Поездка по правому берегу Волги

Не часто мы, обитатели левого берега Волги, в старину иногда называемого Сибирским, бываем на правом берегу. Конечно, если не связаны с ним ни родовым селом, ни дачей. Я получаюсь дважды сибиряком, поскольку живу в Казани на восточном берегу оврага, некогда служившего границей города.  Земля за оврагом называлась Арским полем,  и это считалось началом Сибири.  Через овраг, а он и сейчас местами глубокий,  был переброшен мост, у моста была застава, тоже называемая Сибирской. Здесь с узников, этапируемых в Сибирь, снимали кандалы. Считалось, что бежать уже нет смысла.
В 19 веке ту часть оврага, где был мост, засыпали - город начал строится на восток. На Арском поле в 1822-28 годах построили новые корпуса военного госпиталя, в 1848 году и Казанская Духовная Академия построила целый комплекс зданий.  А улица на месте былого тракта и сейчас официально называется Сибирским трактом.  На литографии англичанина, с итальянской фамилией Турнерелли,можно увидеть эту Сибирскую заставу и церковь Святой Великомученицы Варвары за ней. Застава помнит многих арестантов, прошедших через мост, Радищева, Герцена. На этом мосту герцог Бирон, возвращаясь из сибирской ссылки, встретил опального фельдмаршала Миниха.
Турнерелли с 1837 года преподавал английский язык в Казанском Императорском университете, а в свободное время рисовал и изучал город. Альбом его литографий, изданных в Лондоне в 1839 году, в Казани был принят на «ура», а книга «Kazan et ses habitants», напротив, вызвала скандал. В связи с ним, в 1844 году автор был уволен из университета и уехал в Питер, а затем в Англию.
Ну, а мы, большой компанией друзей, с женами, детьми и моим  внуком Костей  решили так далеко не ездить. Только на противоположный берег Волги. Прослышали от знакомых про усадьбу Молоствовых и про менее не  интересное место, на котором она построена. Как пишут в путеводителях – «комплексный природный и историко-архитектурный памятник на территории Тетюшского района  Долгая Поляна – усадьба Молоствовых».
Место расположения усадьбы и деревни Долгая Поляна–это крутой берег Волги, называемый Тетюшскими горами. И называют горами не без оснований, в этом мы убедились. Кроме впечатляющих видов - эти горы имеют тайны. Вершины двух гор не зарастают деревьями, стоят «лысыми» в окружении густых лесов. По сведениям из инета, эти вершины являются аномальными энергетическими зонами. Люди, побывавшие там, пишут, что на них «зашкаливают» магнитные приборы, сбивается ход часов, исчезают заснятые кадры из цифровых фотоаппаратов, выравнивается артериальное давление, быстрей заживают раны и проходят простудные заболевания». Звучит крайне интригующе. Еще бы короновирус убивали!
Вообще правый берег Волги с живописными горами и старинными селами заслуживает особого внимания.
 Мы переправились на  правый берег  на пароме. Он за двадцать минут доставил нас в село Верхний Услон. В солнечный день плавать по Волге очень приятно: легкий ветерок и красивые виды.  Вот только Волга стала совсем пустой, изредка проплывет туристический теплоход или баржа. В советские годы, помню, сколько судов разного назначения ходило по Волге, сколько моторных лодок сновало туда-сюда… А сейчас пустота.
Село Верхний Услон  преобразилось за последние годы, появилось много новых домов, некоторые из них выглядят очень нарядно.  Свято-Николо-Ильинская церковь, построенная в 30-е годы 19 века, теперь стоит отреставрированной.
Верхний Услон и другие села на правом берегу с конца 19 века были излюбленными местами отдыха казанцев. В рассказе А.Н. Толстого «Гадюка», написанного в 1928 году, героиня Ольга Зотова, поклонница Гамсуна, мечтает купить дачу в Верхнем Услоне. У многих казанцев эта мечта сбылась, наверное количество дачников сейчас много превышает местное население. Близость к Волге, хорошая земля и, возможно, удачный угол падения солнечных лучей, позволяет собирать дачникам богатые урожаи на грядках и с деревьев, и, что интересно, на неделю раньше, чем на левом берегу. К тому же, на правом берегу почти нет комаров!
Через Верхний Услон, до пуска Романовского железнодорожного моста через Волгу в 1914 году, шла дорога из Москвы, Петербурга в Сибирь. В Верхнем Услоне опальный Александр Меньшиков лишился жены княгини Дарьи. Как пишут, он собственноручно выкопал могилу и принимал участие в возведении деревянной часовни над могилой. Спустя более, чем сто лет, в 1863 году, правнук Александра Меньшикова приехал в Верхний Услон и заменил деревянную часовню на каменную. К сожалению, она не сохранилась, в 20-е годы прошлого века её сломали, а в 90-е годы уцелевший от часовни камень с памятной доской перенесли во двор Свято-Николо-Ильинской церкви. Для безопасности.
 Рядом с Услоном находится еще одно историческое место – село Печищи, место, где со второй половины 16 века добывали известняк для постройки стен Казанского кремля и церквей. Дело в том, что крепостные стены татарской Казани были деревянными. По типу тарасов, то есть две параллельные стены из стволов  деревьев (чаще всего, дубовых) соединялись врубленными в них поперек стенами, а образовавшиеся клети заполнялись песком и камнем. Это  был наиболее простой и эффективный способ  для мест, где было много леса и мало камня.  На Руси этот способ также часто применялся для строительства острогов.
Но для русской Казани Иван Грозный решил не экономить и строить каменную крепость. В 1556 году из Новгорода и Пскова приехали  двести лучших каменщиков – «Ивашка Ширяй со товарищи». Во главе всего дела был поставлен «церковный и городовой мастер» Постник Яковлев. Им была построена Спасская башня и около 300 метров крепостной стены, очевидно, взамен разрушенных во время осады, а также Благовещенский собор в Казанском кремле, ставший впоследствии кафедральным. Постник Яковлев позже построил  знаменитый собор Василия Блаженного в Москве. Строительство крепостных стен дело не быстрое. Уцелевшие деревянные стены казанской крепости заменялись каменными еще более ста лет. Для этого добывали известняк в Печищинских горах и там же на берегу Волги его обжигали.  Готовый стройматериал везли по рекам Волге и Казанке.  Печей для обжига было двадцать, сохранилась одна.
Производство в Печищах существовало до 80-х годов прошлого века, когда его закрыли, как нерентабельное. В горе вырубили много глубоких штолен, говорят даже до 3-х километров длиной. Но все входы после закрытия производства были замурованы.
В Печищах есть небольшой музей в здании бывшей паровой мельницы Торгового Дома «Иван Оконишников и сыновья». Там много интересных экспонатов из быта 19 века.
 Само здание паровой мельницы и прилегающие постройки сейчас комбинат хлебопродуктов.
После революции мельницу и усадьбу Оконишниковых национализировали,предприятием на правах наемного директора руководил сын Ивана
Алексеевича. После освобождения Казани от белочехов и армии Комуча, Константина Ивановича арестовали по подозрению в сотрудничестве с врагами советской власти и наложили большой штраф в сто тысяч рублей. Так вот рабочие мельницы собрали нужную сумму и освободили своего директора.
Мы решили не спешить и до усадьбы Молоствовых заехать еще в несколько мест по дороге: Ключищи, Лесные Гребени и Теньки.
В Ключищах, стоящих тоже на высоком волжском берегу, интересна усадьба Нарышкиных и церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи, построенная в конце 18 века Павлом Петровичем Нарышкиным в стиле московского классицизма.  После революции она была закрыта, батюшка был расстрелян и здание  церкви дошло до 21 века в плачевном состояния. Сейчас после реставрации радует глаз, белые стены, золотые купола на фоне голубого неба и Волги.
 А имение Нарышкиных перешло, в качестве приданого Елизаветы Нарышкиной, маркизу Александру Филипповичу Паулуччи. В  Российской империи только одна фамилия носила титул маркизов, это были Паулуччи. Император Николай Первый разрешил носить этот титул Александру Филипповичу Паулуччи в память о заслугах его отца. И здесь есть мостик, связывающий Казань и правый берег Волги с Ригой и Лифляндией. Отец Александра Филипповича маркиз Филипп Осипович Паулуччи прославился на посту генерал-губернатора Остзейского края и Рижского военного губернатора в Первую Отечественную войну с Наполеоном. Во время войны  он принял деятельное участие  в боях за Ригу, а затем в тайных переговорах с командующим прусским корпусом генерал-лейтенантом Йорком. В  результате переговоров  была подписана Таурогенская  конвенция, о выведении из войны прусского корпуса. Совсем не маленькой боевой единицы в 14-17 тысяч солдат (13 батальонов. 6 эскадронов и 32 орудия). После войны маркиз Паулуччи  руководил восстановлением сожженных предместий Риги, благодаря чему город приобрел современную квартальную планировку. Так же по его распоряжению был основан, на месте заболоченной пустоши, старейший городской парк, названный по имени вдовы Верман, внесшей  самый большой взнос на его обустройство – Верманский. В советской Латвии он назывался парк Кирова.
Усадьба Нарышкиных, перешедшая к маркизу Паулуччи,  с тех пор носит имя усадьбы Паулуччи. Она занимала центр села и сосновой аллей спускалась к Волге. Сейчас ограничена высоким забором и к Волге не спускается. Главный корпус и флигель были деревянными с резными наличниками и колоннами. Что было в имении в советское время мне точно не известно, вроде, какое-то училище, а что там сейчас мы пошли выяснять. Ворота были открыты, но пройти далеко мы не смогли. Охранники вежливо, но настойчиво, выпроводили нас на улицу. Беглый взгляд вглубь территории не нашел там ни господского дома , ни флигеля, известных мне по ранним фотографиям. Стояли здания вполне современного облика. Мое любопытство не удовлетворил и интернет, на картах  место имения закрашено зеленым цветом. Как видно под Программу о «Сохранении культурного наследия» от 2007 года чиновники нашли такого крутого инвестора, что ни проверить результат реставрации, ни даже его имя назвать нельзя.
Увиденное нас расстроило, но не удивило. Мы поехали дальше, по узкой асфальтовой дороге, петляющей вверх- вниз среди холмов и частных домов, и добрались до  Лесных Гребеней. Последние годы на карте они называются Нариман. Что обозначает это название никто объяснить не может. И у татар такого имени нет, и деревня русская. Словом, деревня Лесные Гребени маленькая, патриархальная – по сонным улицам бродят телята, гуси щиплют траву, стога сена на участках. Деревня имеет два интересных объекта – винокуренный завод, построенный во второй половине 19 века, и дом управляющего заводом. До закрытия завода в годы перестройки, в 1986 году, на нем трудились 30-40 работников.
 Теперь и корпуса завода разваливаются, и от пристани остались какие-то столбы. А место очень живописное.
С домом управляющего дела  обстоят не многим лучше, хотя его еще можно спасти. Крыша цела,стены целы,но дом стремительно ветшает. А дом очень интересный, крутая крыша, башенки, Колонны, кованые решетки, стрельчатые окнами - словно маленький готический замок на крутом Волжском берегу.
Винокуренный завод и сама деревня тоже принадлежали маркизу Паулуччи.
 Кроме того, старшее поколение казанцев хорошо помнит остров Маркиз на Волге, между Казанью и Услоном. Любимое место купаний. Остров ушел под воду после строительства Куйбышевской ГЭС, задолго до моего приезда в Казань.
А маркизы Паулуччи пустили в Казанской губернии глубокие корни, внук прославленного Филиппа Осиповича Виктор Александрович был до 1917 года Свияжским предводителем дворянства. Внешне совсем не похож на своего итальянского деда,на фотографии из интернета - типичный русский или остзейский гвардейский офицер.
  Мы едем дальше в Теньки, село известное с 1565 года по документам о пожаловании его участнику взятия Казани Андрею Шеину.  Шеина  послали вторым воеводой в Свияжск и  дали «на прокорм» села Теньки и Шигалеево (ныне Старое Шигалеево). Впрочем, владел он ими недолго,  через два года был казнен по обвинению в заговоре. Село вернулось в казну и только спустя век, в 1680 году, попало в надежные  руки дяди Петра Первого Льва Нарышкина.
Нарышкины в селе никогда не жили, как мы уже знаем, они жили в Ключищах или в Петербурге. В первой половине 19 века имение купил князь Сергей Гагарин и в 40-е годы построил там большой дом. Нас заинтересовал и это дом и, связанное с ним предание.. Что в этом правда, что вымысел не знаем.  В барском доме стал жить  управляющий имением Кирилл Меркулов с семьей. Его 17-летняя дочь наложила на себя руки от безответной любви. Как известно, самоубийц хоронят за оградой кладбища. Меркулов так не захотел, и гроб с усопшей закопали в землю под верандой его дома, а по другой версии, замуровали в стене цокольного этажа. По ночам в доме стало появляться приведение, тень умершей девушки, «белая дама» в рассказах сельчан. Отец усопшей, якобы, каждую ночь вставал и разговаривал с ней. Потом окружающие стали замечать странности в поведении управляющего. Одним словом, классическая история в стиле готических романов, но жители Теньков в нее верят.  Мы обошли этот большой трехэтажный дом, вошли в открытые двери, все внешне выглядит неплохо, но дом без людей долго не простоит.
 В последние десятилетия перед революцией в этом доме жила княгиня Вера Федоровна Гагарина. Она оказалась хорошим организатором, и её имение процветало, особенно садоводство. В саду княгини имелось только яблонь 8670. Вообще, благоприятные почвенно-климатические условия Теньков способствовали разведению садов. В каждом крестьянском хозяйстве Теньковской волости были сады, и в среднем по 300 яблонь в саду. На моей даче было четыре плодоносящих яблони и в урожайный год я не знал куда девать яблоки. Представить, что такое 300 яблонь, я не в силах. Нам бы в России несколько десятков таких хозяйств, как у княгини Гагариной, и поляки  нервно курили бы в стороне.
В 1917 году имение Гагариных реквизировали, на базе гагаринских плодово-ягодных садов была создана Татарская плодово-ягодная станция, а в барском доме обосновалось правление «Садвинтреста». Но, видимо, освоить все барское хозяйство новые хозяева не смогли. Помню, еще в 70-80-е годы в Теньки многие из Казани ездили в заброшенные сады за яблоками.
Дорога до Долгой Поляны проходит по живописным местам Верхнеуслонского, Камскоустьинского и Тетюшского районов в непосредственной близости от Волги. Время от времени мелькали такие виды, что глаз не оторвать.
 Вот и деревня Долгая Поляна и бывшее владение помещиков Молоствовых.  Небольшая площадка для автомобилей и пара лавочек для отдыха перед воротами в имение.
 Здесь же - верхний пруд, из которого вода раньше, при владельцах, поступала в дом  для питья и бытовых нужд. Сейчас вода  для питья непригодна и системы доставки её нет. Как нет и владельцев.
Несколько слов о самом имении и его бывших владельцах. Род дворян Молоствовых происходил из Великого Новгорода. Мне встретилась версия о татарских корнях рода, очевидно, запущенная в расчете на инвестиции от этнократической верхушки республики. Это не так. Род Молоствовых был известен в Великом Новгороде с 15 века. После присоединения Новгородской республики к Великому Княжеству Московскому (ВКМ), как аккуратно пишут в проспектах,-« Молоствовы переселились в Поволжье». Предполагаю, что переселились не по своей воле. Из истории известно, что вся «верхушка» новгородской республики была насильственно переселена на другие земли ВКМ, в том числе и в Поволжье. Это была обычная практика московских государей, «убить одним выстрелом двух зайцев». Новгород  лишался «горючего материала» для возможных восстаний, а новые земли с инородческим населением как, например, земли бывшего Казанского ханства, заселялись русскими. Уверен,  так случилось и с Молоствовыми. На новых землях Молоствовы  прижились хорошо и вошли в число наиболее богатых и знатных фамилий Казанской губернии.  К началу 20 века им принадлежали земли как на правом, так и на левом берегах Волги.
Не буду описывать историю рода – при желании об этом можно прочесть в инете, скажу только о последнем поколении владельцев. Живописный дом, который мы хотим посмотреть, был построен Владимиром Германовичем. О нем и его жене речь впереди, точнее не речь, а краткое описание их трагической судьбы. На мой взгляд - куда там персонажам трагедий Уильяма Шекспира, судьба последних Молоствовых - куда круче. У Владимира Германовича жизнь начиналась, как и у большинства юношей из богатых и знатных семей, также как у Александра Филипповича Паулуччи, и у его сына Виктора Александровича, по шаблону: Пажеский корпус, служба в одном из гвардейских полков, бурная светская жизнь, отставка в еще молодые годы. Помните вопрос Остапа Ибрагимовича – «В каком полку служили?»
Владимир Германович закончил Пажеский корпус, отслужив в лейб-гвардии Преображенском полку несколько лет, ушёл в отставку. Сняв мундир и освободившись от  служебных обязанностей, он исполнил мечту юности - уехал странствовать на Восток. Где прожил три года:  ходил пешком с караванами бедуинов по пустыням, курил кальян, пил турецкий кофе и, наконец, переполнившись впечатлениями, воротился в Россию. В Казани он поступил на статскую (гражданскую) службу. Спустя несколько лет и гражданская служба стала ему в тягость,  он мечтает уехать в свое имение, жить на природе. Ему уже под сорок лет. И вот знакомится с Елизаветой Владимировной Бер, в которой находит человека, способного  разделить его взгляды на жизнь. Она из семьи обрусевших немцев, на 14 лет моложе, но всё же по меркам 19 века - уже не очень молода. Данные о Елизавете Владимировне в инете противоречивы и вызывают сомнения в полной достоверности. Пишется, что она получила домашнее образование и сдала экстерном экзамены по программе «реальной гимназии». На самом деле реальные гимназии ещё в 1872 году, за год  до её рождения, были преобразованы в реальные училища. Дальше больше, родители посылают ее на несколько лет за границу, в Италию и Францию, совершенствоваться в языках. Год отъезда не известен, предположим, что Елизавета сдала экзамены экстерном в 16-летнем возрасте, получается 1889 год. И в этом же году уезжает за границу. Читаем дальше - Елизавета училась на Бестужевских курсах (в СПб) и подружилась с Надеждой Крупской, знакомство продолжалось долгие годы, уже в замужестве они с мужем помогали Ульяновым в эмиграции деньгами, посылками, книгами. Читаем про Крупскую – она училась на Бестужевских курсах в 1889 году и только два месяца. В это время Елизавета Бер должна быть за границей. Как-то не клеится. 
В 1891-1894 годах Елизавета преподает в воскресной школе, основанной её матерью, в Нижнем Новгороде. Значит,  два года с 1889 по 1891 Елизавета должна и учиться на Бестужевских курсах, и учиться «два года» за границей. Год знакомства Елизаветы с будущим мужем неизвестен, известно только, что в 1899 году они обвенчались в Казани. Очевидно, что процесс переезда из города в имение затянулся на несколько лет. Владимир Германович, выкупив доли своих братьев и сестёр, стал  единоличным владельцем имения. До приезда жены в имение он многое подготовил, включая посадку аллеи из 468 деревьев сибирской лиственницы, протяженностью 4 км. Эта романтическая история рассказывается экскурсоводами и описана в инете. Мне только невдомёк, лиственница не растет со скоростью бамбука, как саженцы «от горшка два вершка» могли создать эффект аллеи. Словом, красивая легенда для туристов.
 Вместе с молодой хозяйкой Владимир Германович построил большой новый дом на крепком фундаменте старого деревянного дома 17 века.
 Скучать в деревне образованным и энергичным супругам было некогда.  В.Г. избирается уездным предводителем дворянства (с 1905 по 1917 годы) и много сил  и времени отдает на обустройство уезда. При его деятельном участии в Тетюшах открылись мужская и женская гимназии, ремесленное училище в селе Монастырское. До сих пор это училище, преобразованное в СПТУ, готовит специалистов для сельского хозяйства. Открывал школы, фельдшерские пункты, дома для детей-сирот. В своем имении Владимир Германович деятельно занялся агрономией. Склон к Волге был террасирован и на террасах был высажен плодовый сад, только яблоневых деревьев было посажено около полутысячи. Для полива использовалась ключевая вода, которую  подводили желобами от источников, которые били там же на склоне горы. Также были вырыты три больших пруда на террасах разного уровня, вода каскадами переливалась из верхних прудов в нижние. В пруды запустили форель. Елизавета Владимировна занялась разведением цветов и кустарников. По её заказам в имение привозились саженцы и семена со всего мира, при доме был разбит зимний сад и оранжерея на пятьсот кадок.  В 1907 году был достроен новый дом с электрическим освещением, водопроводом и «центральным» отоплением. Как я понял по поверхностным описаниям в инете: в подвале стояла печь или печи, отапливаемые дровами, горячий воздух поднимался наверх по каналам внутри стен, очевидно, были и дверцы для запуска горячего воздуха в комнаты. Камины в комнатах, при их малом КПД, топились для уюта.
Состояние дома теперь, после реставрации, которую до конца не довели, восторгов у нас не  вызвало. Скорее наоборот. Штукатурка на стенах местами уже облупилась. По словам экскурсовода, реставраторы гарантировали, что хорошо укрепили фундамент. Хотя бы это.               
 С балкона дома открываются потрясающие виды на Волгу и видна одна из "аномальных" полян.
 Рояль в музыкальном салоне, на котором играл композитор Милий Алексеевич Балакирев, друг семьи и тоже нижегородец, как  Елизавета Владимировна каким-то чудом сохранился. Хотя, кому он нужен в радиусе 100 километров?
Интересны подлинные  костюмы  крестьян деревни Долгая Поляна, сохраненные экскурсоводом, местной уроженкой. Хорошие русские костюмы в два цвета, красным шитьем на белой ткани. Я всегда удивлялся, глядя на костюмы Лидии Руслановой, исполняющей народные песни - что за странные цвета, совершенно не славянское буйство красок? И только недавно в интернете нашел отгадку. Оказывается она мордвинка (или мордовка) и все песни пела в своих национальных костюмах.
    Мы не отказали себе в удовольствии прогуляться по крутому склону к родникам и            
 по деревенской улице, домов не более двух десятков,дошли до одной из «аномальных» полян. Никаких чудес с нами не случилось, часы работали, как часы, давление ни у кого не подскочило и не упало, фотографии на телефонах не стерлись. Вот рой комаров во второй декаде сентября неприятно удивил. Очевидно слетелись со всего правого берега.
Аллея из 468 сибирских лиственниц, спустя сто лет после высадки, смотрелась действительно как аллея, хотя и осталось деревьев заметно меньше. Учитывая лихие годы гражданской войны и не менее лихие годы социалистического хозяйствования, их осталось нереально много.
Трудами хозяев и руками наемных работников из числа крестьян имение было превращено, как писали современники, в «эталон гармонии природы и человека» и «нечто вроде рая на земле». Елизавета Владимировна в первом письме Льву Толстому (сохранилось 16 писем Е.В. к Л.Толстому) в 1904 г. писала – «Я четыре года замужем. Мы всегда жили по зимам в городе, и мой муж служил, хотя не любил службы и мечтал о сельском хозяйстве. А я, благодаря Вам, стала сознавать все более и более, насколько городская жизнь вредна и бессодержательна. И мы решили бросить ее и переехать в деревню. Здесь я нашла тот покой, который не знала прежде, здесь проще, радостнее и, несмотря на самые разнообразные занятия - есть время читать и думать».
Елизавета Владимировна стала членом географического общества при Императорском Казанском университете, добровольным сотрудником метеорологической станции, много времени отдавала изучению географии и истории края, исследовала флору. И она, и муж придерживались либеральных взглядов и мечтали о революционных преобразованиях в стране. И вот случилась февральская революция, которую супруги приняли с восторгом, октябрьский переворот их не напугал, ведь они много лет знакомы с Лениным, Крупской, другими большевиками. В январе 1918 года Владимир Германович, как бывший глава уезда, был приглашен на встречу с рабочей молодёжью в Тетюши. Зал встретил его враждебно. Но он всё же выступил и пытался донести до слушателей мысль – молодая власть должна учиться у старой власти искусству управления. Это не понравилось слушателям, более того - он был освистан. Встреча с рабочей молодежью, новой революционной властью, так потрясла Владимира Германовича, что он почувствовал себя плохо и, не дожидаясь окончания мероприятия, уехал домой. Путь был не близкий, ехал в санях,  в добавок ко всему этому  поднялась метель, и кучер сбился с пути. Пока он бегал за помощью, Владимир Германович скончался от сердечного приступа. Так,  еще совсем не старый, 59-летний человек уходит из жизни, получив жестокую оплеуху от людей, ради которых он трудился много лет, и оставляет одинокой 45-летнюю жену.  И это накануне Гражданской войны.
На похороны Владимира Германовича съехались родственники, друзья и брат Елизаветы поэт-символист Борис Бер, который за одну ночь написал большое пророческое стихотворение «Элегия».
«…Молись о ней. Молитва ей нужна
Да ниспошлётся ей долготерпенье,
Путей неисповедимых разумений!
Молись о ней, она теперь одна».

Там были и строки о судьбе страны:
«В тот день, когда как осенью листы
Взметнулись беды над страной родною,
Когда со скорбью отвратил лицо
От нас земли Единственный Хозяин
И брат на брата поднялся, как Каин…»

Владимира Германовича похоронили на родной земле в имении, в мундире и с наградами. Ночью его тело выкопали и раздели. Елизавета Владимировна была потрясена этим актом варварства, причем сделать это могли только «свои» жители Долгой Поляны, рядом жилых мест нет.  Второй раз тело похоронили в простом белом балахоне, а крестьян предупредили, что в могиле нет никаких ценностей. Но могилу опять раскопали…
Жизнь Елизаветы Владимировны при новой власти  складывалась относительно благополучно, особенного на фоне ужасов Гражданской войны в стране, голода и эпидемий. Она продолжала жить в своем доме, здесь пригодилось её многолетнее знакомство с Лениным и Луначарским. Решением Народного комиссариата по просвещению, усадьба была взята под охрану, как имеющая культурную ценность для страны,  и Елизавете Владимировне было поручено временное наблюдение и заведование своей былой собственностью. Круг общения её не то, чтобы сократился, его просто не стало – кто-то эмигрировал за границу сразу, кто-то на территории, подконтрольной Добровольческой армии, дожидался возможности вернуться домой и, не дождавшись, уплыл в Константинополь, и дальше. А кто-то в коммунальных квартирах больших городов жил, стараясь не попасть на глаза ЧЕКа,  голодал и тоже надеялся. А главное, рядом не было её главного человека, Владимира Германовича.
 Революционеры и бандиты не часто наведывались в Долгую Поляну, но и без них всё ветшало, рушилось, ломалось. Работать деревенские не хотели. В первую же зиму замёрзли цветы и экзотические кустарники. Кто-то спустил воду из прудов и собрал всю форель. Видя положение вещей, свою библиотеку, около 8 тысяч томов Е.В. хотела передать музею Льва Толстого в Ясной Поляне, но вывезти её вовремя не успели. В библиотеке на зиму разместили ульи с пчёлами, книги отсырели. Такая же печальная судьба постигла и богатый гербарий, который Е.В. подарила Казанскому университету. Его упаковали в ящики и хранили до весны  так,  что и он испортился.
В 1920 году в Долгой поляне создали совхоз и Елизавету Владимировну назначили заведующей. Логика назначения понятна – раньше помещица могла организовать , сможет и сейчас. Видимо, получилось не очень. А в 1929 году в имении открыли школу рабочей молодёжи, Е.В. пришлось переселиться в деревянный флигель напротив бывшего господского дома. А в «господский» дом въехал заведующий школой с семьёй. Елизавете Владимировне выделили в доме одну комнату для научных занятий. Урон мебели, посуде от пребывания в доме рабочей молодёжи переоценить трудно, известно, что в холодные зимы они подтапливали печи паркетом  (хотя вокруг леса) и окончательно сгубили оранжерею.
 Е.В., используя своё влияние, смогла добиться того, что школа переехала в другое место, а в усадьбе разместился Дом творчества и отдыха советских писателей. Там бывали и подолгу гостили известные советские писатели и артисты МХАТ. В комнате с камином устраивали литературные и музыкальные вечера, но Елизавету Владимировну на них не приглашали. Даром, что она всю жизнь писала стихи, владела четырьмя европейскими языками, была дружна с Балакиревым и общалась с Толстым. Советским писателям это было не интересно.
Умерла Елизавета Владимировна 1 августа 1936 года в возрасте 63 лет. Библейских Адама и Еву изгнали из рая,  Елизавету Владимировну из рая не изгоняли. С ней получилось хуже.  Адам и Ева жили в райском саду, созданном Богом, жили там гостями или туристами, а рай Елизаветы Владимировны был создан её трудами и её умом, и этот рай на её глазах уничтожали и загаживали. Слава Богу, хоть похоронили почившую рядом с мужем.
Такова печальная история этого сказочно красивого места. И наука для тех, кто опять хочет революции в России и уверен, что к власти в этот раз непременно придут люди со светлыми лицами и чистыми помыслами. 
К сожалению, за одну поездку невозможно посмотреть все интересные места правого берега: Шеланга, Нижний Услон, Юрьевские пещеры, колоритная деревня Лабышка с загородным клубом и Лабышенские горы – мы еще приедем.