Игра без правил

Владимир Гаврилов

Игра без правил
               
                Бог нашей драмой коротает вечность:
                сам сочиняет, ставит и глядит. (Омар Хайям)

         Виктор медленно шел по мокрому от недавно прошедшего дождя проспекту. Вечер еще не наступил, но уже тут и там яркими всполохами вспыхивала реклама. Он шел, рассеяно поглядывая по сторонам, на спешащих прохожих, на красочно оформленные витрины модных магазинов и бутиков, на льющийся  переливающийся огнями поток машин. Иногда взгляд его останавливался, как будто споткнувшись, на хорошеньком личике девушки. Он непроизвольно отмечал необычный разрез глаз, либо особо чувственный рот у некоторых проходящих мимо женщин и у него мелькала мысль, что было бы  неплохо провести вечер с такой женщиной.  Иногда его вдруг привлекало что-то яркое, необычное  в витрине бутика и он подходил ближе, чтобы лучше рассмотреть это. Постояв и налюбовавшись, он так же не спеша, шел дальше. Несмотря на кажущееся со стороны спокойствие, его одолевала мелкая, неприятная дрожь от внутреннего напряжения; он то и дело поглядывал на часы. Как же медленно тянулось время! До открытия казино оставалось еще полчаса.  Он уже решил не бродить больше бесцельно по улице, а дожидаться неподалеку от входа в казино.
       Прислонившись к ближайшему киоску, он наблюдал, как все чаще и чаще припарковываются на платной стоянке казино роскошные иномарки. Из них не спеша, выходили вальяжного вида мужчины, ведя под руку элегантных спутниц. В большинстве своем  это были «хозяева жизни», или как любят называть их в прессе – новые русские. Швейцар уважительно открывал перед ними двери и они, небрежно кивнув ему, скрывались в глубине.
         Он не принадлежал к новым русским, казино оставалось его последним шансом достать так необходимые ему деньги. Все другие пути достать в короткий срок такую огромную для него сумму - пять тысяч долларов - были уже либо исчерпаны, либо невозможны по разным причинам.   А эта сумма, к той, что он уже насобирал, была нужна ему как воздух, как можно скорее. Врач, который оперировал Наташу, его жену, сказал, что они сделали все, что могли, но остается как последний шаг сложная и опасная операция, которая обойдется в восемь тысяч долларов.  И деньги нужны как можно скорее, иначе зыбкое, неустойчивое состояние Наташи станет необратимым.  И вот он стоит у входа в казино, чтобы использовать свой последний шанс.
         Оставив в гардеробе  свой плащ, Виктор прошел в игровой зал. За несколькими игровыми столами толпились мужчины и женщины, но мужчин было больше. Разменяв в кассе свою тысячу долларов на фишки, он сразу прошел к ближайшему столу, на котором с характерным костяным стуком скакал шарик рулетки. Поскольку он никогда раньше не играл в рулетку, он решил сначала присмотреться к игре. Игроки ставили кто на чет, или нечет, кто-то на красное, либо черное, а кто-то и на зеро, на которое выпадали большие выигрыши. Крупье, высокая красивая девушка, невозмутимо, с полуулыбкой сфинкса, брала своей лопаткой фишки с проигравших клеток и изящным движением передвигала их счастливчикам. Вращение шарика завораживало. Казалось, в этом маленьком шарике сосредоточилось столько скрытой силы, столько бешеной энергии, которая невидимой, подобно джину в древнем сосуде, таилась до поры до времени, пока катился, перескакивал с клетки на клетку вращающегося колеса и вот остановившись, наконец, выплескивал эту энергию, которая подобно яростной океанской волне обрушивалась на счастливца.
         Виктор очнулся от захватывающего зрелища и огляделся вокруг. Публика была довольно респектабельная. В основном это были мужчины от двадцати пяти до сорока лет, уже состоявшиеся как личности в своем бизнесе. Одни приехали в казино, чтобы снять стресс, накопившийся за долгую рабочую неделю. Другие - чтобы пощекотать нервы и впрыснуть немного адреналина в застоявшуюся в скучных буднях кровь. Третьи, чтобы показать подружкам свою удаль, амбиции и состоятельность. По их виду трудно было определить каким бизнесом они занимаются, но всех их, несомненно, объединяла одна черта – некий особенный, затаенный где-то в глубине глаз блеск азарта, который дремал в них весь этот длинный серый день, но вдруг, как неожиданный шквал летней грозы, вырвался наружу необузданным порывом, захлестнул, затопил их без остатка и привел в этот зал.
         Да, эта игра предоставляла каждому захватывающую возможность выиграть кучу денег за то время, пока вращается колесо рулетки. Выиграть столько денег, сколько большинство зарабатывает за год или два тяжелой ежедневной работой. Но можно было также в один миг и потерять все, что ты принес сюда. Все зависело от того, на какую клетку ты сделаешь ставку: на красную, или черную, или другую какую цифру и в какой момент игры ты это сделаешь. Сделать правильный выбор – в этом и заключалась притягательная тайна этой игры и каждый из сидящих за этим столом пытался в меру сил своих овладеть этой тайной. 
        Между тем интенсивность игры возрастала. Люди сменяли друг друга у стола, одни уходили, другие подходили, проигравшие уступали место новым игрокам.  Наконец, Виктор решил, что настало время делать ставку. С сильно бьющимся сердцем он протянул руку и поставил половину своих фишек  на красную клетку с цифрой 23, свой день рождения. Крупье с невозмутимым видом бросила шарик и резко крутанула колесо рулетки. Шарик бешено заскакал по наклонной плоскости колеса, с ячейки на ячейку. Виктор, весь напрягшись, зачарованно смотрел как постепенно колесо замедляет  свой бег. Наконец, сделав еще один оборот, колесо остановилось. Не веря своим глазам, он увидел, что шарик остался лежать в ячейке с цифрой 23. Крупье, собрав лопаткой с других клеток разноцветные фишки, передвинула их на его клетку. Его кучка сразу заметно увеличилась. Он перевел дух и передвинул всю эту кучу фишек через две клетки на третью слева и замер. Колесо опять завертелось, шарик заскакал снова. Вцепившись в край стола, Виктор пристально наблюдал, как шарик сначала проскочил число, на которое он поставил; затем обошел круг, перескакивая с ячейки на ячейку колеса и, замедляя свой бег, опять оказался недалеко от его ячейки и, как бы нехотя, подпрыгнув еще раз, очутился вдруг в ячейке с его  цифрами.
- Семнадцать, - бесстрастно произнесла крупье и придвинула своей лопаткой на его клетку новую кучу фишек. Теперь эта куча фишек  уже в несколько раз превышала ту, с которой он начал игру, заметно выделяясь на столе. Он прикинул, что до той суммы, которая была ему необходима как воздух, надо было, чтобы куча фишек выросла еще примерно вдвое.
        Он отделил от кучки третью часть фишек  и сунул их в карман. Оставшиеся он передвинул на четыре клетки вперед, на черную клетку с цифрой 34 и прерывисто вздохнул. Ему как будто стало не хватать воздуха, и он машинально расслабив галстук, расстегнул ворот рубашки.  Больше он уже ничего не мог сделать. Колесо завертелось снова, и он наблюдал с отсутствующим видом как шарик с мелодичным стуком обегает  ячейки. Как будто насмехаясь над ним, на этот раз шарик остановился на ячейке 31. Он проиграл все, что выиграл до этого и даже половину того, с чем он пришел сюда. Кровь ударила ему в лицо, он почувствовал, как волна злости и отчаяния поднимается в нем и подкатывает к голове.
  - Ну нет, не дождетесь, я должен выиграть эти деньги, ведь они так мне нужны!, - с яростью и одновременно с мольбой пронеслось в его голове.
     Виктор достал из кармана оставшиеся фишки и, не раздумывая, в каком то порыве, поставил их все опять на клетку 23. Рулетка завертелась. Лоб его покрылся холодным потом, он закрыл глаза, чтобы только не видеть бешеных кульбитов шарика.
  - Двадцать три! – вдруг раздался голос крупье. Когда он открыл глаза, крупье уже передвинула на его клетку большую кучу фишек. Виктор почувствовал, что наступает решающий момент. Он должен предпринять именно сейчас какое-то окончательное действие, принять именно сейчас то решение, которое принесет необходимые ему деньги. Как будто он стоял на краю пропасти и нужно было решиться  и прыгнуть, чтобы не упасть в нее. Дрожь пробежала по всему телу и на какой-то миг слабость овладела им. Зеро,- вдруг тихим шепотом прошелестело в мозгу.
         Он преодолел слабость и одеревеневшей рукой передвинул все свои фишки на зеро.
  - Господи, помоги! – мучительно про себя попросил он. Шарик опять закружился в причудливом танце. Он ничего не слышал, ничего не видел вокруг себя, кроме этого буйного танца шарика. Он наблюдал, прерывисто дыша, как шарик все ближе и ближе приближается к заветной цифре. Еще немного и он скакнет в желанную ячейку.
  - Ну же, голубчик, поднажми, - страстно молил он, впившись взглядом в беззаботно катящийся шарик. Все его тело напряглось, руки непроизвольно сжались в кулаки, сердце гулко стучало, отдаваясь в голове, словно удары молота. Шарик, наконец, замедлил свой бег и, как набаловавшийся ребенок, устало закатился в ячейку зеро!  Виктор открыл рот, чтобы радостно закричать, вопреки принятой  в подобных заведениях сдержанности, но, ...что это,...он не верил своим глазам... шарик вдруг выкатился из ячейки и, как бы нехотя, лениво перекатился в соседнюю. Он недоуменно смотрел, как шарик, слегка покачиваясь, наконец, остановился и замер. Ощущение безнадежности и бессилия вдруг охватило его.
       Он почувствовал, как засосало под ложечкой, дыхание его сбилось, какое то вязкое безысходное томление поднималось из глубины его; возникло и стало нарастать тянущее напряжение внизу живота. Оно было сладостно и мучительно одновременно; поднимаясь мягкими упругими волнами, оно становилось все сильнее и сильнее, подобно лесному пожару захватывая все его существо. Он закрыл глаза, весь отдавшись этому потоку. Мучительно-сладостное блаженство, в котором причудливо смешались горечь проигрыша, потери всех своих денег, щемящее чувство боли и тоски от несбывшихся надежд помочь Наташе, наслаждение от упавшего напряжения последних часов, заливало его все сильнее и сильнее, пока не поглотило его целиком. Он словно парил в пустоте, такой легкий и свободный, не связанный ничем и ни с кем в этом бестолковом, таком захватывающе-тревожном и жестоком мире. Волны ослепительного экстаза переливались через него, и он отдавался им с мучительным наслаждением, не ощущая уже ни себя, ни времени, ни пространства…
        Когда это кончилось, он безучастно огляделся вокруг, не понимая ничего, как будто вынырнув из темных глубин. Его ячейка на столе, на которой еще несколько минут назад лежала  кучка фишек, была пуста. Он проиграл все. В голове было гулко и пусто, и только медленно затухающие удары сердца еще отдавались в висках, напоминая о пронесшемся сквозь него урагане чувств. Проведя вялой рукой по лицу, он откинулся на спинку стула и почувствовал себя постаревшим лет на десять.