Всплывающее окно номер бесконечность Поля

...небесной охоты


...Знаешь, вчера, засыпая, вспомнила, как "эта страшная женщина", когда мы с нею по телефону разговаривали в один из последних разов (осенью три года назад), у шалЭному зАхвати поведала о своей нечаянной радости. Шла, говорит, через наш мост, и увидела внизу у воды тополь весь в вешенках. "Ну, я быстро домой за ножом сходила, спустилась и полведра вешенок набрала. Полведра"! И столько радости было у неё, такая она была счастливая от этого события.

- Ну, а ты что?

- Я? Конечно, порадовалась вместе с ней. Когда человек искренне радуется, это же так здорово. А она, знаешь, когда радовалась, то отдавалась эмоции, как ребёнок. Заразительно так. Жалко, редко с нею это случалось. Да. Редко.

И вот, засыпая, вспомнила я про эти вешенки, и от души пожелала ей огромной грибной удачи в той новой бесконечности, в которой она сейчас очутилась.

- Молодец.

- Это не всё. Под утро снится мне: собираем мы с нею в сосновом лесу грибы, и так их много, что в корзину не помещаются. Один к одному, один к одному, и всё боровики. Самые лучшие из грибов. Только шляпки у них почему-то неяркие. Самый первый был по-настоящему коричневый, а остальные бледные. Но всё равно же грибы, и много их. Мы коробку картонную даже начали мастерить, чтобы все поместились.

- Кулибины. Это у вас фамильное.

- Ага, фамильное. Есть такой момент. И вот на этом чудесном моменте просыпаюсь, и думаю. Что это было? Сигнал, что моё пожелание исполнилось? Что всё? Что она уже там, в своём личном грибном раю? Что её простили? До сих пор же во всех снах она была нехорошая. Смурная такая приходила, и я всё пыталась ей объяснить. Всё то, что не могла объяснить при жизни. А тут - грибы. Такой хороший сон.

- Да. Сон хороший.

- Мне вот что ещё кажется. Очень даже может быть, что нас самих ожидает то, чего мы другим Там желаем. Понимаешь? Это как зеркало. Вот все проклинают Сталина, допустим. Желают ему гореть в аду вечным пламенем. И не понимают, что в результате сами в этом аду оказываются. Сталина нет. Он был, наделал зла, и пропал. Сгинул без следа. А мы своими эмоциями его дело продолжаем и горим ещё при жизни синим пламенем. Каким-то таким образом меня сегодня утром осенило.

- Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете.

- Ой, не декларируй, пожалуйста, этих прописных истин. Легко сказать: "Ну, прости ты её". Это так Жаба, самопровозглашённая праведница нашей семьи, знаток человеческих душ, воскликнула. Со значением. Типа: "Уж я-то всё про тебя знаю". Вот ведь мразь.

Ты, дура-Танька, прости её, нашу мудрую маменьку, и заодно сделай вид, что не заметила, как ловко я твою часть наследства у тебя изо рта выхватила. Ну, заодно. Раз маменька под моим жабьим руководством тебя обездолила, то ты, прощая её, подари всё то, что я у тебя умом и сообразительностью отжала. Ну, чего тебе, дурочке-то, стоит? Мне же нужнее. Я же хорошая. Умная. Добрая. Трудолюбивая.

- И, главное, порядочная.

- Ага. Правильно подсказываешь. Порядочная, шо ужас. А ты плохая. Глупая, злая, ленивая и подлая. И детей у тебя нет. А у меня есть. Я же ж не для себя - для них стараюсь.   

В её жабьих мозгах моё прощение маменьки равнозначно моему отказу от своей части родительской квартиры. Каким образом, не знаю, но как-то оно там у неё в голове одно с другим увязано.

- Не увлекайся, а? Так хорошо начала про грибы, и так привычно съехала на жабью тему.

- Щас. Ещё немножко, мы же договорились, что для избавления нужно всё проговорить. Озвучить. А ты, как психотерапевт, должна всё внимательно выслушать и посочувствовать. 

- Да. Проговаривай. Давай валяй. Начинаю сочувствовать.

- Жалостливый возглас в мой адрес: - "Ну прости ты её" - издавала Жаба. Та самая Жаба, которая, выпивая на семейных вечеринках, финальным аккордом устраивала маменьке традиционную пьяную истерику "За что ты меня так больно била"?

Тут нужно объяснить. Процесс воспитания нас с сестрой производился посредством истязаний.

- Как истязаний?

- Натуральных истязаний. С применением вспомогательного пыточного приспособления.

- Какого такого приспособления?

- Обыкновенного. Синего резинового шланга от стиральной машины. Съёмный сливной шланг, подходящий по толщине и весу. Он висел на крючке в ванной, и  когда у родительницы падала планка, она с жуткими криками хватала этот шланг и принималась им наносить удары. По рукам, ногам и корпусу воспитуемого ребёнка. Вопила она при этом: "Я тебя, суку, так исполосую, шо ты у меня не выдыхаешь". Этот вопль до сих пор у меня в ушах стоит. В определённом метафизическом смысле, конечно, стоит. А потом, когда воспитуемое дитя, получив порцию ударов шлангом, задыхаясь, начинало биться в конвульсиях, следовали финальные выкрики:

- Ещё?
- Ещё?
- Ещё?

(Форте, фортиссимо, кон тутта форца).

Посмотри, до чего ты довела свою бедную мамочку, может, остановишься? Видишь, как она из-за тебя страдает? Останови её.

- Что нужно сказать?
- Мама!?
- Что мама?!
- Я!
-Что "я"?!
- Больше!
- Что больше?
- Не буду!
- Что не будешь?
- То, из-за чего ты меня бьёшь!

Ну то есть по всем канонам триллеров наподобие "Молчание ягнят". Именно в такой стилистике ведёт диалог со своей жертвой маньяк-садист.

Битьё, повторюсь, каждый раз происходило по не поддающимся классификации поводам. Ну то есть вот. "Прости меня за то, что я есть. Я постараюсь не быть, чтобы тебя не огорчать".

- Жесть жестяная. И как часто это случалось?

- Случалось это довольно регулярно. Частоту не скажу, может, раз в месяц, может, раз в два месяца, но, поверь, этой частоты было более чем достаточно двум малолетним девочкам (дошкольнице и младшей школьнице), чтобы расти в совершенно чудовищной атмосфере. Домоклов меч физической расправы всё время висел над нашими маленькими головами. Всё своё детство я проходила с синими полосами на ногах. Следах, так сказать, педагогического воздействия любящей маменьки. Она же ж не обманывала. Честная была. Пообещала: - "Исполосую", и полосовала от души. Во всю дурь. Есть тяжёлый роман один, "Замок Броуди" называется. Читала?

- Неа.

- Попробуй прочесть первые две или три главы. Там всё, как в нашей семье, только пол тирана другой. Мистером Джеймсом Броуди для нас была миссис Валентина Яценко. Роман длинный и страшный, чтобы не портить себе карму, лучше до конца не читать. Заканчивается всё самоубийством одной из дочерей. Жуть.

- Жуть. Дальше по теме. Можешь привести хотя бы один пример? С чего начиналась экзекуция? Что служило толчком?

- В том-то и дело, что ни я, ни сестра не можем вспомнить причины этих чудовищных приступов неконтролируемой маменькиной свирепости. Абсолютная ерунда была причиной. Всегда какой-то пустяк. Пшик на постном масле. Предсказать или предотвратить истязание было невозможно. Ну, точно также как невозможно управлять стихийным бедствием. Землетрясением, цунами, извержением вулкана. Ты можешь сказать, по какой причине извергаются вулканы?

- Существует много теорий.

- Вот. Теорий много, а объяснения не знает никто. Вулкан извергается, потому что он вулкан. Психопатка избивает своих детей, потому что она психопатка.

- Да-да, я слушаю.

- Первое моё отчётливое осознание, что с родительницей что-то сильно не так, произошло в один их этих карательных приступов. Мне пять лет. Маменька, увидев случайно пролитый не то мною, не то сестрою компот, с искажённым бешенством лицом летит в ванную за своим волшебным синим шлангом. Я, слыша её злобные вопли, тихонько сползаю по стенке и, обращаясь к сестре, говорю:

- "Поскорее бы она уже умерла". В ответ сестра, захлёбываясь от восторга, бежит вслед за маменькой. Детский голосок звенит колокольчиком:

- Ма-А-ам, ма-А-ам, а Танька только что сказа-А-ала"...

Ты понимаешь? Чтобы ей меньше досталось, она скачет доносить на меня нашей общей мучительнице. То есть она всегда была такой. Благородной. С самого моего появления на свет, сколько себя помню, в лице старшей сестрицы я имела неуёмную надзирательницу и доносчицу. 

- Почему ты сама не стучала на сестру в ответ?

- Не знаю. Мне это просто не приходило в голову.

- А почему ей приходило?

- Хороший вопрос. У многих народов в той или иной форме существует следующее представление: "Каждый человек появляется на свет с готовой наклонностью к хорошему или к плохому. И задача любого хомо сапиенса - воспользоваться этим шансом рождения и пройти свою жизнь так, чтобы: для первых - усилить и увеличить количество добра [в себе и вокруг], а для вторых - преодолеть тяготение ко злу и развернуться в правильную сторону". Вот так вот всё элементарно. Родился жабой - постарайся перестать быть жабой. Родился человеком...

- Постарайся стать сверхчеловеком.

- Не, о таком только помечтать. То вже шоколадно. Постарайся хотя бы не стать жабой. Останься человеком, несмотря ни на что. Жабы же вокруг не дремлют. Им обидно смотреть на человека. Они хотят его в своё болото затянуть.

- Любопытная теория. Главное - убедительная.

- А то. И вот при всех этих раскладах наша семейная Жаба мне квакает: "Ну прости ты её". Как будто прощение - это мышца такая. Бицепс. Поднатужился, и согнул руку. Поднатужился - и разогнул. Прощение - труднейший процесс. Это ведь подсознательные штуки всё. Для самоисцеления требуется колоссальная работа души. Колоссальная. А как её производить?

- Никто толком не знает. Куча способов есть, от медитации до...

- Эксгумации. (Шучу). Пост и молитва. Только пост и молитва спасёт умирающего  кота. А если серьёзно. Знаешь, она ведь очень трудно уходила. Неделю задыхалась. Говорить уже не могла. Неоперабельный рак центральной части лёгких. Говорят, предсмертными муками человек сжигает все свои грехи. Аминь.

Больше не буду ничего добавлять. Хорошей тебе грибной охоты в бескрайних небесных лесах, [чучело ты наше стоеросовое], Валентина Степановна Яценко.

                * * * * * * * * * * *

Иллюстрация: цифровой коллаж автора публикации "Грибное счастье".


©Моя сестра Жаба