Тишина

               

   Тишина бывает гулкая, звенящая, глухая, а иногда можно услышать- мёртвая тишина, а также - благословенная. Так или иначе тишина это когда из вне, никто и ничто тебя не беспокоит. Если такое состояние продлится хоть чуть-чуть по дольше, то изнутри начинает пробиваться к сознанию  что-то тихое, до этой поры неслышное. И сейчас, в тишине, эти не то мысли не то воспоминания подбираются к границе сознания.

      А если прислушаться, а если всмотреться в себя  пристальней, то откуда-то тоненькой струйкой выползает страх. Там, внутри нас есть что-то такое, чего мы не хотим ни видеть ни  и слышать, сейчас не хотим. Так-то мы не против, это надо, но не сейчас, потом как ни будь. А вот этого потом, как правило не бывает.

    Эх люди, люди, чего ж вы так-то себя боитесь? Не по этой ли причине, едва переступив порог дома, мы включаем телевизор погромче? А если в машине едем куда, то музыку по шумней. Так спокойнее, что б значит ничего изнутри не зазвучало, а то ещё чего доброго, и настроение испортиться.
 
   Потешнее всего эта боязнь тишины проявляется, когда мы выбираемся на природу. Врубит такой чудак радио на всю катушку и чувствует себя как дома, в городе. А чего тогда ты приехал к этой реке? Если боишься услышать плеск воды, шелест листвы, шум ветра, пей у себя в городе. Ах да, чего это я тут несу,  там  нельзя бутылки и пакеты вокруг разбрасывать.

   Затеялся  как-то Петька чинить крышу на сарае. Давно просилась, да всё откладывал, а тут неожиданно очередная весна нагрянула. Первый же дождь забрался во внутрь и давай беспредельничать. Ну вот, теперь самое время
чинить эту, ветром драную, крышу.

   С раннего утра, в смысле часов в десять, раньше никак, влажная крыша, закипела работа. Заволок на крышу лестницу, привязал её верёвкой за грузовик, с противоположной стороны. По другой, маленькой лесенке затаскивал лист железа наверх, закреплял его саморезами и весь цикл по новой. К обеду пол крыши есть. Вот ещё один лист приладить и можно, пожалуй, идти до дома, чего по есть просить.
 
   Когда незадачливый ремонтёр взгромоздился на самом верху крыши, неожиданно лестница под ним поехала. Железная лестница, по железной крыше, живенько так вниз поехала. Безуспешно пытался Петька, широко раскинув руки, зацепиться хоть за что-нибудь, да где там... С ужасным грохотом доехав до края крыши экипаж  перешёл в стадию свободного падения.
 
   Дальше воспоминания как-то не сохранились, последнее что, зафиксировало сознание из этой какофонии звуков- был какой-то звон, будто колокол, и всё.
    Это была какая-то другая тишина, похожая на чёрный бархат. Нежный чёрный бархат, всё  глубже и глубже обступал со всех сторон и в нём было так хорошо и так безмятежно- спокойно. Выплывшая откуда-то мысль - надо что-то делать, куда-то идти, тут же запуталась в чёрном бархате тишины и пропала. Зачем куда-то идти? Ничего не надо, тишина всё более и более сгущалась чернотой, превращаясь постепенно в абсолютный мрак.

   Вся эта нирвана внезапно закончилась. Голова! Она вспыхнула огнём  и  заполыхала пожаром. 
   - Если я сознаю, что моя голова горит, значит я живой. Если я живой и голова горит, значит получены повреждения и возможно серьёзные. Если там что-то повредилось, то я могу стать идиотом.
   Откуда только взялась эта дурацкая математика? Вот теперь действительно надо спешить! Тело ещё плохо управлялось, один глаз не видел совсем в другом изображение прыгало, как в телевизоре с плохой антенной. Держась за стену дома, жертва аварии, брела по периметру в сторону входа, с максимально возможной скоростью.

   - Льда, скорее! На голову, всё что есть! Перепуганная жена в панике бросилась потрошить холодильник. Мужественная женщина! Вваливается в хату муж, весь побитый в изодранной одежде и орёт- подавайте ему льда, побыстрее да побольше!
     Лёд в пакете растаял на голове в один момент, как будто она и в правду горела. Потом была замороженная ягода, затем  в пошла в ход ледяная курица. постепенно пожар стал утихать. Пострадавший крышеремонтник разделся, улёгся на  пол  и попросил супругу сделать беглый осмотр на предмет видимых повреждений. Ушибы, синяки, разодранная местами кожа - вещь неприятная, но молоопасная, а вот голова…

    Левая сторона лица выглядела плохо ещё пару недель, ну, правда, глаз раньше открылся. В рубашке родился -  в самый раз сюда сказано. И лишь по прошествии нескольких дней у горе-строителя нашлись силы сходить за сарай, на место катастрофы, так сказать. Под стеной валялась лестница с оборванной верёвкой, под ней старый кислородный баллон, вот и колокол нашёлся. Давно хотел сдать в металлолом эту железяку, сейчас точно сдам, чуть голова не разлетелась об неё.

   Так думал Петька, а ещё он про ту тишину думал, всё не мог забыть то опасное состояние абсолютного покоя. Какой бархат?! Какой чёрный, под стеной старого сарая? Привидится же.
   Голова болела ещё не мало дней, сначала сильно, даже в больницу засобирался. Потом вроде проходить стала, да ну её эту больницу замотают же анализами разными, целая ведь осталась голова-то, и Слава Богу.