Фантазм

Чингачгук младший, да, да, праправнук того самого знаменитого Чингачгука, ты совершенно правильно догадался, скакал по прерии.
 Он мысленно пришпоривал воображаемого коня, он спасался от погони, совершенно не заботясь о физическом и духовном состоянии своего четвероногого друга.
 Думаю, его можно понять, ведь он спасал свою жизнь, он знал, что не может позволить себе погибнуть, так как его предназначение еще не выполнено. Поэтому он бежал очень быстро.

Беспощадные судебные приставы нашли его в придорожном салуне. Он плеснул в глаза одному свое недопитое виски, пнул ногой другого и бросился к коновязи. Приставы, с криками: «Остановите злостного алиментщика! Пожалейте его голодных детей!», бежали за ним.

Коня у коновязи не оказалось, возможно, его украли цыгане, возможно, он просто ушел куда-то по делам. Все возможно.
 
Чертыхнувшись, Чингачгук бросился бежать, усевшись мысленно на воображаемого коня. Благодаря этому нехитрому приему самовнушения, он без устали бежал много дней, но приставы все же в конце концов настигли его.

- Отбегался? –  поигрывая наручниками сказал тот, которого Чингачгук пнул ногой в салуне. Облитый виски пристав гнусно ухмыльнулся.
Эта подлая улыбка разбудила едва тлеющие креативные способности уставшего потомка знаменитого прапрадеда, он увидел рядом кроличью нору и нырнул в нее, поскользнулся на мокрой глине и кубарем покатился по круто уходящему вниз тоннелю.

Чингачгука остановила стена, он врезался в нее головой. Из глаз посыпались искры. В их ярком свете он увидел, что тоннель здесь резко поворачивает вправо и разглядел какую-то темную, явно живую сущность рядом. Нечто мягкое, похоже меховое, дотронулось до него.

- Кто ты, незнакомец? - произнесло хорошо поставленным баритоном сущность.
- Я, понятное дело, Чингачгук, а ты кто?
- Я здешний крот Эдуард. По заказу кролика нору ему достраиваю.
- Помоги мне, завали проход, те, кто за мной гонятся, непременно спустятся сюда!
- Почему бы и нет, - ответил Эдуард и принялся заваливать проход, разрушая ближайшую стену.

Чингачгук бросился ему помогать, развлекая неожиданного спасителя разговорами:
- Я никогда столь близко не общался с кротами, что значит, быть кротом?
- Ну, КРОТ, это аббревиатура: Король Рытья Окопов, Тоннелей. Моя миссия проста – рыть, и я делаю это лучше других. Заказы принимаю от любителей тишины.

- А что от тебя нужно тем, кто за тобой гонится?
- Давно не плачу алименты. Они – судебные приставы.
- Как я тебя понимаю! – Воскликнул Эдуард и удвоил усилия. Ненавижу приставов, терпеть не могу платить алименты.

Когда работа была сделана, КРОТ предложил передохнуть. Они присели. КРОТ достал сигареты, угостил беглеца. Несколько минут они просидели молча.
Молчание прервал Чингачгук:
- Скажи пожалуйста, в твоей норе есть запасной выход?
- Конечно. Наличие запасного выхода – первейшее требование пожарной безопасности, без запасного выхода работу не примут.
- И где же он?
- Ты попал сюда как раз через запасной выход.
- Тогда где основной?

- Недалеко. Идешь направо, потом сверни, второй поворот налево. Дойдешь до СТИКСА – системы технологического исхода канализационных стоков, переправишься, затем вверх по тоннелю к выходу. Как к Стиксу подойдешь, позови Аида, он глуховат, кричи громче, у него лодка, он тебя переправит.

Аид, подумал Чингачгук, это хорошо, как правило аиды, которых ему раньше приходилось встречать: не очень богатые банкиры, честные, очень стеснительные адвокаты, нобелевские лауреаты, сапожники, оказывались вполне приличными людьми, склонными помогать ближним.

Когда Чингачгук выбрался из норы и его глаза привыкли к свету, он увидел вокруг отнюдь не привычный пейзаж. Здешние места совсем не походили на прерию, скорее они напоминали среднюю полосу России.
 Чингачгук часто бывал в стране победившего социализма – ездил за гуманитарной помощью для своей резервации, говорил по-русски так же хорошо, как и на языке оккупантов – английском.

И он не ошибся, что выяснилось практически сразу, едва краснокожий успел умыться у ближайшего ручья и привести в порядок одежду.

- Пивет пьедставителю угнетенных наодов Амеики! – Лысый с бородкой мужичок в костюме – тройке протягивал Чингачгуку руку с другого берега ручья.
Мужичок перепрыгнул через ручей, обнял его и дружелюбно похлопал по спине.

- Как хорошо, что вы пиехали, очень своевьеменно, нам нужна помощь зарубежного полетаиата. Деньгами, оужием, подовольствием, моальная поддежка.
- Простите, разве вы не великая держава победившего социализма? – удивился Чингачгук.

- Будем, батенька, будем, вот спавимся с импеиалистами, и будем…А, я понял, вы с дугой Земли. Какой номер вашей?
Чингачгук пожал плечами.
- Не знаете? Удивительно! Наша восьмая. Каждый должен знать номер своей земли, чтобы не запутаться!

- Я, я не знал, что земель много, - смутился Чингачгук.
- Это не беда, мы вам поможем азобраться. Иосиф, идите сюда! Я вас кое с кем познакомить хочу.

С холма по соседству спустился и подошел к беседующей паре усач во френче, штанах галифе и мягких сапожках.
- Вот, екомендую, Иосиф Виссаионович, замечательный гузин. А это наш каснокожий бгат, он с тетьей Земли, где мы, оказывается, давно победили, или с четветой, он не знает. Возьмешь его к себе?
- Зачем?
- Он белых не любит. Вы ведь не любите белых?

- Да, пожалуй, …
- Ну вот. Выдай ему, Иосиф, томагавк, еквизируй в музее, коня дай, винтовку, на довольствие опьедели. Пусть воюет, а то ноешь постоянно «людей нет, людей нет». Вот тебе человек!

Чингачгук действительно не любил белых, ненавидел, можно сказать.  Они его гордый краснокожий народ чуть краснокнижным не сделали, земли отобрали, бизонов уничтожили, в резервации загнали. Знал Чингачгук, если одни белые с другими белыми воюют, то одним помогать других убивать – дело святое, тем более, что эти себя еще и красными называют, поэтому согласился сразу, стал рядовым бойцом Второго Анахренужского полка третьей конной дивизии имени Борца с мракобесием Джордано Бруно.

Продолжение следует.