Богатырь Смекайло - 15

или Чем шут не чертит...


Пока богатырь Смекайло "стоял" на Угре, во Франции Людовик ХІ подарил Тюрпенейское аббатство одному дворянину, который тут же приказал именовать себя не иначе, как господин де Тюрпеней. Но с этим не смирился один монах, который стал являться к королю и доказывать, что по всем церковным и светским законам право на аббатство имеет только он.
Монах так надоел Людовику своими жалобами, что как-то король призвал к себе Тристана и сказал:
- Куманек, есть здесь один Тюрпеней, отправьте-ка его на тот свет!
Отшельник, решив, что речь идет о дворянине, незамедлительно уконтрапупил. А несколько дней спустя монах опять явился к королю - выпрашивать себе аббатство.
Удивленный король вновь призвал Тристана, и тот доложил государю, что был уверен: речь идет о новом хозяине Тюрпенея. Тогда Людовик, махнув рукой, сказал монаху:
- Убит тот, кто взял ваше имущество. Бог вас рассудил! Ступайте в ваш монастырь и не выходите из него.
Интересно, что Людовик XI, карая французскую знать, старался нравиться простолюдинам.
Сохранились его записи в счетных книгах вроде такой: "Одно экю дано бедной женщине в вознаграждение за гуся, которого королевская собака по имени Мюге задушила около Блуа".



На пути каравана в Саранпаульский Кремль...
В приуральской новгородской деревне перед хозяйкой избы богатырь Смекайло ударил себя в грудь:
- Мы - первопроходцы! Освоители землицы Сибирской...
- Да знаю я, знаю... - ответила хозяйка. - Мужики делятся на первопроходцев, приходящих и проходимцев...



Узнав, что студиозы в летние каникулы решили покаперствовать у берегов Африки, маркиз де Карабас попросил их привезти ему молодую гориллу.
- У тебя же есть жена, - пробормотал Смекайло по-русски.
- Пан Смекал, я хочу научить гориллу языку...
- Смотри, угодишь в Инквизицию, - предостерег Трибуле.
- Языку глухонемых.



Маркиз де Карабас заявил друзьям, что он проводил, проводит и будет проводить экперименты по изменению природы животных под страхом любой кары, вплоть до костра, но только не включительно, а ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО...



Могли бы богатырь Смекайло, Трибуле и Панург столкнуться во Франции начала 16 века с роботом?..
Давайте прикинем...
Прообразами роботов были механические фигуры, созданные арабским учёным и изобретателем Аль-Джазари (1136-1206). Он создал лодку с четырьмя механическими музыкантами, которые играли на бубнах, арфе и флейте.
Чертёж человекоподобного робота был сделан Леонардо да Винчи около 1495 года. Записки Леонардо, найденные в 1950-х годах, содержали детальные чертежи механического рыцаря, способного сидеть, раздвигать руки, двигать головой и открывать хлеба... извините, забрало. Дизайн скорее всего был основан на анатомических исследованиях, записанных в Витрувианском человеке.
Неизвестно, пытался ли Леонардо построить робота, но маркиз де Карабас, победитель Людоеда, мог это сделать. Впрочем, его роботы были бы не обязательно человекоподобны, а скорее - звереподобны... Ведь он был большим любителем невероятной дрессуры животных...



- Кстати, о лицедеях и фокусниках, - сказал Панург. - Из актера может получится неплохой царь, а из шута никогда.
Тут богатырь Смекайло обратился к Трибуле с грустью в голосе:
- Так ты твердо решил после окончания Университета пойти в королевские шуты?
- Да, против призвания не попрешь, - ответил будущий шут. - Не могу без прикладного черного юмора...
- У меня на родине говорят: Боярин шуту рад, да с ним не ходит в ряд...
- Но ты же не перестанешь со мной дружить?
- Я-то нет... А вот скажи, если сильно провинишься и тебя прикажут казнить, что будешь делать?
- Попрошу короля, чтобы учитывая мою верную службу, особо многолетнюю, разрешил мне самому выбрать себе вид смерти.
- И что же ты выберешь?
- Я скажу: "Ваше величество, если вы разрешили мне сделать выбор, позвольте мне умереть от старости".
Тут не выдержал Панург:
- Шут, балагур и весельчак,
Трибуле, однокашник мой, 
Лишь только выпить "не дурак", 
А так, дурак! Ещё какой!!!



- В этом королевстве лжи истина - это придворный шут! - воскликнул Трибуле.
- Запомни, главное в деле шута - вовремя уйти, - напутствовал молодой адвокат Панург своего друга. - Пока смысл шутки не дошел до тех, кого высмеиваешь...



- Эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперед, не зная, куда ему сунуть свою погремушку, - Панург покосился на Трибуле.
- Хорошо... Найди мне какую-нибудь вдовушку, - попросил Смекайло.
- Легко... Большинство вдовушек ищет такого мужчину, который бы их смешил, но в то же время смог защитить. Другими словами, им нужен шут-богатырь.



- Раз уж заговорили о шутах, - сказал богатырь Смекайло, - расскажу вам свою сказку:

Некий царь спросил у придворных:   
- Могу ли я сделать то, что Бог не сможет?   
Они только плечами пожали: как это можно что-то свершить, что и самому Всевышнему не под силу?!
Но тут перед царем возник его шут и заявил, что это вполне возможно. 
- Докажи! - обрадовался царь.   
- Изволь!.. Весь мир создан Богом, - начал шут. - В его глазах все на земле равны, каждому предназначено делать свое дело. Поэтому Бог не может никого изгнать из своих земных владений. А ты, царь-государь, можешь выдворить из страны любого неугодного тебе подданного. Что ты не раз уже доказывал. А разве наши правители до тебя не чувствовали себя выше Всевышнего, когда изгоняли из страны лучших ее сыновей?..



Юные шалопаи Панург и Трибуле вечно строили каверзы полицейским и ночному дозору. Великовозрастному студиозу Смекайле приходилось также участвовать, чтобы поддержать друзей... Соберет иной раз Панург студиозов, напоит их к вечеру, как тамплиеров, отведет на улицу св. Женевьевы или к Наваррскому коллежу, и как раз перед тем, как здесь пройти ночному дозору. У Панурга был свой способ: положив сначала шпажонку на мостовую, а потом приложив ухо к земле, он определял, что пора. Если шпага звенела, то это было непреложным знаком, что дозор близко. Панург и его товарищи брали какую-нибудь тележку, раскачивали ее изо всех сил и пускали с горы прямо под ноги ночному дозору, отчего бедные дозорные валились наземь, как свиньи, а в это время Панург с товарищами убегали в противоположную сторону...
Иной раз в таком месте, которого ночному дозору никак нельзя было миновать, он насыпал пороху, потом, завидев дозор, поджигал, а потом с удовлетворением смотрел, какую легкость движений, танцуя Тарантеллу, выказывали караульные, вообразившие, что ноги им жжет антонов огонь.
Но надо сказать, что этот негодяй Рабле очень очернил Панурга в своем знаменитом романе. Так, например, пользуясь своим медицинским образованием, он написал лживую информацию о том, что Панург применял на парижских улицах биологическое оружие, заявляя много позже:
- В тот день, когда всем богословам было ведено явиться в Сорбонну на предмет раскумекивания догматов, Панург приготовил так называемую бурбонскую смесь - смесь чеснока, гальбанума, асафетиды, кастореума и теплого навоза, подлил туда гною из злокачественных нарывов и рано утром густо намазал этой смесью всю мостовую - так, чтобы самому черту стало невмочь. И уж как начали эти добрые люди драть при всех козла, так все нутро свое здесь и оставили. Человек десять - двенадцать умерли потом от чумы, четырнадцать заболели проказой, восемнадцать покрылись паршой, а более двадцати семи подхватили дурную болезнь...
Ну куда это годится...



Трибуле заскрипел пером над своей тетрадкой.
- Ты что там пишешь? - спросил у него Людовик ХІІ.
- Я записываю имена всех дураков, которых знаю. Сейчас я записал твоё имя, потому что ты дал деньги жулику-ювелиру, который пообещал купить для тебя за границей драгоценности. Он не вернётся.
- А если всё-таки вернётся?
- Тогда я твоё имя сотру, а его - впишу, - ответил Трибуле.