Кролик и грибы. Ч. 1

В комнате университетского общежития, развалившись в кресле перед телевизором, сидел студент четвёртого курса Сергей Крюков. Подходила к концу передача «Клуб путешественников», где показывали, как индейцы жарили на вертеле зайца после удачной охоты.
Сергей взглянул на соседа, корпевшего над конспектом, потянулся и задумчиво выдохнул:
– Что-то крольчатины захотелось. Прямо слюнки потекли. Ты как на это смотришь, Иван? Чего молчишь?
Тот, не отрываясь от тетради, буркнул:
– Мне по барабану кого съесть: кролика или курицу, лишь бы сытно было.
– Ничего ты не понимаешь! У кролика мясо сочное и нежное…
Сергей мечтательно закатил глаза, представляя океанский берег, пальмы и стройную мулатку, которая несёт к столу дымящееся блюдо с запечённым кроликом. Но фантазию оборвал резкий стук в дверь. В комнату ворвался его закадычный друг Михаил Марабян.
– Привет орлы! – гаркнул он. – Серёга, дай я тебя обниму.
  Они не виделись с тех пор, как Михаил внезапно бросил университет.
– Пойми правильно, – оправдывался он тогда. – Интегралы, функции, другие малопонятные вещи  – всё это не моё. Боюсь свихнуться. К тому же у меня появилась тяга к врачеванию, буду поступать в медицинский.
После этого разговора прошло четыре месяца.
– Ну, говори, зачем разыскивал? Какое там «важное дело»? – Михаил выхватил яблоко из вазы, громко хрустнул и плюхнулся на кровать, подперев спину подушкой.
Сергей придвинулся ближе, заговорщицки понизив голос:
– Сегодня я познакомился в автобусе с «двумя хорошенькими девицами». Договорились встретиться  в субботу возле ротонды. Я обещал привести друга…
– Правильно сделал, что меня позвал, – похлопал приятеля по плечу Михаил. – Я всегда готов составить тебе компанию, тем более в таком деле.
– Ты будешь приятно удивлён, когда увидишь девчонок. Они выглядят куда симпатичнее, тех, что были в прошлый раз. Одна, кстати, третьекурсница из меда… Надо бы продумать, как завтра всё организовать. Одному мне, как всегда, не справиться.
Приятели закурили и принялись неторопливо обсуждать возможные сценарии, но каждый раз получалось скучно и обыденно. Всему виной было отсутствие денег.
  – При таких раскладах, девахи могут соскочить, – приуныл Сергей. – Надо удивить их чем-нибудь.
Михаил затушил сигарету в банке из-под кофе, бросил взгляд на Ивана, склонившегося над конспектом:
– Эй, профессор! Может, подкинешь идею?
Тот медленно отложил ручку, уставился в стену и после паузы изрёк:
– Пригласите их… на крольчатину.
– Куда?! – Михаил замер с поднесённым ко рту яблоком.
– На пикник. Мы сейчас смотрели телепередачу, в которой индейцы жарили на вертеле зайца.
– Вот ты о чём. Кролик на вертеле… А, что – это идея! – оживился Михаил. – На дворе бабье лето, не холодно, самое подходящее время для жарки мяса. Я в Южном парке одно шикарное местечко знаю, там даже освещение имеется – дамы будут в восторге. К тому же от ротонды всего десять минут ходу.
  – Это хорошо, – согласился Сергей. – Только где раздобыть ушастого?
  – Я знаю, где взять, – интригующе произнёс Михаил. – В лаборатории медицинского  института.
– Ты сбрендил?! – Сергей отпрянул, будто от удара. – Жрать подопытного кролика? Ты еще посоветуй отведать мышей с крысами.
  – Расслабься, – Михаил снисходительно махнул рукой. – Лаборанты кроликов специально откармливают для себя. А вот про мышей и крыс ты правильно подметил – над ними действительно проводят опыты. Об этом мне рассказывал приятель, который работает в тамошней лаборатории. Неделю назад я заходил к нему в гости и видел клетки со всякой живностью. Кого там только не было: и хомяки, и мыши, и морские свинки, ну и кролики конечно. Один из них мне приглянулся. Сам он белый, а одно ухо чёрное – вот его и будем брать.
– Стрёмно как-то.
  – Не волнуйся, поход на природу будет что надо! Я гарантирую.

***
  Наступила суббота. Погода для конца сентября стояла прекрасная: солнечная и в меру прохладная.
  Сергей в джинсовом костюме, с объёмной сумкой на плече, в компании двух девиц уже час прохаживался перед развалинами ротонды. Наконец, появился с пакетом под мышкой Михаил. Он поздоровался с другом, поглядел на его спутниц и расплылся в улыбке. Дамы действительно были хороши собой, от чего Михаил долго их обнимал и без устали сыпал комплиментами.
– Ребята мы скоро придём, – сказала высокая брюнетка в пёстрой куртке с накрашенными в изумрудный цвет ногтями. – Только в одно место сходим.
И тут же поспешила с подругой к дверям близлежащего кафе.
– Где тебя носило? – набросился на приятеля Сергей. – Мы основательно продрогли. Гляди, девки наперегонки в туалет помчались. 
  – Я ни в чём не виноват, выкрасть кролика оказалось непросто. А в трамвае он вообще сбесился: выскочил из пакета, руку мне расцарапал и дёру дал. Еле поймал, минут десять за ним гонялся! Вон, посмотри, что он с курткой сделал! Хорошо хоть скотч под рукой был. Но главное – кролик теперь у нас! – Михаил переложил пакет в другую руку.
– Смотрю – ядрёный, – кивнул на сверток Серёга.
  – Еще бы! Учёные для себя откармливали. Тяжёлый зараза, рука отсохла тащить. Его Бим зовут.
  – Из цирковых что ли?
  – Почему?
  – Ну, был же клоунский дуэт Бим и Бом. Признавайся: к вам в институт кролики, как выбраковка из цирка поступают?
  – Какая выбраковка? Он породистый! Ты бы видел, как он по тротуару нёсся. Не хуже  скаковой лошади!
  – Дай-ка подержу. – Серёга взял свёрток на руки. – Не такой уж и тяжёлый. Там другие были?
– Были, но я выбрал самого красивого, – гордо ответил Михаил. – Распаковывай сумку, уложим его туда, а то снова сбежит. В парке уже не поймаем.
Из кафе вышли подружки и оживлённо болтая, направились к парням.
– Слушай, Серёга, – Михаил кивнул в сторону девушек. – Блондинка в красном костюме, Света, тебе явно не подходит – слишком миниатюрная. Займись Иркой.
– Интересно получается! Я девок нашёл, пригласил сюда, а ты выбираешь? Вот молодец…
– Ты не понял. В нашем деле необходимо соблюдать гармонию: высокая должна быть с  высоким, а маленькая – с упитанным.
– С «разжиревшим», ты хотел сказать?
– Я сказал с «упитанным». К тому же, мы со Светой коллеги, у нас много общих тем для разговора.
– Скажешь тоже, «коллеги». Ты всего месяц учишься. Какие у тебя могут быть общие темы с третьекурсницей.
– Всё, тихо – они уже рядом.
Парни подхватили сумку за длинные лямки, взяли девушек под руки – как и советовал Михаил, и, перекидываясь шутками, направились в укромный уголок Южного парка.
Место и правда оказалось идеальным. Поляна находилась вдали от посторонних глаз, в окружении кустарников и деревьев. В центре чернело аккуратное кострище, обрамлённое грубыми скамьями из брёвен.
– Я же говорил – тут классно! – Михаил удовлетворённо огляделся. – Не будем тянуть, сразу приступим к делу.
Парни натаскали дров, развели костер. Сергей полез в сумку за бутылками.
– Зачем ты этот «Агдам» взял? – Михаил наклонился к приятелю, бросая взгляд на смеющихся девушек. – Договорились же на хорошее вино.
– Не парься, – буркнул Сергей. – Количество важнее качества, я тебе не раз об этом говорил. Нам главное начать, а дальше всё пойдёт как по маслу.
Так и вышло: компания настолько погрузилась в выпивку и заигрывания, что о главном блюде вспомнили лишь тогда, когда подошла к концу прихваченная с собой скромная закуска.
– Ну что, мальчики, – Света игриво подмигнула, – где же ваш легендарный кролик?
Сергей шлёпнул себя ладонью по лбу:
– Чёрт, девчонки, мы же про него совсем забыли... Эй, Мишка, давай быстрее! Идём готовить трофей, а вы костёр поддерживайте.
Михаил подхватил свёрток, нож и вместе с приятелем углубился сквозь заросли кустарника в гущу деревьев.
– Слышишь Серёга, а ты кроликов разделывал?
  – Нет.
  – И я не разделывал.
  – Ничего, Мишка. Всё когда-нибудь приходится делать в первый раз.
  – Для меня это будет трудное испытание, – признался Михаил. – Он мне, как друг. Я Бима через полгорода на руках пронёс. Тебе проще его грохнуть.
  – Скажи ещё, что успел полюбить, – съязвил Серёга. – Слушай, кажется, мы далеко забрели. Давай, разворачивай своё сокровище, поглядим, стоило ли за ним гоняться.
  – Что на него пялиться, кролик как кролик.
  – Боишься, что он мне тоже понравится? – загоготал Сергей. – Ты веришь Мишаня в любовь с первого взгляда?
  – Да пошёл ты!
  – Нет, я серьёзно. Как там у вас со Светкой дела продвигаются?
  – Ты лучше думай, что с кроликом делать. У нас еда закончилась – чем закусывать будем?
Михаил подошёл к пеньку, положил на него свёрток, воткнул нож рядом.
Какое-то время друзья стояли в нерешительности.
– А мне Мишка, почему-то расхотелось его жрать, – прикуривая сигарету, сказал Сергей. – Тем более, что он твой любимчик, да ещё из цирковых.
  – Что ты до него докопался? Никакой он не цирковой, просто Бимом зовут.
  Михаил резко поднял ладонь.
  – Тихо! Кто-то идёт...
  По извилистой тропинке, громко пыхтя, поднимался толстый мужчина. Не дойдя до парней метров двадцать, он остановился, расстегнул ширинку и принялся справлять нужду у сломанного дерева.
– Ты погляди, что вытворяет! – возмутился Серёга. Сложил ладони рупором и громко крикнул: – Атас!!
Незнакомец шарахнулся в кусты, но уже через пару секунд выбрался оттуда с увесистым дрыном в руке.
– Вы что дебилы, охренели? Я штаны из-за вас обделал.
  – Ерунда, высохнут, – успокоил его Михаил. – Слышишь, мужик! Ты сможешь кролика завалить?
  – Я кого хочешь, завалю! Понял? – толстяк вызывающе посмотрел на ребят.
  – Мы в этом даже не сомневаемся. Но дело в том, что нас бабы голодные ждут, позарез нужно вот этого кролика грохнуть. – Сергей указал на сверток. – Так как? Поможешь?
Мужчина застегнул ширинку, отряхнул брюки и приблизился.
  – Меня Григорием зовут, – примирительно сказал он. – Выпивка найдется?
  – Конечно.
  – А что у вас?
  – Портвейн «Агдам», – похвастался Серёга. – Как говорится, «напиток богов».
  – Ты что несёшь? Разве эта бурда может быть напитком богов? Вы, что, студенты?
  – Ага.
  – Тогда другое дело, – сразу подобрел Григорий. – У меня племянник студент.
  Мужик достал из-за пояса нож, напоминающий мачете, провёл пальцем по лезвию.
Ребята испуганно переглянулись.
¬– Я его затачивать носил, – хрипло усмехнулся Григорий. Разрезал верёвку, развернул свёрток и осмотрел кролика. – Завалить его не трудно, но кто разделывать будет?
– А это сложно? – поинтересовался Михаил
  – Ну, как тебе сказать – посложнее, чем грохнуть.
– Григорий, помоги нам.
  – Тогда уж давайте, и сожру его, да с бабами вашими отдохну. – Новый знакомый  нахально поглядел на ребят, затем смягчился: – Ладно, тащите портвейн. Только не сразу, а приходите минут через десять. Я к этому времени закончу со зверьком.
  Точно в срок мужчина освежевал кролика, и умело нанизал тушку на два принесённых шампура.
  – Григорий, ты волшебник, – Михаил протянул ему бутылку, едва сдерживая улыбку.
  – Какой там волшебник? – буркнул мужчина, засунув пузырь за пояс. – Я на рынке мясником работаю, в пяти минутах отсюда. – Он сделал шаг по тропинке, но обернулся: – Не забудьте посолить и поперчить, а то всё дело испортите.
Через полчаса, когда кролик покрылся золотистой корочкой, девушки начали смотреть на парней совсем по-иному.
– Ребята, где вы этому научились? – спросила Ира, поправляя прядь волос.
– Мы и не такое умеем, – гордо ответил Сергей. – К вашему сведению, зайчатина на вертеле – классическое русское блюдо. На пирах бояр его называли «верчёным».
Девушки устремили на него взгляд, словно он рассказывал сказку.
– Так что вас ждёт поистине царское угощение! Чего сидите? Бегите к ручью руки мыть.
Подруги быстро поднялись и заспешили вниз по тропинке.
– Откуда у тебя такие познания? – поразился Михаил.
– Я в прошлый четверг был на дне рождения у одной знакомой, и пока гостей дожидались, полистал брошюру о русской кухне, вот там и вычитал. Жаль, что не успел узнать больше – времени не хватило.
– Но и это уже не мало, – ухмыльнулся Михаил. – Знаешь что: я принесу тебе книгу по  домоводству. У моей тётки на холодильнике без дела пылится, такая объёмистая – зачитаешься.
– Слышишь Мишаня, не подкалывай, а то шампура крутить заставлю, я уже все пальцы пожёг.
  Минут через десять кролик, наконец, дожарился. Парни, обжигаясь, разорвали тушку на четыре части, разложили по тарелкам и вместе с подругами быстро съели.
  Молодым людям кушанье показалось невероятно вкусным, возможно оттого что кролика  удалось должным образом приготовить, или же ребята просто-напросто были голодны.
– Ну, как? – Михаил подмигнул приятелю. – Здорово получилось?
  – В целом неплохо, – ответил тот, ковыряясь спичкой в зубах. – Только твой запечённый друг оказался чересчур уж тощим. В следующий раз, отбрось свои симпатии и подходи к делу более ответственно – выбирай самого крупного.
Сергей выплюнул, застрявший в зубах кусочек мяса и, посмотрев украдкой на подружек, резко сменил тему:
– Миха, ну что у тебя со Светкой? Как успехи?
– Да всё супер, на завтра у нас уже культурная программа намечена.
– А вот я с Иркой пока не договорился...



                ***

  Пропажу кролика обнаружили в понедельник утром.
Денис Сергеевич Добрынин, заведующий лабораторией экспериментальной хирургии медицинского института, немедленно собрал сотрудников и, опустив глаза в пол, произнёс:
  – Товарищи… Пропал наш Бим.
Он сказал это таким голосом, как будто пропал, как минимум один из ведущих специалистов.
  Денис Сергеевич, несмотря на молодость, а ему едва исполнилось тридцать пять, зарекомендовал себя как строгий, но справедливый руководитель. Он требовал железной  дисциплины не только от подчиненных, но и от себя, за что коллеги искренне его уважали. Особый интерес к нему проявляли незамужние сотрудницы: высокий рост, выразительные серые глаза и неотразимая улыбка, делали его объектом негласного обожания.
За те два года, что Добрынин руководил лабораторией, случалось всякое: кроликов дарили, отдавали важным людям, забирали домой, но чтобы кого-то из животных украли – такого еще не было.
Именно этого кролика Денис Сергеевич обещал преподнести на юбилей профессору Ильинскому – заведующему кафедрой стоматологии. Три дня назад тот случайно оказался в лаборатории и увидел будущий подарок. Профессор окрестил его Бимом – в честь героя повести Троепольского, известного своими разноцветными ушами. Теперь же питомец бесследно исчез, и сегодняшняя торжественная речь Дениса Сергеевича к юбилею оказалась под угрозой. Конечно, можно было заменить Бима обычным кроликом, но уж очень не хотелось разочаровывать профессора. Особую пикантность ситуации придавало то, что Ильинский являлся неизменным членом комиссии по аттестации лаборатории.
– Аркадий Петрович. – Добрынин откинул со лба упавшую прядь чёрных волос и поглядел на, низкорослого лаборанта. – Вы утверждаете, что в пятницу до обеда, Бим находился в клетке?
Сотрудник виновато вскочил со стула:
  – Да, Денис Сергеевич, я угощал его морковкой и хорошо помню, что дверца была заперта.
  –  Понятно… –  начальник развернулся к заместительнице, полной женщине с тугой причёской, напоминавшей булочку. –  Лариса Павловна… Ваша дочь, кажется, на факультете живописи в Институте искусств учится?
– Да, именно так.
– Отлично. Проконсультируйтесь с ней и сделайте этому кролику… – он указал на венского голубого, мирно жующего капусту, – такое же чёрное ухо, как у Бима. И так, чтобы никто  не отличил. Вам понятно?
– Да, но…
  – Никаких «но» у вас три часа времени. В двенадцать меня ждут на юбилее у Ильинского. Я же не пойду к нему с пустыми руками. Теперь, что касается остальных... Даю вам два дня. За это время вы должны установить личность злоумышленника, который посмел выкрасть Бима, иначе о премии можете забыть.
Стимул для сотрудников оказался достаточно мощным, поэтому они тут же разбежались по институту.
  Уже через час стало известно, что кролика стащил студент первого курса Михаил Марабян. Уборщица видела, как он в пятницу после обеда выносил из лаборатории пакет, в котором что-то «шебуршалось».
– Я этого армянчика сразу невзлюбила, – выказала своё отношение к Михаилу уборщица, вытирая руки о фартук. – Какой-то он крученый, вечно с дружками в туалете дымит.
Догадку уборщицы подтвердил лаборант Аркадий. Ему удалось выяснить, что Михаил в выходные устраивал пикник, на котором была крольчатина.
Важную новость немедленно донесли до начальника лаборатории. Добрынин, выслушав доклад, помрачнел:
– Это тот Марабян, который отжигал с друзьями в анатомичке на прошлой неделе?
– Он самый, – вздохнула Лариса Павловна.
– Понятно... Коллеги, я считаю своим долгом устроить воришке хорошую встряску, чтобы впредь было неповадно красть подопытных животных. Для этого мы с вами придумаем легенду… Лариса Павловна, вы еще не приступили к чернению уха?
– Жду, когда мне дочь привезёт несмываемую краску.
  – Основательный подход к делу. Учитесь товарищи! – похвалил сотрудницу Денис Сергеевич. – Напомните мне Лариса Павловна, как называется тот чудо-цветок, что растёт у вас дома, и коим вы так гордитесь?
  – Амарантус.
  – Спасибо... Итак, вот легенда: позавчера кролику ввели дозу Амарантуса – токсина пролонгированного действия. Якобы для исследования дегенерации мышечных тканей. Инкубационный период завершается сегодня. Без антидота – летальный исход.
Лаборант Аркадий нерешительно поднялся:
– Простите, Денис Сергеевич, но Амарантус звучит... недостаточно убедительно. Может, стоит выбрать что-то более зловещее? Например, "карцинома Броун-Пирса"?
Глаза начальника лаборатории расширились от удивления:
– Вы понимаете, что предлагаете? Это совершенно другая область! Так называется злокачественная опухоль.
– Именно! Сразу в штаны наделает. 
– А что, если он впадёт в депрессию, руки на себя наложит? Нет, такого нам не  надо – остановимся на Амарантусе. 
Добрынин задумчиво постучал пальцами по столу, посмотрел куда-то вдаль:
  – Придумал! Я этого воришку, отведу к Викентию Павловичу. Он для студентов непререкаемый авторитет, можно сказать царь и Бог. Пусть внесёт свою лепту в перевоспитание паренька. А вы коллеги приведите сюда Марабяна и постарайтесь красочно изложить ему легенду. Короче говоря, подготовьте должным образом к моему возвращению.
               Профессор Викентий Павлович Лунтовский был старейшим учёным в институте. Он тридцать лет занимался криминалистикой, а так же исследованиями в области отравляющих веществ, вирусных инфекций, да много чем ещё. Внешне он походил на типичного деятеля науки: худощавый, с небольшой седой бородкой и в круглых очках на остром носу.
  – Здравствуйте Викентий Павлович, – заглядывая в дверь, улыбнулся Добрынин. – Можно войти?               
В небольшом уютном кабинете пахло старыми книгами и табачным дымом. На одной стене висели портреты выдающихся ученых, вдоль другой стояли высокие шкафы с медицинской литературой и наглядными пособиями для лекций. Ближе к окну – в окружении стульев массивный дубовый стол, на котором стопками лежали научные журналы. Среди всего этого выделялись: раритетный стационарный телефон и микроскоп.
Профессор жестом пригласил гостя, громко откашлялся и, отхлебнув чай из стакана в узорчатом подстаканнике, произнёс:
– Денис Сергеевич, вы сегодня в парадном костюме. Собрались на юбилей к Ильинскому?
– Да, меня пригласили. Но сейчас хотелось бы поговорить о другом.
  – Я вас батенька внимательно слушаю.
Добрынин уселся на стул и сразу перешёл к делу:
  – В институте учится один первокурсник, который совершил недостойный поступок, и я бы хотел с вашей помощью его проучить.
  – Позвольте узнать, что же он натворил?
  – Украл из лаборатории кролика, предназначенного в подарок сегодняшнему юбиляру. Студент и его дружки уже зажарили и съели зверька.
  – Каков негодяй… Но почему, Денис Сергеевич, вы решили обратиться именно ко мне? Возможно, следовало бы сообщить в полицию или созвать дисциплинарный комитет?
– Я бы не хотел предавать это дело широкой огласке – в последнее время у меня и так хватает неприятностей. Но и прощать такие вещи нельзя – вор должен понести наказание. Вы же  сами говорили, что я могу рассчитывать на вашу поддержку в любых вопросах.
– Да, помню. И что же я должен сделать?
– Всё очень просто. Вам надлежит сыграть роль разгневанного учёного.
Профессор сделал глоток чая, поднялся с кресла, начал расхаживать по кабинету.
  – Должен вам сказать, в послевоенные годы я посещал театральный кружок и, как мне казалось, проявлял немалые способности. Пожалуй, попробую вспомнить былое. Расскажите, что конкретно от меня требуется.
Добрынин приблизился к нему почти вплотную, понизил голос:
 – Мы скажем студенту, что кролик был инфицирован, поэтому необходимо срочно сделать укол антидота, иначе через двенадцать часов – летальный исход.
– Ого! – засмеялся профессор. – Однако, Денис Сергеевич, методы у вас своеобразные.
– Главное, что они действенные. Я пойду сейчас в лабораторию, приготовлю ампулу с плацебо. Вам останется вколоть её воришке, ну и немного жути нагнать. Вот и все дела.
  – Батенька, да я лет двадцать только грызунам инъекции делал! – всплёснул руками учёный.
  – Не беда. Как-нибудь введёте, он всё равно не почувствует.
  – Что ж он, по-вашему, лошадь, что ли?!
Добрынин вздохнул, с укором посмотрел на учёного.
  – Ну, какая лошадь? Что вы говорите, профессор. Всего лишь один укольчик прошу.
  – Да сделаю батенька, сделаю. Не беспокойтесь вы так.
Начальник лаборатории собрался уже уходить, но остановился.
– Вы, Викентий Павлович, человек интеллигентный и добрый, однако не забывайте: перед вами вор. Тогда у вас будет правильный настрой. Хорошо бы ещё, для убедительности микстуру ему прописать.
– Какую, например? –  профессор поправил очки. –  С ходу не соображу…
– Да суньте ему мочу какую-нибудь, и дело с концом.
Лунтовский округлил глаза, но промолчал.
– Вроде бы всё обговорили… – неуверенно произнёс Добрынин. – Сейчас схожу за антидотом, а потом приведу Марабяна. Главное, Викентий Павлович, чтобы всё выглядело убедительно. Как вы этого добьетесь – на ваше усмотрение. А уж я в долгу не останусь. И ещё… Если найдётся сообщник воришки, а он наверняка был не один, могу ли я рассчитывать на вас?
  – Не волнуйтесь голубчик, приводите хоть пятерых – с радостью помогу.
Добрынин уже вышел в коридор, когда его окликнул профессор:
– Погодите… Плацебо не надо. Я возьму в процедурном кабинете настоящую вакцину от гриппа — заодно прививку парню сделаю.

                ***

  Первокурсника Марабяна вывели с лекции по обществоведению, и как опасного преступника в сопровождении двух мужчин привели в лабораторию. Сотрудники до прихода Дениса Сергеевича успели в красках поведать парню о последствиях попадания яда в организм, поэтому Михаил пребывал в глубокой депрессии.
– Кто тебе наплёл, что мы выращиваем кроликов в лаборатории для личного употребления? – недоумевал Добрынин. – Возможно, когда-то такое и было, но сейчас это не практикуется. Ты украл экземпляр, который использовали для изучения воздействия токсинов. – Глава лаборатории небрежно кинул на стол анализы кролика десятилетней давности, с пометкой "Особо опасный штамм".
Михаил переминался с ноги на ногу и отрешённо смотрел на клетку с хомячками.
– Тебе сейчас надо не о зверушках думать, а о том, как свою шкуру спасти и не превратиться в овощ, – прошипел Добрынин. – Задирай рубашку, я осмотрю кожные покровы… Так и есть – геморрагии уже проступают.
– Доктор, насколько всё плохо? – робко спросил Михаил.
– Вопросы потом! Пошли к профессору Лунтовскому – он эксперт в этой области.
 Денис Сергеевич двинулся таким быстрым шагом, что Михаилу приходилось то и дело переходить на бег, чтобы за ним поспевать.
Через минуту они вошли в кабинет профессора. Викентий Павлович, не отрываясь от микроскопа, бросил через плечо:
– Уже привели? Браво, оперативность достойна похвалы.
Поднявшись, он медленно обвёл Михаила оценивающим взглядом.
– Ну как же так, молодой человек! Весь институт на ушах. Это же подопытный кролик, и последствия могут быть весьма плачевными. К вашему сведению, после инкубационного периода эта форма развивается в организме молниеносно. Амарантус находит слабое звено. Нервную ткань. И превращает человека либо в беспомощное существо, либо в источник постоянных, изматывающих болей. А вы, голубчик, не только сами рискнули, но и друзей угостили. Очень благородно.
– Профессор… я… не знал…
– Знание – роскошь, которую вы, судя по всему, не можете себе позволить, – отрезал Лунтовский.
Михаил сглотнул слюну, ощущая во рту привкус страха.
– Я не хотел…
– Ну, конечно. Кролик сам к вам в портфель запрыгнул. Впрочем, меня эти нюансы не интересуют, мой долг – вас спасти. Напомните, сколько вас было на пикнике?
– Мы с Серёгой и две подруги.
Лунтовский повернулся к начальнику лаборатории:
– Денис Сергеевич, необходимо организовать явку остальных участников. Прошу, не затягивайте с этим.
– Непременно организую.
Профессор достал из шкафа выглаженный белоснежный халат, застегнул его на все пуговицы и спросил:
– Коллега, вы тщательно парня осмотрели? Не появились ли на его теле некротические язвы?
Михаил испуганно завертел головой, чувствуя, как по спине пробегает ледяной пот.
– Не было времени на это, – сказал Денис Сергеевич. – При беглом осмотре удалось обнаружить лишь рубцевидные гематомы, правда, в небольших количествах.
– Это обнадеживает, – вздохнул профессор. – Тогда мы вправе рассчитывать на благоприятный исход.
Начальник лаборатории, тронув рукой Михаила, указал ему на Лунтовского:
– Викентий Павлович – один из немногих специалистов в стране, изучающих Амарантус. Твоё здоровье, Марабян, теперь в его руках. Слушайся.
– Скажите, молодой человек, вы чувствовали сегодня легкое головокружение? Тошноту? Покалывание в кончиках пальцев? – Лунтовский говорил монотонно, словно читал список покупок.
– Кажется, нет.
В разговор вмешался Добрынин, желая поделиться своими наблюдениями:
– Викентий Павлович, я ещё в лаборатории заметил у парня тремор рук и несвойственную бледность.
– А вот это уже классические продромальные признаки воздействия Амарантуса. Для точной оценки распространения токсина и исключения кожных проявлений в скрытых зонах требуется полный осмотр, – холодно констатировал профессор, доставая из ящика стола огромную лупу с толстой рукояткой, стетоскоп, и какой-то странный, блестящий инструмент, похожий на стоматологическое зеркало. – Раздевайтесь, Марабян. Полностью. Одежду кладите на стул. – Лунтовский выдвинул его на середину комнаты.
– Профессор? Это обязательно? – Михаил почувствовал, как кровь отливает от лица.
Лунтовский медленно обернулся. В его взгляде промелькнуло раздражение.
– Вы что хотите, чтобы токсин поразил спинной мозг через паховые лимфоузлы? Раздевайтесь! – тон профессора стал ледяным, не допускающим возражений.
Михаил, дрожащими руками, начал снимать одежду. Он отвернулся к стене, пытаясь скрыть нарастающую панику и стыд.
– На картонку становитесь. Не на пол. – Профессор подсунул под ноги парня кусок толстого картона.
Через минуту Михаил стоял, словно на сцене, спиной к двери, под пристальным взглядом двух мужчин.
Сгорбив плечи, он инстинктивно прикрывал пах руками.
– Вот он, результат распущенности и пренебрежительного отношения к спорту, – сказал профессор. – Идеальный субстрат для токсина. Уверен, что студент ещё и курит.
Добрынин, бросив беглый, оценивающий взгляд ниже пояса Михаила, тихо, но отчетливо хмыкнул. Лицо парня покрылось багровыми пятнами, он сжался еще больше.
Профессор надел с противным шуршащим звуком резиновые перчатки. Попросил Марабяна открыть рот и тщательно осмотрел горло, язык, зубы.
Затем взял в руки стетоскоп. Слушал долго, хмурясь, потом положил инструмент. Холодными сквозь перчатки пальцами, принялся ощупывать лимфоузлы на шее, в подмышках.
Наконец, вооружившись лупой, он принялся методично рассматривать каждый миллиметр кожи, словно выискивал микроскопические трещины на старинной картине. В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем настенных часов.
– Отчетливо видна локальная гиперемия, – бесстрастно констатировал профессор. – Поднимите юноша руки… Теперь наклонитесь, коснитесь пола руками.
В этот момент дверь кабинета тихонько приоткрылась, и в проёме появилась женская голова. Увиденное, очевидно, стало для неё полной неожиданностью: глаза невольно расширились. Добрынин обернулся и жестом пригласил её войти. Дверь тут же закрылась.
– Выпрямляйтесь, – скомандовал Лунтовский. – Денис Сергеевич, зайдите с моей  стороны... Видите? Начальная пастозность в лобковой зоне. Возможный лимфостаз. Токсин явно тропен к лимфатической системе. Фиксируйте для себя. В дальнейшем вам это пригодится.
Лунтовский, сбросив перчатки в урну, произнес:
– Инкубационный период завершен. Первичные симптомы налицо. Тканевая деградация – лишь вопрос времени. Ухудшение когнитивных функций, к сожалению, необратимо. Впрочем, должен заметить, юноша, они у вас никогда и не отличались особым блеском.
– Что... что со мной будет? – прохрипел Михаил, чувствуя, как ледяной страх сковал горло.
Лунтовский скривился, будто Михаил задал неприличный вопрос.
– Риск летального исхода ничтожно мал. Гораздо вероятнее паралич, изматывающие боли, недержание... Вся надежда на антидот. Он должен купировать процесс, но стопроцентной гарантии, разумеется, нет. Это экспериментальный протокол. Побочные эффекты, к сожалению, неизбежны: озноб, расстройство кишечника, возможна тахикардия.
– Я готов! – заверил Михаил.
Лунтовский посмотрел на него поверх очков, но ничего не сказал. Надел новые перчатки, щелчком отломил верхнюю часть ампулы с вакциной, наполнил шприц мутноватой жидкостью.
Подставляйте плечо, молодой человек, буду вводить антидот в лопатку.
Укол вышел неудачным. Игла, похоже, задела кость. Михаил вздрогнул, но даже не моргнул.
«Правда, как в лошадь», – промелькнуло в голове профессора, но вслух он произнёс:
 – Реакция мышечной ткани нетипична. Интересно… Скажите, а сколько времени прошло с тех пор, как вы отведали этот… деликатес? – Викентий Павлович явно смаковал последнее слово.
– В субботу вечером съели.
– Однако… Почему же так быстро начали деградировать кожные покровы?
– Мы его хорошо прожарили, – непонятно к чему сказал Михаил.
Профессор поглядел на него как на умалишённого.
– Очень правильно сделали, что прожарили. Очень правильно… – Лунтовский выкинул очередные использованные перчатки в урну. – Вы не волнуйтесь, организм у вас молодой, крепкий – ещё поборется. Постойте… Как же я не заметил? Что у вас с рукой?
Профессор указал костлявым пальцем на глубокие порезы чуть ниже локтя.
 – Это вас кролик поцарапал? Признавайтесь!
– Нет, – соврал Михаил, чувствуя, как по спине ползут мурашки.
– Правду говорить! – рявкнул профессор. – Вы что, не понимаете? Здесь речь идёт о жизни и смерти!
– Я с ним играть начал, а он лапой дёрнул…
– Да вы что, с ума сошли?  – Викентий Павлович повернулся к Добрынину с выражением крайнего беспокойства. – Вы слышали? Этот безумец не просто съел зараженное мясо – он получил инокуляцию патогена через рану! Это катастрофически ускоряет процесс. А я всё не мог понять, почему такая гиперемия. Как бы не пришлось отправлять его в стационар. Хотя, боюсь, там ему не очень-то и помогут.
– Вы же говорили, что организм справится… – пробормотал Михаил, чувствуя, как надежда тает, словно дым.
– Я продолжаю в это верить, – отрезал Лунтовский, нервно поправляя очки, – но у вас прямое попадание патогена в кровоток. Придётся назначить сильнейший препарат – Нейростабил.
К профессору подскочил охваченный тревогой Добрынин.
– Викентий Павлович, может быть, не стоит применять такое радикальное средство? Я боюсь, как бы парень в кому не впал.
У Михаила в горле пересохло. Он стоял, не в силах пошевелиться. Пальцы, вцепившиеся в грядушку стула, побелели до костяшек.
– Здесь, Денис Сергеевич, выбирать не приходится – с Амарантусом шутки плохи. Но я разделяю ваши опасения, поэтому сделаем тест. Может быть, действительно ограничимся щадящим вариантом, к примеру Астопором.
– Вот, вот – лучше Астопор, – закивал головой начальник лаборатории.
Лунтовский наклонился к шкафу, зазвенел пузырьками и, незаметно открыв флакон с йодом, плеснул в него каплю какой-то жидкости из другой склянки. Затем выставил всё на стол и протянул пузырёк Добрынину.
– Денис Сергеевич, обработайте у парня места порезов йодом. У него же ума не хватило хотя бы антисептиком помазать царапины. Впрочем, чего ждать от человека, который играет с заражёнными кроликами?
Смочив тампон, Добрынин размашисто провёл по царапинам на руке Михаила – по кабинету распространился характерный запах йода. Все трое замерли, уставившись на рану.
Через несколько секунд кожа вокруг ссадин начала менять цвет. Не просто краснеть – она приобретала зловещий, фиолетово-чёрный оттенок, как синяк, но моментально.
– Видите? – выпучил глаза Лунтовский. – Токсин циркулирует!
– Господи... – прошептал Добрынин, отпрянув назад. – Чернеет... На глазах...
Михаила зашатало, он почувствовал, как подступает тошнота.
– Денис Сергеевич, не дайте студенту упасть, а то ещё разобьёт пробирки, – заволновался профессор. – Вот уж не думал, что он такой слизняк! Слезай, Марабян, с картонки и живо одевайся. Всё, что было нужно, мы уже увидели.
Викентий Павлович вновь нагнулся к шкафу, с минуту копался, словно ища что-то потерянное, наконец, с кряхтением достал из дальнего нижнего угла большой пыльный пузырёк, покрытый паутиной. Протёр его рукавом халата и вложил в дрожащие руки Михаила.
– Слушайте внимательно юноша. Эту микстуру вы должны принимать в течение пяти дней: по сто грамм перед завтраком, и ни при каких обстоятельствах не прекращать приём. Вы меня  поняли? Ни при каких обстоятельствах! Иначе… иначе будет очень плохо.
Михаил энергично закивал головой.
Профессор повернулся к Добрынину:
– Денис Сергеевич, прошу вас, бросьте все дела и займитесь поиском остальных. Не откладывайте! Время – наш злейший враг. Не дай бог друзья Марабяна тоже играли с кроликом.
Добрынин, выведя Михаила в коридор, подтолкнул его в направлении лаборатории.
– Иди, я скоро буду, – бросил он в спину.
Михаил, словно потерянный, побрёл вдоль стен, сжимая в руке пыльный пузырёк, как драгоценную святыню.
Денис Сергеевич поспешил обратно в кабинет:
– Профессор, простите, а что вы Марабяну дали?
– Я угостил его прошлогодней настойкой жостера. Завалялась в шкафу, знаете ли. Решил, пусть человек прочувствует всю гамму ощущений.
– Так он же с неё… ну, вы понимаете… три дня из туалета не вылезет!
Профессор усмехнулся, обнажив желтоватые зубы. – Вы, голубчик, полчаса назад предлагали ему мочу подсунуть. Я счёл, что настойка жостера будет гуманнее. К тому же, я его поставил в известность о возможных последствиях.
– Так я же… образно сказал!
– Предупреждать надо, Денис Сергеевич. Впрочем… – Он заговорщицки понизил голос. – Если хотите усилить эффект... У меня есть чудный порошочек из быстрицы луговой! Ваш Марабян на три-четыре дня покроется сыпью. Народ шарахаться от него будет, как от чумного.
– Нет-нет! Спасибо! Жостера вполне достаточно! Вполне! – поспешно отказался Денис Сергеевич.
Выйдя из кабинета, он направился в лабораторию, размышляя с растущим беспокойством: «Опасный человек. Абсолютно непредсказуемый. Надо прекращать у него чай пить. Вдруг обидится, да подсыплет чего-нибудь… быстрицы этой самой».
В лаборатории царила натянутая тишина. Сотрудники старались не вспоминать о кролике, каждый погрузился в свою работу. Только Марабян, бледный и испуганный, нервно покусывал губы, стоя возле клеток.
Как только Добрынин вошёл, Михаил подскочил к нему:
– Денис Сергеевич, что мне теперь делать?
– За себя не переживай. Я уверен, что комбинация Антидота и Нейростабила окажется эффективной. Через неделю оклемаешься. Меня больше волнуют твои приятели. Немедленно звони другу и девицам, что с вами были. Пусть срочно приезжают сюда. Телефон на столе. Действуй!
Через пять минут Михаил доложил, что друзья оповещены и скоро будут.
«Как-то слишком благодушно всё заканчивается, – подумал Добрынин. – Надо заставить его сделать что-нибудь ещё». – Садись, пиши расписку, – приказал он, бросая на стол лист бумаги и ручку.
– Какую расписку?
– Обыкновенную. Я, ФИО, подтверждаю, что осведомлен о диагностированном отравлении высокотоксичным веществом «Амарантус-Х». Мне известно об отсутствии гарантий эффективности антидота и высоком риске необратимых повреждений центральной нервной системы. Я также понимаю, что нарушение запрета на употребление алкоголя в течение 14 дней, может привести к летальному исходу.
Написал? Давай сюда! – Добрынин выхватил листок, пробежал его глазами и положил в толстую красную папку.
– Это что же, две недели вообще ни капли? – робко спросил Михаил.
– Ну, допустим, первую неделю тебе будет не до этого, – Добрынин многозначительно посмотрел на Марабяна. – А еще недельку потерпишь. Если, конечно, не хочешь в ящик сыграть. И ещё… Об этой истории лучше помалкивай. Огласка может привести к твоему отчислению из института, административной или даже уголовной ответственности. Зачем тебе это. Да и мне лишние проверки не нужны…
               
                ***
Сергей примчался в институт через двадцать минут после звонка Михаила и с испуганным лицом влетел в лабораторию.
  – Вот и соучастник, – обрадовался Денис Сергеевич, потирая руки. – Иди-ка сюда герой.
  – А что случилось?
  – Разве тебе по телефону не объяснили? – накинулся на него Добрынин. – Садись за стол пиши расписку.
  – Какую расписку? О чём?
  – О том, что я такой-то, такой-то, предупреждён, что эффективность антидота не гарантирована и что возможен летальный исход в случае употребления спиртных напитков в течение двух недель со дня инъекции. Давай быстрей царапай, счёт уже на часы пошёл. Без этой бумаги профессор не будет вводить антидот, потому что противоядие несовместимо с алкоголем.
  Серёга взглянул на Михаила. Тот тяжело вздохнул и опустил глаза.
– Я долго ждать буду? – повысил голос начальник лаборатории.
  Сергей сел за стол, принялся писать.
– Так, закончил? – Добрынин взял расписку, бегло прочитал и повернулся к Михаилу. – Выходи на улицу, нечего здесь ошиваться, а то вдруг ещё что-нибудь украдёшь. Кстати, ты микстуру принял?
  – Нет ещё.
  – Так какого чёрта стоишь? Быстро принимай микстуру и марш на улицу.
Михаил спешно покинул лабораторию.
– А ты за мной, – скомандовал Добрынин Сергею.
Тот оторвался от изучения анализов с грифом "Особо опасный штамп", заботливо оставленных на столе, и поплёлся следом.
Профессор Лунтовский в белом халате, неспешно расхаживал перед окном, поднося к губам дымящийся стакан. До начала лекции оставалось меньше десяти минут.
Скрипнула дверь. В кабинет заглянул начальник лаборатории и затянул за руку Сергея.
  – А вот и наш второй гость! – Лунтовский повернулся, и его лицо озарилось неестественно радушной улыбкой. – Денис Сергеевич, я полагаю, вы привели мне подельника Марабяна?
– Никакой я не подельник. Я вообще не знал, откуда этот кролик, – ощетинился Сергей.
  – Юноша, – Профессор медленно снял очки и начал тщательно протирать их шелковым платком. – Я занимаюсь криминалистикой вдвое дольше, чем вы живёте на свете. Фразу «я не знал» слышал столько раз, что она вызывает у меня... профессиональную скуку. Поэтому давайте отбросим детский лепет и сразу перейдём к делу. Снимайте рубаху.
  – Зачем? – Сергей отступил на шаг.
– Объясняю… – Профессор зашёл за спину Сергея, достал из кармана маленький флакон аэрозоля и незаметно распылив, продолжил: – Из-за вашей глупости, к вам в организм вместе с мясом кролика попал опасный токсин – Амарантус. Мы уже оказали помощь вашему другу: ему вовремя ввели противоядие и препарат, стабилизирующий синаптическую передачу. Сейчас мы сделаем всё возможное, чтобы помочь и вам.
– Но я не ощущаю никаких изменений, – возразил Серёга.
– Именно в этом и кроется опасность Амарантуса: на ранних этапах он протекает бессимптомно. Но когда ты поймешь, что болен, будет уже поздно что-либо предпринять.
Профессор поставил допитый стакан на стол и обратился к Добрынину:
– Денис Сергеевич, вы успели провести первичный осмотр парня? Есть что-нибудь примечательное?
– Честно говоря, как только он появился – я сразу к вам.  Лишь обратил внимание, что склеры у него красные.
– Я это увидел. Процесс явно набирает обороты… Молодой человек,  отмечаете ли вы першение или жжение в носоглотке? Беспокоит ли рефлекторный кашель?
– Нет, – соврал Сергей, хотя в горле уже ощущалось сильное раздражение.
– Очень хорошо, – обрадовался профессор. – Значит, инкубационный период ещё не завершён – это обнадёживает. Простите, как вас величать?
– Сергей. Крюков Сергей.
– Он, в отличие от Марабяна, учится в другом вузе, – уточнил начальник лаборатории. – Судя по всему, в этой компании Крюков – заводила… Викентий Павлович, позволите воды выпить? Такие тревожные новости с утра – в горле пересохло.
Добрынин потянулся к графину, морщась оттого, что запершило в горле.
– Признаюсь, есть от чего поволноваться. Пейте, Денис Сергеевич, пейте…
Лунтовский приблизился к Сергею, вглядываясь в его глаза:
– Нам крайне необходима ваша поддержка, чтобы действовать максимально эффективно. Только так мы сможем надеяться на благоприятный исход.
– Только надеяться? – в голосе Сергея прозвучала явная тревога.
Лунтовский вздохнул и, натянув стерильные перчатки с характерным щелчком, начал набирать в шприц вакцину.
– Сергей, поймите, абсолютных гарантий я вам дать не могу, слишком много времени было потеряно. Что с вами? Чувствуете жжение в носу? Это нормальная реакция. Не волнуйтесь, о летальном исходе речь не идёт, всё-таки концентрация Амарантуса невелика, тем более вы подвергли мясо тепловой обработке. Но если что-то пойдёт не по плану, то вам будет не легко. Возникнут судороги, выкручивать будет так, что начнут позвонки хрустеть. А теперь, прошу вас, не отвлекайте меня глупыми вопросами. У меня через пять минут лекция. Освободите верхнюю часть туловища.
Сергей быстро снял рубашку, положил на стол.
  – Ого! – раздался возглас профессора. – Коллега взгляните сюда…
  – Господи! – воскликнул Денис Сергеевич. – Что это?
  – Локальная гипертермия и... кажется, начало парестезии.
  – Что там, товарищи доктора? – забеспокоился Серёга. – Скажите, что там?
  – Стойте и молчите! – прикрикнул на него Лунтовский. – Здесь вам не цирк. Приходите ко мне на лекции, там всё узнаете.
Он положил шприц в подставку на столе, подхватил лупу, начал внимательно рассматривать участок кожи на спине Сергея и бормотать:
– Да, классическая точка входа для вторичной инфекции при дегенерации... Описано у Гольдштейна в 53-м... Медлить нельзя. Нужна санация.
Добрынин почесал через рубашку грудь и озабочено произнёс:
  – Профессор, мы такого у Марабяна не наблюдали. Похоже, Крюков слишком много мяса съел. Думаю, что с девчатами будет меньше проблем: наверняка они крольчатину только пригубили.
– Да они её рубали, будь здоров! – не задумываясь, сдал подруг Серёга.
– Это мы проверим, – пообещал профессор и, подойдя к Добрынину, шепнул ему на ухо: – Он мне не нравится... – А вслух сказал: – Я думаю, что у вас Сергей иммунитет слабый. В результате токсин сконцентрировался вот в этом месте. – Лунтовский болезненно ткнул пальцем ему под лопатку. Если не разрушить эти токсичные кластеры, то риск некроза и поражения нервных корешков в разы повысится! Тогда никакой антидот не поможет. Вы же не хотите остаться парализованным, Крюков? Не слышу?
Сергей стоял и нервно покусывал губу.
Телефонный звонок прервал тишину. Лунтовский взял трубку и сухо бросил в неё:
– Я понял. – Он уже собирался прервать соединение, но в последний момент передумал. Изображая продолжение беседы, произнёс:  – Пока, всё под контролем. Сейчас работаю со вторым… средней тяжести… Девушки будут через полчаса. Буду держать в курсе.
Положив трубку, он повернулся к Добрынину:
– Сам звонил… волнуется.
Лунтовский обернулся к шкафу и, немного покопавшись, с кряхтением извлек оттуда чёрный электронейростимулятор. Аппарат представлял собой устройство с циферблатами и проводами, заканчивающимися двумя металлическими пластинами на липучках.
– Старая, но верная "Искра-2М", – пробурчал профессор, протирая контакты спиртом. – Экспериментальная модель, между прочим. Для коррекции патологических биопотенциалов.
Профессор нанёс на спину Сергея токопроводящий гель, закрепил два электрода чуть выше и ниже зоны, в которую он ширял пальцем. Холодный металл заставил парня вздрогнуть. Лунтовский щёлкнул тумблером на коробке. Прибор слабо загудел.
– Денис Сергеевич, что же вы стоите? Ваша пассивность меня, мягко говоря, удивляет. Создается впечатление, будто подопытного кролика стащили не из вашей лаборатории. Беритесь за дело, фиксируйте пациента. Любое движение нарушит фокус воздействия и может спровоцировать судороги.
Добрынин резким движением взял Сергея за плечи, прижал его торс к холодному столу. Парень напрягся, попытался вырваться, но начальник лаборатории, навалившись всем весом, не дал ему и шанса.
– Пробный импульс малой интенсивности, – монотонно пояснил профессор, крутя ручку. – Для калибровки. Готовьтесь, юноша. Может быть... неприятно.
Он слегка повернул ещё одну ручку.
Сергей невольно дернулся, но Добрынин крепко удерживал его на месте.
– Товарищи доктора! – запаниковал Сергей. – А вы всё правильно делаете?
– Молодой человек, я более пятидесяти лет занимаюсь исследованиями отравляющих веществ, – с раздражением проворчал Лунтовский. – Вы ставите под сомнение мою квалификацию? Без коррекции этих очагов – неминуемый паралич конечностей! Приступаем к санации импульсами. Приготовьтесь!
Сергей зажмурился, стиснул зубы. Лунтовский резко крутанул ручку интенсивности. Раз, другой, третий!
– У-у-у! – взвыл от боли Сергей. Он дёрнулся, но Добрынин удержал его мёртвой хваткой. Глаза парня закатились, на лбу выступила испарина
– Вот... – Викентий Павлович с удовлетворением выключил прибор. Гул стих. В воздухе запахло озоном. – Вот теперь санировано. Патологические очаги деполяризованы, токсичный потенциал снят.
Он принялся отклеивать электроды со спины, но один упрямо не поддавался. Профессор, не церемонясь, резко сорвал скотч, выдрав его вместе с клоком волос.
– А-а! – Сергей дернулся, словно его снова ударило током.
– Держите его крепче, Денис Сергеевич! – скомандовал Лунтовский и, наклонившись к самому уху Сергея, прошептал ледяным голосом: – Кролик, наверное, тоже пытался вырваться. Но вас это не остановило. Вы продолжали его резать!
 «Ух, профессор даёт жару, – Добрынин смотрел на него с изумлением. – Какой талантище пропадает. Сразу видно, в театральном кружке характерные роли играл».
  – Мы его не резали,– пролепетал Серёга. – Честно!
  – А кто резал?
  – Мужик какой-то.
Глаза Лунтовского сверкнули, как у совы, заметившей добычу.
  – Слышите, Денис Сергеевич! Там оказывается, еще кто-то находился, а его приятель нас  уверял, что их было четверо. Вы уж батенька разберитесь, сколько на самом деле там народу побывало. И вообще: мне кажется, этот парень чего-то не договаривает.
  – Я правду говорю. Мужик мясо не ел, он только кролика разделывал, – пытался оправдаться Серёга.
  – Нет, он точно над нами издевается! – рассвирепел Викентий Павлович и закричал: – Вы любезный или дурак, или притворяетесь! Мужик этот напрямую с кровью контактировал, вы понимаете это или нет? На-пря-му-ю! У него руки по самые локти в крови! ¬
  Профессора уже нельзя было остановить, его лицо стало пунцовым, глаза повылазили.
  – Успокойтесь, успокойтесь Викентий Павлович, – Добрынин встревожился, как бы его коллегу не хватил удар.
– Где нам теперь искать этого мужика? – Лунтовский уставился на Сергея.
– Он на Южном рынке мясником работает, его Григорием зовут.
– Денис Сергеевич, пошлите кого-нибудь на этот рынок, только толкового. Пусть приведут этого мясника.
Профессор смочил йодом ватный тампон  и принялся нервно обрабатывать зону воздействия, продолжая расспрашивать:
– Вы полностью кролика съели?
  – Полностью.
  – Что прямо с костями и шкурой?
  – Нет, кости и шкура остались.
  – Так какого чёрта говоришь, что всё съели?! Куда дели отходы?
  – Закопали.
  – Вот ведь мерзавец, опять врёт! Вы что с собой лопату брали?
Серёга не нашёлся, что ответить. 
Профессор за это время закончил чертить йодом по его спине аккуратные пересекающиеся линии.
– Слушайте меня внимательно, юноша. Когда я с вами закончу, немедленно езжайте со своим другом на место и закопайте останки грызуна. Обязательно закопайте, ведь это могут найти дети! Вы представляете, что будет, если это найдут дети? – Лунтовский уставился на Сергея.
Тот не имел ни малейшего представления, что тогда произойдёт, поэтому  молчал и только хлопал глазами.
– Лопату так и быть возьмите вон ту, что у дивана,  – профессор кивнул в сторону двери.
  В углу кабинета стояла старая ржавая сапёрная лопата. Викентий Павлович давно собирался её выкинуть, но никак не доходили руки.
  – Но, она сломана…
  – Нет, вы поглядите, ему лопату даешь, а он ещё кочевряжится. Вам, что здесь  хозяйственный магазин? Ручку замотайте скотчем и ройте!
  Лунтовский взглянул на часы и чертыхнулся.
– Что вы стоите? Подставляйте плечо. Я на лекцию опаздываю.
  – У-у-у! – застонал Серёга и сморщился от боли.
  Как и в прошлый раз, профессор вновь неудачно сделал укол.
  – Что вы за неженка такая? Приятель ваш даже не пикнул, – брезгливо сказал Викентий Павлович, а сам подумал «Да, рука уже не та, пора заканчивать с этими уколами».
  – Два дня назад мне в поликлинике сделали прививку от гриппа в то же самое место, – сказал Серёга. – И это было совсем не больно.
  Учёные переглянулись.
  – Вот они, негодяи, вам мышцу и порвали! – воскликнул Викентий Павлович.
– Скажите, одеваться можно? – чуть не плача спросил Сергей.
  – Давно пора, – Лунтовский скинул халат на стул. – Денис Сергеевич, скорее уводите его отсюда, пусть в коридоре наряжается, у меня уже лекция началась. Вот, возьмите микстуру – принимать натощак по две столовые ложки в течение трех дней. Как только прибудут девушки, или мясник, немедленно вызывайте меня с лекции.
  Профессор вытолкнул Серёгу из кабинета. Парень, с лопатой в руке, прижимая к груди куртку и смятую рубашку, двинулся по коридору в сопровождении начальника лаборатории.
– Шагай к выходу, – сказал Добрынин, засовывая Сергею в карман пузырёк, – в вестибюле оденешься.
  В этот момент из-за поворота, тяжело переставляя ноги, появился проректор по воспитательной работе Демидов. Увидев Сергея, остановился как вкопанный, брови поползли вверх..
– Денис Сергеевич, что это за представление? – пробурчал проректор, вытирая платком вспотевшую шею. – Молодой человек... полуголый... спина изрисована...
– Это Сергей Крюков, студент четвертого курса. У него случился гипертонический криз, резко подскочило давление. Он чуть не потерял сознание в коридоре, я успел довести его до кабинета профессора Лунтовского. Ситуация была серьезная. Студенты хотели «скорую» вызвать, но Викентий Павлович, как всегда, нашёл нестандартный подход – применил экспериментальный индийский метод йодной сетки для экстренного купирования. Надо сказать, помогло.
Демидов недовольно поглядел на дверь кабинета:
– Лунтовский, конечно, светило... Но "индийский метод" с использованием йода? Это действительно научно обосновано?
– Да, безусловно! Викентий Павлович глубоко изучает восточные практики. Там существует сложная система рефлексотерапии, которая предполагает воздействие на определенные точки на спине через кожу. У него есть научные публикации на эту тему. Самое главное, что кризис удалось остановить. Быстро, эффективно и без привлечения внимания. В заключение профессор посоветовал Сергею обмыться холодной водой.
– Гм... Молодец, Денис Сергеевич, что взяли ситуацию под контроль… А зачем у парня лопата?
– Так он же цветы на клумбе высаживал. Видимо, слишком много наклонялся – вот и результат.
– Гипертония? В его годы? Печально… Что же вы стоите, Денис Сергеевич? Бегите скорее за парнем, помогите ему обмыться.
Добрынин заспешил по коридору.
– Что я творю… – подумал он, тревожно вздыхая.

               
                ***

В лаборатории царила суматоха – отхаживали нашатырём подружку Сергея.
  – Что тут происходит? – опешил Добрынин.
  Пышногрудая Лариса Павловна, подскочила к начальнику. 
– Наконец-то вы пришли. Вон там, на креслах, сидят девицы, которые нашего Бимку съели.
  Дама отхлебнула воды из стакана и с волнением продолжила:
  – Наш лаборант Аркаша, явно переусердствовал, рассказывая девчонкам о последствиях отравления. Уже десять минут не можем их успокоить, тёмненькую чуть не вырвало.
  Денис Сергеевич, подошёл к подругам:
  – Всё, что говорил вам этот человек – полнейшая ерунда. Выяснилось, что вы абсолютно здоровы и можете идти домой.
  – Как это «здоровы»? – не поверила Света. 
  – Это был не тот кролик, – пояснил Добрынин.
  – Ну как же так, Денис Сергеевич, – расстроился лаборант Аркадий. – А легенда? Мы так старались. Это всё напрасно?
  – Разве я говорил вам применять легенду к девчатам? – удивился Добрынин. – Что они такого сделали? Всего лишь согласились пойти с парнями на пикник. Может вы с них ещё и расписки потребовали?
  Лаборант виновато опустил глаза.
  – Да вы что, с ума посходили? – возмутился Добрынин. – Мало того, что старик Лунтовский пытал парня током, так вы решили ещё и девчонок заиками сделать. Мы их теперь полдня валерьянкой отпаивать будем.
  – А зачем вы их тогда вызвали?
  – Для того, чтобы уберечь от дальнейших отношений с нехорошими парнями.
  Девицы сидели, разинув рты, и только хлопали глазами.
  – Лариса Павловна, дублера Бима подготовили? – сурово спросил Добрынин, поворачиваясь к сотруднице.
  – Да, всё готово.
  Быстро принесли в корзине белого кролика. Одно ухо у него было выкрашено в чёрный цвет, а на шее красовался алый бант.
  Лариса Павловна заломила руки от умиления:
  – Правда, он очаровашка?
  – Да, очень похож, – подобрел Денис Сергеевич. – Только чуточку худоват.
  – Не успел вес набрать, нам бы ещё денька три, – попытался оправдаться Аркадий.
  – Значит так. – Добрынин обвёл взглядом сотрудников. – Я понёс Ильинскому подарок, а вы успокаивайте девчат… Аркадий Петрович, можешь  в качестве извинений подарить им хомячка. Только уж, пожалуйста, здорового. Если они, конечно, захотят его взять.
Настроение у Дениса Сергеевича в предвкушении праздничного застолья, заметно улучшилось. Проходя мимо девиц, он не смог обойтись без шалости. Сунул им под нос корзину, в которой копошился кролик и, сделав хмурое лицо, с презрением спросил:
  – Что мадемуазели, такого же сожрали?
  Ирина сдавленно охнула и, закатив глаза, откинулась в кресле. Подруга принялась отхаживать её нашатырем. Денис Сергеевич, посмеиваясь, покинул лабораторию.


                ***

  Сергей, раздетый по пояс, проследовал мимо вахтерши к выходу из института. В одной руке он нёс одежду, в другой держал сапёрную лопату, а вся спина у него была исчерчена линиями.
  – Не иначе, сатанист… – испуганно обронила вахтёрша, принимаясь быстро-быстро креститься.
Сергей вышел на улицу, где неподалёку от входа его с нетерпением ожидал приятель.
  – Ты зачем разделся? – удивился Михаил.
  – Посмотри, Мишаня, что там у меня? – Серёга, морщась от боли, повернулся спиной к приятелю.
  – Да, я не очень-то разбираюсь… Вроде бы два пятна багровых и какая-то хрень по всей спине.
  – Какая, Мишаня?
  – Да черт её знает. Ты, наверное, оденься, всё-таки октябрь на дворе.
  – Щиплет, сука, – пожаловался Серёга. – На, подержи.
Он протянул другу лопату и пузырёк с микстурой.
  – А лопата тебе зачем? – удивился Михаил.
  – Потом расскажу.
  – Ого! Твоя банка поменьше, и с чем-то прозрачным, а у меня гляди: почти пол-литровая, и внутри какая-то серая муть.
  – Три дня сказали пить, ¬ пояснил Сергей, застёгивая куртку.
  – А мне целых пять! Наверное, потому что этот кролик меня расцарапал. Я уже начал принимать – такая херня вонючая...  – Миша сморщил лицо и сплюнул на землю. – Слушай, давай валить отсюда, пока с бабами не столкнулись, а то нам и от них достанется.
  – Согласен, сматываемся!
  – Ой, Серёга, постой, что-то мне хреново.
  – Ты куда побежал, Мишаня?
  – Серёга, я скоро…

                ***
Неделю спустя Ирина повстречала Свету в кафе.
  – Привет подруга.
  – Привет Иришка.
  – Давай в субботу сходим на выставку картин. Там можно познакомиться с приличными парнями.
  – Нет, я не могу, – сказала Света. – У меня намечается мероприятие: в лес за грибами едем.
  – Уж не с Михаилом ли?
  – Я ещё не решила – приглашать его или нет.
  – Ты что подруга, сдурела? Не вздумай!
  – А что тут такого?
  – Ты просто ненормальная, тебе кролика было мало?
  – Да я уже успокоилась. Мишка так трогательно извинялся всю неделю. Такой прикольный.
  – Конечно прикольный, накормил нас чёрт знает чем. Я с тех пор не могу мясо есть, мне каждый раз симптомы бубонной чумы мерещатся.
  – Ну, хватит Ира. Он же не специально. К тому же за этого кролика ребята уже сполна получили. Мишка целую неделю в памперсах ходил, а Серёге спину повредили, и ноги какими-то язвами покрылись.
  – Ох, делайте что хотите. Только потом ко мне плакаться не приходи.
  Ира раскрыла зонт и заспешила на остановку.
  «И что Ирка так разволновалась? – глядя ей вслед, подумала Света. – Хотя в её словах есть доля правды. Пожалуй, я с ним схожу за грибами, но кушать их не буду…».