Аня… – тихо произнесла девушка. – А как вы могли меня узнать? Мы же всегда носили защитные костюмы?
– По вашим глазам и улыбке! Ни с кем нельзя спутать! – ответил парень и протянул ей руку в перчатке.
Она осторожно пожала её.
– Простите, сейчас стало не принято здороваться за руку...
– Но вы уже переболели. К тому же – в перчатках, как положено. Значит, можно! – смеясь ответила Анюта.
Они помолчали. Чувствовалось, что оба немного смущаются.
– А, может, съедим гамбургер? Вы как, едите фастфуд?
– Я ем всё, что получается съесть! У меня нет особо времени на выбор… – снова улыбнулась Анна. – И обращайся ко мне на «ты», ладно?
– Не вопрос! – согласился парень, радостно улыбаясь.
– Ну что, идём? – спросил он, когда почувствовал, что неловкая пауза несколько затянулась.
– Пошли… – кивнула она.
И они, болтая обо всем на свете пошли вверх по Тверской – к памятнику Пушкину, на бронзовой голове и плечах которого сидели наглые московские голуби, делая своё безобразное птичье дело. Каждому – своё!
Вокруг памятника красовалась новая гранитная плитка, и бригада армянских рабочих, невзирая на карантин и запреты, героически меняли очередной бордюр на проезжей части дороги. (Впрочем, они меняли его точно также полгода назад, когда «Ковид-19» ещё не приходил в Вечный город).
Бравые полицейские – сгруппировавшись по двое и по трое! – строго осматривали всех, кто спускался в подземку, на станцию метро «Пушкинская», ловко выхватывая из нескончаемого потока «ковид-диссидентов» без масок…
А с телевизионных экранов в квартиры москвичей как всегда «по-дружески» заходил мэр Москвы, добрым голосом призывая всех жителей быть осторожными и мудрыми…
Жизнь продолжалась. И всё шло своим чередом.