Именем Космоса. Часть 1. Глава 38

Глава XXXVIII

Аене трудно далась беседа с эсгебешниками. Они хотели знать каждую подробность её плена, а сообщить им всего она не могла. Она чувствовала: главарь, Капитан, не рассказал бы ей о себе, если бы знал, что она передаст его слова эсгебешникам. Она допускала, что не права, но переломить себя не могла и не хотела. Возможно, подробности их разговора на «Грозе» мог узнать Сергей – они никогда не скрывали ничего друг от друга; ещё – Тэад, раз его что-то связывало с Капитаном, но больше – никто.

Особенно настойчив – и проницателен – был лаурк, как она поняла, специально прилетевший на Землю для беседы с ней. Он расспрашивал о пиратах, хоть чем-то запомнившихся ей в группировке, и, конечно, о главаре и его приближённом.

– Вы не хотите мне что-то сказать? – вдумчиво и спокойно спросил он наконец.

Хитрить перед лаурком было бессмысленно, да и не в её привычках было уходить от ответа.

– Да, – прямо сказала она. Лаурк вызывал у неё глубокое уважение. – Главарь сказал мне несколько слов, которые касаются только меня и моей семьи. Мне кажется, передавать их я не должна.

– Хотел бы я знать, что это за слова, – негромко сказал лаурк. – Но вы вправе, разумеется, не говорить мне об этом.

Он перешёл на другое и больше не касался этой темы.

Дома, рассказывая матери о том, что с ней случилось, она намеренно не упомянула о внешнем сходстве пиратского главаря с Тэадом, не желая наводить её на мысли о старшем сыне, но при первой же возможности вышла на связь с братом. Она приехала для этого на космодром. Собственного корабля и, соответственно, накорда у неё не было, а межпланетный разговор по видеофону пошёл бы через диспетчеров, которые услышали бы всё, ими сказанное. Тэад говорил с «Меридиана» – у него выпал перерыв между вылетами, и ему разрешили ненадолго занять накорд.

Тэад напряжённо выслушал её. Сказал:

– Хорошо, что ты попала к главарю. Ты натерпелась там, но он – единственный, кто мог захотеть тебя спасти.

– Что связывает вас, Тэад?

– Не знаю. Однажды он ранил меня. Недавно – я его. Потом я попал к нему в плен, и он меня отпустил.

– Ты был у пиратов в плену? – испугалась Аена.

– Да.

– И мы не знали! Почему ты не сказал?

– Зачем? Ведь всё обошлось.

– Тэад! А нельзя поподробнее?

– Ну... не сейчас, Аена. Потом, если уж нужно.

– И он тебя отпустил, главарь? Почему, Тэад?

– Мне уже мотали об этом душу у нас, в СГБ, но хоть убей – не знаю. Он... Аена, он ничего?..

– Нет-нет, – поспешно сказала Аена, торопясь развеять тревогу брата. – Он умирал, и я его прооперировала. В благодарность он дал мне корабль и помог улететь. Или ты считаешь, я не должна была спасать его?

– Ты – должна была.

– Тэад... У него твоя «Гроза».

Возникла пауза.

– У него? – хрипло переспросил Тэад.

– Да. Он сказал, что никого на ней ещё не ограбил.

– Ещё? – чуть усмехнулся Тэад. – Спасибо и на этом. А знаешь, даже если бы он не нуждался в твоей помощи, он всё равно бы тебя отпустил.

– Почему?

– А разве ты не почувствовала этого? Мне кажется, в нём есть своеобразное чувство чести. Его, наверно, царапало, что, зная меня, он владеет моим кораблём...

– Тогда зачем угонял?

– Угнал не он. Угнали двое – пиол и воурианец.

– Он сказал, что он.

– Да? Помнится, он обронил при мне фразу: «Терция – это я, претензии принимаются». Возможно, и здесь то же: Терция – это он. Всё, что творят его люди, он принимает на свою ответственность и даже...

– Что?

– На свою совесть. Он передал мне сообщение, что готов обменять...

– Меня на «Грозу». Он при мне говорил это.

Тэад кашлянул.

– Бедная ты моя... – против воли сорвалось у него. Но он спохватился: – Прости. Так вот, раз Капитан говорил это при тебе, ты знаешь. Я тогда растерялся. Вообще, состояние было жуткое.

– Я представляю это, Тэад.

– Но нам тогда уже передали, что работа по твоему освобождению ведётся и скоро ты будешь дома – успокаивали, конечно, как я теперь, после всего, что ты рассказала, понимаю, но тогда это сильно поддержало нас всех, особенно маму.

– Как это хорошо!.. Только знаешь, Тэад, оттуда СГБ действительно не спасла бы. Туда не пробиться СГБ.

– Теперь словно пелена с глаз упала, а тогда мы поверили. Это было сказано таким уверенным тоном, мол, сейчас ты в безопасности и всё такое... Да. Так о главаре... Я, когда получил его сообщение, подумал, он издевается, а он, наверно, считал, я пойму, и хотел успокоить свою совесть: он вернёт мне сестру, а мой корабль станет принадлежать ему по праву... Хотя, с другой стороны, ты ведь вылечила его.

– Когда он говорил с СГБ, никто ещё не знал, что я стану лечить его.

– Так тебя схватили не потому, что ему нужен был медиколог?

– Нет! Я сама сказала ему, кто я, и буквально настояла на помощи. Он знаешь как рассердился, когда меня ему подарили!

– Подарили?..

– Как вещь, – усмехнулась Аена. И поспешно перевела разговор: – Если «Грозу» угнал не он, то как она к нему попала?

– Да мало ли! Увидел у пиратов, узнал и отнял. «Грозы» мне теперь не видать, как своих ушей. А впрочем, я всё равно больше бы её не увидел, и это не цена за твою жизнь. Скажи... он не упоминал при тебе о своём прошлом? Кто он такой, не говорил?

– Кое-что говорил. Два слова. Вы так похожи!

– Да, я знаю. Сходство есть.

В это время их поторопили. Вмешались в разговор и напомнили, что они занимают служебное средство связи во время боевого дежурства.

– Нам нужно с тобой встретиться, Тэад! – сказала Аена. – Я прилечу, как только у меня будет возможность.

– Да, прилетай. Что теперь в твоих планах?

Аена на миг запнулась.

– Буду дома.

– А экспедиция? Ушла без тебя?

Она снова проглотила ком.

– Пока нет. Но уйдёт. Я не полечу с ней, Тэад. Я должна быть дома. Жизнь Наташи и Сергея... и ваша с мамой – это настолько хрупко, что я хочу быть рядом. Постоянно. Я так люблю вас...

После этого разговора Тэад долго не мог успокоиться. Мысли одолевали его. Казалось странным и отчего-то закономерным, что и он, и его сестра так счастливо вырвались из плена, откуда люди возвращались изредка и только чудом. А тут повезло им обоим. Обоих свела судьба с этим человеком, Капитаном. И снова вставали бесчисленные вопросы. Кто он, Капитан? Почему, обладая такими качествами, он пират? Сестра теперь что-то знала о нём, и Тэада точило нетерпение. Но пока встречи не предвиделось: экипаж «Меридиана» только что вышел в полном составе на дежурства после большого перерыва, и отпуска теперь можно было не ждать. А Аена улаживала дома дела с работой и несостоявшейся для неё экспедицией.

Выходные выпадали теперь редко, вылетов случалось по нескольку за дежурство, и экипаж уставал. Уставал настолько, что в короткие выходные и думать не хотелось о полётах куда-то ещё, тем более, на полёт к той же Земле одних суток было недостаточно.

Экипаж оставался на базе и развлекался как мог. Однажды Поль принёс в комнату крупную красную розу, торжественно водрузил её на стол и заявил, что эта роза – почётный приз тому, кто первым решится сходить к Ноэлю Клуину с просьбой о нескольких днях отпуска.

– Давно не был на Аполлоне? – ехидно спросил Уильям.

– Именно, – коротко ответил Поль и признаваться, откуда взял такой редкий на Колхе экземпляр земной растительности, отказался. С тех пор роза стояла в банке, а сходить к Ноэлю Клуину никто так и не насмелился, потому что его ответ был очевиден.

В очередной выходной произошли два события, осчастливившие двоих членов экипажа – Володю и Поля.

Рано утром засигналил видеофон, и дежурный по планетарке сообщил заспанному Уилу, ответившему на вызов, что Владимира Клёна через двадцать минут приглашают в Центр Связи. Уил растолкал Володю и, радостный от того, что обладает ценной информацией, заставил его пройти на руках от двери до окна. Володя помотал головой и пошёл. Но, не совсем проснувшийся, упал на середине перехода. Проснулись остальные, Тэад поинтересовался, что происходит: камнепад или землетрясение.

– Это не камнепад, – возгласил Уил. – Это рухнуло дерево.

– Дровосек, – зевая, подал голос Поль.

– Какое дерево? – насторожился Тэад.

– Клён.

– Уил, я в последний раз...

– В тысячу последний, – невозмутимо отозвался Уил.

Тем временем Володя вернулся на исходную позицию у двери и на этот раз твёрдо пересёк на руках комнату.

– У нас что тут? – спросил Алексей, садясь на кровати. – Цирк или сумасшедший дом с утра пораньше?

Володя брякнул пятками об пол у окна и поднялся, встрёпанный и лохматый.

– Ну, говори, – потребовал он.

– Через... – Уил взглянул на часы. – Через пятнадцать минут тебя ожидает Ноэль Клуин, – сообщил он. – При полном параде.

– Ноэль Клуин? Так рано?

– Он тагассианин, у нас биоритмы не совпадают.

– Так это правда?

– Разумеется, – оскорблённым тоном холодно сказал Уил.

– Ты обалдел? – едва не закричал Володя. – Через пятнадцать минут, я когда успею!

И бросился в душевую.

– Ноэль Клуин? – спросил Тэад, немного изучивший повадки своего экипажа. – Или, может быть, Джон Уэлт, ты не ошибся?

Уил пожал плечами.

– А что случилось-то? – поинтересовался Поль. – При параде зачем? Сколько времени?

– Шесть.

– Действительно сумасшедший дом. Мы что-то натворили вчера в таверне, кто помнит?

– Мы ни при чём, драк вчера не было, – уверил Алексей.

– Может, награждать будут? Так награждают при общем построении. А отчитать и без парада можно.

– Знаешь, Уил, что я думаю? – спросил Тэад, вставая и ногой выкатывая из-под кровати гантели. – Мы тебе гантелю на язык подвесим.

– Это зачем?

– Да так.

Он взял гантели в руки. Уил напружинился, приготовившись при малейшем его угрожающем движении броситься в сторону. Но Тэад широкими взмахами начал делать свою обычную гимнастику.

Из душевой выскочил Володя, стал торопливо одеваться. Но, уже застёгивая скафандр, остановился, обернулся к Уилу.

– Уил.

– Что?

– Я не сообразил спросонок. Ведь сегодня двенадцатое? Среда?

– Вроде бы.

– Так куда, говоришь, меня вызывают?

– А при чём здесь среда?

– А при чём здесь парадная форма? – Володя подошёл к Уилу, смерил его взглядом. – Ты хоть время-то не перепутал?

Уил мотнул головой. Володя критически осмотрел себя в зеркале, прошёлся расчёской по волосам.

– Впрочем, форма – это к месту. До вечера.

И вышел из комнаты, оставив Уила в недоумении.

– Он куда? – растерянно спросил Уил. – Он же не знает, что я пошутил. Его в Центр Связи.

Алексей натянул на плечи одеяло и рассмеялся. Он был на «Меридиане» связистом и знал, о чём говорил на днях во время дежурства Володя со своей девушкой.

– Знаешь, Уил, хорошо, что ты надоумил его приодеться. – Алексей лёг и отвернулся к стене. – Меня не трогать, я досыпаю.

...Голос Томы был счастливым и тёплым.

– Володя! Я соскучилась!

– Тома... Как я рад слышать тебя! Ты где сейчас?

– Мы идём на Коггу.

– Когга! Это в двух часах от Колха! Значит, вас перевели?

– Да, на линию вышли три новых лайнера, и нас немного передвинули на маршруте, и расписание сменили.

– Во сколько вы будете на месте?

– В девять сорок. А ты, Володя, ты на дежурстве сегодня?

– Нет. Мы встретимся, Тома! Я вылетаю и буду ждать тебя у турникетов с посадочного поля Когги.

– Как здорово! Значит, через три часа увидимся. Я так рада!

– Я тоже.

...Они бродили вдвоём, забыв обо всём на свете. Прочное ощущение счастья вошло в Володину жизнь за последние недели и не покидало его даже в бою и во сне. Он любил. Любил впервые в жизни. Тома – самое имя её рождало в душе вдохновение. Он любил и чувствовал себя любимым, с удивлением осознавая, что значит нести радость человеку уже одним своим присутствием, просто тем, что живёшь на свете. Это было ново для Володи, и он в буквальном смысле ощущал, как за его спиной вырастают крылья, а в душе рождаются песни.

Они гуляли по парку, Володя – в шлеме, Тома – со включенным силовым полем: скафандры стюардесс были бесшлемовыми.

 Тома, счастливая и лёгкая, рассказывала о недавнем рейсе, о своём экипаже, о доме. Она не расспрашивала Володю, интуитивно чувствуя, чего можно касаться в разговорах, чего не стоит. Володя тоже говорил о службе и своём экипаже. Ни разу не упомянул он только о своей семье, и Тома понимала, что эта тема отчего-то для него запретна.

– Я стала переживать, Володя! Ты – военный, каждый вылет «Меридиана» – это всё равно, как если бы ты махал рукой смерти, которая смотрит к вам в иллюминатор. Помнишь, я попросила нашего связиста выйти с «Меридианом» на связь и мы попали во время боя?

– Помню. Но мы же всё равно поговорили.

Тома улыбнулась, кивнула, уходя от мрачной темы:

– А твой командир постоянно на тебя ругался.

– Это был Де Тревиль, командир отделения. Он не понимал, «откуда болтовня, когда отделение идёт к месту боя». Если бы он мог доказать, кто именно болтает, то по головке бы не погладил. Но доказать этого нельзя – в эфире тысячи голосов.

– Думаешь, он не понял, что это ты?

– Понял, но ведь не доказал.

– Я больше не буду вызывать тебя, чтобы у тебя не было неприятностей. Вызывай «Равэрь» ты, когда сможешь.

– И ты, и я. Ты тоже можешь оказаться занята, когда я свободен. Но ты начала о том разговоре, словно он тебя встревожил.

– Не разговор встревожил, нет. А сама ситуация. Я вдруг словно соприкоснулась с тем, что испытываешь ты во время дежурств. Каждое дежурство – бой. А бой – это смерть.

– Нет, Тома. «Меридиан» – тойер, а не линкор. На линкорах гибнут, у них через раз рукопашная. А тойеры защищены. Пробить тойер трудно, особенно когда мы в «щите». Но даже если мы «россыпью» – мы связаны друг с другом. Ноэр Ниан, наш Де Тревиль, оберегает нас, как сам Великий Космос. Он нас координирует, а ему нет в этом равных, он тагассианин. И кроме того... У нас не каждое дежурство – бой. Часто мы выходим в свободный поиск или нас поднимают Маяки.

– Маяки?

– Если Маяки замечают скопление пиратской техники в каком-то районе, особенно неподалёку от трасс, нас поднимают и направляют туда.

– Как Патруль?

– Да. Только нас много. Патруль – дежурные, а мы способны принять серьёзный бой.

– Вот видишь, бой.

– Что ты, Тома. Пираты не дураки. Если они видят, что подошли тойеры, то предпочитают не связываться и уходят.

– А вы?

– По-разному. Бывает – преследуем, бывает – просто провожаем подальше от трассы и дежурим, чтобы не вернулись, пока есть необходимость. Я ведь недавно на тойере, всего сам ещё не видел, а до этого был в Тивере.

– Ты говорил. Но я стала думать, что лучше бы ты в Тивере и оставался. Не сердись... Это безопаснее, а я... я так боюсь тебя потерять!

Володя видел её тревогу, и его не оскорбляло, что она хочет для него безопасности. Он знал, как страшно терять тех, кого любишь. Он и сам остро тревожился за неё – «Равэрь» ходил по маршруту, пролегающему в основном по территории Терции. Тома рисковала не меньше, ведь лайнер – не тойер, его легко подбить и захватить. Пусть Терция нападает на лайнеры редко, но зато их взрывает. Исключением был, пожалуй, лайнер, на котором летела Аена.

– Если бы я оставался в Тивере, Тома, я не смог бы встречаться с тобой.

– Не смог бы? Почему?

– Там я был посвящён другому, и это другое было главным. Если бы мне всё удалось...

Тогда, в Тивере, Володя не имел права на серьёзные отношения. Если бы он убил Вожака – Тома прилетала бы к нему на свидания на Тиргму?

Тома смотрела на него, не решаясь спросить. Интуиция подсказывала ей, что касаться этой темы не надо, придёт время – он расскажет сам.

– Значит, хорошо, что ты не в Тивере. А когда вы «россыпью» это означает, что вас посылают всех в разные места?

Володя улыбнулся, благодарный ей за тактичность, и снова ощутил, как она ему дорога.

– Нет, отделения не дробят. «Россыпью» – значит, не в «щите». То есть, каждый тойер ведёт бой самостоятельно, только с координацией командира отделения.

– Я не понимаю. Самостоятельно? А в «щите» что такое?

– «Щит» – я и не знал, как это сложно, пока не увидел. Вот представь, пираты пытаются захватить корабль и бьют по нему со всех сторон, вынуждая сдаться. Подходим мы. Рельтеры и другие навязывают бой – отвлекают их на себя. А мы собираемся вместе и встаём щитом между пиратами и кораблём, который защищаем.

– Как – щитом?

– Ну, да. Ты видела тойеры?

– Нет.

– Не видела?

– На стерео – но это не считается. Я только поняла, что тойеры – это нечто прочное и бесформенное. И неповоротливое, вроде бронированного жука.

– «Жуки» – это исатры. Они несут мощное вооружение и довольно неповоротливы. А тойер вёрткий. И скорость у него вполне ничего. Не гоночный, конечно, но своё берёт. А форма у него – он вроде как изрезанный. Чтобы выполнить «щит», мы группируемся и соединяемся в стену, как детали мозаики. Подставляем врагу лоб, а лоб у тойера почти неуязвим.

– Но ведь вас в отделении всего двадцать. Разве двадцати тойеров достаточно, чтобы заслонить лайнер?

– Лайнер – нет. Если корабль крупный или требует особой защиты, как лайнер, поднимают несколько отделений. Бывает, часть тойеров встаёт «щитом», а часть остаётся «россыпью». В общем, по-разному.

– А если корабль успели захватить, вы уже не поможете?

– Если захватили, то предстоит внутренний бой, это дело линкоров.

– А если линкоров нет?

– Есть. Мы на одной базе и в бой идём вместе. Пока линкоры в работе, мы ждём рядом, а когда пираты начинают удирать – это наше дело, трепать их. С погоней лучше справляются рельтеры, они по-настоящему скоростные. Но и мы ничего, помогаем. А вообще, лайнер отбить сложнее всего.

– Почему?

– На нём пассажиры, и надо обеспечить их безопасность. К примеру, мы ждём, пока на лайнере ведут бой ребята с линкоров. Мы могли бы тем временем отстрелить пиратские корабли, подстыкованные к люкам, чтобы им не на чем было удрать, а нельзя. Во-первых, вдруг разгерметизируем лайнер – а пассажиры ведь без скафандров. А во-вторых, пусть уж лучше пираты удирают, чем, загнанные в угол, начнут захватывать заложников или расстреливать всех под одно. Если грузовой корабль – тогда пусть негодяи бесятся. А лайнер – дело другое.

– Значит, если на «Равэрь» нападут, защищать его, возможно, будешь ты?

– Возможно. Но лучше, чтобы этого не понадобилось.

Тома кивнула.

– Как это сложно, то, что ты рассказываешь.

– Интересно?

– Да. Но страшно.

Володя мягко улыбнулся.

– Если страшно, Тома, как же ты работаешь в Космосе?

– На «Равэрь» никогда не нападали. И потом, я же не за себя, я за тебя боюсь.

– А за себя нисколько?

– Иногда. Мы ходим через «сферу влияния» Терции, а она лайнеры почти не трогает, в этом нам повезло.

Володя снова вспомнил Аену и лайнер, на котором она летела. Тоже ведь Терция постаралась.

– Экипаж «Меридиана» много лет в одном составе, никто не погиб.

– А откуда взялось в нём место для тебя?

– Прежний стрелок женился и ушёл из Эскадры.

– Я понимаю его жену, если это она настояла. Мне так постоянно и кажется, что каждый пират целится в тебя.

Володя видел, как она напряжена, и напустил на себя беспечность.

– Пусть целится. «Меридиан» меня защитит.

Тома покачала головой:

– Я не пессимист, Володя, но ты же сам говоришь, что тойер неуязвим почти.

– Ну что ж, если пират может целиться в меня, то почему я не могу целиться в него? Я же стрелок.

– Ты в это время можешь целиться в другой корабль.

– Тогда меня прикроет Поль – он первый стрелок.

– Он тоже в этот момент может целиться в другого.

– Мы следим за противником друг друга и по мере возможности помогаем огнём. Я могу использовать вспомогательные лобовые орудия, Поль — кормовые. Перед нами, помимо прочего, экраны общего обзора, мы видим картину боя в целом.

– Но вы ведь можете не понять, какой пират куда целится.

– Тогда меня защитит Уил.

– Ваш штурман? Как он защитит?

– Он уведёт «Меридиан» в сторону.

– А если командир прикажет ему быть именно в этом месте?

– Мой командир – умный человек, он не отдаст такого приказа.

– Ну, а если штурман не заметит опасности? Ведь на нём управление, он сам занят.

– Тогда ему скажет об этом Алёшка.

– Кто?

– Связист.

– Так и он занят.

– Заняты в основном его уши, ну, ещё голос, а глаза – иногда, экраны у него вспомогательные. И он успевает смотреть во все стороны.

– Ну хорошо, пусть он увидит. Но ты же сам говоришь, что его голос занят. Сказать об этом он не сможет.

– Куда он денется? Скажет.

– Как?

– Ну, вот так, например: «18-25-10, Уил – Володька, тройной пять».

Тома рассмеялась.

– А если, – спросила она сквозь смех, – штурман примет это за новый вид координат?

– Тогда я всё равно услышу своё имя и пойму, в чём дело.

– И увидишь, что в тебя целятся?

– Конечно.

– И что сделаешь?

– Выстрелю сам.

– А если не успеешь?

– Тогда «Меридиан» примет удар на обшивку и выдержит.

– А если... – Тома испуганно прикусила губу.

Володя сделал траурное лицо:

– Тогда я погибну.

– Нет-нет! – воскликнула Тома. – Ты будешь жить, он выдержит!

– Ты уверена? – серьёзно спросил Володя.

– Конечно! С тобой ничего не случится!

Володя улыбнулся.

– А знаешь, почему не случится, Тома? Потому что в бою, как всюду, рядом со мной всегда ты. Твой дух, твой образ, твоя защита. Моего друга, почти брата, всегда хранит во всём его мать, а меня хранишь теперь ты. И если ни Поль, ни Уил, ни Алёшка, ни командир не сумеют предупредить меня об опасности, это сделаешь ты, Тома.

– Обязательно, обязательно!

Они исходили полгорода, и в конце концов ноги сами вынесли их назад к космопорту. Они остановились у громадного табло, исписанного значками общетагассианского и космолингва. В верхней строке значилось: «Когга – Колх. Время отправления двенадцать пятьдесят по Галактике».

Тома растерянно взглянула на Володю.

– Как? Тебе пора улетать?

Володя рассмеялся:

– Нет. Будет ещё рейс, вечером, тогда и вернусь. А вы когда уходите?

– Завтра, в семь двадцать. А ты завтра дежуришь?

– Да. Даже проводить тебя не смогу. Но зато у нас есть весь сегодняшний день. Пойдём ещё погуляем? Ты не устала?

Тома мотнула головой.

– А знаешь что? – вдруг сказала она. – Я давно хотела попросить тебя.

– Значит, надо так и сделать.

– Познакомь меня...

Володя сменился с лица, и Тома запнулась.

– Прости. Если нет, то не надо, правда... Познакомь меня со своим экипажем. Ты с моим немного знаком, а я твой знаю только по рассказам. И... мне хотелось бы увидеть тойер. Это можно?

У Володи посветлело на душе.

– Ну конечно. Побежали регистрироваться. Постой, а как ты вернёшься? Рейс с Колха почти ночью, и проводить тебя на Коггу я не смогу – не успею вернуться к дежурству. У тебя получится бессонная ночь перед работой.

Тома рассмеялась.:

– Это ничего. Ты посадишь меня на лайнер, и я обещаю спать всю дорогу. А здесь сразу к себе и снова спать. Полетели!