Айно Петрова
Сибирь. Финская колония Рыжково в Тобольском крае и жизнь
Матвея Ункури на Заимке Чухонская в Бугене
Ингерманландия 2020
Айно Петрова
Сибирь. Финская колония Рыжково в Тобольском крае и жизнь Матвея Ункури на Заимке Чухонская в Бугене — «Гйоль», СПб, 2020
Матвей Ункури родился в 1855 году в Финляндии, но умер и был похоронен в 1927 году в Сибири, недалеко от города Тара. Получилось так, что летом 2015 года моя подруга Валентина пригласила меня в Сейнайоки на праздник, который проводился там в Музее Миграции. Там мы посетили столетний дом Матти Ункури, который был перевезён из Сибири на его Родину. Валя рассказала о том, что Матти является её прадедом, у которого было 11 детей и попросила меня написать о нём книгу, что я и попыталась сделать. Жизнь этого человека очень сложная и интересная, и сведений о нём существует довольно много. Несмотря на множество трудностей, этот бывший преступник, преодолел их и прожил достойную и счастливую жизнь.
Редактор:
Ольга Александровна Фабричева Вёрстка:
Елена Александровна Петрова
ISBN 978-5-904790-92-9
© Айно Петрова, 2018 © «Гйоль», 2020
Содержание
Первая часть 5
1. Просторы Сибири и её жители 6
2. Иностранцы в Сибири 13
3. Лютеранские поселения в Сибири 19
4. Первая финская колония в Сибири Рыжково (Рышкова) 26
Вторая часть 33
1. Детство и юность Матвея Ункури 34
2. Поселение-колония Бугене (Пудене) 43
3. Жизнь ссыльного Матвея Ункури в Сибири 48
4. Служебный подвиг пастора Йоханнеса Гране (1850–1913) в Сибири 61
5. Работа сыновей пастора Йоханнеса Гране в Сибири 79
6. Музей Миграции. Журналисты, историки, энтузиасты в XXI веке 85
7. Дом Матти Ункури переехал в Финляндию 94
Послесловие 101
Список литературы 103
Первая часть
1. Просторы Сибири и её жители
…И степь широкая, и горные хребты — Величья вольного громадные размеры…
Николай Огарёв , «И если б мне пришлось прожить ещё года…» (1861).
Огромны просторы Сибири. Природа её впечатляет. Это и необозримые равнинные степи — Кулунда, Бараба, Ишим, Абаканская, Киргизская, Минусинская, где ветер, гуляя волнами по разнотравью, делает их похожими на бескрайние моря. Севернее они переходят в тайгу с девственными непроходимыми лесами. Необъятные столетние деревья стоят здесь так плотно друг к другу, что, порой, человеку и зверю невозможно пройти между ними. Над тайгой возвышаются горные массивы — такие, как Саянские, Алтайские. Снег лежит на их горных вершинах даже летом, а сопки, покрытые пёстрым цветочным ковром, по ночам серебрит иней. Могучие горные реки с крутыми каменными берегами, до двух километров высотой,
стремительно несут свои холодные прозрачные воды на север, в Ледовитый океан. В летние дни высокий сине-бирюзовый небосвод необыкновенно чист и ярок над родиной теленгитов — мужественных жителей этого необыкновенного края с суровым климатом.
Тысячи лет на этих землях проживали представители тюркских национальностей: казахи, татары, киргизы, узбеки, якуты, буряты, ханты, манси-в огулы, эвенки, чукчи, шабиры, ненцы, гунны, чуванцы, хакасы, алтайцы, угры-сипыры, сойоты- монголы, скифы.
«Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!»
Писал русский поэт Александр Блок 2 в своём знаменитом стихотворении «Скифы» 30 января 1918 года.
Кочевой, в основе своей, образ жизни этих народов заставлял их постоянно перемещаться с места на место в поисках новых пастбищ для скота и лучших условий для проживания, что и провоцировало возникновение насилия и кровопролитных вой н. Вожди этих народов Тамерлан, Батый, Тимур, Мамай, Бекбулат, Чингисхан постоянно воевали с соседями. Многие города и селения во времена их правления были сожжены дотла, отстраивались заново и снова исчезали с лица земли в огне очередного военного пожара. Долгие годы на территории Югорской земли, Мангазеи, Сибирского ханства продолжалась междоусобица. Так было во времена Великого тюркского каганата в V–VIII веках и позднее в Империи Чингисхана, владычествовавшей в XIII–XIV веках. Тогда исчезали прежние и ассимилировали другие сибирские народности, потомки разных местных народов.
История помнит те времена, когда вой ска монгольских, татарских ханов окрепли настолько, что стали совершать постоянные набеги в соседние земли. Рязань, Владимир, Москва, Суздаль, Ярославль, Киев, Бухара, Хорезм подвергались их нападению. Города Закавказья,
Украины, Крыма, Средней Азии, Ирана, Туркестана, Польши, Чехии, Венгрии, Китая были разграблены и сожжены воинами Хазарского ханства и монголо- татарской Золотой орды. Коренное население этих стран жило в страхе и панике после варварских ханских набегов.
Ни одно столетие народы Европы и Азии воевали друг с другом. Вселенная сотрясалась в то смутное время. Народы содрогались от ужаса и бедствий. Россия была вынуждена триста лет платить дань, и страдала от насилия хазар и монголо- татарского ига. Степные кочевники грабили и опустошали земли, забирали всё, что только было возможно.
Отголоском о тех событиях в памяти потомков осталась поговорка: «Пусто — как будто Мамай прошёл».
Не только русский язык, но и русская земля хранит память о ратных делах и подвигах своих сыновей и дочерей, об их укладе жизни в те далекие, неведомые нам, времена. Так, памятники древности, найденные в Минусинской степи, в Курганской области, по Иртышу, Оби и во многих других местах, свидетельствуют о бурных событиях в истории жизни этих мест. Старинные предметы рассказывают о достижениях народов, полностью исчезнувших когда-то с лица земли в результате военных действий или природных катаклизмов. Сотни высоких насыпных курганов — захоронений богатых вождей и князей, появились здесь за 3000 лет до н. э. (примерно тогда же, что и знаменитые египетские пирамиды в дельте Нила).
Курганы нельзя не заметить среди бескрайних степных просторов. Вокруг холма, как правило, всегда есть насыпной вал с проходами. Сама могила обычно имеет высоту до 2-х метров и длину от 3-х до 8-и метров, где на глубине от 3-х до 6-и метров находился саркофаг или ладья. При раскопках таких могильников было найдено много предметов старинной утвари. В них сохранились оружие и искусно выполненные металлические украшения в виде животных и зверей, изготовленные из бронзы, серебра и золота. Качество и красота этих вещей свидетельствуют о высоком уровне жизни народов, живших в этих краях в древние времена, об их развитой культуре и ремёслах.
В Кунсткамере Петербургского императорского Эрмитажа была собрана «Сибирская коллекция Петра Первого», куда входило 1250 таких скифских изделий. В 1715 году царь Пётр под угрозой закона запретил раскопку этих древних курганов.
В Сибири на огромных кладбищах прошлого до сих пор можно увидеть вертикальные каменные столбы до двух метров высотой, как, например, у входа в Салбыкский курган. На некоторых из них имеются надписи, выполненные древними енисейскими письменами. Эти стелы видели немало и выдержали множество испытаний на протяжении тысячелетий.
История каждого государства написана вой нами. Так, Древнеримская империя почти полторы тысячи лет воевала, грабила, убивала. Распространив свою власть на пол-Е вропы, римляне разрушили большое количество городов и селений, пролили много человеческой крови, но в конце концов вернулись опять в свой «сапог». Испанцы завоевали Америку и погубили коренное население — индейцев, которые тоже постоянно соперничали и убивали соплеменников. Древняя высокая цивилизация народов инки на Юкатане, насчитывавшая три тысячи лет, погибла. От десяти миллионного народа майя в Америке осталась лишь малая часть потомков и прекрасные памятники древней архитектуры.
Часто неразумные люди рубят сук, на котором сидят. Однако, на живом дереве с корнями всегда вырастают новые побеги.
Как известно, «не бывает худа без добра». Так, благодаря потомку Чингисхана из династии Шибанидов, внуку Ибака — хана Тюмени и Большой орды, сибирскому хану Кучуму, который в XVI веке начал совершать регулярные разорительные набеги на Вологодские и Пермские земли, зародилось в России казачье движение. В 1573 году царь Иван IV Грозный распорядился начать набор воинов в охранные царские дружины для отражения нападений кочевых отрядов Сибирского ханства.
«…За Урал, за пургу Сибири,
За Амурский седой вал,
Дальше всех рубежей в мире
Рать казачью тот зов гнал…»
Писал поэт Даниил Андреев в стихотворении «Размах» (1950).
Так было создано «реестровое казачье вой ско с привилегиями». Казаки считались государевыми людьми на пожизненной службе. Чинам выплачивалось жалование. Воины-казаки должны были быть всегда в надлежащей
форме и готовыми выступить, с оружием в руках на защиту русских границ.
Казаком мог стать любой верующий человек. Казак получал относительную свободу и землю в станицах на речных берегах Волги, Дона, Днепра, Урала, Забайкалья. Беженцы разных национальностей — русские, украинцы, страдавшие от притеснений ордынцев, начали вступать в Донское и Днепровское казачества. Жили они автономно в самоуправляющихся общинах, вели крестьянское хозяйство.
Постепенно сформировалось около десяти разных казачеств, которые со временем обрели силу, знания и опыт, чтобы стать надежной защитой для границ Отечества.
В 1582 году казачьи отряды численностью более 500 человек под предводительством атамана Ермака Тимофеевича разбили вой ска хана Кучума на Иртыше и захватили столицу Сибирского ханства город Кашлык.
«…Не мерена вдоль и не пройдена в ширь,
Покрыта тайгой непроезжей,
У нас под ногой распростёрлась Сибирь Косматою шкурой медвежьей…
…В Сибири, от белого света вдали, Мы бились с отвагою львиной.
Там солнце глядит, как сквозь рыбий пузырь.
Но мы, государь, одолели Сибирь! Нечасты в той дальней стране города, Но стылые недра богаты. Пластами в горах залегает руда, По руслам рассыпано злато.
Весь край этот, взятый в жестокой борьбе,
Мы в кованном шлеме подносим тебе!…»
(Отрывок из стихотворения Дмитрия Кедрина 4 «Ермак», 1944).
Местному населению было предложено принять русское подданство. Царский указ гласил: «города ставить, пашню заводить, царя Кучума потеснить и соль устроить». Так, при царствовании Ивана IV (Грозного) (1530–1584) Сибирь была присоединена к России и перестала выплачивать дань ханам Золотой орды. Постепенно набеги ордынцев прекратились.
В двадцатом веке в России было уже четыре миллиона казаков, они отличались храбростью, здоровьем и бравым видом. Позднее при бунтах и волнениях они действовали как полиция. Также они были задействованы при заселении Сибири: они сопровождали за Уральские горы, вплоть до Нерчинска, Тюмени, Забайкалья и Сахалина, семьи добровольных переселенцев, конвоировали преступников, высылаемых из России на принудительные работы в сибирские рудники и прииски.
После присоединения Сибири к России началось добровольное переселение людей с запада на восток, в глухие неосвоенные края. В дальние пустующие степи и леса начали приезжать новые люди, которые стали разрабатывать пашни и строить для себя дома.
Правительство, как могло, помогало добровольному освоению Сибири. До наших дней дошли листовки и брошюры, в которых рассказывалось о денежных ссудах и выгодных условиях для переселенцев. Русские крестьяне, выразившие добровольное желание уехать в Сибирь на постоянное место жительства, становились свободными «государевыми людьми». В течение первых трёх лет жизни на новом месте, они освобождались от податей и получали небольшую государственную помощь. В 1816 году царь Александр I подписал указ о безземельном освобождении крестьян от крепостной зависимости в Прибалтике: в Эстляндии, Курляндии и Лифляндии. Людям, желающим переселиться в Сибирь, выдавали из казны небольшую сумму денег на обустройство, а также землю на местах прибытия. Губернаторы, назначенные царём на службу в сибирские города и остроги, занимались распределением участков под строительство и земельных наделов для прибывающих семей.
Царский указ регламентировал: «Селиться только на пустом месте, а тех, кто местных людей опустошает, сгонять долой и бить нещадно кнутами». В поисках лучшей жизни многие люди покидали свои дома, и уезжали целыми семьями на, отведённые им по берегам сибирских рек, пустынные земли.
На дорогах Сибири в то время можно было наблюдать, как десятки подвод с переселенцами двигались на восток. Им предписывалось брать
с собой лошадей, овец, коров, семена сельскохозяйственных культур и орудия крестьянского труда, чтобы разрабатывать и засевать выделенные им удобные для земледелия участки .
Семьи доставлялись этапами за Уральские горы в обусловленные незаселённые места. Путь преодолевался пешком и на лошадях. Первые годы они жили в землянках, подрабатывали в соседних деревнях, на приисках и заводах. Люди хотели стать свободными, бежали от нищеты и худой доли, но они не знали, что же ждёт их на новом месте. Многие доверчивые люди были намеренно обмануты. Как говорится: «От волка бежали, но на медведя напоролись».
Позднее в Сибирь началась высылка лиц, осуждённых за тяжкие преступления, их распределяли на каторжные работы в рудники и на заводы. Также там появились тысячи, так называемых, политических преступников. Это были неугодные для власти и правительства инакомыслящие активные люди: сперва — бунтари, раскольники, сектанты, декабристы, народовольцы, революционеры, военнопленные, а позднее — «кулаки», «опасные элементы», и «враги народа».
Также в сибирских лесах нашли себе пристанище и русские староверы (или старообрядцы), бежавшие от нововведений в русской православной церкви.
В 988 году Новгородский князь Владимир Великий принял крещение и основал на Руси христианскую церковь, которая стала распространяться по стране. В 1656 году царь Алексей Михайлович с патриархом Никоном решили провести церковную реформу. Они ввели трёхперстное крещение, ношение крестов, одноголосное пение в церквях, поясные поклоны вместо коленных, обновили церковные тексты. Народ не понял и не одобрил эти правила. Люди видели в них угрозу разрушения старой веры дедов и отцов.
Преследование противников новшеств было жестоким и кровавым, вплоть до сожжения. Десятки тысяч русских христиан из Тульской, Смоленской, Рязанской и других областей России, недовольных этим скоропалительным решением царя Алексея и патриарха Никона, откололись от православной церкви. Они хотели «сберечь веру отцов», и поэтому бежали от непонятных поповских реформ.
Верующие люди, сторонники старых церковных обрядов, скрылись в труднодоступных местах Сибири, Урала, Архангельской области, возле Белого моря, Ладожского и Онежского озер, на территории Карелии, Финляндии, Польши, Прибалтики, у Чудского озера и даже переправились за океан. Христиане нашли себе приют на глухих незаселённых землях. Там стали появляться новые деревни, скиты, церкви, монастыри, построенные руками сектантов- староверов, или старообрядцев — «ревнителей древнего благочестия Руси».
Эти церкви были скромными, но библейское учение, хранимое ими, воспитывало и утешало людей. Староверы соблюдали дедовские обычаи Беловодья, одевались скромно, по русскому обычаю, не оголялись. Женщины носили длинные сарафаны, блузы, голову покрывали платком, у мужчин были рубахи- косоворотки, высокие кожаные сапоги.
Старообрядцы проводили свою жизнь в трудах и молитвах. Например, у них были такие правила: «Не умыв рук, за хлеб не берись. Трезв будь всегда. Вина, пива не пей — то ярость. Берегись сквернословцев. Крест носи. Бога люби и мыслью, и словесно. Делай по заповедям Божьим».
— Спаси и сохрани тебя Бог!» — говорила мать, перекрестив своего ребёнка, прося для него защиты, и слово — спасибо произошло от выражения «Спаси Бог».
Мудрость этих советов очевидна, и многих бед избежит человек, соблюдающий их. Так и хочется добавить здесь русскую поговорку: «Береги платье снову, а честь смолоду».
Однако, в те времена тяжёлым и опасным для жизни было любое переселение. Многие переселенцы погибали ещё в пути, или в первые годы от голода, холода, болезней и от преступных рук.
Несмотря на то, что присоединение Сибири и Дальнего Востока к России до сих пор является предметом спора историков, тот факт, что переселенцы повлияли на освоение и развитие этого региона, ни у кого не вызывает сомнения. Как бы там ни было, пройдя через лишения, жертвы и пережитые страдания, преодолев разруху, голод, холод, и другие испытания и трудности, многонациональное население Сибири и в наше время продолжает расти. По данным переписи 2017 года оно составляет 36 миллионов человек. Например, только в современном благоустроенном городе Красноярске, основанном на берегу реки Енисей в 1628 году, проживает уже более миллиона жителей.
2. Иностранцы в Сибири
…Назови мне такое место в мире,
где в 25 раз больше людей исполненных подлинного героизма, любви к свободе, образованных и умных!
Такое место в мире — Сибирь.
Марк Твен, «Том Сойер за границей» (1884) .
С приходом к власти в России царя Петра Великого (1672–1725) в Сибири появились представители иностранных государств. Бурная деятельность царя, направленная на укрепление и расширение страны, требовала знаний и умений многих людей.
Опытные и образованные специалисты из Европы, инженеры, военные поехали на работу в Сибирь, где получили высокие должности и большие привилегии. Они начали налаживать горные разработки, добычу золота и металлов, строительство заводов, приисков, рудников, возводить фортификационные сооружения. В 1724 году указом императора Петра была учреждена Петербургская академия наук. По его приказу началось интенсивное изучение природы Сибирского края, его географии, жизни населения, возможностей торговли и хозяйствования.
Торговый путь в двух направлениях «из варяг в греки» действовал сотни лет. Купцы из Швеции, Голландии, Англии, Германии везли свои товары в Азию, Китай, Турцию, Россию. В XIX веке в Нижнем Новгороде проводились большие ярмарки. Купцы привозили туда товары со всех концов света. Состоятельные торговые люди заключали значительные сделки, это были русские, немцы, голландцы, англичане, шведы, турки, персы, арабы, греки, евреи, татары, китайцы — всех невозможно пере-
числить. Также по селам ходили коробейники с товаром за плечами, они подрабатывали мелкой торговлей и из года в год останавливались на постой в давно знакомых деревенских домах России, Карелии, Финляндии. Зачастую они женились на местных девушках, обзаводились своим хозяйством, осваивали новую культуру и местные языки. Большое влияние на русскую жизнь оказали приближённые шведских князей Рюриков, прибывших в Новгород Великий в 862 году, а также принцесса Ингигерда, жена князя Ярослава Мудрого (978–1054). В наше время финны называют Швецию (Swenska) — Ruotsi, что созвучно с Русью (руасси, Руси).
Как известно, большое богатство порождает большую жадность, соперничество, зависть, распри, убийства, кровопролитные войн ы. Поэтому, как это ни прискорбно, военные конфликты на земле возникают с периодической постоянностью. Это мы можем наблюдать и в наши дни, так происходило и в те далёкие времена, о которых мы ведём речь: едва один военный пожар затухал, тут же вспыхивал другой, ещё более беспощадный. Крепости, земли и мирное население переходили от одних властителей к другим. Германия, Дания, Польша, Литва, Швеция, Англия, Россия вели спор за владение Балтийским (Восточным) морем и прилегающим к нему территориям. Мирные жители Ижорских земель у Финского залива, финно- угорские племена: вепсы, ижорцы (ижоры), водь, чудь,
финны, карелы, эстонцы часто страдали и погибали в жерновах военных коллизий от поборов, голода и болезней.
В XVI веке Швеция завоевала территорию Ингрии, и лютеранская вера начала распространяться там среди местного населения. Но многие семьи, желающие сохранить своё православное вероисповедание, привитое им русскими во времена Новгородской Руси, бежали. Они осели в Московских землях от Белого моря до Твери. У них сохранились русские имена и фамилии, данные им при крещении. В Ингрию на освободившиеся земли пришли финны из Финляндии, которым при переселении правительство Швеции выдавало льготы.
Однако, в те времена, когда карта мира постоянно перекраивалась, господство Швеции на берегах Балтийского моря многим европейским государствам не нравилось, поэтому мир на многострадальной земле Ингрии был недолгим. В 1700 году началась новая затяжная войн а между Швецией и Северным союзом, в состав которого входили Россия, Саксония и Дания. Речь Посполитая также была участником этих военных действий, но в разные годы воевала и на стороне Швеции, и на стороне Северного союза. Этот военный конфликт, вошедший в историю под названием «Северная вой на» длился долгих двадцать лет. Не будем подробно описывать весь ход военных действий, скажем только, что в результате подписания в 1721 году Ништадтского мирного договора между Россией и Швецией Лифляндия, Эстляндия, Ингрия и часть Карелии (район Выборга) с торговыми портами отошли под юрисдикцию России .
Царь Петр I стремился закрепиться на завоёванной территории. В 1703 году он начал строительство новой северной столицы на берегах реки Невы, берущей начало из Ладоги и впадающей в Балтийское море. Несмотря на непроходимые болотные топи, сырой климат, сильные шквальные ветра, поднимающие огромные нагонные волны, вызывающие наводнения, город был заложен в устье Невы, как форпост России на Балтике, чтобы зарождающемуся регулярному военно- морскому
флоту России был выход к морю, позволяющий не только развивать торговые отношения со всем миром, но и защищать морские и сухопутные границы Отечества.
Вот, как писал об этом русский поэт Александр Пушкин (1799–1837) в поэме Медный всадник» (1833):
«…Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложён Назло надменному соседу.
Природой нам здесь суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море. Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам…
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознёсся пышно, горделиво…»
«…Красуйся, град Петров,
И стой неколебимо, как Россия
Да умирится же с тобой
И побеждённая стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра…»
Во времена строительства города Санкт- Петербурга, названного в честь
Святого Апостола Петра, в эти места прибыло много народа из разных краёв
Руси. Пришлые люди называли коренной народ, разговаривавший на непонятном для них финском языке, чухонцами. По указу царя Петра I в 1708 году на этих землях была образована Ингерманландская губерния, куда входила
нынешняя Ленинградская область, Олонецкая, Вологодская, Новгородская и Псковская области, где проживали финно- угорские народности.
Шла Северная вой на. После Полтавской битвы в 1709 году тысячи шведских офицеров и солдат были взяты в плен и отправлены в Сибирь на поселение. Их распределили на проживание в Иркутске, Тобольске, Томске и в других городах. Солдаты были обязаны работать на заводах и рудниках, офицеры же имели право сами искать себе там работу и жильё. Известно, что Швеция помогала своим гражданам, находящимся в ссылке, посылая им деньги и книги.
Интересно отметить, что в городе Тобольске, основанном в 1587 году, проживало около тысячи пленных солдат и офицеров шведской армии — шведов, финнов, эстонцев. Они принимали активное участие в жизни города. Военнопленные построили добротные городские здания, церкви, величественную стену Тобольского кремля, лестницу в верхний город,
основали городской парк, прокопали канал. Эти памятники истории сохранились до наших дней и до сих пор радуют жителей города .
Со временем, преодолев первые трудности и лишения, образованные военнопленные вливались в деловую жизнь Сибири. Они открывали мастерские, лавки, школы, вели торговлю. После двадцатилетней ссылки многим из них удалось вернуться на родину.
В XVII–XIX веках в Сибирь было также сослано более 20 000 поляков и чехов. Это были военнопленные и участники народных восстаний, боровшиеся за независимость и целостность своей родины как, например, при царствовании царицы Екатерины Великой (1729–1796). Они были расквартированы в разных местах, но в городе Иркутске их было более всего. Тяжёлый труд в рудниках, на соляных приисках и на заводах был уделом изгнанников, но некоторым из них всё же удалось найти своё место и в ссылке. Среди них были образованные, талантливые и деловые люди, имеющие различные специальности, так необходимые в хозяйственном освоении сибирских земель. Врачи, инженеры, техники, военные всегда могли устроиться на царскую службу.
Когда в 1812 году под Москвой, на Бородинском поле, русские вой ска под командованием фельдмаршала Кутузова разгромили вой ска Наполеона, то в Сибири появились и военнопленные французы.
В конце XIX века в Сибири проживали люди самых разных племён и народов. Многие жители, приехавшие туда из дальних мест, привыкали к суровому климату и обычаям местных жителей и оставались там до конца своих дней, другие же проживали временно, что было связано
с особенностями их работы. Нередко из Европы и Америки приезжали в Сибирь и те, кто хотел увидеть своими глазами этот живописный, диковинный край.
В XX-м веке военные конфликты — Первая мировая (1914–1918) и Вторая мировая (1939–1945) войн ы — вызвали новый приток военнопленных в Сибирь. Сначала это были пленные со стороны Центральных Держав: Германии, Австро-В енгрии, Османской империи и Болгарского царства, противостоявших Антанте, позднее к ним добавились немцы, их союзники по гитлеровской коалиции и солдаты армий оккупированных фашистами стран.
В немалой степени фашистская угроза спровоцировала и военный конфликт России с Финляндией, который вылился в краткосрочную, но кровопролитную войн у, известную нам, как «Зимняя вой на», которая длилась 105 дней, с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года, и повлекла за собой колоссальные безвозвратные и санитарные потери с обеих сторон: свыше 359 тысяч человек со стороны советских вой ск и около 66 тысяч человек с финской стороны. Такую дорогую цену заплатила советская Россия за стратегически важный для неё перенос границы на 130 километров от Ленинграда накануне Великой Отечественной войн ы, в то время, когда солдаты Вермахта уже победоносно маршировали по всей Европе, отправляя в газовые камеры целые народы: евреев, цыган, славян… Спустя год, 22 июня 1941 года немецкие вой ска нарушат Мирный договор, заключённый в 1939 году с Советским Союзом и, ночью, без объявления вой ны, вторгнутся на русскую землю. Четыре долгих года будет длиться страшная, кровопролитная, несправедливая войн а на территории России.
Многострадальный русский народ, заплатив жизнями миллионов своих сограждан, прогонит захватчиков с территории своей страны. Также армия Советского Союза освободит и народы Европы от семилетней оккупации нацистских варваров. После войн ы военнопленные будут восстанавливать разграбленное и разрушенное народное хозяйство СССР, в том числе, и на территории Сибири, пополнив собой ряды многочисленной армии переселенцев.;
3. Лютеранские поселения в Сибири
Ни вой ны, выдумки царёвы,
Ни кровь, ни козни тяжких смут, —
В душе народной Божье Слово И волю Божью не убьют.
Пётр Орешин, «Свой крестный путь превозмогая…» (1917) .
Со времён начала освоения Сибири много народа переселялось в эти края добровольно, они надеялись на новом месте начать новую более счастливую жизнь. Интересна история большой группы людей, вынужденных в силу обстоятельств по своей воле оставить свои дома. Все они проживали по соседству в прибалтийских деревнях и разговаривали на финском и русском языках. Всем им «высочайшим указом» было предписано ехать в Тобольский край. Это было, как говорят в народе, «в царские времена», задолго до образования Карело- Финской ССР.
Стоит сказать, что до тех пор, пока Пётр Первый «назло надменному соседу» не заложил на невских берегах город Святого Петра, Санкт- Петербург, на этих суровых северных землях при покровительстве шведских властей жили мирные богобоязненные крестьяне, привыкшие к труду и трезвой жизни.
Русский поэт Александр Пушкин так описывал природу этого северного края в поэме «Медный всадник» (1833):
«На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный чёлн По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел…»
Нельзя обойти вниманием и тот факт, что при правлении шведов все местные крестьяне здесь были вольными людьми. При новой власти они стали числиться государевыми и были обязаны платить ему оброк. Своим упорным трудом крестьянский люд Ингерманландской губернии, переименованной в 1710 году в Санкт- Петербургскую, облагородил эти места: распаханные нивы колосились, стада ухоженных животных кормили не только самих местных крестьян и их помещиков, но и солдат, вельмож и простых жителей нового строящегося города. Также крестьян, живших на Ижорских землях, определили служить царю Петру и Отечеству в особом Ингерманландском пехотном полку № 9, известном тем, что в нём в 1754 году начал военную службу будущий генералиссимус, полководец А. В. Суворов (1730–1800), который попутно с освоением военной науки, изучил и шесть иностранных языков, в том числе и финский. Поэтому ему легко было общаться с солдатами- карелами, поскольку он говорил с ними на их родном языке, молва приписывала ему финно- угорские корни.
Однако, в 1796 году император Павел I подарил земли Ямбургского уезда Санкт- Петербургской губернии своему другу князю Куракину. Тогда же крестьяне Ямбургских деревень из-под Нарвы перестали быть государевыми людьми, и, в статусе крепостных, перешли в собственность князя. С этого момента для них настали «чёрные дни». Новый барин сначала вдвой не увеличил денежные подати, а немного погодя, и вовсе продал вотчину обрусевшему немецкому барону Унгернштернбергу, который ещё больше ужесточил поборы, и заставил работать на себя даже подростков и стариков. Теперь, чтобы прокормить семью, крестьяне были вынуждены обрабатывать свои поля по ночам. Жизнь крепостных крестьян барона Унгернштернберга стала невыносимой. Его жадность и недальновидность разоряли крестьян и довели их до бунта. Барин вызвал солдат для усмирения непослушных мужиков, те, в свою очередь, ударились в бега и скрылись в лесах, где долгое время жили без хлеба и горячей пищи, питаясь лишь кореньями и ягодами. Из-за долгих скитаний они стали болеть и умирать. Так, за полгода умерло 202 человека .
Отчаявшиеся крестьяне, которые хорошо знали разницу между государевым управлением и помещичьим произволом, послали в Петербург двух выборных от своей деревни, которые отправились в Губернское ведомство с просьбой разобраться в их деле и помочь найти справедливость. Но делегатов посадили под арест, а затем по решению Палаты уголовного суда обвинили в непослушании и напрасном обвинении своего помещика, выпороли плетьми и сослали в Сибирь, на каторгу.
«…И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его Бог!» — Так описывал русский поэт — классик русской литературы, прозаик и публицист Николай Некрасов (1821–1878) участь крестьянских ходоков в стихотворении- зарисовке реалий российской дей-
ствительности того времени «Размышления у парадного подъезда», (1858).
Однако, наша история на этом не закончилась. Мытарство крестьян продолжалось. Вскоре положение в семьях крепостных стало таким мучительным и безысходным, что крестьяне решили просить помощи у самого царя. Через некоторое время новые ходоки отправились в Петербург к царскому дворцу. Там, посоветовавшись с караульным солдатом и подарив ему руб ль за помощь, они стали в указанном им месте ждать появления царя. Увидев государя, крестьяне пали на колени и с поклонами подали своё прошение. Царь поручил отвести их во дворец и велел ждать разбирательства. Просидев два дня взаперти, выборные было потеряли надежду, и уже готовились разделить ту же участь, какая выпала на долю их предшественников. Но, к счастью, император Александр I внял их жалобам и просьбе «числить их казёнными и дать им разрешение жить в любом уголке его большой империи». Царь-батюшка приказал чиновникам разобраться в этом деле.
Натерпевшиеся от бессердечного и сумасбродного помещика крестьяне Ямбургского уезда уже не верили в «доброго барина», и хотели стать свободными или «казёнными» людьми, и готовы были жить на чужбине, лишь бы не страдать от несправедливости. Жадность и чёрствое сердце барона Унгернштернберга довела в итоге его до разорения, а его трудолюбивых и мирных крепостных до Сибири.
Стоит сказать, что среди крестьян были и те, кто под уговорами и запугиванием барона, устрашились неизвестности и, боясь попасть в ещё худшие условия, отказались переезжать. Тем же семьям, которые твёрдо решили переселиться в Сибирь, было разрешено продать дома и имущество и в двухдневный срок быть готовыми к отъезду. Предварительно было объявлено жителям Ямбургского уезда и города Нарва о публичных торгах крестьянского имущества, которое невозможно было взять с собой. После распродажи в земском суде было выручено 1674 руб. 17 коп. Эта сумма была передана капитану Елецкого мушкетёрского полка Тихонову, назначенному сопровождать переселенцев, для оплаты расходов в пути. «Некоторые из семейств имущество своё добровольно отдали оставшимся в селении крестьянам» — так было записано в судебной ведомости .
Ниже, с соблюдением хронологии событий, приведены некоторые документы из Российского Государственного Исторического архива Санкт- Петербурга , проливающие свет на описанные выше события прошлого. Прочитав эти записи, мы можем лучше понять причину, по которой прибалтийским финнам- ингерманландцам пришлось переселиться «в полуденный край Сибири».
Из донесения графу Виктору Павловичу Кочубею: «В Ямбургском уезде в вотчине барона Унгернштернберга крестьяне изъявляют непослушание. В той вотчине оказалась болезнь, от коей с осени прошлого года умерло более двухсот человек и теперь ещё находится много больных. Его императорское величество высочайше указал принять скорые меры к исследованию подлинных причин болезни и к отвращению оной, равным образом и к укрощению непослушания по силе законов».
Из указа императора Александра I: «Ямбургским крестьянам. По
Высочайшему Его Императорскому Величеству повелению от Санкт-
Петербургского Гражданского Губернатора Действительного Статского
Советника Кушникова, крестьянам Ямбургского уезда вотчины помещика
Барона Унгернштернберга сим объявить, дабы они остались в безмолвном повиновении и послушании законного им помещика Барона Унгерн-Ш тернберга. Если же кто из крестьян не внемлет сему последнему объявлению и дерзнёт явить малейшее непослушание и своевольство, то немедленно будут все таковые из вотчины их взяты и сосланы в поселение в Сибирь».
Из письма императора Александра I казанскому гражданскому губернатору Кацарову: «Указом в сей день Санкт- Петербургскому Гражданскому
Губернатору я повелел сослать в Сибирь на поселение несколько семейств крестьян Ямбургского уезда, оказавших помещику Барону Унгернштернбергу упорное неповиновение. Поручаю вам по прибытии их в сопровождении воинской команды в Казань, отправить их далее в Сибирь за обыкновенным присмотром, уведомив предварительно Тобольского и Иркутского Генерал Губернатора.
Санкт- Петербург октября 3 дня 1803 года.
Наиподлинном подписано собственноручно Его Императорского
Величества рукой
Александр
Контролирование Графу В. Кочубею.»
Из сообщения санкт- петербургского гражданского губернатора действительного статского советника Кушникова императору Александру I:
«Относительно возвращения помещику Унгернштернбергу денег по сто рубл ей за каждую мужского пола душу, счисляющуюся в семействах, посланных на поселение, то во исполнении Вашего императорского высочества высочайшего Указа, доставил список поселенцев господину министру
На карте, приведённой в работе А. Юнтунена, можно увидеть, какой путь прошли наши предки от Ингерманландии до места поселения финансов. Какой и вашему императорскому величеству при сём моём донесении имею счастье представить». (Далее следует список фамилий и имён всех, направленных на поселение в Сибирь, с указанием бывшего места проживания, возраста поселенцев и на какую сумму было продано имущество в каждой семье. В списках есть финны, записанные под русскими именами. Например, семья Андрея — Андреевы, семья Петра — Петровы, а семья Ивана — Ивановы. По всей видимости они были предками крестьян, которые во времена Новгородской Руси в XII веке приняли православие от русской церкви. Однако все они разговаривали на финском языке и считали себя финнами или карелами).
Хроника событий нашего рассказа о вынужденном коллективном добровольном переселении в Сибирь заканчивается «всеподданнейшим рапортом Его Императорскому Величеству» генерал-г убернатора Тобольска, Тюмени и Иркутска Селифонттова, из которого мы узнаем, что сосланные из Ямбургского уезда на поселение семейства помещичьих крестьян «обоего пола сто сорок две души» прибыли в Тобольск 14 мая 1804 года, откуда были отправлены для поселения на назначенные им в Ишимском уезде удобные для хлебопашества земли с надлежащим от казны пособием.
Итак, 14 мая 1804 года в город Тобольск в сопровождении конвоя было препровождено на поселение 26 финских семей лютеранского вероисповедания в количестве 142-х человек, включая детей. Эта группа крестьян проделала путь из Ямбургского уезда Петербургской губернии до Тобольска относительно удачно и быстро — всего за полгода. К этому времени в Сибири был уже построен Сухопутный Сибирский тракт, а также был наработан большой опыт по переселению людей, для чего использовались суда, баржи, государевы ямские почтовые переправы.
На карте, представленной на фотографии, можно проследить, какой огромный путь прошли эти смелые люди .
Прибывшие крестьяне ранее проживали на прибалтийских землях, на берегах реки Луга, что недалеко от города Нарва, в деревнях Илькино, Большая Арсия и Малая Арсия, Куровицы, Куземкино, Мертвицы, Кулла, Волкова, Варива. С собой у них были деньги, вырученные от продажи имущества, оставшегося в покинутых домах. Эти средства были использованы для оплаты передвижения. В путь они отправились под зиму, 15 ноября 1803 года. Переселенцы в основном шли пешком. На подводах ехали дети, ослабленные члены семей, а также домашний скарб и провизия .
Позднее, в 1891 году, когда было начато строительство Сибирской железной дороги, её ведомству поручили собрать сведения о числе людей, переселившихся в Сибирь. К тому времени их оказалось 270 тысяч человек. Через десять лет, в 1902 году, переселенцев было уже около миллиона.
В Сибири в XIX–XX веках было образовано около 20 поселений, где жили переселенцы лютеранского вероисповедания — финны- ингерманландцы из Ижорской земли, финны из Финляндии, немцы, эстонцы, латыши из Прибалтики. В некоторых таких деревнях проживало несколько русских семей, и многие жители с их помощью освоили русский язык. В колонии Рыжково, Бугене, Матвеевский выселок, Ларионова заимка
(Ункури), Ориково, Боярка, Омь-колония (Еланка) с деревнями: Хельсинки
(Гельсингфорс), Рига, Ревель, Нарва, Ермоловка, Ковалёва, Ивановка (Саари), Нижняя Буланка, Верхняя Буланка, Макарьево, Атшегул, Верхний Суэтук ежегодно прибывали новые жители. С ростом численности населения увеличивались посевы зерновых культур и овощей, стада домашних животных. Жители окружающих русских деревень называли эти поселения для большей ясности «чухонскими». Старательные крестьяне, получив землю, распахивали новые пашни и засевали их. На одну мужскую душу им выдавали 17 десятин (1 десятина=1,09 га) пригодной для возделывания земли и, отдельно, луга и пастбища. Собрав осенью урожай, они продавали продукты своего труда на многочисленных сибирских ярмарках Тюкалина и Ишима, кормили население городов, приисков, заводов и острогов.
Существует интересный факт: через сотню лет только лишь в одном городе Омске было открыто 22 конторы, в том числе датские, по закупке сибирского коровьего масла и продаже его за границу. Это был настоящий масляный бум. В 1913 году Россия продала за границу 4 712 000 пудов масла, при этом, 54% от этого количества составляло сибирское масло. В Сибири в то время было построено несколько сотен маслобойных заводов.
Омская газета «Степной край» в статье «Пульс Омской жизни» в 1900 году писала следующее: «В погоне за наживой теперь каждая омская баба, имеющая всего-н авсего одну бурёнку, взялась за коммерцию и сбывает молоко в разные, датского происхождения, конторы, отчего кринка молока повысилась в цене уже до 10 копеек» .
Государственные органы выделяли деньги на расширение и улучшение работы молочных заводов и лабораторий. Также были открыты школы для обучения людей, желающих работать там. Бочонки с солёным и топлёным маслом обкладывались льдом, и по железной дороге, в специальных вагонах, перевозились в страны Европы. Высокое качество сибирского масла ценилось во всём мире. Этот промысел приносил казне почти такую же прибыль, как добыча золота.
В 1902 году в Сибири, в финской колонии Рыжково, был 201 дом и проживало 1185 крестьян; в Бугене — 69 домов и 350 жителей; в Боярке — 12 домов и 57 жителей; в Омь-колонии — 61 дом и 319 жителей; в Верхнем Суетуке — 53 дома и 357 жителей; в Атшегуле — 5 домов и 36 жителей.
В деревне Рыжково в каждом доме было примерно 15–16 коров, 3–4 лошади, 20 овец, 3–4 свиньи, куры, индюшки. При межевании каждой семье был выделен большой участок земли для лугов и пашни. С течением времени жизнь переселенцев в лютеранских колониях Сибири менялась. Они перенимали обычаи русского населения, начинали говорить на двух языках. Нередко их потомки уезжали работать на заводы, прииски, в города, на железную дорогу, но привычки своих родителей они не забывали, и передавали их своим детям и внукам.
4. Первая финская колония в Сибири Рыжково (Рышкова)
Сибирь, хранилище сокровищ,
Здесь возвышает свой хребет;
Василий Жуковский «Могущество, слава и благоденствие России» (1799)
Итак, летом 1804 года, после длительного и утомительного пути от нарвских окраин до города Тобольска, 26 ингерманландских семей прибыли к месту назначения, в Тюкалинский район Ишимского уезда Тобольской губернии на удобное для землепашества место. Землемеры районной комиссии по распоряжению Тобольского губернатора отмерили этой группе новопоселенцев огромный участок лесостепной полосы с болотами и перелесками в количестве 10 000 десятин. На каждую семью приходилось по несколько десятков гектаров земли. Место это было вдалеке от населенных пунктов. 142 человека оказалось в чистом поле, где им предстояло налаживать новую жизнь. Общими силами прибалтийские крестьяне «на пустопорожнем месте основали деревню Рышкова» . Она находилась в 220 верстах на северо- запад от города Омска, в 200 верстах
от города Тюмени и в 12 верстах от почтовой дороги Тюмень — Омск .
Место было равнинное, земля чернозёмная, недалеко рос берёзовый и осиновый лес, но хвой ных пород не было. Маленький ручей протекал через луга и перелески. Лучшего места для своей будущей деревни люди не могли себе и представить. Погода была чудесная, солнце светило на ярком голубом небе и согревало прибывших крестьян. Птицы пели звонкие песни, травы и цветы благоухали в тёплом, чистом воздухе. Радость и благодарность Господу переполняли сердца переселенцев. За шесть месяцев
опасного, тяжёлого пути, длиною в несколько тысяч вёрст, умерло лишь восемь человек. Казалось, что сам Бог слышал их молитвы и оберегал их. Не напрасны были все пережитые ими трудности, страдания и лишения.
Улица села Рыжково на северо-восточном берегу пруда.
Вид с колокольни. Фото начала XX в.
До сих пор существует предание о том, что благодарные переселенцы «на пустопорожнем месте» построили вначале церковь, а сами первое время жили в полуземлянках, обложенных пластами дёрна.
К этому времени в Омской губернии уже насчитывалось более 200 деревень добровольных переселенцев. Население в них выросло до ста тысяч. Губернаторы, чиновники, полиция, старосты, выборные старшины и сходы жителей, которые собирались три раза в году, следили за порядком в сельских общинах. Также они вели контроль за своевременным сбором податей и налогов, установленных государством. Но так как уже многие годы в Сибирь ссылали преступников из России, Прибалтики и Финляндии, то жизнь там была опасной. Когда нарушители закона отбывали срок наказания на каторжных работах, то они оставались в этих местах на свободном поселении. Бывшие осуждённые, у кого не было достаточной силы духа и горячего стремления начать новую честную жизнь, бедствовали. Бывшие каторжники — воры, разбойники, убийцы, которые не могли и не хотели трудиться, бродяжничали по деревням. У бывших преступников не было денег, чтобы начать жить самостоятельно. Часто случалось так, что они начинали грабить и убивать людей. Иногда бродяги собирались в группы до 20 человек, и такая шайка разбойников разоряла и вырезала целые семьи. Самым распространённым преступлением было воровство лошадей.
Конокрадством занимались, как переселенцы, так и местные жители.
Между тем, крестьяне деревни Рыжково начали обзаводиться своим хозяйством. На государственное пособие они смогли купить в русских деревнях корову, лошадь, пару овец, пару свиней, семена и необходимый для земледелия сельскохозяйственный инвентарь. Земли обмерялись и выдавались бесплатно, семья могла взять столько земли, сколько была в состоянии обработать. Так как лугов можно было брать до ста гектаров,
Церковь в Рыжково, построенная в 1872 г.
то вскоре в деревне было большое стадо коров, овец, лошадей. Степные почвы здесь были хорошие, уже в первую весну мужики распахали и засеяли землю, а осенью сняли первый урожай.
В этом равнинном месте протекал ручей, берущий начало из озера
Мангут. Вода в ручье была не пригодна для питья, но её можно было в течении всего лета использовать для полива огородов. Коровы, овцы, лошади, возвращаясь с пастбища, всегда останавливались здесь на водопой. С годами крестьяне запрудили ручей брёвнами, и весной большой пруд в середине села разливался до километровой ширины. Каждый год жители углубляли и расширяли это водохранилище. Затем они посадили на его берегах деревья и кустарники, позднее их запруду уже стали называть
озером. Однако рыбы в ней было мало, причина была по-видимому в том,
что иногда водоём в летнее время пересыхал, а зимой промерзал. За рыбой мужчины ездили на озёра, которые находились в двадцати километрах от Рыжкова, там улов был гарантирован. Удачливые рыболовы привозили оттуда много рыбы для своей семьи. Они засаливали её впрок, а излишки продавали на базаре. На берегу Рыжковского пруда была устроена пожарная будка с каланчой и водяной помпой. Два дежурных с лошадью и подводой с бочками, наполненными водой, постоянно наблюдали за окрестностями и были готовы к тушению пожара. Пожары часто случались весной в Сибири, из-за этого приходилось оплачивать труд пожарных и копать канавы, которые преграждали бы путь
огню.
Постепенно переселенцы начали строить себе добротные тёплые дома, амбары, складские помещения и загоны для домашних животных. Лес был рядом и помещения строили из брёвен. Вокруг усадьбы обычно ставили высокий забор из толстых досок. Ворота ограждений, двери домов, ставни окон закрывались на ночь, и в целях безопасности спускались с цепи собаки. Ближайшее русское селение Колодцы было на Петер Август Пундани расстоянии двух вёрст от Рыжкова.
Первые сорок лет проживания в этой финской колонии прошли спокойно. Люди старательно трудились с утра до вечера в своих домах, на своих огородах, пашнях, лугах, ухаживали за домашними животными. Как известно, дела в своём хозяйстве не переводятся, но зато семьи и жили сытно. Амбары были наполнены зерном, было своё мясо, молоко, масло, яйца, овощи.
По воскресеньям, как полагалось по христианскому обычаю, семьи собирались в церкви. Они приходили помолиться Богу, попросить у него благословения и защиты на день грядущий, поблагодарить за помощь в житейских делах. В Библии сказано — «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; Посему и насаждающий, и поливающий есть ничто, а всё Бог возвращающий» (1 Кор 6–7).
Односельчанин Антеро, выбранный крестьянами, был в Рыжкове первым проповедником. У всех жителей Рыжкова было лютеранское вероисповедание, и позднее по их настойчивой просьбе к ним приехал на работу настоящий священник.
Пастор Иоганн Георг Штар, работал с 1809 по 1816 годы в Екатеринбургском евангелическо- лютеранском приходе. В 1813 году Московская Епархия направила его служить в приходе колонии Рыжково.
С 1818 по 1838 годы в Рыжкове служил пастор Роберт Йоганн Вальтер (1777–1838). Он был первым священником, который постоянно проживал в этом селе. Пастор Вальтер родился в Эстляндии, и был немцем по происхождению. До приезда в Рыжково он работал в Москве заместителем директора Св. Михайловского училища. Этого трудолюбивого человека долго помнили жители колонии и называли его «Роман Карпыч». Так его звали и гости, часто приезжавшие к нему из разных концов России. Он помог односельчанам приобрести породистый скот и наладить хозяйство. В 1838 году он умер и был похоронен на местном кладбище. Ему на смену пришёл финн Пётр Август Пундани (1818–1885), который нёс слово Божье в лютеранские приходы Сибири на протяжении полувека. В 1840 году он был направлен на должность священника в Рыжково, и добросовестно прослужил там восемь лет. В 1848 году его назначили дивизионным пастором в город Казань, где он работал вплоть до своей смерти. За активную пасторскую, педагогическую и общественную деятельность Пундани был награждён грамотами и орденами. Многие потомки его рода оставили заметный след в истории России. Шесть поколений этой семьи честно трудились на протяжении двух столетий. Род Пундани был внесён в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 23 февраля 1885, и утверждён указом Герольдии от 07 июня 1885 года .
Приток иностранных специалистов в Сибирь постоянно увеличивался. Они ехали работать на горные рудники, золотые прииски, заводы, на строительство оборонительных линий. Немцы в 1767 году основали поселение Приволжское в Ровенском районе Саратовской области. Их завербовали из германских княжеств на работу в Сибирь. Со временем здесь образовалось несколько таких колоний, и население в них достигало тысячи человек.
Московская евангелическо-л ютеранская Консистория Министерства внутренних дел Российской империи ещё в 1735 году назначила в Екатеринбург Лаврентия Зехтинга, уроженца Пруссии на должность разъездного полкового священника. С этого времени и до революции
1917 года в Сибири служило около шестидесяти лютеранских пасторов. Большая часть этих священников обучалась в Тартуском университете, который ранее назывался Дерптский (Юрьевский), где обучение проводилось на немецком языке. В 1805 году там был введён обязательный экзамен на знание эстонского и латышского языков. Позднее каждому
Дорога в Рыжково. Фото начала XX в.
выпускнику вменялось владеть немецким, русским, финским и шведским языками, «чтобы жители не были лишены при сём средств духовного призрения», как было записано в новой инструкции.
В 1840-х годах чухонская деревня Рыжково, как её часто называли соседи, стала заметно расти. В ней стали селиться люди, осуждённые за «неважные» преступления и переселенцы, вербованные из Эстонии и Латвии. Также туда старались попасть финские преступники, сосланные на вечное поселение в Сибирь из Великого Княжества Финляндского. Получив помилование от русского царя, они должны были до конца жизни находиться в «краю полуденном».
В годы своего расцвета это степное село Рыжково расстроилось в длину на два километра, там было десять улиц. К примеру, в 1860 году там проживало 1653 человека, среди них лишь 614 женщин. В селе была построена новая красивая церковь, школа, магазин, 4 ветряных мельницы, приют для инвалидов. В XX-ом веке здесь активно действовали два маслозавода, включающие в союз четыре большие русские деревни. Один раз в неделю в селе проводился базар. Позднее была построена хорошая большая, известная всей округе, больница.
Однако, в начале 1840-х годов спокойная и мирная жизнь у финнов- ингерманландцев в Рыжкове начала изменяться в худшую сторону.
В колонию приехало много бывших преступников, которые стали терроризировать жителей. Так происходило и в других местах. Как только финны налаживали жизнь, отстраивали дома, к ним приезжали чужие люди, и спокойная жизнь заканчивалась. Местное начальство разрешило открыть в деревне кабак, и самогон стали продавать и легально, и подпольно. Народ стал развращаться. Уездная власть получала высокие проценты с продажи спиртного, но преступность из-за этого увеличивалась, и страх стал закрадываться в души людей. Разбой и продажа награбленного товара стали знакомым делом в деревнях.
Ко всем этим напастям добавилась и ещё одна беда. Весной 1846 года в селе случился большой пожар, там сгорел 71 дом со всем имуществом, то есть большая часть села. Это было во время сева, крестьяне работали в поле и не смогли спасти имущество, нажитое за долгие годы. Казна дала погорельцам небольшую денежную помощь для строительства нового жилья и выделила участки для создания новых колоний Еланка, Пудене, Боярка. Но многие жители так привыкли к Рыжкову и полюбили это красивое степное село с живописным прудом в центре, что начали строить себе дома на прежнем месте. В 1902 году в селе проживало 1185 человек.
Жители этого большого зажиточного села пережили русскую революцию 1917 года, продразвёрстки, грабительское раскулачивание, сталинские тюрьмы и жестокие репрессии. Они испытали горечь колхозной коллективизации, террор и Ишимское восстание крестьян, случившееся в 1921 году. Их сыны участвовали в Гражданской вой не между «красными и белыми», бились на полях сражений Империалистической войн ы и Великой Отечественной. Жители лютеранских поселений старательно трудились на благо России и многие их сыны отдали свои жизни в борьбе с её врагами.
Многое менялось в жизни сибиряков, однако старинное село Рыжково, основанное финнами- ингерманландцами в 1804 году, существует и по сей день. В XIX веке пастор Мейер написал о нём в отчёте следующие слова: «Рыжково славится своими добротными постройками, большими запасами, полными амбарами зерна. Обычаи у крестьян простые, чистые и пристойные. Там царит порядок»
Вторая часть
1. Детство и юность Матвея Ункури
Одним досталась рана ножевая,
Другим — дела другие, ну а третьим — третья треть…
Сибирь, Сибирь — держава бичевая, — Где есть где жить, и есть где помереть.
Владимир Высоцкий, «Летела жизнь» (1977) 25.
Общеизвестно, что каждый человек живёт на этой планете не только для себя. Как песчинки на берегу моря, люди служат поддержкой друг другу и являются основой для будущей сущности. Кто-то печёт для нас хлеб, кто-то шьёт одежду, кто-то строит дома, кто-то лечит, учит и так далее. Все мы строители общества и будущей жизни.
У каждого своя судьба и личный жизненный путь. И если бы мы умели читать мысли у ближнего своего, то смогли бы сильно удивиться тому, насколько широк и разнообразен духовный мир каждого человека. Родившийся ребёнок наследует от отца и матери какие-то определённые черты характера, но в течение жизни у него формируются и свои особенности, и пристрастия. Какие-то неведомые силы действуют на земле и ведут нас по жизненному пути. Также, как нам необходим хлеб насущный, так и душа наша нуждается в духовной поддержке. Любовь, дружба, интересная книга, сердечная беседа, музыка, творчество настолько обогащают жизнь людей, что это духовное богатство даёт нам силы для того, чтобы выдержать различные жизненные испытания в будущем. Также, как в лесу все деревья разные, так и в мире нет совершенно одинаковых людей. Нас формирует наше окружение, начиная с пелёнок, и даже раньше. Часто приходится слышать, как человек говорит, что хотел сделать как лучше, но вышло «как всегда». Иногда он признаётся в том, что то, хорошее, что
он хочет сделать, он не делает, а то плохое, чего он не хочет совершать, он совершает снова и снова. Об этом написано и в Библии, не зря её называют книгой жизни. В природе идёт постоянная борьба добрых и злых сил. Почему же мы не можем стать совершенными?
Библейское слово говорит, что греховная сущность человека началась с грехопадения Адама и Евы от того, что божьи дети не послушались своего родителя. Апостол Павел был глубоко образованным человеком, но пре-
следовал христиан. Внезапно он ослеп, но случилось так, что после встречи с Иисусом Христом он прозрел, и вера вошла в его сердце. Эти события привели к тому, что Павел посвятил свою жизнь служению и распространению христианской веры. Ума и сил ему было дано, как раз столько, сколько требовалось для продвижения вперёд христианского учения.
«Неисповедимы пути Господни», и «блажен человек услышавший зов Всевышнего» — сказано в Библии. Эти слова в полной мере можно отнести к реальному человеку Матти (Матвею) Ункури (1855–1927), который родился и вырос в Финляндии, но волею судьбы всю свою жизнь прожил в Сибири, где и был похоронен, чью примечательную историю жизни мы хотим рассказать на страницах этой книги.
Матвейка родился 31 мая 1855 года на хуторе Юлихярмя, что недалеко от современного города Сейнайоки в северной Финляндии . Природа этого тихого северного края радует глаз в любое время года. Весной и летом деревья вокруг усадьбы, где жила семья Матвея, покрывались густой листвой с разными оттенками и переливами изумрудного цвета. Осенью же, с наступлением холодов, листья меняли свои краски на жёлтый, красный, бордовый или коричневый цвета и опадали на землю, устилая её ярким ковром. Только когда берёзы, рябины, яблони, кусты смородины и малины, что росли возле дома Матвея, теряли свой пышный убор, можно было разглядеть расположенные рядом и вдали дома и хозяйственные постройки других сельских жителей. Зимой пушистый
снег одевал деревья в белые шубы, застилал белым саваном поля и дороги, засыпал сугробами под самые окна дома.
Матвейка был первым ребёнком в семье. Его молодые родители, Пётр и Мария, радовались тому, что в их семье растёт помощник. На селе всегда было много работы, и сильные мужские руки были на вес золота. Жизнь в те годы была тяжёлой. Засуха летом и ранний мороз осенью не давали зерновым культурам вызреть, голод часто угрожал как людям, так и животным 200 лет назад.
Посильный труд и здоровое окружение закаливали мальчика, а присутствие на воскресных богослужениях в церкви питало его душу. Деревенская церковь была в шести километрах от их дома, и туда каждое воскресенье семья отправлялась в повозке, запряженной лошадью. Также поступали почти что все жители окрестных деревень. С годами семья увеличилась, скоро в ней родился ещё один мальчик, но спустя два месяца младенец умер. Врачей в то время было мало, роженицам приходилось до последнего дня работать в поле и дома, поэтому детская смертность была высокой. Через три года Мария, мать Матвейки, родила дочку, и у Матти появилась сестра Катарина. Девочка всё больше и больше привязывалась к брату, общие игры и хлопоты по хозяйству сделали их неразлучными друзьями.
Всего же в семье родилось 11 детей, но многие умерли ещё маленькими. Дети, начиная с ранней весны до поздней осени проводили много времени на улице рядом с родителями, то в поле, то в лесу. Они купались на озере, играли с младшими сёстрами и братьями, помогали, как могли, в домашних работах, собирали грибы и ягоды. Работы у родителей было много, и дети уже с молодых лет приучались помогать им. Летняя пора была такой напряжённой, что семья обедала частенько прямо в поле, сидя на траве. Хлеб, молоко, варёные яйца, простокваша, вода — эта простая деревенская еда давала энергию и желание трудиться. В разгар сезона родители продолжали работу до позднего вечера.
Местность, где они проживали, была довольна равнинная, крестьянские поля перемежались с лесами и перелесками, озёра и речки были богаты рыбой. Бородатые мужики ловили её садками, а ребятишки ожидали удачного улова с удочками на мостках или в лодках. Мария варила из рыбы уху или запекала её в большой печке. Матвейка любил часто спрашивать:
— Мама! А сегодня будет рыбный петух?
Этот закутанный в тесто пирог из рыбы и сала напоминал из себя большой румяный колобок. От долгого стояния в жарко натопленной печи рыбные косточки становились совсем мягкими, и даже маленькие дети могли есть такой пирог без опаски. Деревенская печь занимала много места на кухне, но зато она обогревала весь дом. В ней хозяйка готовила еду для своей большой семьи, также в печке варилась картошка в мундире, которую потом добавляли в корм всем животным. В чугунах там парилась брюква, турнепс или капуста. Мария разрезала кочан капусты на несколько частей. Капуста, томлёная в печи до коричневого цвета и потом политая растительным маслом, была настоящим лакомством. С наступлением морозов в доме появлялась своя свинина, и, тушенная с картошкой и луком в чугунке, она, румяная, мягкая и ароматная, радовала домочадцев. На верхней части печки — чуть ли не у самого потолка — на кирпичной тёплой лежанке можно было погреться зимой после катания на лыжах и санках. Однако такая сытая жизнь требовала от всех членов
семьи участия в домашних работах, как в поле, так и в доме.
Мать с отцом вставали рано — с восходом солнца и с пением петухов. Хозяйка затапливала печь, и начинала готовить еду для семьи на предстоящий день. Потом она шла доить коров. Хозяин раскладывал корм скотине — коровам, овцам, лошадям, поросятам, курам, чистил хлев от навоза, готовился к дневным работам.
Печку нужно было топить дровами пару часов, и после того, как она достаточно разогревалась, Мария выгребала из печи лишние угли и ставила в неё чугунки со щами, кашей, жарким, овощами. Потом она прикрывала горловину этой жарко натопленной кирпичной духовки тяжёлой металлической заслонкой. К обеду еда там была готовой и горячей.
Обычно уже с вечера старшие дети приносили на кухню дрова из сарая. Это было их постоянной обязанностью. Также они носили домой вёдрами воду из колодца. Воды требовалось много, так как корова и лошадь могли выпить за один раз целое ведро воды.
Матвей рос послушным сыном и старался во всём помогать матери и отцу в их ежедневных хлопотах по хозяйству. Почти каждый день Мария с улыбкой просила сына:
— Матвейка! Не мог бы ты помыть мне картошку на завтра?
Мальчик гордился тем, что может выполнить такое ответственное поручение. Картошка лежала под полом на кухне. Он открывал за колечко
тяжёлый люк в полу, потом спускался по лесенке в подвал и набирал почти полное ведро картошки. Затем маленький помощник осторожно по ступенькам поднимался наверх, стараясь не упасть вместе с грузом, и ставил ведро на пол. Если кто-то из взрослых был на кухне, то ему помогали поднять ведро. Летом картошку было удобно мыть во дворе. Он заливал её прямо в ведре водой и крепкой палкой начинал мешать картофелины в разные стороны. Через полчаса задание было выполнено, но грязную воду нужно было сливать и заменять на чистую пару раз. Однако, зимой это приходилось делать в доме, тогда нужно было ещё и вытереть пролившуюся на пол воду.
В полдень отец, уставший от работы в поле, приходил домой обедать. Вся семья тогда усаживалась за большим столом. Мать наливала в миску ароматные щи или овощной суп, и все ели его с домашним хлебом. После обеда родители и старшие дети продолжали работать. Хлопот по хозяйству было много — ведь ежедневно нужно было кормить домашнюю скотину и ухаживать за ней. Необходимо было заготовить на зиму дрова, накосить и насушить сена животным, посадить и вырастить овощи. Машин тогда не было, все работы выполнялись вручную, к счастью, лошади помогали пахать землю и перевозить грузы. Родители к вечеру уставали и были благодарны детям за их посильную помощь в домашних делах.
Матвейка в свои шестнадцать лет был хорошим помощником в семье, он был рослым и сильным парнем, любая работа была ему по плечу. Похвала и благодарность родителей поощряли его и придавали силы для того, чтобы трудиться по хозяйству. Он был хорошим примером для младших сестёр и братьев, а также любящим и терпеливым советчиком и учителем.
В деревне при церкви была школа, где священник и учитель заботились о грамотности своей паствы. Все дети умели читать и считать, знали молитвы и десять библейских заповедей, которые Бог дал Моисею на горе Синай.
«Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих меня. И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои. Не произноси имени Господа, Бога твоего напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. Помни день субботний, чтобы святить его. Почитай отца твоего и мать твою,
чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.» Исход 20-я глава.
Подростки в пятнадцать лет были обязаны сдать экзамен на знание азов Библии и христианства, то есть пройти конфирмацию. Это был пропуск во взрослую жизнь: конфирмованный человек имел право в будущем венчаться в церкви и крестить детей.
В зимнее время на своём хуторе в Юлихярмя отец с сыновьями частенько столярничал за верстаком — нужно было приготовить для ведения хозяйства топоры, грабли, вилы, косы. Однажды мать попросила их сделать новую мебель для дома.
— Пекка! Не могли бы вы сделать нам новый стол на кухню, старый нам уже маловат. А также было бы хорошо сделать в коридор новый шкаф для хранения молока и молочных продуктов.
— Ну как, ребята!? Справимся ли мы с такой работой? — Спросил отец.
— Конечно. Мы должны справиться! Рубанок у нас есть, только доски надо достать.
Жизнь в семье Ункури до этих пор была благополучной. Работы было много, насущный хлеб свой члены семьи добывали в поте лица, но Божье благословение было с ними. Всё необходимое для скромной жизни у них имелось. Родители были старательными и терпеливыми. Их дети привыкли слушаться и уважать старших, а также с детства помогали по хозяйству. Но в их дом неожиданно прокралась беда — хозяин начал выпивать. Все другие дела ему теперь казались уже менее важными.
В округе несколько жадных до денег мужиков начали гнать и продавать самогон. В моду вошли ножи-финки. Парни старались купить себе оружие подороже и понаряднее. В летнее время молодёжь стала собираться группами для игры в карты. Зачастую бывает так, что где карты, там и вино. Они играли в лесах, банях, домах. Также проводили время в ригах, где молотилось зерно, в амбарах, где хранилось насушенное для зимы
сено. После выпивки, на хмельную голову затевались ссоры, драки, дело доходило до убийства. Несколько лет такие бродяги- юнкарит держали в страхе деревни и хутора в Юлихярмя. Они дебоширили, порождали хаос, смятение, беспорядки. Народ развращался. Лишь после вмешательства властей наступил мир. Многие разбойники были посажены в тюрьму. Кто-то сбежал в Америку, кто-то оказался на задворках Сибири, и в каторжных кандалах работал там за кусок хлеба.
Матти не дружил с такими злодеями, и у него было много работы по хозяйству. Он жалел мать, на его плечи легли заботы о большой семье. Отец большого семейства уже не мог работать так старательно, как раньше, и как было необходимо.
В 19 лет Матти влюбился в соседку. Маша была подружкой его сестры Катарины, они с детства знали друг друга, но лишь теперь он заметил, что у девушки были светлые пушистые волосы, красивые голубые глаза, приятная улыбка. Весь её облик стал для парня привлекательным и милым. Его радовала её фигура, её голос, легкая походка — всё в ней было дорогим и близким. Почему-то ему захотелось быть рядом с ней, как можно чаще. Вечером он бегал к ним на хутор, чтобы помочь по хозяйству. Отец Марии умер от воспаления легких, и мужская помощь была всегда кстати. По воскресеньям парень заглядывался на девушку в церкви, она сидела впереди него в нарядном платье, белом платочке и пела духовные гимны и псалмы, которые знала наизусть. Матти был счастлив видеть Марийку. Мечты уносили его к ней, он с трудом понимал о чём говорил священник, и после службы старался поговорить с девушкой. На улице у прихожан была возможность встретиться с родственниками, обменяться новостями. Молодёжь заводила новые знакомства, а кое-кто находил для себя в церкви сердечного друга.
— Мария! Как дела? Скоро ли будем гулять на твоей свадьбе? — Спрашивал он у неё.
— Побойся Бога! Я даже и не думаю об этом. — Отвечала девушка, зардевшись.
Время шло вперёд. Однажды Марию вызвался проводить до дома другой местный парень, Соломон Ункури. Что-то в этом взрослом парне понравилось девушке, сердце её почувствовало влечение к нему. Вскоре любовь расцвела в душах молодых людей. Лето выдалось в тот год тёплым, природа благоухала. Встречи молодых людей стали более частыми и прогулки затягивались до утра. В конце лета, влюблённые решили пожениться, и родители молодых назначили день свадьбы.
Для Матти настали тяжёлые времена, сердце его мучилось от безысходности. Любовь к подруге детства не давала парню покоя, у него появились мысли о смерти. Казалось, что жизнь остановилась и потеряла все прежние краски. Всё вокруг него стало не мило. Дни потеряли всю свою прелесть. Мария была рядом — также, как и раньше разговаривала с ним — но она стала недосягаемой. Он чувствовал, что ему лучше держаться от неё подальше. Пришла осень, множество забот по дому помогли Матвею пережить самые трудные дни в его первой неудачной любви. Пока Мария ждала ребёнка и проводила всё время в семье мужа, Соломон, её молодой супруг, увлёкся игрой в карты. Его частенько можно было увидеть в компании молодых подвыпивших людей, шатающихся по хуторам.
Случилось так, что 4 ноября 1875 года у Матти Ункури закончились беззаботные годы жизни в отцовском доме в деревне Косола в Юлихярмя. Ему было тогда двадцать лет, но юность улетела безвозвратно. В тот день вечером в соседском доме Хухта собрались молодые ребята играть в карты. Потом туда пришёл Соломон Ункури с бутылкой вина. Парни пили вино, играли в карты, спорили, состязались в остроумии. Слово за слово — в компании началась перебранка, потом ссора и пьяная драка. Может быть кто-то сказал что-то обидное, может быть в душе Матти открылась и выплеснулась наружу старая боль отвергнутого друга, да и нож оказался под рукой. Северная кровь вскипела. Потеряв над собой контроль, подвыпивший Матти, ударил соседа Соломона ножом в спину и в бедро, перерезав ему артерию. Тот выбежал на улицу, упал недалеко от колодца и вскоре умер от потери крови во дворе дома, куда только что пришёл в тот роковой вечер.
Когда отец Соломона узнал о смерти сына, то снял со стены топор и пошёл искать Матти. Полицейские же успели приехать раньше него и увезли Матти из родного дома, предотвратив второе убийство. Суд приговорил парня к 12 годам исправительной тюрьмы Какола в городе Турку.
Каменные холодные стены маленькой сырой камеры, в огромной, на 400 мест, тюрьме Какола, сдавливали всё существо юного Матти. Жизнь там была хуже смерти, и будущего тоже не было. Мучила мысль о невозможности вернуться в места, где было совершено преступление: ему было страшно встретиться с родственниками убитого. Все дороги были перекрыты для него, кроме одной — ссылка на вечное поселение в Сибирь. Финляндия в то время жила под управлением России и по её законам. Русский царь давал разрешение финским осуждённым, также, как и другим осуждённым из своей империи, переселяться на поселения и на каторжные работы в Сибирь. Из Финляндии в период с 1826 по 1888 годы было сослано туда до конца дней своих 3236 человек, после чего этот указ был упразднён.
— Я хочу отправиться в Сибирь, — сказал Матти начальнику тюрьмы Какола.
9 мая 1879 года 27 финских заключённых подали русскому царю прошение о помиловании и ссылке в Сибирь. В Хельсинки Финский Сенат во главе с генерал-г убернатором отобрал 15 человек. Среди них был и Матти Ункури. Затем прошение доставили в Петербург в Министерство Великого Княжества Финляндского, представляющего его дела в России. Основанием для одобрения ходатайства являлись возраст и состояние здоровья осуждённого, которые могли бы ему дать шанс преодолеть тяжёлый переход в несколько тысяч вёрст продолжительностью в два года и выжить, поскольку в то время этап в основном преодолевался пешком, под конвоем казаков, до места следования в «места полуденные» — в Западную или Восточную Сибирь. Принималось во внимание и то, что человек уже понёс значительный срок наказания, одумался, смирился и сможет прокормить себя в ссылке.
В архиве существует документ от 20 августа 1879 года, подписанный русским царём Александром III, милостиво одобряющий доставку этих лиц в места для них предназначенные. Осужденные финны под охраной были перевезены в Выборг и сданы русским властям. Однако многое изменилось к этому времени в лучшую сторону в вопросе переселения и передвижения людей и грузов по бескрайним российским просторам. И Матти Ункури через полгода добрался до последнего места своего проживания — в Тобольский край, где дороги исчисляются тысячами километров, а время сотнями лет.
Ему было тогда 24 года, и он стал свободным человеком.
Матти Ункури повезло, его горячие молитвы, и, наверняка, молитвы его родителей, доходили до Бога. Он попал в финское поселение Бугене, где люди говорили на его родном языке. Все сельские работы были ему знакомы — он делал их играючи, как говорится среди народа, «с песнями». Обрадовавшись тому, что получил свободу, он показал себя как старательный, энергичный, предприимчивый и работящий человек.
Матти был из числа тех редчайших людей, жизнь которых сложилась удачно на новом месте — в Сибири. Многие переселенцы умирали на разных этапах трудного пути в этот далёкий, холодный край. Их тела остались лежать на снегу вдоль Сибирского тракта — сухопутной дороги от Москвы до Пекина, которую Россия начала прокладывать ещё в 1730 году. По этой Государевой дороге началось массовое заселение
Сибири русским народом. Этот «шёлковый путь» проходил через Казань, Пермь, Тобольск, Иркутск. В 1891 году в Сибири началось строительство железной дороги. Уже через 10 лет Транссибирская магистраль была проложена далеко на восток к озеру Байкал. Путь из Москвы через Омск, Красноярск, Иркутск на Алтай можно было преодолеть намного быстрее и легче. Интересно, что на отрезке дороги, где были станции — «Европа», «Урал», «Азия», многие годы работал старшим кондуктором господин, родившийся в Англии… А за городом Омском, в районе, где было много деревень, основанных переселенцами из прибалтийских земель, одна из станций получила название «Колония».;
2. Поселение- колония Бугене (Пудене)
…Милая деревня эта,
Ты земля моя родная,
Всё здесь знает своё место
И порядок свой все знают… Старинная ингерманландская песня .
Деревня Бугене (Пудене) получила своё начало после пожара, случившегося в 1846 году в Рыжкове. Двадцать крепких и зажиточных семей покинули Рыжково и отправились искать для себя подходящее место для проживания. То лето было очень засушливое, и они прошли через большие высохшие болота в лесной Тарский район Бутаковской волости Тобольской губернии, что в 220 верстах от Омска и в 60 верстах от города
Тара. Здесь на влажных низменных лугах богатая растительность достигала высоты человеческого роста. Также там были хорошие лиственные леса. Эти места понравились погорельцам. Остановившись на берегу маленькой речушки Бугене, они начали строить себе новые бревенчатые дома из берёзы и осины. Почвы здесь были солончаковые, то есть менее пригодные для земледелия, но обилие пастбищ способствовало бурному росту животноводства. Много труднопроходимых болот окружали новую деревню Бугене. Жизнь здесь была спокойная, так как не было ссыльных. Также там не было эпидемий чумы и холеры, из-за которых погибали целые стада животных во многих сибирских деревнях.
Как это обычно бывает, условия жизни на новом месте оказались с одной стороны хорошими, но с другой стороны были и минусы. Множество сырых болот, находящихся между реками Иртыш и Тобол, были раздольем для полчищ комаров и мошки. Случалось, что животные тонули в местных болотах. Но зато здесь не было прожорливой саранчи. Также в этих местах не было страшных, всё пожирающих на своём пути, пожаров, которые почти каждой весной полыхали в Сибири. Обилие снега защищало зимой посевы от вымерзания. Озимая рожь давала богатый урожай, но пшеница была похуже. Упорный труд и бережливость позволили крестьянам в короткий срок добиться высокого благосостояния. Поголовье коров, овец и особенно лошадей стало увеличиваться, потому что луга и покосы для них были неограниченными. Можно сказать, что земли для этой колонии, окружённой болотами, не обмерялись. Конечно же ручной труд был нелёгким, но обычаи и нравы «старого доброго Рыжкова» не позволяли людям лениться. Во всех сезонных работах лошади были в то время главными помощниками в крестьянской семье. В Бугене лошадей начали выращивать для продажи на ярмарки в Тару, Ишим и Арбатск. Вскоре у некоторых семей было до 30 лошадей. Прекрасные кони из Тары ценились по всей Западной Сибири, и приезжие русские купцы охотно покупали их для перепродажи. Позднее в колонии Бугене появились магазин, церковь, школа, кирпичный и молочный заводы.
Жители Бугене были в хороших отношениях с жителями близлежащих русских деревень Ложниково, Бутаково, Завалово. Они знали русский язык, и их даже выбирали в управу и сельский сход. Их назначали заседателями на общественные должности для разрешения каких-либо спорных вопросов. С годами слава о зажиточных финнах- чухнах разошлась по всей
округе. На многочисленных ярмарках они продавали мясо, рыбу, масло и разные изделия из дерева, кожи, шерсти, а также мебель, обувь, одежду, хороших лошадей и коров.
Финский пастор Йоханнес Гране (Johannes Gabriel Gran; [Гранё, Грано]), служивший в лютеранских приходах Сибири с 1885 по 1891 и с 1902 по 1913 годы, по окончании первого срока своей службы, в 1892 году, написал книгу «Шесть лет в Сибири», где описал один случай, характеризующий жизнь бугенцев:
«Как-то Гране переправлялся на пароходе по реке Иртыш и услышал рассказ одного русского купца, который восторженно рассказывал о богатстве жителей Бугене, о их, почти сказочных, больших стадах животных,
о полных амбарах зерна и овощей.
— О, Боже мой, какой же богатый народ — чухны — там живёт за болотами!»
Что ни говори, а расположение новой колонии Бугене было удачным, и жизнь поселенцев была спокойнее, чем в Рыжкове, из-за того, что преступники не могли пройти через болота. Однако молодёжь хотела какого-то разнообразия в своей жизни, и некоторые стали уезжать в поисках работы на заводы и прииски.
Многие финны работали на промывке золота у миллионера Данилова в Абакане, Кузнецке, Бийске, Барнауле, и некоторые из них зарабатывали большие деньги. Всё намытое золото было необходимо продавать Данилову,
Пробст Йоханнес Гранё в Рыжково, 1906 г. Его везёт Степан Кузьмич Иванов (дед Арво Галикса)
который арендовал у казны алтайские земли. Переплавка золота производилась в Барнауле, в Россию ежегодно отправлялось до 400 пудов драгоценного металла. Однако частенько случалось так, что все деньги добытчики пропивали. Воровство, убийства, болезни были нередкими случаями, и мало кому удавалось поймать удачу за крылья. Некоторые молодые бугенцы батрачили по соседству в больших русских деревнях. В лесах возле города Тара можно было найти работу на промыслах по заготовке смолы, возгонке дёгтя из берёзы, сбора кедровых шишек. Но, постранствовав по свету, многие возвращались обратно в родную деревню за большими болотами.
С годами вокруг лютеранской колонии Бугене образовались выселки или заимки. Эти небольшие деревни были расположены в нескольких километрах друг от друга, а население постепенно, как и во всех поселениях, смешивалось. Однако, долгое время здесь жили лишь
финны- ингерманландцы, а ссыльных каторжников и незнакомых людей они не принимали в своё село.
В 1902 году в поселении Бугене (Чухонская волость, Финны) было
49 домов и 244 жителя; в деревне Ориково — 76 домов и 306 жителей; на Матвеевой заимке — 12 домов и 68 жителей; в деревне Ларионовка или (Ункурин выселок, Лааро) было 14 домов и 66 жителей; на выселке Боярка — 12 домов и 57 жителей.
После пожара, случившегося в Рыжкове в 1846 году, Омский генерал- губернатор подписал решение о выделении большого участка земли для новой Омь-колонии. Это лютеранское поселение на реке Омь располагалось в 120 верстах восточнее Омска. Так, в Тобольской губернии появилась деревня Хельсинки (Гельсингфорс), где поселились финны. Новоиспечённую колонию Ревель (Таллинн) заселяли эстонцы. Деревня Рига была предназначена для латышей и немцев. Позднее появились выселки Нарва, Ковалёво, Ермолаевка, Ивановка (Саари), где разместились финны- ингерманландцы. Прибывающие вновь семьи вначале селились в этих деревнях раздельно по национальной принадлежности — финны, шведы, эсты, латыши, немцы, ингерманландцы. Позднее молодёжь начала заключать смешанные браки.
Пастор Эдуард Иогансон выхлопотал денежную помощь для погорельцев из Кассы взаимопомощи Лютеранской церкви. Всего крестьянским
семьям было роздано 2657 руб. 4,5 коп. В 1861 году в Омь-колонию приехали первые 60 семей, а позднее, в разные годы, — ещё более тысячи крестьян.
Место, выбранное для Омь-колонии вблизи реки Омь было очень хорошим, вокруг неё были плодородные чернозёмные земли. Рядом находилась железнодорожная станция «Колония», где начальником станции работал потомок переселенцев Йоханнес Саари. Близость к железной дороге давала возможность передвижения. Многие лютеранские переселенцы нашли себе работу на уральских заводах Демидова, на золотых и серебряных приисках Алтая, на строительстве сибирской железной дороги. И везде о них шла добрая слава: такие старательные и честные работники всегда находили себе работу.
3. Жизнь ссыльного Матвея Ункури в Сибири
Поднявшись утром, перекрестись и скажи:
«Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь». Утренняя молитва .
Матвей Ункури, как мы уже говорили, родился в Финляндии в крестьянской семье. Он был с детства приучен к труду, уважал родителей, ходил в церковь, характер у него был добрый и приветливый. Словом сказать, положительный был сын. Казалось бы, что такой человек мог бы жить легко и счастливо. Но случилось так, что стечение обстоятельств и один неосторожный шаг разрушили его прежнюю жизнь. Ошибка молодости нанесла тяжёлый удар всем его близким и родным людям. По-видимому, что-то было упущено в его воспитании. Может быть родители не нашли правильных слов для ребёнка, или они были слишком заняты работой. Да, Матти был выпившим, когда поднял нож на друга, и мозг его помутился от вина, ревности и обиды. Однако, сердце его было недостаточно мягким, раз оно позволило ему наброситься с ножом на человека. Бес попутал, грех произошёл, и роковая ошибка привела его в 1879 году в Сибирь. Там ему пришлось заплатить дорогую цену за игру в карты и выпивку в кругу друзей- односельчан. «Жизнь прожить — не поле перейти» — говорят в народе, и если бы он знал, где споткнётся, то
«соломки бы постелил». Много Матвей получил советов от родителей, но не все запомнил. Парень был молод и зелен. Его сердце не умело сострадать, оно ещё не научилось прощать человеческие слабости. Слова десяти библейских заповедей не поселились в его сердце.
«Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы.» 3 Кор 17.
«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере. Дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святого Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления. Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; Но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас.» 4 Еф 29–32.
Так пишет Апостол Павел в письме к ефесянам в четвёртой главе Библии. Если бы Матти простил девушку, то не пришлось бы ему страдать ни в тюрьме, ни в далёкой ссылке.
В 1826 году в Петербурге в Министерстве по делам Великого Княжества
Финляндского был составлен указ, подписанный русским царём, на основании которого в Сибирь начали ссылать на каторжные работы и поселение
осуждённых Финским Сенатом преступников и убийц из Финляндии. В то время путь из Финляндии до Петербурга и затем до перевалочной
Бутырской тюрьмы в Москве осуждённые преодолевали на лошадях или по железной дороге. От Москвы до Нерчинских рудников ссыльные проходили пешком в кандалах путь длиной около 7 000 вёрст (1 верста = 1068,8 метра). Группа каторжан, в которой могло быть от 60 до 100 человек, шла тридцать километров от одного этапа до другого. Их сопровождал вооружённый конвой солдат и казаков в количестве тридцати человек. По Сибирскому сухопутному тракту или по военно- этапной дороге они передвигались парами, прикованные друг к другу цепями. Этот пеший этапный путь мог растянуться по времени от одного до двух лет. Вместе с военным сопровождением следовали кузнецы, которые ремонтировали цепи и кандалы. В городе Тюмени ссыльные жили в тюрьме и ждали распределения своей группы в установленное комендантом место. Следование по этапам уже само по себе было тяжёлым наказанием. Многие ссыльные заболевали и умирали во время мучительного, долгого и длинного перехода. По прибытии в Сибирь, они должны были, в зависимости от тяжести преступления, несколько лет в кандалах работать в шахтах, на заводах, на соляных или золотых приисках. Из-за тяжёлых условий жизни и труда, при плохом питании, более слабые вскоре умирали. Среди народа было известно, что сибирская ссылка означала медленную смерть. В рассказах о Сахалинской каторге А. П. Чехов описал ужасные условия жизни каторжан. Во второй половине XIX века русские власти приняли решение улучшать условия передвижения осуждённых.
Студёной зимой 1879 года Матти Ункури прибыл в поселение Бугене. Он провёл шесть месяцев в перевалочных тюрьмах, на долгих и трудных этапах. Первоначально его направили в Рыжково, но кто-то посоветовал
ему ехать в Бугене, где жизнь была спокойнее. Два его земляка даже предложили показать ему дорогу туда, а потом попытались ограбить и отнять все его сбережения — 35 руб лей, которые выдали ему в этапной тюрьме. Но Матти был рослым парнем крепкого телосложения, и ему удалось благополучно добраться до деревни. Там он нанялся на подённую работу к богатому финну- ингерманландцу.
Хозяева сразу заметили, что молодой батрак был старательным, сильным работником, и приняли его в свой дом, как родного сына. Здесь, в доме Мартына Андреева, он получил кров над головой, питание и отеческую поддержку.
Незаметно прошла первая зима для молодого парня. Он помогал хозяину ухаживать за животными, кормил и поил их, чистил навоз. Особенно он полюбил лошадей. Весной они с хозяином и его сыновьями заготавливали дрова в лесу. Потом, к большой радости Матти, они на-
чали все вместе валить толстые осины для его будущего дома. Это был тяжёлый труд. Дерево надо было подпилить снизу пилой с двух сторон, потом свалить его на землю, обрубить топором сучья, собрать их в кучи. Затем надо было распилить ствол на длину будущей избы и сложить брёвна. Двадцатичетырёхлетний Матвей Ункури не жалел своих сил в ежедневных трудах и не считал часы, проведённые в работе. Молодой подёнщик был так благодарен хозяину за участие и заботу, что старался как можно больше угодить и помочь ему.
В семье Мартына и Катри Андреевых было два сына и две дочери. Старшей из них Устинье (Юстина) только что исполнилось двадцать лет. Дочери были хорошими помощницами для матери в её заботах о большой семье. Много времени занимало приготовление пищи, стирка белья, уборка дома, шитье и штопанье одежды, вязание носков, варежек, свитеров. Да и нитки они пряли из шерсти, состриженной собственноручно с домашних овец. Сезонные работы также требовали участия в них всех
членов семьи. Весной начинался сев, обработка земли, уход за посадками. Летом они пасли животных на пастбищах, заготавливали на зиму ягоды, грибы, кедровые орехи, ездили на рыбную ловлю, чистили и солили рыбу. Для домашних животных также нужно было заготовить фураж, накосить и насушить сена для зимнего стояния. Осенью снимали урожай с огородов и полей — все домашние работы по хозяйству невозможно перечислить.
В деревне Бугене переселенцы уже в первый год построили церковь, купили колокол и наняли эстонца- дьячка заботиться о воскресных богослужениях. Однако он был уже старым и плохо говорил по-фински, поэтому многие дети в Бугене были неграмотные. Летом 1886 года в Бугене приезжал из Омска на две недели исполнять духовные требы и учить детей чтению разъездной пастор Йоханнес Гранё. Будучи в Бугене, пастор Гранё получил
Церковь в Бугене, построенная в 1898 г. Фото начала XX в.
приглашение навестить молодую семью Матти Ункури, который женился на красавице Устинье и построил себе новый дом в деревне Ларионовка (выселок Ункури, Матвеева заимка) на берегу речки Бугене.
Это была его вторая любовь, и она оказалась, к счастью, удачной. Устинья не была избалована жизнью. Труд укрепил её физически, а послушание и уважение к родителям помогли стать скромной, выдержанной девушкой. Впоследствии сибирская закалка не раз помогла ей преодолеть многие житейские трудности. Через пять лет после свадьбы в их семье было 5 лошадей, 10 коров и всё что требовалось для ведения единоличного хозяйства. Матти был доволен своей жизнью, у него был свой дом, дети, старательная, любящая и любимая жена. Единственное, что омрачало его дни и не давало покоя — это тоска по Родине, по отчиму дому и родителям. Жена его, Юстина Андреева (1861–1924), родилась в Бугене. Её дед был финном- ингерманландцем — одним из тех бесстрашных и свободолюбивых людей, что коллективно покинули обжитые места Ямбургского уезда Санкт- Петербургской губернии и приехали в 1804 году в Рыжково на вольное поселение, освободившись таким образом
от крепостного гнёта жестокосердного помещика. В семье её родителей было принято молиться и благодарить Всевышнего, просить Господа благословить пищу на столе. Эти обычаи молодая жена соблюдала и в своей семье. Их дети также знали Господню молитву «Отче наш» и Десять заповедей, были приучены молиться. Трудись и молись — по такому обычаю жили в этой семье. «Христос же сказал ему в ответ: написано: «не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф 4:4). Дома все говорили на финском языке, но знали и русский язык, потому что вокруг их
финской деревни жили русские люди. На торговых ярмарках, в магазинах, на собраниях в Волостной управе, в судах — везде был нужен русский язык, и в семье Матти Ункури все владели им.
С годами Матти Ункури стал богатым, почитаемым и известным на всю округу человеком. Его даже избирали заседателем в Волостной совет. Он принципиально не пил вина. У Матти и Юстины родилось одиннадцать детей, односельчане глубоко уважали их семью за трудолюбие, приветливость и трезвость. Люди знали о хлебосольстве и щедрости хозяев большого дома,
с белыми резными ставнями. Матвей и Устинья кормили всех голодных бродяг, которые почти ежедневно, приходили к ним. Матти жалел обездоленных людей и сочувствовал им, потому что сам успел настрадаться в тюрьме и на этапах. Также сердце его было сломлено из-за смерти малолетней дочери Марийки, которую грабители эстонцы случайно убили в перестрелке прямо у него на глазах. Отец большого семейства приучал своих пятерых сыновей и пятерых дочерей к труду, он брал их с собой в поле, в лес, на рыбалку и показывал им правила и приёмы выполнения сельских работ.
Весной, после долгой и холодной зимы под лучами солнца почва прогревалась. Можно было начинать распахивать поля, сеять и сажать овощи.
— Антти, Симо, Йоханнес! Сегодня пойдёте со мной картошку сажать. Борозды наезжены. Сначала раскидаем картошку, а потом начнём закрывать борозды.
— Симо! Запряги лошадь. А мы пойдём вытаскивать на улицу ящики с семенной картошкой.
— Семена не бросайте часто, а то картошка уродится мелкой. Смотрите на мой сапог. Одну картофелину кладите у пятки, а вторую у носка.
Старайтесь не поломать ростки.
И в летнее время работы было невпроворот. Не зря говорят, что летний день год кормит. Скотины у них было много, поэтому надо было накосить и насушить на зиму много сена. С раннего утра до позднего вечера хозяин с хозяйкой работали в своей усадьбе, а дети помогали им по мере своих сил.
— Степан! Тааветти! Пойдёмте со мной на покос. Я научу вас сено переворачивать.
Во дворе стояли, прислонённые к стене новые маленькие грабли.
— Смотрите-ка какие я вам лёгкие грабли сделал, ими будет удобно работать! Возьмите их в руки, а я возьму большие грабли. Ну, пойдёмте.
Родословная семьи Матти и Юстины Ункури
На лугу, возле речки лежала накануне скошенная родителями трава, и теперь её надо было перевернуть нижней стороной наверх. Отец объяснил, как это делается и показал пример: он захватил граблями часть полусухого сена и перевернул на изнанку. Потом таким же образом прошёл весь ряд до конца. Следующий ряд получился намного шире, потому что там работало уже три пары рук. Отец шутливо объяснял сыновьям, что грабли сушат траву лучше, чем солнце и ветер. К вечеру трава высыхала, и тогда это душистое, пахнущее цветами сено они общими усилиями собирали в копны. Такая работа была по силам и дочерям. Затем они грузили его на телеги, и лошади перевозили его к дому. Мужские руки при помощи вил разгружали готовое сено и укладывали на зимнее хранение в загон, немного пересыпая солью.
Обучать детей косить траву Матти начинал уже с 13 лет, так как много сена нужно было запасти для животных на длинную морозную зиму.
— Семён! Прижимай пятку косы к земле. Старайся не задирать высоко носок. Не забирай много травы, скашивай узкую полоску.
Труд рядом с родителями помог детям вырасти крепкими, здоровыми и умелыми людьми. Их помощь радовала отца и мать, придавала им силу в борьбе с трудностями.
В семье сначала родилось подряд четыре девочки (Кати, Мария, Алма, Ева), потом один за другим пять сыновей (Давид, Степан, Семён, Андрей, Иван), и последними появились на свет дочери Анна и Каролина. Молодой папа сам принял роды всех своих детей. Матти был «хозяин в доме», зачастую строгим и взыскательным и, как вспоминали родственники, даже деспотичным. Он сам выбирал своим повзрослевшим детям будущих супругов. Матти не играл в карты, не курил табак, не пил вина и от детей требовал того же. Он хлебнул много горя от азарта картёжной игры и из-за вина, выпитого в молодости. Он дал себе обет:
«Никогда больше не пить спиртного», и был трезвым всю свою жизнь. Ясная голова помогала ему принимать правильные решения, действовать обдуманно, соблюдать спокойствие и мудрость в семейных отношениях. У них в доме было всегда много еды. Гости, званные и незванные, прибывавшие из ближних и дальних мест, всегда были накормлены под их кровом и получали от них помощь. У хозяйки для гостя всегда находился подарок — свежеиспечённый хлеб. Обычно рано утром Матти затапливал большую русскую печь, а Юстина начинала приготавливать еду на предстоящий день. Дочери засучивали рукава и помогали матери.
— Катя! Надо почистить картошку и лук для щей, а потом нарезать их дольками.
— Алма! Набери квашенной капусты литра два в миску. Сегодня сварим кислые щи.
— Ева! Положи мясо в большой чугун и залей водой. Вода согрелась, я начну замешивать тесто для хлебов.
И так, примерно, начиналось каждое утро в этом большом доме с белыми, нарядными ставнями. Устинья умело направляла свой семейный корабль по реке жизни. В Библии написано, что мужчина получил от Бога помощницу — жену, и Устинья старалась помогать мужу по мере своих сил. Мать приучала детей с детства уважать и слушаться отца. Семья состояла из 13 человек и еды нужно было варить много. Чёрный и белый хлеб они также пекли дома. Так что белоручек и пьяниц в доме у Матти не было. В белом небольшом сундучке хозяин хранил свои сбережения. Иногда к нему приходили знакомые и просили в долг деньги. Если у просителя была нужда или какая-то важная причина, то он давал деньги ему в руки без расписки. Случалось, что долг ему не возвращали, но он и не требовал этого, он просто хотел помогать людям. Денег у него было много, потому что на ярмарках он продавал своих лошадей, коров, мясо, масло, сыр, солёную рыбу, картошку, зерно, муку, орехи. Зимой дети с отцом мастерили лыжи, столы, скамейки, шкафы — всё это имело большой спрос у покупателей. Однако денег на выпивку от него никому не перепадало.
Дом Матти Ункури был известен среди ссыльных хлебосольностью и богатством. За сорок восемь лет жизни в Сибири его могли убить и ограбить несколько раз, но люди, даже разбойники, уважали его за старание, доброту и крепкий характер.
Как-то его навестил земляк Матти Хаапоя (1845–1895), которого газеты сравнивали с Рональдо Ринальдини . Это был известный разбойник и убийца из южной части северной Финляндии. Ещё при жизни про этого сильного, красивого и смекалистого человека ходили легенды и слагались песни. Его отец-пьяница не занимался воспитанием сына и жестоко наказывал подростка под пьяную руку. Несчастному ребёнку пришлось уйти из дома и батрачить по деревням. Впоследствии за многолетнее бродяжничество и воровство его посадили в тюрьму «Какола» в Турку. В 1880 году он в цепях был сопровождён в Сибирь на каторжные работы в Нерчинские рудники. Этот преступник несколько раз бежал из тюрем и заводов, убивал и грабил людей без сожаления. После нескольких лет скитаний по Сибири он направился в Финляндию. В 1890 году он был там схвачен и посажен в тюрьму, но ему снова удалось сбежать. При последней своей попытке к бегству он ранил двух охранников, и был вновь посажен в камеру. Не выдержав неволи,
он вскоре повесился. Однако даже этот злодей, получив от Матти Ункури кров и стол, не смог нанести вреда его семье.
Работы у Матти было так много, что спал он лишь 3–4 часа в сутки, как, впрочем, и многие другие сибирские финны. Его внучка Лиза рассказывала,
что он был хорошим, добрым дедом, любил беседовать с людьми, часто шутил и балагурил: «Дед знал о том, что происходит в мире, читал газеты и любил поговорить об этом с гостями, которые частенько заходили к ним на заимку. Как-то случилось, что он был недоволен тем, что бабушка не хотела поступить так, как он требовал, и прикрикнул на неё:
— Сейчас запрыгну на стол, если не пойдёшь!
Но бабушка лишь с улыбкой взглянула на мужа и успокоила его:
— Ну, прыгай, если хочешь.
Так со смехом и шуткой мир был снова восстановлен».
В их доме выписывалась русская газета «Омские новости», и из Финляндии многие годы по почте приходил финский журнал «Вааса». Эти издания были для семьи связующим звеном с внешним миром и помогли детям выучить два необходимых для них языка.
Семейная жизнь Матти была счастливой. Он любил жену и одиннадцать своих детей. Он старался уберечь их от ошибок, предостерегал об опасностях сибирской действительности. Характер у него был приветливый и общительный, требовательный, но справедливый. Их дети уважали родителей и были приучены не перечить им. Они помогали им в ежедневных семейных хлопотах, росли крепкими и здоровыми. Когда учитель или священник приезжал на заимку, то останавливался в их большом, открытым для людей, доме. В течении недели деревенские дети приходили туда на занятия в церковноприходской школе. Матти и сам старался учить детей грамоте.
Незаметно в трудах и заботах прошли в Сибири двадцать лет жизни этого бывшего преступника. У него было всё необходимое, что обычно
человек хочет иметь в земной жизни. У Матти была семья, старательная жена, послушные дети, здоровье, достаток, уважение людей. Однако он
часто скучал по родителям, братьям и сестрам. Он никак не мог забыть свою деревню детства, где родился и вырос. Жена знала о его тоске по родине и сочувствовала мужу. Однажды Матти и Устинья косили траву у берёзового бора. Там он решился поделиться с ней мечтой о поездке на Родину. Его супруга-с ибирячка не была из робкого десятка, но тут она испугалась и опешила.
— В своём ли ты уме, Матти? Это же так далеко! А как же я справлюсь с таким большим стадом животных? Да и дети ещё не все выросли! Тебе же нельзя уезжать отсюда. Если в Волости узнают, тебя могут посадить. Это длинная и опасная дорога. Я без тебя пропаду. Выкинь эти мысли из головы! Я не могу тебя отпустить в такую даль.
— Дорогая ты моя подруга! Со мной ничего не случится! Мы уже так долго тут крутимся, и Бог нас ещё бережёт. Я же не сейчас ухожу. Вот зимой, когда скотина встанет на зимовку, я мог бы и поехать. Дети помогут тебе доить коров и кормить их. Я хочу привезти сыновьям невест из Финляндии. Только Юстина, пока никому не говори о моей задумке, чтобы дело не сорвалось! Будь умницей, не волнуйся! Я верю, что всё будет хорошо.
Мало-помалу, согласие было найдено, и супруги стали готовиться к первому и единственному в жизни Матти отпуску. Жена собственноручно сшила мужу новые штаны и куртку с множеством внутренних карманов. В подкладку она вшила деньги, которые будут необходимы в поездке. Она приготовила для него тёплую одежду, овчинный тулуп и валенки с галошами. Незаметно пролетели в заботах лето и осень. Общими силами они заготовили сено на зиму, сложили в поленницы дрова. Осенью семья выкопала и заложила на хранение картошку и овощи. Потом засолили капусту. В октябре 1901 года рано грянули морозы и выпал снег, животные встали в загонах на зимнее стояние.
И вот наступил день отъезда. Рано утром Юстина, скрипя сердцем благословила мужа в дальнюю дорогу. Потом она уложила в вещевой мешок сухари, соленое сало, мясо, масло, варёные яйца, хлеб, деньги и кое-какие вещи. Отец попросил старшего сына Давида отвезти его на почтовую станцию, и сказал, что поедет на заработки. Распрощавшись с сыном, он пошёл пешком в сторону Тюмени. Обычно словоохотливый Матти теперь старался отмалчиваться. Никто не должен был догадаться, куда он держал путь. Он удачно добрался до Петербурга. Из северной столицы ему нужно было идти через границу, а от Выборга до его родного села в Юлихярмя было уже, как рукой подать. Матти владел обоими языками, и в то время границу Великого Княжества Финляндского было легче пересекать, чем после революции. Тайно Матти проделал весь путь до родительского дома и обратно за три месяца. Также тайно он провёл в родном доме два дня. Радость Матти была омрачена тем, что осе-
Сын Матти Таавет Ункури (18901970, на фото – слева), Омск
нью умерла его мать. Известно, что
он навестил вдову Соломона Ункури и слёзно просил на коленях у неё прощения. Отец и старший брат Кристофер уговаривали его остаться на родине. Однако Матти не мог бросить в Сибири свою большую семью, где подрастали маленькие дети. Отец, понимая его состояние и положение, благословил его в обратный путь. Той ночью сын долго перечитывал свои письма, которые он в разные годы посылал родителям из Сибири. Рано утром отец повез сына в сторону России. Матти был высокого роста, и сосед узнал его, но отцу нельзя было признаться в том, что сын приходил на побывку домой. Несмотря на это соседи ещё долго судачили о Матти. Люди были довольны тем, что он приезжал на Родину, и предполагали, что дела у него идут хорошо.
Путешествие сорокашестилетнего Матти Ункури было крайне тяжёлым и опасным. Дорога растянулась на несколько тысяч километров. Он путешествовал один, рядом с ним не было друзей и родственников. Воры и разбойники могли убить его или оставить без денег. Полицейские ищейки могли заподозрить неладное и посадить его в участок. Постоянно, днём и ночью, он подвергался риску. Каждый день ему нужно было что-то есть и пить, каждую ночь ему нужно было где-то спать. Три месяца тревога и беспокойство не покидали его сердце. Однако Покров Божьей руки был опять над его головой и помогал ему в трудной дороге. Этот покров скрывал его от холодных глаз врагов, и направлял его шаги в сторону добрых людей. Бог милостиво спасал и хранил его. С молитвами и благословением через три месяца Матти Ункури вернулся на свою заимку. И никогда никто, кроме жены, не узнал, что он ездил в Финляндию. Только лишь пила из родного дома, которую подарил ему отец, напоминала им об этом опасном походе и вызывала частенько заговорщицкую улыбку на лицах супругов. Похоже на то, что финские невесты в тот раз не отважились поехать в Сибирь…
Семья Матти Ункури поддерживала тесную связь с семьёй пастора
Гранё, который на протяжении двадцати лет был их духовным попечителем. Их сын Степан (Тапани) Ункури был проводником в дальних и опасных путешествиях у старшего сына пастора, Йоханоса. Он помогал в тяжёлых условиях Сибири проводить географические и археологические исследования будущему профессору Йоханнесу Габриэлю Гране, который многие годы изучал условия жизни местных народов, проводил научные экспедиции по Алтаю и Монголии.
Однажды в 1918 году, когда Матти был уже в возрасте 63-х лет, к нему в гости на заимку приехал соотечественник Лаури Луото, проживавший в Америке. В своей книге «Беженцы», вышедшей в свет в 1925 году в США, он описывает хлебосольство Матти Ункури следующими словами: «Обилие еды на столе в доме Матти Ункури трудно описать. Много пива, кваса, вина… Бери ковш, и начинай пить так, как душа пожелает… Я плотно поел и ещё напоследок закусил жирными аппетитными пирогами. Запив обед ядрёным квасом, я поднялся из-за стола, чем вызвал большое удивление на лице хозяина.
— Но послушай, уроженец финского Хяме! Суета мира и бег времени — это лишь тщетность в нашей долине жизни, где обитают человеческие печали!!! Самое главное — это хорошо поесть и попить! — Сказал хозяин дома Матти
Ункури. — Как ты можешь так бессердечно оскорбить пищу на северном столе и подшутить так непристойно над старым ссыльным? Или же из-за какой-то своей печали, не поев и не попив, встаёшь от стола и предлагаемую тебе еду отвергаешь? У нас 38 коров, и ты можешь побольше масла на хлеб намазывать и спокойно кофе с молоком пить. Муки в сусеке хватит до самой весны, а если там закончится, то новый амбар откроем!
Во время своей речи и торжественных слов, идущих из глубины души, седобородый, высокого роста дед Ункури встал из-за стола. И потом, взяв меня за руку, усадил снова на место.
— Но я не пью вина! А наелся я досыта, наелся как волк. И я сильно уважаю и ценю твоё угощение! Спасибо вам, тебе и хозяйке, за гостеприимство!
— Как не пьёшь вина? Как же так?
— Нет. Не пью вина.
— Ну и человек! Что за человек? Если это так, то ты умный человек — первый из первых людей. Когда-то давно в молодости вино и мне принесло погибель.
Старик проводил меня на крыльцо, потом до ворот во дворе. Казалось, что он хотел добавить ещё что-то очень важное к нашему разговору, но не решался. Однако другого случая для продолжения беседы нам не представилось. Вскоре жизненные бури изменили всю прежнюю сибирскую жизнь, а мне нужно было уезжать в Америку».
Десять детей Матвея и Устиньи Ункури выросли, завели свои семьи и продолжали жить такой же жизнью, как и весь русский народ в годы зарождения Страны Советов. Они испытали тяготы революции и гражданской вой ны. Потом перенесли грабительское раскулачивание, голод, террор и сталинские трудовые лагеря. Они пережили опасные дни во времена Ишимского восстания сибирского крестьянства 1921 года, и разные продразвёрстки. Давид, старший сын Матти Ункури, в 1937 году был по доносу арестован и раскулачен. Его приговорили к десяти годам заключения в исправительно- трудовом лагере, где ему пришлось работать за тарелку супа в день. Ему удалось уцелеть и вернуться к своей большой семье, но жестокая рука Сталина погубила его младшего брата Тапани (Степана). Единственной их виной было то, что они были финны. Степан умер в лагере, не выдержав бесчеловечных условий содержания и тяжести каторжных работ на таёжном лесоповале. Власть не приняла во внимание даже то, что все сыновья и зятья Ункури с 1914 по 1918 годы сражались за Россию в Первой мировой вой не. Десятки миллионов людей погибли в той вой не. Казалось бы, что пришло время перековать мечи на орала, а копья на серпы, но память у людей бывает очень короткой.
После революции родственники Матти Ункури в Финляндии уже не получали его писем, так как граница закрылась, на долгие годы отняв у близких людей возможность общаться. Последнее письмо они получили в 1917 году от его сына Давида из Турции. В нём он описывал кровопролитные бои и новости о жизни сибирских финнов на вой не. Давид Ункури попросил дядю, брата отца, переслать это письмо в редакцию журнала «Вааса». Его дядя Кристофер, живший в Финляндии, исполнил его просьбу, и письмо солдата было опубликовано. Таким образом Матти Ункури, получив журнал и прочитав статью с письмом своего сына Давида, узнал о его тяжёлой солдатской доле. Два его зятя были убиты на вой не, а двадцатитрёхлетний сын Степан был ранен в руку. Солдаты Ункури воевали четыре года на полях сражений в Европе, сдерживая агрессию блока Центральных держав (Германии, Австро- Венгрии, Османской империи и Болгарского царства).
Весной 1924 года умерла Юстина Ункури — мудрая и сочувствующая жена Матти. Она была его верной подругой, помощницей и опорой. В течение сорока восьми лет Юстина разделяла все его радости и горести на жизненном пути. Утрата супруги, понимающей его с полуслова, состарила Матвея. Его силы стали убывать. Работа больше не радовала его. Мир вокруг него потерял все краски, казалось, что всё вокруг него поблекло. Матти заболел желтухой и перестал выходить на улицу. Его дети и внуки ухаживали за ним и скрашивали своим вниманием его одиночество. Спустя три года он заразился тифом и скончался. Бог в своей мудрости избавил его от страданий. Перед кончиной священник причастил больного, и умиротворённая улыбка запечатлелась на его лице.
Супруги были похоронены недалеко от своего дома на деревенском кладбище в Бугене. Матти, к счастью, не успел узнать о сталинских гонениях и горечи несправедливых законов, о преследованиях своих сыновей в трудовых лагерях. Получилось так, что привитое им детям трудолюбие и старание обернулось против них при раскулачивании. Он не успел узнать,
что его деньги обесценились во время инфляции, и что его детям и внукам пришлось покинуть свои дома. Он не успел узнать, что беспощадные руки Гитлера сделали его дочерей вдовами, а внуков сиротами. Но несмотря на всё, что пришлось пережить его детям, род сибирского финна Матти Ункури не закончился, и в наше время многие его праправнуки живут в Сибири, Эстонии, Закавказье, Казахстане, Германии и Финляндии.
4. Служебный подвиг пастора Йоханнеса Гране (1850–1913) в Сибири
Тем помочь нам скоро надо,
Кто не видит, где исход, —
И разрушатся преграды, — И пойдут они вперед.
Иван Суриков, «Дубинушка» (1876)
В XIX веке большую часть населения Сибири составляли русские люди — носители православной веры. Татары, казахи, киргизы, в основном, были мусульманами, которые исповедовали учение пророка Мухаммеда. Эстонцы, латыши, финны, ингерманландцы, немцы, шведы были воспитаны в традициях лютеранской церкви, чья история возникновения связана с именем немецкого священника, профессора университета Мартина Лютера (1483– 1546), который в 1517 году собственноручно прибил на дверь церкви родного городка Виттенберга свои 95 тезисов по исправлению работы священнослужителей, и начал проводить реформацию католической церкви.
Так зародилась лютеранская церковь, которую в то время поддержали многие ответственные чиновники и князья Германии. До этого времени попы читали Библию в церкви на латинском или греческом языках. Лютер вёл работу по переводу библейских книг на немецкий язык. Он хотел, чтобы простой народ мог читать слово божье на родном языке, и чтобы дети с раннего возраста могли получать духовное воспитание. В отдельных странах верующие люди поддержали его идеи. Сторонники
«евангельского христианства» и учения Мартина Лютера говорили, что пришло время по обновлению и очищению веры. «Истина в Библии» — был девиз этой реформации.
В Финляндии священник-п росветитель Микаел Агрикола (1510– 1557) создал в 1543 году первый финский учебник. Это был «Букварь АВС с молитвами и катехизисом», который предназначался детям и взрослым. После этого в церковно-п риходских школах попы начали учить детей читать, считать, петь псалмы и молиться. Однако и через триста лет обучение деревенских детей на этом обычно и заканчивалось, не считая редких исключений. Интересно вспомнить, что епископ Агрикола в составе шведской делегации ездил в 1557 году в Москву на мирные переговоры. На обратном пути он смертельно простудился и был
Йоханнес Гранё похоронен в Выборге, городе, где начинал свой школьный путь.
Интересен тот факт, что русский царь Пётр Великий, завоеватель прибалтийских земель, «прорубивший окно в Европу», счёл за честь для себя посетить церковь Мартина Лютера в Виттенберге и оставить там о себе памятную запись.
Оказавшись в местности, где господствовала иная культура вероисповедания, переселенцы из стран Балтии и Великого Княжества Финляндского
стали искать себе духовных пастырей. В первые годы жизни на новом месте они выбирали себе наставников из своей среды, позднее им на смену пришли, так называемые, дивизионные священники, которых назначал и отправлял к ним генерал- интендант Московской Консистории. Как уже говорилось, с 1735 года вплоть до октябрьской революции 1917 года более шестидесяти пасторов окормляли верующих лютеранской общины в Сибири. Но после падения монархии в России, церкви стали закрываться.
До революции численность переселенцев в Сибири росла из года в год. Так, по данным переписи в 1897 году в Сибири проживало 6768 латышей, 4082 эстонца, а через десять лет их количество выросло до двухсот тысяч. Поэтому пасторы, в большинстве своём выпускники Дерптского университета (Юрьев, Тарту, Эстония), знали несколько языков, чтобы иметь возможность общаться с прибывающим населением.
Финский Сенат, как мы уже упоминали, одобрил кандидатуру пастора
Йоханнеса Гране для работы в пасторате города Омска на шестилетний срок с 1885 по 1891 годы. Три месяца пастор изучал русский язык, который был ему необходим в работе. Он знал уже немецкий, шведский и родной финский языки. Официальным языком евангелическо-л ютеранской церкви в России был немецкий.
После долгих раздумий, летом 1885 года пастор Йоханнес Гране вместе с семьей отправился из Финляндии в Сибирь. На работу поехали пятеро взрослых людей (пастор с женой, его брат, сестра жены и их служанка), а также два маленьких сына Йоханнеса и Алмы Гране. Их старшему сыну Йоханнесу Габриэлю исполнилось тогда три года, а младшему, Пааво, было полтора. Тридцатипятилетний священник был полон желания работать и помогать прихожанам. Он был одарён решительным и твёрдым характером, большим умом и выдержкой, уважением к людям и тактом. Будучи искренне верующим человеком, он постоянно просил у Бога руководства и поддержки. Позднее, в своих воспоминаниях, он писал, что много раз в своей жизни чувствовал благословение Господа.
Его новый приход был разбросан по огромной территории Западной
Сибири. Самый южный приход Атшегуль, возле Барнаула, находился за
2000 вёрст от Омска. Омск был выбран местом проживания его семьи в зимнее время, летом же они жили на заимке, которая была в 13 километрах от города.
Генерал-г убернатор Г. А. Колпаковский с радостью принял Й. Гране, так как новые преступники, прибывающие в лютеранские колонии, доставляли много хлопот начальству и простым жителям. В 1876 году в Омь-колонии было 2046 жителей, среди них 1883 мужчин. Местные крестьяне просили не посылать к ним больше ссыльных, так как преступность стала угрожать их жизни. За два года там было осуждено за разбой, воровство, подделку денег 43 человека. У финнов и латышей была самая плохая репутация. Андерс Гране, брат пастора, также поселился с семьёй в Омь-колонии в 1885 году и стал, совмещать свои учительские обязанности с помощью местному начальству в поисках и поимке преступников. Он хорошо знал русский язык, так как раньше работал учителем в Ингерманландии. Вскоре местные власти пригласили его на должность блюстителя порядка.
К этому времени город Омск, основанный, как крепость, на слиянии величественного Иртыша с рекой Омь в 1716 году, стал оживлённым культурным центром Сибири. В 1885 году в городе уже были мужская и женская 8-летние гимназии, учительская семинария, военная кадетская школа, техническое реальное училище и много ремесленных школ. Там проживал генерал-г убернатор Акмолинского округа, много генералов и военных. В городе были улицы с красивыми каменными зданиями и молитвенные
Лютеранская церковь в Омске. Построена в 1792 г.
Открытка начала XX в.
дома основных религиозных конфессий, почитаемых жителями: четыре православные церкви, лютеранская церковь, римско-к атолическая церковь, магометанская мечеть с полумесяцем и две синагоги. В Омске проживали люди более десяти национальностей. В городе было много мелких фабрик и заводиков, частных лавок и магазинов. По воскресеньям на площади играл духовой оркестр, а на базаре шла бойкая торговля продуктами,
одеждой, и всякой всячиной.
В течение первого периода своей работы душепопечителем пастор
Гране проехал по Сибири более 60 000 вёрст. Условия его жизни в дороге были самыми простыми: питался он чаще всего хлебом, солью и чаем, как почти что весь сибирский народ в те годы, а ночевал или в повозке, во время переездов, или спал на полу ямской станции. Зимой часто приходилось надевать две шубы, спасаясь от ледяных морозов. От нападения разбойников он также не был застрахован. Однако лишь однажды ему пришлось, защищаясь, пригрозить злоумышленнику пистолетом.
В первое время ему самому приходилось разыскивать соплеменников в городах и в больших селениях. Приезжая на место, он выбирал подходящего человека, давал ему 20 копеек за труды, и просил привести к нему на постой иностранцев- лютеран. Так, со временем он организовал регулярные богослужения и обучение грамоте.
Уезжая из Омска в лютеранские поселения для встречи с паствой, он мог провести в дороге несколько недель. Гране вёл службы в церквях и в местах, где не было своих пасторов. Живя в деревнях по 2–3 недели, он обучал детей грамоте и основам вероисповедания, крестил детей, венчал супругов, хоронил усопших, навещал ссыльных в тюрьмах, на промыслах и заводах.
Позднее, познакомившись с ситуацией на местах, он выписал из Финляндии помощников. Нашлись люди на должности школьных учителей, дьяконов, медсестёр для ухода за больными. Общими усилиями пастор
со своими помощниками построил несколько школ, церквей, богаделен для инвалидов и немощных стариков, также организовал два общества трезвости, наладил фельдшерскую помощь, открыл швейный кружок, и постоянно вёл просветительскую деятельность, раздавал христианскую литературу. В нескольких деревнях он добился закрытия кабаков, которые приносили большой вред населению.
Духовное попечительство пастора Йоханнеса Гране благотворно влияло на людей и их жизнь. Его деятельность с годами расширилась, и у него появилось уже несколько десятков помощников, которым он даже выпла-
чивал небольшую зарплату. Преступность уменьшалась, жизнь крестьян улучшалась и благоустраивалась, дети стали учиться в школах, а жители — больше заниматься земледелием, развивать животноводство, строить себе бревенчатые дома и переселяться в них из землянок. Большую роль в этих изменениях играло то, что о людях заботились, поддерживали добрым советом, поощряли личным примером. И не только здесь, в Сибири, на месте их проживания, куда к ним приезжали священники, но и в далёкой Финляндии для них в церквях собирали пожертвования и книги.
В своих воспоминаниях о работе в России, Йоханнес Грано подробно описал условия жизни переселенцев в Сибири и рассказал о важных событиях того времени, с глубоким почтением повествуя о судьбах встреченных им людей, чьи непростые истории нашли отклик в его сердце. Его книга «Шесть лет работы в Сибири» на финском языке вышла в свет в 1893 году в Хельсинки. Она полностью меняет укоренившееся негативное представление обывателя о суровой жизни в Сибири. Благодаря ей, можно сделать вывод, что не место красит человека, а человек место. И в суровом сибирском краю, как и повсюду, можно встретить много хороших, приветливых, добропорядочных людей, которые живут с Господом в душе.
Чтобы полнее передать описание российской действительности, особенности её многонациональной культуры, уклад жизни и атмосферу лютеранской общины Сибири того времени, приведём несколько отрывков из книги воспоминаний пастора Грано, переведённой на русский язык автором, Айно Петровой.
ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ ПАСТОРА ЙОХАННЕСА ГРАНЕ
(ГРАНЁ, ГРАНО) «ШЕСТЬ ЛЕТ В СИБИРИ»
…В путь мы отправились на пароходе из города Турку 6 июля 1885 года. В Хельсинки к нам присоединилась сестра моей жены, дьяконисса Элизабетт Фонтелл, а в Петербурге мой брат Андрей. Вместе с девушкой- служанкой нас было пятеро взрослых людей и два наших маленьких сына. Госсекретарь Консистории в Петербурге встретил меня очень дружелюбно и выдал необходимые рекомендательные письма. Он пожелал мне удачи в работе и добавил: «Пусть Бог поможет Вам! Если в ч ём-либо будете нуждаться, можете написать лично мне»…
…В поезде на Москву ехать было удобно, везде было чисто, еда была хорошая. В Москве мне было необходимо встретиться в Консистории с генерал- суперинтендантом Юргенсоном. В его ведении были все дела русской евангелическо- лютеранской церкви. В Москве я увидел сотни бело-
каменных красивых церквей с зелёными крышами и куполами. Мелодичный перезвон их колоколов заставлял радостно биться сердце и прислушиваться к их призывающему голосу. У нас была возможность полюбоваться святынями нового Собора Христа Спасителя. Мы увидели высокохудожественные фрески, старинные иконы. Строительство храма стоило около 30 миллионов руб лей. Затем мы посетили древний Московский Кремль и его величественные церкви. У башни Ивана Великого мы увидели «Царьколокол», который весил 200 тонн и считался самым большим в мире. После падения на землю на нём остался скол. В Успенском Кафедральном Соборе, где был коронован на престол наш нынешний император, во время службы пел большой великолепный хор… Там же служитель церкви познакомил нас с древним образом — глубоко почитаемым Ликом Богородицы. По преданию эта реликвия была исполнена Евангелистом Лукой.
…На участке железной дороги между Москвой и Нижним Новгородом можно увидеть множество деревень. Поля были засеяны пшеницей. Бедные крестьянские избушки покрыты соломой. В Сибири же есть сёла, где живёт до тысячи жителей. В одном таком месте было 450 добротных, нарядных домов.
Мы приехали в Нижний Новгород на поезде, а до Перми собирались ехать по Волге на пароходе, который должен был отправляться через два дня. В городе начиналась большая торговая ярмарка, которая справедливо считается самой большой в мире. Город, с его церквями и каменными домами, располагается в полукилометре от реки на возвышенном берегу. Внизу, вдоль берега Волги на мысу, там, где в неё впадает Ока, растянулся огромный торговый город, длиной в три километра. Один за другим здесь стоят сотни больших и малых оптовых складов. Магазины невозможно сосчитать. Множество лавок, постоялых дворов, ресторанов, чайных, банков, театров,
гостиниц, цирков и разных развлекательных заведений. В центре этого торгового города стоит трёхэтажный красивый «Главный ярмарочный дом» с рестораном, пассажем, банком, гостиницей. На средства торговых людей здесь возведён величественный Православный собор. Гостиницы и торговые ряды, набитые товаром от пола до потолка, открыты
только лишь в дни ярмарки. В это же время сюда приезжают знаменитые артисты, певцы, танцоры, музыканты, которые развлекают народ. С раннего утра до позднего
вечера несколько недель подряд Элизабет Фонтелл здесь идёт бойкая оптовая торговля. Тысячи покупателей, тысячи продавцов, тысячи приказчиков снуют по торговым рядам. Извозчики развозят товар и людей по территории ярмарки. В город приехали люди из дальних земель и разных стран. Купцы, родом из сотен разных мест, вплоть до Китая, Индии и Америки, привезли сюда на продажу свой товар. Цены были приемлемые, и торговые люди охотно покупали предлагаемый ходовой товар. Два богатых татарина из Петропавловска привезли на ярмарку шерсти и конского волоса на сумму до 200 000 руб лей. На Волге в тот день было до тысячи разных судов и больших барж. Голова шла кругом от множества народа и обилия самого разного товара на прилавках…
…Мы поднялись в Нижний Новгород, чтобы почтить место, на котором в 1612 году, ныне почётный гражданин города, Кузьма Минин произнёс пламенную, знаменитую речь, призывая спасти Родину. Никогда раньше не было сказано на Руси подобных слов, и трудно было людям тогда представить себе все последствия этой речи. Поляки разоряли Москву и казалось, что русскому народу грозила погибель. Кузьма Минин собрал народное ополчение, которое выгнало врагов из Москвы. Благодарные потомки похоронили своего освободителя рядом с великими князьями в усыпальнице Кафедрального собора. На его могиле с 1616 года день и ночь горит лампада. Царствующие особы, бывая в городе, всегда приходят к его келье покоя. Они с благодарностью в душе склоняют свои головы перед его прахом. Мы с глубоким волнением стояли возле его могилы, потому что мы чувствовали и знали, что каждого, кто отдал всё для блага Отечества, потомки будут помнить и почитать в своих сердцах.
В старину в этих местах был Макариев монастырь, и народ из разных мест приезжал в монастырскую церковь на службу. Потом давным- давно в тех местах зародилась Макарьевская праздничная ярмарка. После пожара, случившегося там в 1817 году, её перенесли в Нижний Новгород и построили на берегу Волги новые торговые помещения…
…От Нижнего до Перми мы несколько дней плыли на теплоходе «Братья Каменские». Старинный город Казань расположен на равнинных землях, там, где река Казанка впадает в Волгу. Город находится в двух верстах от пристани, и мы поехали туда на конке, чтобы успеть увидеть его получше. В Казани много хороших каменных домов, десятки красивых мечетей и православных церквей, есть одна лютеранская церковь и католическая. Также я заметил много фруктовых садов. На огромном рынке татары предлагали, выкрикивая наперебой, самый разный товар — фрукты, рыбу, хлеб, горячие пирожки, икру, мясные колбасы, сыры, одежду, и широко известное казанское мыло. В большом порту города Казани было несколько десятков судов, идущих по Волге с Каспийского моря и по линии Нижний Новгород — Пермь…
…На теплоходе царило необыкновенное уважение и единодушие между высшим и нижним составом судовой команды. Когда теплоход отчалил от пристани, все обнажили головы и прошептали тихую молитву. Также они поступили, когда мы благополучно прибыли в Пермь. После чего капитан, лоцман и штурвальный пожали друг другу руки, в знак благодарности за то, что все добросовестно исполнили свои обязанности. Пассажиры были людьми самых разных родов и рангов. Мусульмане — татары, калмыки, киргизы, несколько раз в день громко молились. Они не обращали ни малейшего внимания на соседей. Затем они начинали наперебой предлагать и продавать путешественникам свои товары. На судне были верующие люди, которые ездили в Киев молиться в православном соборе Богородице и Христу. Также там было много пассажиров, совершающих паломнические путешествия в мусульманскую Мекку. Несмотря на такие различия, мир, терпимость и согласие царили среди этой многоликой публики. Несколько раз в день мы пили чай с хлебом, посыпанным солью или с повидлом. Сахар
Спасо-Преображенский собор в Нижегородском кремле (постр. в 1640 г.)
в этих местах используется очень экономно. Если в дом приходит гость, то перед ним кладут кусок сахара. Однако, если он, по неведению, съедает сахар, то про него говорят: «Ну и собака! Съел весь сахар!»…
…В Омск следовал с нами старший механик телеграфной станции по фамилии Шарон, который жил в Сибири уже 13 лет. Он родился в Петербурге и теперь возвращался оттуда в Омск. Десять дней мы беседовали с ним о местных обычаях и привычках. Он радовался тому, что возвращался домой — в Сибирь…
…От Перми до Екатеринбурга мы ехали в поезде. На Урале, подъезжая к Нижнему Тагилу, мы увидели множество дымов, поднимающихся из знаменитых Демидовских заводов и рудников. Там работает от 30 до 40 тысяч рабочих. В тех местах было много домов и три церкви. Мне хотелось побывать в Нижнем Тагиле, чтобы встретиться с соотечественниками, но
сейчас не было такой возможности. В Екатеринбурге я купил тарантас. Погрузив в него свои вещи, мы два с половиной дня на большой скорости ехали в нём до Тюмени. В этот город прибывают все переселенцы с запада. Они обязаны отмечаться у начальника в казённой этапной конторе. По дороге двигалось в разных направлениях огромное количество повозок, гружёных товаром. Их было не меньше пяти тысяч. На второй день, привыкнув к дорожной тряске, по степи можно было уже ехать спокойно. Огромная, бескрайняя степь здесь гладкая и ровная как стол. Несмотря на то, что за дорогами никто не ухаживает, перегонные ямщики в сухую погоду проделывают по ним за сутки путь до 300 вёрст. В некоторых местах по обе стороны дороги были посажены деревья, и мы ехали там как по зелёной тенистой аллее. Эти места густонаселённые, и на протяжении двухсот вёрст без промежутков тянулись луга и поля, засеянные отменной пшеницей и рожью…
…В Тюмени я встретился с финном Песоненом. Он был ювелиром и уже 22 года держал здесь ювелирную лавку. Он собрал ко мне на квартиру нескольких лютеран, и мы провели с ними библейский час на родном языке. Радостные и благодарные соотечественники просили нас приезжать к ним почаще. Я записал себе на память их имена. В этапной тюрьме я встретился с соплеменником, который по болезни отстал от своего этапа. Оставив в конторе второй экземпляр письма о подорожных расходах, мы отправились в город нашего назначения Омск. Мой проезд на почтовых лошадях по всему сибирскому приходу должен был осуществляться за счёт казны, но от помощи казака я отказался…
…Путешествие на пароходе от Тюмени до Омска заняло десять дней. Оно было довольно утомительным. Однообразные каменистые высокие берега Иртыша и редкие остановки в сёлах, где можно было купить кое-какие продукты. Наши дети просили молока, но его здесь не было. На судне не продавали никакой еды. Пассажиров было много. Среди прочих ехала семья губернатора Семипалатинска. Было много офицеров, кадетов, богатый татарский князь из Тары, степные пастухи, ремесленники. Также русские, татарские, еврейские купцы и мы — люди духовного звания.
Мне пришлось сидеть рядом с калмыком, одетым в пёстрый халат. С ним мы не могли перемолвиться ни единым словом. Несмотря на это, за время поездки между нами зародилась дружба. На одной остановке он вышел на берег, и когда вернулся, то сунул мне в руки два тёплых варёных яйца. Я понял, что заслужил его особое расположение и доверие. Когда калмык уходил на берег, то просил мимикой и глазами присматривать за его вещами.
В городе Тобольске, бывшей столице Сибири, у нас была остановка на шесть часов. Тобольск находится на берегу Иртыша, при слиянии его с Тоболом. На высоком берегу на горе построен красивый Тобольский кремль, где находится прекрасный Софийский кафедральный собор, величественный Архиерейский дом, несколько нарядных древних церквей. Все приезжие гости города ходят смотреть на церковный колокол из города Углича, сосланный сюда Борисом Годуновым. Углический колокол был наказан. Его прокляли, стегали кнутом и выслали в Сибирь за то, что его звоном был созван народ на бунт. В прекрасном парке построен большой музей. В нём хранятся старинные экспонаты об истории края и местных народов, орудия пыток и клеймения беглых каторжников. Около музея поставлен памятник Ермаку, завоевателю Сибири. В городе есть больница, монастырь, Духовная семинария, женская Духовная школа, мужская восьмиклассная гимназия. В Тобольске действует около
Лютеранская кирха и губернский дом в Томске
десяти православных церквей, одна лютеранская кирха и одна католическая церковь. Перед посвящением в сан, выпускники семинарии часто выбирают жену из числа выпускниц местной школы. Духовное воспитание и обучение помогает будущей попадье стать помощницей священнослужителю.
елю. Как известно, поп — это муж одной жены. На противоположном низменном берегу реки находится большой открытый базар. Во многих магазинчиках можно купить самый разный товар за умеренную плату. Отдельно выделено место для рыбного ряда, где всегда продаётся очень много хорошей рыбы. Особенно ценятся здесь стерлядь, осётр, нельма. Рыбаки тащат свои лодки со свежим уловом по илистому берегу прямо до рыбных лавок. Тобольские леса славятся обилием разных ягод, а Омский край хорошим хлебом. Климат в этих местах здоровый и здесь живёт много долгожителей.
В городе я встретился со сторожем лютеранской церкви по фамилии
Оттесон. В тот момент он исполнял должность дьячка и пастора в одном лице. Оттесон был сослан в Сибирь семьдесят лет назад. Он рассказал, что в городе живёт финн по фамилии Дахлберг, которому исполнилось 105 лет. Судя по рассказу Оттесона, он сам приближался к тому же возрасту, но выглядел как шестидесятилетний человек. В местной тюрьме находилось несколько финнов, которые ходили на завод на принудительные работы. В городе проживал часовщик Бломгвист, у которого был свой магазин. В молодости он тайком обвенчался с дочерью местного торговца и теперь жил преуспевающе в Тобольске. Родители невесты не хотели отдавать ему свою дочь в жёны. Тогда он поступил по местному обычаю. Жених заплатил попу десять руб лей, и тот в четыре часа ночи обвенчал молодых в своей церкви. Через несколько дней молодожёны пришли к родителям невесты и на коленях просили у них прощения. Но это было напрасным действием, они не получили прощения. Лишь после второго визита они получили прощение и благословение родителей.
Старик рассказал, что после шведской войн ы в Тобольск были сосланы пленные шведы и финны. О них осталась в городе хорошая слава и память. Они построили здесь, также, как и в Иркутске, добротные здания и церкви, провели в горе туннель, связывающий верхнюю и нижнюю части города. Также они прорыли канал, посадили парк, построили красивую лестницу и часть кремлёвской стены. Он рассказал ещё, что шведский меценат Франк Халл посылал пленным книги, деньги и ободряющие письма. Шведы вели активную жизнь в городе, у них были своя школа, церковь, торговые лавки. После окончания ссылки многим военнопленным удалось вернуться на родину.
…Почва здесь влажная, поэтому мостовые были покрыты тёсом и досками. Некоторые дома в городе покривились и сильно осели…
…В городе Томске есть каменная лютеранская кирха с органом, там я провёл богослужение для двадцати прихожан. Затем мы посетили три тюрьмы, где содержалось около пятидесяти лютеранских ссыльных. Среди заключённых были беглые каторжники, сбежавшие из рудников. Около тридцати человек ждали следующего этапа. Это были лица, осуждённые за тяжкие преступления. Их должны были переправить дальше на восток. В Сибири везде опасно быть вечером на улице, но в городе Томске особенно рискованно. Группа подвыпивших грабителей среди белого дня сняла шубы с местного телеграфиста-н емца. Он выследил воров и обратился за помощью к полицейскому. Разбойников схватили и посадили в участок, но на второй день выпустили. Однажды, ранним утром разбойники ограбили лавочника и вырезали всю его семью. В девять часов жертвы лежали на улице. Проходя мимо них, прохожие смотрели на семь заиндевелых трупов,
среди которых было три детских тела, и вытирали слёзы…
…В поездке меня сопровождал финн Матти Саари (Иванофф), родившийся и выросший в Сибири. Саари владел русским, эстонским, латышским языками, а также хорошо пел. Тридцать лет он принципиально не пил спиртное — лучшего попутчика для меня трудно было бы и пожелать. Его предки основали первое финское поселение Рыжково в 1804 году. После
Лютеранская церковь в Иркутске. Открытка начала XX в.
пожара 1846 года в Рыжкове сгорело больше половины села, и поэтому его семья поселилась в русской деревне. Позднее они переехали в Омь-колонию и построили себе дом на выселке Ивановка (Саари)…
…В Сибири много раз опасность угрожала нам, но Божья рука отдыхала над нашей головой, оберегая нас…
…За шесть лет работы в Сибири у меня появилось много знакомых и друзей среди русских, татар, киргизов. Они сильно обижались, если, бывая в их краях, я проезжал мимо их дома и не заглядывал к ним. По дороге в Минусинск есть казачье село Каргатское, где живёт Савел Батеньков с дочерью. Они были необыкновенно приветливы и принимали меня как родственника. Их предки- казаки поселились здесь во времена Ермака. Несмотря на преклонный возраст, хозяин выглядел бравым молодцом. Его дочь — белолицая, чернобровая, белозубая, кареглазая красавица — была настоящей славянской княжной. В доме царили порядок и чистота, а хозяева были необыкновенно вежливы и радушны.
— Когда Вы, достопочтенный господин, поздоровались со мной за руку на крыльце, то мне было сильно неловко за то, что я не мог приветствовать Вас по имени. Поэтому прошу Вас, разрешите мне узнать, как вас зовут, чтобы такое больше не повторилось!
— Меня зовут Иван Иванович, мой друг.
Кулундинская степь близ Атшегула
— А моё имя Савел Андреевич. А вот эту мою дочь зовут Агриофовна. Да. И теперь мы, уважаемый Иван Иванович, знакомы. Очень прошу Вас, больше никогда не проезжайте мимо нашего дома, потому что таких хороших людей мы любим, Иван Иванович!
— Нет. Так я больше не сделаю, Савел Андреевич…
Мои вещи внесли в самую лучшую комнату. Хозяйка поставила самовар и приготовила ужин. Хозяин долго расспрашивал меня о нашей вере, о церкви, о жизни на моей родине. В течение вечера несколько раз повторялись торжественные слова «спасибо», «пожалуйста», «будьте любезны дорогой Иван Иванович», и дочь уверенно добавляла: «Наш дорогой
Христос- Спаситель нам так наказывал!»…
…Возле Иркутска есть широко известный монастырь, в его церковь приезжают паломники со всех концов Сибири и даже из Европы. Я разговорился с одной набожной христианкой из города Тара. Она со слезами в голосе поведала о том, что мечтает поехать туда на службу и помолиться перед святыми иконами. Она призналась, что душа её неспокойна, но путь в 3000 вёрст пугает её. Мы поговорили с ней о библии, о нашей вере и нашли общий язык.
— Как же Вы, дорогая бабушка, осилите такой дальний путь? И кроме того, ведь Иисус Христос слышит наши молитвы отовсюду, когда мы с верою призываем его на помощь. Господь в своём слове обещал быть с нами и поддерживать нас каждый день.
— Да… так. Как раз этим я себя и успокаиваю, — сказала бабуля.
Беседуя с ней, я понял, что глаза души её открыты, и она в своей детской вере понимала ту жертву, которую совершил Христос во имя спасения людей. Потом она добавила, как бы про себя: «Да, дело в том, что у нас христиан одна вера, но у татар и иудеев другая»…
…Весной 1891 года я три дня плыл из Омска через Павлодар к своим прихожанам в поселение Атшегуль. По правому берегу Иртыша через 20–30 вёрст друг от друга тянулась линия казачьих деревень до самого Забайкалья. По левобережью цвела бескрайняя киргизская степь. Бесчисленные стаи жаворонков громко и радостно распевали свои песни, но лесов не было видно. Подъезжая ближе к Павлодару, мы увидели несколько соляных озёр, где добывают хорошую соль. Вода в колодцах здесь немного солоноватая. На пароходе «Курбатов и Игнатов» рулевым был норвежец. Два венгра ехали в Змеиногорск на золотой прииск, где они подрядились построить царскому двору новую плавильную печь. Также нашим попутчиком был богатый торговец-т атарин, который владел табунами в тысячу лошадей. Мы часто беседовали с ним. Однажды я заговорил с ним о вопросах веры и спросил у него:
— Считаете ли вы, уважаемый, одинаково благородными наказ Мухаммеда распространять его учение огнём и мечом и наказ Иисуса Христа нести людям христианское учение, проповедуя его через убеждение?
Он ничего не ответил. И я тогда добавил:
— Как вы думаете, будете ли вы хорошим христианином, если я насильно окрещу вас, угрожая разбить вашу голову?
В ответ он лишь беззаботно рассмеялся. Татары были людьми крепкого телосложения, сдержанные в общении. Я проникся доверием к ним…
…В Павлодаре на участке пристани Курбатова началась погрузка товаров на баржи. Киргизы были полуодетыми, в тюбетейках и коротко остриженные. Они ловко грузили на судно необработанные шкуры. Группа из пятидесяти человек, смеясь и прыгая, спешила закончить работу.
Если ехать от Кар Каролина в сторону Кокчетава, то можно увидеть заброшенные медные рудники. Местные жители называют их «чудинскими копями». Я спросил у киргиза о том, кто же в старину жил в этих местах? На это он ответил мне следующее: «Тут когда-то давно жили чухны, но их потеснили турки.» Возле селений Верное и Еланка, в районе рек Обь, Тартар, Иртыш можно встретить большие курганы. Это древние могильники, места захоронений вождей и князей.
Слева направо: Йоганнес Гранё, Пааво Гранё, госпожа Алма Гранё, катехет Вильхо Юнтунен
и Йоганнес Гавриил (Каапо) Гранё (сын Й. Гранё, будущий
исследователь Сибири и профессор 3-х университетов)
Мне встречались в этих краях остяки и лесные татары, которые совсем не едят хлеба…
…В городе Кузнецке я встретился с финской акушеркой Меландер, которая уже 15 лет работает в этих краях. На реке Том у неё есть лодка, выдолбленная из ствола большой осины. Внутри она была обита тёплой медвежьей полостью…
…В киргизской степи мы увидели несколько аулов. Киргизы боронили свои поля на верблюдах. Эти животные в два раза выносливее лошадей и едят в два раза меньше пищи. В этих краях жители в основном занимаются животноводством, в степи пасутся лошади, верблюды, коровы, овцы. Также киргизы начали выращивать белую турецкую пшеницу и арбузы, которые в этих местах бывают очень сладкими.
Летом киргизы приводят свои многочисленные стада к южной окраине
Омска. Они живут в аулах, где есть несколько десятков больших юрт. Моя заимка в Ростовке находилась в 13 километрах от Омска на восток, на северном берегу Оми. Это, как раз, напротив такого пастушеского аула. На лодке мы не раз целой семьёй переправлялись на другой берег и ходили в гости к киргизам. В ауле они всегда угощали нас кумысом, их любимым напитком из кобыльего молока. Некоторые называли его шампанским. Со своего участка нам хорошо были слышны весёлые голоса бегающих по степи беззаботных детей. С утра до вечера до нас доносились крики пастухов, мычание множества коров, блеяние тысяч овец, ржание лошадей и верблюдов. За шесть лет жизни в Омске, и летом на пасторской заимке, у меня появились друзья в киргизских аулах. Время от времени я бываю у них. Прослышав о том, что мы скоро уезжаем из Сибири, они выражали сердечное сожаление о том, что такие достопочтенные друзья их покидают. Наш самый богатый друг и сосед, старейшина аула султан Устан- Бек имел три дорогих красивых юрты и табун лошадей в 600 голов. У него были великолепные дорогостоящие ковры на стенах и на полу. Меня поразило богатое убранство внутри юрты, нарядная одежда, посуда, сёдла и разные высокоху-
дожественные украшения. Я был сильно смущён, когда мой друг Вектур- Хан, не предупредив заранее, привёл меня в первый раз к такому важному вождю. Русский царь приглашал султана Устан- Бека в 1894 году в Москву на свою коронацию. Он был на торжестве представителем многочисленного киргизского
народа. Хозяин был человеком средних лет, благородного и спокойного вида. Он представил нам свою жену, восточную красавицу, и восемнадцатилетнего сына. Хозяйка подала нам кумыс в китайских чашках тонкой работы. Султан Устан- Бек дружески пригласил нас на предстоящий праздник аула, и мы очень хотели поехать, но не смогли…
…За несколько недель до окончания срока нашего пребывания в Сибири мы поехали всей семьёй в Омь-колонию. В воскресенье я провёл богослужение в новой церкви. В прощальной проповеди я вспомнил о совместно прожитых годах. Я напомнил прихожанам о трудностях и успехах, достигнутых с Божьей помощью в жизни этого большого лютеранского села. День этот был волнующим и трогательным как для нашей семьи, так и для жителей колонии.
Накануне нашего отъезда мы провели наш ежегодный праздник общества трезвости «Утренний рассвет». Как и в прошлый раз, мы устроили его в бору на берегу реки Омь, недалеко от деревни. Среди приглашённых нами гостей были латышско- немецкий пастор и эстонско- латышский учитель, члены общества трезвости и жители местных деревень. Через
всю деревню прошло торжественное шествие всех участников праздника. Впереди колонны шли знаменосец и два скрипача. В этот день было произнесено много трогательных речей и слов благодарности друг другу за совместную работу. Закрытие кабака улучшило жизнь односельчан. Дети стали учиться в школе. Колонисты смогли построить себе хорошие дома вместо земляных, завести свои пашни и стада животных. В конце праздника был общий пикник, и, хотя не было выпито ни капли алкоголя, всем было
весело и радостно. Музыканты играли и пели, к ним присоединился эстонец, играя на волынке. В десять часов унтер- офицер Йоханнес Иванофф зажёг ракеты-ф ейерверки. Поздно вечером, попрощавшись со слезами на глазах
с прихожанами, мы пожали всем руки и поехали на свою заимку.
Однако впереди у нас было ещё более трогательное прощание со стариками из приютского дома на нашей заимке. Трудно сказать отчего мы так сильно привязались к этим калекам. Однако ещё и сейчас у меня сжимается сердце, когда я вспоминаю о них. На следующий день мы провели с ними духовное собрание. Все вместе мы поблагодарили Бога за заботу о нас в течении прожитых здесь лет и доверили с молитвами наши жизни в руки Господа. Я не могу забыть ту картину, когда слепые плакали и гладили головы и лица наших сыновей и сердечно благодарили их за помощь. Мальчики были их верными друзьями в радостях и горестях и поводырями в длинных прогулках по степи…»
Как уже говорилось, пастор Йоханнес Гране проработал в Сибири шесть лет. В 1891 году он уехал с семьёй в Финляндию, так как сыновьям пришло время учиться. Через одиннадцать лет весной 1902 года пастор Гране с семьёй снова вернулся на работу в приходы Сибири. Ещё более десяти лет он продолжал свою просветительскую и гуманитарную работу среди населения Сибири. Разъезжая по своему огромному приходу, он поддерживал людей морально и духовно, что придавало им силы справляться
с трудностями. В 1905 году вой на с Японией принесла с собой болезни, голод, смерть. Засуха и неурожай в 1907, 1911, 1912 годах вызвали новую волну голода. В это тяжёлое время пастор Гране смог взять ссуду в банке и на все деньги купил для жителей Рыжкова 50 000 кг зерна.
Работа его в эти годы была трудной. После вой ны появилось много калек, сирот, вдов. Мужских рабочих рук не хватало, на плечи женщин и подростков легла тяжёлая обязанность ухода за скотиной и посевами. Учитывая эти обстоятельства, школьные учителя организовали для молодёжи вечернее обучение.
В 1907 году Гране просил у Сената дать ему помощника, и волею судьбы помощником для него был назначен его сын Павел. Много доброго и полезного успели они сделать для общества, много поддержки и благословения получили от них люди.
Отец и сын продолжали вместе работать в приходе вплоть до смерти пастора, последовавшей в 1913 году. Пастор Йоханнес Гране похоронен в Омске. Вечная и добрая ему память. В сердцах потомков живёт благодарность за его самоотверженную работу.
5 не (1850–1913) в Сибири
Тем помочь нам скоро надо,
Кто не видит, где исход, —
И разрушатся преграды, — И пойдут они вперед.
Иван Суриков, «Дубинушка» (1876)
В XIX веке большую часть населения Сибири составляли русские люди — носители православной веры. Татары, казахи, киргизы, в основном, были мусульманами, которые исповедовали учение пророка Мухаммеда. Эстонцы, латыши, финны, ингерманландцы, немцы, шведы были воспитаны в традициях лютеранской церкви, чья история возникновения связана с именем немецкого священника, профессора университета Мартина Лютера (1483– 1546), который в 1517 году собственноручно прибил на дверь церкви родного городка Виттенберга свои 95 тезисов по исправлению работы священнослужителей, и начал проводить реформацию католической церкви.
Так зародилась лютеранская церковь, которую в то время поддержали многие ответственные чиновники и князья Германии. До этого времени попы читали Библию в церкви на латинском или греческом языках. Лютер вёл работу по переводу библейских книг на немецкий язык. Он хотел, чтобы простой народ мог читать слово божье на родном языке, и чтобы дети с раннего возраста могли получать духовное воспитание. В отдельных странах верующие люди поддержали его идеи. Сторонники
«евангельского христианства» и учения Мартина Лютера говорили, что пришло время по обновлению и очищению веры. «Истина в Библии» — был девиз этой реформации.
В Финляндии священник-п росветитель Микаел Агрикола (1510– 1557) создал в 1543 году первый финский учебник. Это был «Букварь АВС с молитвами и катехизисом», который предназначался детям и взрослым. После этого в церковно-п риходских школах попы начали учить детей читать, считать, петь псалмы и молиться. Однако и через триста лет обучение деревенских детей на этом обычно и заканчивалось, не считая редких исключений. Интересно вспомнить, что епископ Агрикола в составе шведской делегации ездил в 1557 году в Москву на мирные переговоры. На обратном пути он смертельно простудился и был
Йоханнес Гранё похоронен в Выборге, городе, где начинал свой школьный путь.
Интересен тот факт, что русский царь Пётр Великий, завоеватель прибалтийских земель, «прорубивший окно в Европу», счёл за честь для себя посетить церковь Мартина Лютера в Виттенберге и оставить там о себе памятную запись.
Оказавшись в местности, где господствовала иная культура вероисповедания, переселенцы из стран Балтии и Великого Княжества Финляндского
стали искать себе духовных пастырей. В первые годы жизни на новом месте они выбирали себе наставников из своей среды, позднее им на смену пришли, так называемые, дивизионные священники, которых назначал и отправлял к ним генерал- интендант Московской Консистории. Как уже говорилось, с 1735 года вплоть до октябрьской революции 1917 года более шестидесяти пасторов окормляли верующих лютеранской общины в Сибири. Но после падения монархии в России, церкви стали закрываться.
До революции численность переселенцев в Сибири росла из года в год. Так, по данным переписи в 1897 году в Сибири проживало 6768 латышей, 4082 эстонца, а через десять лет их количество выросло до двухсот тысяч. Поэтому пасторы, в большинстве своём выпускники Дерптского университета (Юрьев, Тарту, Эстония), знали несколько языков, чтобы иметь возможность общаться с прибывающим населением.
Финский Сенат, как мы уже упоминали, одобрил кандидатуру пастора
Йоханнеса Гране для работы в пасторате города Омска на шестилетний срок с 1885 по 1891 годы. Три месяца пастор изучал русский язык, который был ему необходим в работе. Он знал уже немецкий, шведский и родной финский языки. Официальным языком евангелическо-л ютеранской церкви в России был немецкий.
После долгих раздумий, летом 1885 года пастор Йоханнес Гране вместе с семьей отправился из Финляндии в Сибирь. На работу поехали пятеро взрослых людей (пастор с женой, его брат, сестра жены и их служанка), а также два маленьких сына Йоханнеса и Алмы Гране. Их старшему сыну Йоханнесу Габриэлю исполнилось тогда три года, а младшему, Пааво, было полтора. Тридцатипятилетний священник был полон желания работать и помогать прихожанам. Он был одарён решительным и твёрдым характером, большим умом и выдержкой, уважением к людям и тактом. Будучи искренне верующим человеком, он постоянно просил у Бога руководства и поддержки. Позднее, в своих воспоминаниях, он писал, что много раз в своей жизни чувствовал благословение Господа.
Его новый приход был разбросан по огромной территории Западной
Сибири. Самый южный приход Атшегуль, возле Барнаула, находился за
2000 вёрст от Омска. Омск был выбран местом проживания его семьи в зимнее время, летом же они жили на заимке, которая была в 13 километрах от города.
Генерал-г убернатор Г. А. Колпаковский с радостью принял Й. Гране, так как новые преступники, прибывающие в лютеранские колонии, доставляли много хлопот начальству и простым жителям. В 1876 году в Омь-колонии было 2046 жителей, среди них 1883 мужчин. Местные крестьяне просили не посылать к ним больше ссыльных, так как преступность стала угрожать их жизни. За два года там было осуждено за разбой, воровство, подделку денег 43 человека. У финнов и латышей была самая плохая репутация. Андерс Гране, брат пастора, также поселился с семьёй в Омь-колонии в 1885 году и стал, совмещать свои учительские обязанности с помощью местному начальству в поисках и поимке преступников. Он хорошо знал русский язык, так как раньше работал учителем в Ингерманландии. Вскоре местные власти пригласили его на должность блюстителя порядка.
К этому времени город Омск, основанный, как крепость, на слиянии величественного Иртыша с рекой Омь в 1716 году, стал оживлённым культурным центром Сибири. В 1885 году в городе уже были мужская и женская 8-летние гимназии, учительская семинария, военная кадетская школа, техническое реальное училище и много ремесленных школ. Там проживал генерал-г убернатор Акмолинского округа, много генералов и военных. В городе были улицы с красивыми каменными зданиями и молитвенные
Лютеранская церковь в Омске. Построена в 1792 г.
Открытка начала XX в.
дома основных религиозных конфессий, почитаемых жителями: четыре православные церкви, лютеранская церковь, римско-к атолическая церковь, магометанская мечеть с полумесяцем и две синагоги. В Омске проживали люди более десяти национальностей. В городе было много мелких фабрик и заводиков, частных лавок и магазинов. По воскресеньям на площади играл духовой оркестр, а на базаре шла бойкая торговля продуктами,
одеждой, и всякой всячиной.
В течение первого периода своей работы душепопечителем пастор
Гране проехал по Сибири более 60 000 вёрст. Условия его жизни в дороге были самыми простыми: питался он чаще всего хлебом, солью и чаем, как почти что весь сибирский народ в те годы, а ночевал или в повозке, во время переездов, или спал на полу ямской станции. Зимой часто приходилось надевать две шубы, спасаясь от ледяных морозов. От нападения разбойников он также не был застрахован. Однако лишь однажды ему пришлось, защищаясь, пригрозить злоумышленнику пистолетом.
В первое время ему самому приходилось разыскивать соплеменников в городах и в больших селениях. Приезжая на место, он выбирал подходящего человека, давал ему 20 копеек за труды, и просил привести к нему на постой иностранцев- лютеран. Так, со временем он организовал регулярные богослужения и обучение грамоте.
Уезжая из Омска в лютеранские поселения для встречи с паствой, он мог провести в дороге несколько недель. Гране вёл службы в церквях и в местах, где не было своих пасторов. Живя в деревнях по 2–3 недели, он обучал детей грамоте и основам вероисповедания, крестил детей, венчал супругов, хоронил усопших, навещал ссыльных в тюрьмах, на промыслах и заводах.
Позднее, познакомившись с ситуацией на местах, он выписал из Финляндии помощников. Нашлись люди на должности школьных учителей, дьяконов, медсестёр для ухода за больными. Общими усилиями пастор
со своими помощниками построил несколько школ, церквей, богаделен для инвалидов и немощных стариков, также организовал два общества трезвости, наладил фельдшерскую помощь, открыл швейный кружок, и постоянно вёл просветительскую деятельность, раздавал христианскую литературу. В нескольких деревнях он добился закрытия кабаков, которые приносили большой вред населению.
Духовное попечительство пастора Йоханнеса Гране благотворно влияло на людей и их жизнь. Его деятельность с годами расширилась, и у него появилось уже несколько десятков помощников, которым он даже выпла-
чивал небольшую зарплату. Преступность уменьшалась, жизнь крестьян улучшалась и благоустраивалась, дети стали учиться в школах, а жители — больше заниматься земледелием, развивать животноводство, строить себе бревенчатые дома и переселяться в них из землянок. Большую роль в этих изменениях играло то, что о людях заботились, поддерживали добрым советом, поощряли личным примером. И не только здесь, в Сибири, на месте их проживания, куда к ним приезжали священники, но и в далёкой Финляндии для них в церквях собирали пожертвования и книги.
В своих воспоминаниях о работе в России, Йоханнес Грано подробно описал условия жизни переселенцев в Сибири и рассказал о важных событиях того времени, с глубоким почтением повествуя о судьбах встреченных им людей, чьи непростые истории нашли отклик в его сердце. Его книга «Шесть лет работы в Сибири» на финском языке вышла в свет в 1893 году в Хельсинки. Она полностью меняет укоренившееся негативное представление обывателя о суровой жизни в Сибири. Благодаря ей, можно сделать вывод, что не место красит человека, а человек место. И в суровом сибирском краю, как и повсюду, можно встретить много хороших, приветливых, добропорядочных людей, которые живут с Господом в душе.
Чтобы полнее передать описание российской действительности, особенности её многонациональной культуры, уклад жизни и атмосферу лютеранской общины Сибири того времени, приведём несколько отрывков из книги воспоминаний пастора Грано, переведённой на русский язык автором, Айно Петровой.
ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ ПАСТОРА ЙОХАННЕСА ГРАНЕ
(ГРАНЁ, ГРАНО) «ШЕСТЬ ЛЕТ В СИБИРИ»
…В путь мы отправились на пароходе из города Турку 6 июля 1885 года. В Хельсинки к нам присоединилась сестра моей жены, дьяконисса Элизабетт Фонтелл, а в Петербурге мой брат Андрей. Вместе с девушкой- служанкой нас было пятеро взрослых людей и два наших маленьких сына. Госсекретарь Консистории в Петербурге встретил меня очень дружелюбно и выдал необходимые рекомендательные письма. Он пожелал мне удачи в работе и добавил: «Пусть Бог поможет Вам! Если в ч ём-либо будете нуждаться, можете написать лично мне»…
…В поезде на Москву ехать было удобно, везде было чисто, еда была хорошая. В Москве мне было необходимо встретиться в Консистории с генерал- суперинтендантом Юргенсоном. В его ведении были все дела русской евангелическо- лютеранской церкви. В Москве я увидел сотни бело-
каменных красивых церквей с зелёными крышами и куполами. Мелодичный перезвон их колоколов заставлял радостно биться сердце и прислушиваться к их призывающему голосу. У нас была возможность полюбоваться святынями нового Собора Христа Спасителя. Мы увидели высокохудожественные фрески, старинные иконы. Строительство храма стоило около 30 миллионов руб лей. Затем мы посетили древний Московский Кремль и его величественные церкви. У башни Ивана Великого мы увидели «Царьколокол», который весил 200 тонн и считался самым большим в мире. После падения на землю на нём остался скол. В Успенском Кафедральном Соборе, где был коронован на престол наш нынешний император, во время службы пел большой великолепный хор… Там же служитель церкви познакомил нас с древним образом — глубоко почитаемым Ликом Богородицы. По преданию эта реликвия была исполнена Евангелистом Лукой.
…На участке железной дороги между Москвой и Нижним Новгородом можно увидеть множество деревень. Поля были засеяны пшеницей. Бедные крестьянские избушки покрыты соломой. В Сибири же есть сёла, где живёт до тысячи жителей. В одном таком месте было 450 добротных, нарядных домов.
Мы приехали в Нижний Новгород на поезде, а до Перми собирались ехать по Волге на пароходе, который должен был отправляться через два дня. В городе начиналась большая торговая ярмарка, которая справедливо считается самой большой в мире. Город, с его церквями и каменными домами, располагается в полукилометре от реки на возвышенном берегу. Внизу, вдоль берега Волги на мысу, там, где в неё впадает Ока, растянулся огромный торговый город, длиной в три километра. Один за другим здесь стоят сотни больших и малых оптовых складов. Магазины невозможно сосчитать. Множество лавок, постоялых дворов, ресторанов, чайных, банков, театров,
гостиниц, цирков и разных развлекательных заведений. В центре этого торгового города стоит трёхэтажный красивый «Главный ярмарочный дом» с рестораном, пассажем, банком, гостиницей. На средства торговых людей здесь возведён величественный Православный собор. Гостиницы и торговые ряды, набитые товаром от пола до потолка, открыты
только лишь в дни ярмарки. В это же время сюда приезжают знаменитые артисты, певцы, танцоры, музыканты, которые развлекают народ. С раннего утра до позднего
вечера несколько недель подряд Элизабет Фонтелл здесь идёт бойкая оптовая торговля. Тысячи покупателей, тысячи продавцов, тысячи приказчиков снуют по торговым рядам. Извозчики развозят товар и людей по территории ярмарки. В город приехали люди из дальних земель и разных стран. Купцы, родом из сотен разных мест, вплоть до Китая, Индии и Америки, привезли сюда на продажу свой товар. Цены были приемлемые, и торговые люди охотно покупали предлагаемый ходовой товар. Два богатых татарина из Петропавловска привезли на ярмарку шерсти и конского волоса на сумму до 200 000 руб лей. На Волге в тот день было до тысячи разных судов и больших барж. Голова шла кругом от множества народа и обилия самого разного товара на прилавках…
…Мы поднялись в Нижний Новгород, чтобы почтить место, на котором в 1612 году, ныне почётный гражданин города, Кузьма Минин произнёс пламенную, знаменитую речь, призывая спасти Родину. Никогда раньше не было сказано на Руси подобных слов, и трудно было людям тогда представить себе все последствия этой речи. Поляки разоряли Москву и казалось, что русскому народу грозила погибель. Кузьма Минин собрал народное ополчение, которое выгнало врагов из Москвы. Благодарные потомки похоронили своего освободителя рядом с великими князьями в усыпальнице Кафедрального собора. На его могиле с 1616 года день и ночь горит лампада. Царствующие особы, бывая в городе, всегда приходят к его келье покоя. Они с благодарностью в душе склоняют свои головы перед его прахом. Мы с глубоким волнением стояли возле его могилы, потому что мы чувствовали и знали, что каждого, кто отдал всё для блага Отечества, потомки будут помнить и почитать в своих сердцах.
В старину в этих местах был Макариев монастырь, и народ из разных мест приезжал в монастырскую церковь на службу. Потом давным- давно в тех местах зародилась Макарьевская праздничная ярмарка. После пожара, случившегося там в 1817 году, её перенесли в Нижний Новгород и построили на берегу Волги новые торговые помещения…
…От Нижнего до Перми мы несколько дней плыли на теплоходе «Братья Каменские». Старинный город Казань расположен на равнинных землях, там, где река Казанка впадает в Волгу. Город находится в двух верстах от пристани, и мы поехали туда на конке, чтобы успеть увидеть его получше. В Казани много хороших каменных домов, десятки красивых мечетей и православных церквей, есть одна лютеранская церковь и католическая. Также я заметил много фруктовых садов. На огромном рынке татары предлагали, выкрикивая наперебой, самый разный товар — фрукты, рыбу, хлеб, горячие пирожки, икру, мясные колбасы, сыры, одежду, и широко известное казанское мыло. В большом порту города Казани было несколько десятков судов, идущих по Волге с Каспийского моря и по линии Нижний Новгород — Пермь…
…На теплоходе царило необыкновенное уважение и единодушие между высшим и нижним составом судовой команды. Когда теплоход отчалил от пристани, все обнажили головы и прошептали тихую молитву. Также они поступили, когда мы благополучно прибыли в Пермь. После чего капитан, лоцман и штурвальный пожали друг другу руки, в знак благодарности за то, что все добросовестно исполнили свои обязанности. Пассажиры были людьми самых разных родов и рангов. Мусульмане — татары, калмыки, киргизы, несколько раз в день громко молились. Они не обращали ни малейшего внимания на соседей. Затем они начинали наперебой предлагать и продавать путешественникам свои товары. На судне были верующие люди, которые ездили в Киев молиться в православном соборе Богородице и Христу. Также там было много пассажиров, совершающих паломнические путешествия в мусульманскую Мекку. Несмотря на такие различия, мир, терпимость и согласие царили среди этой многоликой публики. Несколько раз в день мы пили чай с хлебом, посыпанным солью или с повидлом. Сахар
Спасо-Преображенский собор в Нижегородском кремле (постр. в 1640 г.)
в этих местах используется очень экономно. Если в дом приходит гость, то перед ним кладут кусок сахара. Однако, если он, по неведению, съедает сахар, то про него говорят: «Ну и собака!.
---------
5.Работа сыновей пастора Йоханнеса Гране в Сибири
Было три сыночка у меня:
Один пастором в Швеции был,
А другой же епископом стал,
Третий крепким хозяином был… Старинная ингерманландская руна .
Младший сын пастора Й. Гране, священник Пааво Гране (1883–1942) был достойным преемником отца. Он получил теологическое образование в Финляндии и был хорошо знаком с укладом общества того времени, и с жизнью сибирских лютеран. В свободное время он писал картины. Служа душепопечителем, он следовал примеру и советам отца, делил с людьми их беды и радости, помогал в трудную минуту. В течение тринадцати лет пастор Павел Гране добросовестно трудился в огромном северном приходе. В то время в Сибири было шесть лютеранских колоний и множество городов, заводов, приисков, где проживали лютеране. Священник регулярно встречался с ними, и многие прихожане приезжали к нему в город Омск. Он чувствовал, что Бог направил его в этот суровый край, чтобы помогать людям, нуждающимся в духовной поддержке. Однако в 1921 году, в связи с угрозой ареста, он был вынужден уехать с семьёй на родину. Они поселились в городе Оулу, и пастор продолжил там свою работу.
Пааво Гране написал книгу «Сибирские финны», в которой описал свои воспоминания о годах, проведённых в Сибири, и о прихожанах своего необычного прихода. И в наши дни, со страниц его книги сквозь годы, смену времён и порядков, не теряя своей актуальности для потомков его прихожан и всех верующих людей, звучат мудрые и проникновенные слова его пасторского благословения, несущие спасение всем нуждающимся в час сомнений и слабости духа, возвращающие надежду и веру в себя, укрепляющие веру в Господа: «Надеемся и верим, что Бог одним своим словом, сказанном в нужном месте и в нужное время, может напитать многие и многие души. И также из того семечка, которое мы при всей своей слабости сеем, может произрасти такой прекрасный плод, который мы себе и представить не можем» .
Старший сын пастора Йоханнес
Габриэль Гране (1882–1956) также всю свою жизнь хранил в своём сердце любовь и верность Сибири. В детстве он был очарован природой этого края, и уже в лицее стал пред-
седателем географического кружка, а впоследствии работал профессором в трёх университетах.
В 1905 году из равнинного Омска он вместе с отцом впервые поехал на горный Алтай. Простор и красота этого особенного, удиви-
Пааво Йозеппи Гранё тельного края ошеломили юношу.
Девственная природа, величие гор,
великолепие озёр, музыка бурлящих рек с поющими порогами, аромат разнотравья этих мест покорили его сердце. Более десяти лет он изучал жизнь и ландшафт Алтая, Монголии, Киргизии, Казахстана, а также Кавказа и Тянь- Шаня.
Вместе с двумя-т ремя помощниками молодой учёный по поручению университета в течение трёх с половиной лет подряд проводил геофизические, топографические, геологические, картографические, антропологические, археологические исследования. Он также вёл учёт температур, производил различные измерения, собирал растения, изучал культуру этносов, населяющих этот красивый и суровый край.
В Омске он построил себе небольшой дом, где зимой обрабатывал собранный летом материал. Живя в обществе с многонациональной культурой, общаясь с людьми разных вероисповеданий, Габриэль с детства знал финский, шведский, немецкий, русский, эстонский языки. Позднее для работы он выучил татарский, монгольский, французский, датский языки. Он был музыкально одарен, играл на скрипке и пианино. Кроме этого, у него был врождённый дар дипломата, не взирая на лица, он спокойно, достойно и уважительно разговаривал, как с губернским начальством, так и с местными жителями, с помощниками- проводниками, с топографами.
Председатель Угро-финского исторического общества Финляндии профессор и сенатор Отто Доннер спонсировал несколько его экспедиций. Он посылал его для изучения мест поймы Иртыша и Оби, где предположительно проживали в древности угро-финские народности. Также богатые коммерсанты и меценаты из Выборга Ё. Лаллукка и Ф. Сергеев помогали материально исследователю.
Свои многочисленные экспедиции с 1902 по 1916 годы обычно он начинал, из города Бийска. В труднейших условиях он с помощниками пересекал на лошади и пешком десятки тысяч вёрст по горам и долинам,
через холодные воды труднопроходимых сибирских рек.
Вернувшись из последней экспедиции в 1916 году в Финляндию, он обобщил собранный материал, и в 1919 году в Хельсинки вышла в свет его книга «Алтай. Увиденное и пережитое за годы странствий». Сейчас она переведена и на русский язык. В этом грандиозном труде в двух томах, на 700-ах страницах, помещены 25 карт Алтая и Монголии, составленных им, и 160 фотографий, выполненных им, на которых запечатлены события тех далеких лет, свидетельствующие об укладе и традициях местной жизни.
В его книгах можно прочитать описания многих мест сибирского края, Алтая, Саян, Монголии. Как этнограф он сделал много различных измерений, описал жизнь населения и природные условия множества населённых пунктов. В книге встречаются такие названия как — Бийск, Катунь, Золотая гора Алтын, Башкаус, Чулышманская долина, Кулунда,
Абакан, Минусинск, Кобдо, Урга, Лебеди, Бухтарма, горячие источники
Рахманова, ледники короны Алтая горы Белуха (4540 м), горная вершина или каменный исполин Бабырган (1000 м), станица Алтайская, Телецкое озеро или Золотое озеро, растянувшееся на 90 километров и названия многих других мест.
Его книги достоверно и увлекательно рассказывают о жизни на сибирской земле, о местных народах — теленгитах, татарах, киргизах, кочующих калмыках, телеутах, монголах-с ойотах.
Интересно, что его помощницей в исследовательских поездках в 1913 и 1916 годах была его жена Хилма Гране, также геолог по образованию. В 1914 году ему помогали в работе двоюродный брат Павел Гране, родившийся в Сибири, и финский исследователь Каарло Хилден. Несколько раз с ним были в экспедициях Степан (Тапани) Ункури, Карл Вокк, Элиас
Саари, сибирский учитель Илья Котельников, Николай Кунграк, Матай,
Тунгерек и многие другие опытные сибирские проводники. В период проживания Йоханнеса Габриэля Гране в Омске в течении двадцати лет они были хорошими друзьями. Для примера приведём несколько вы-
держек из его книги.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ КНИГИ ЙОХАННЕСА ГАБРИЭЛЯ ГРАНЕ
«АЛТАЙ. УВИДЕННОЕ И ПЕРЕЖИТОЕ ЗА ГОДЫ СТРАНСТВИЙ»
…Арсений — крещёный теленгит, был моим проводником. В монастырской школе будучи ребёнком, он научился читать по-русски, и теперь у него была возможность заработать. Он жил с отцом, который исполнял должность земского ямщика в этих краях. Ночевали мы в станице Алтайская, которая находится у Нарымских гор в долине. Здесь проживает около 800
человек, в основном это семьи казаков и православных староверов. Дома у них большие и добротно построенные. Они расположены по обе стороны улицы. Во всём чувствуется благополучие, порядок и достаток. Люди здесь приветливые, трезвые и опрятные…
…Возле Телецкого озера мы встретили людей, направляющихся с разных концов Сибири в церковь Чулышманского монастыря на богослужение, которое обещал провести на их родном алтайском языке Московский Митрополит Макариус. Он, прежний алтайский житель, хорошо владел местным языком. В молодости он несколько лет проповедовал Евангелие в Сибири. Интересно, что он подарил монастырю, где служил настоятелем его брат, небольшой теплоход, который когда-то бороздил воды Балтийского моря. Из ближних и дальних мест, в лучших одеждах, на упитанных лошадях, алтайский народ ехал на встречу со своим Святым
Отцом. Летнее бирюзово- синее небо отражалось в Телеутском озере. Солнце приятно согревало нас после ночного холода. Природа вокруг нас светилась яркими насыщенными красками. Казалось, что мы попали в какую-то неземную сказочную страну, охраняемую духами горных вершин. По чудесному совпадению в это воскресное утро мы были в этом месте и узнали о путешествии Митрополита Макариуса из Москвы через Артыбаш в Курсай. Он прибыл на своём теплоходе по Телецкому озеру на встречу с земляками…
…Полноводная река Иртыш начинается в озере Зайсан, длина её доходит до 4 000 вёрст, и она имеет множество притоков, которые зародились в Алтайских горах. До устья Нарыма и Бухтармы течение её довольно спокойное. По левому берегу начинаются Калбинские горы и Иртыш прорывается в дикое ущелье между Алтайских хребтов и каньонов. Высокие гранитные берега образовали здесь скалистые пороги, получившие название «Семь братьев». Вода вокруг этих уступов бурлит и гремит. Они стоят как часовые и не желают без выкупа пропускать суда вперёд. Ниже устья реки Огнёвки находится самый высокий утёс, который называется «Петух».
Часть скалы упала в реку, и обрыв сильно резонирует, повторяя несколько раз последние слова сказанной фразы или песни. Эхо этого поющего порога как бы предупреждает окружающие скалы и горы о появлении неожиданных гостей. После Усть- Каменогорска Иртыш выходит из ущелья и несёт спокойно свои воды к Семипалатинску…
… В Урянхае нужно было переправиться через полноводную реку Ха-кемь. Возле другого берега лодка зацепилась за затонувшее дерево и несмотря на все усилия, опрокинулась. Все мешки с припасами затонули. Мы ухватились за ветки и чудом выбрались на островок. Монголы пришли на выручку.
Затем в Кобдо Разумник Иванович Кузнецов, один из самых богатых местных купцов, пригласил меня в гости на чай. Между нами произошла очень интересная беседа.
— Вы ещё такой молодой, но уже получили очень важное и почётное задание. Сможете ли вы справиться с трудностями, которые могут встретиться на таком дальнем пути? Я слышал о несчастье. которое произошло с вами на реке.
— Справимся. Я не сомневаюсь в этом. Мы уже столько прошли и перенесли. Справимся. Да и китайские должностные лица обещали помочь нам добраться до границы.
— Достаточно ли у вас денег?
— Думаю, что хватит. Если жить экономно, то мы сможем добраться до Зайсана.
— В этом то я и сомневаюсь. Да и рискованно это. Я уже вчера хотел к вам прийти. Извините, но на правах старого человека и торговца, я хочу предложить вам деньги. Возьмите в долг. Случилось так, что у меня сейчас дома больше наличных, чем мне необходимо. Возьмите такую сумму, чтобы вы смогли достойно своей чести жить и делать покупки.
— Я не знаю, что Вам и сказать.
— О процентах не может быть и речи. Вернёте тогда, когда сможете вернуть. Или, тогда как вернётесь домой, или через пять лет — как захотите.
— Хочу заметить, что я привык и к возможным потерям. Если умрёте, или пропадёте, отчего упаси вас Бог, то смогу убытки перенести. Если живыми будете, то заплатите долг. Вы ведь финн.
У Разумника Ивановича было хорошее представление о финнах. Слишком хорошее. Мне не хотелось поколебать это благородное мнение своим, возможно необдуманным отказом от его предложения о помощи. Однако я решил продолжать путешествие с теми деньгами, которые сохранились в моих внутренних карманах. Мы обошлись малым, но какой ценой, это уже другой разговор.
Описания жизни и природы
Сибири и Монголии Йоханнесом Габриэлем Гране стали широко известны в учёном мире. Статьи, написанные им на семи языках, были помещены в европейских журналах. По просьбе составителей русского Энциклопедического Словаря в 86 томах Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона Й. Г. Гране напи-
Йоханнес Габриэль Гранe (Гавриил Иванович Гранэ) сал несколько статей о Сибири и Монголии. Также он участвовал
в юбилейном издании книги об учёных исследователях Сибири академиках Петербургского университета Г. Н. Потанине и Вильгельме Радлове. В научных кругах России он известен под именем Гавриил Иванович Гране, как его привыкли называть местные жители.
6. Музей Миграции. Журналисты, историки, энтузиасты в XXI веке
За добро добром помянут
Люди нас когда- нибудь
И судить за то не станут, Что избрали честный путь.
Иван Суриков, «Дубинушка» (1876)
Весной 1891 года началось строительство Транссибирской магистрали Москва — Владивосток. Будущий император России Николай II (1868–1918) присутствовал во Владивостоке на церемонии открытия этого грандиозного проекта. Цесаревич Николай Александрович Романов встретился там со множеством людей, почтил своим присутствием молебны в местных церквях и, проехав через всю Сибирь, вернулся в столицу. В городах и сёлах народ с радостью и воодушевлением встречал царскую делегацию. Наследника престола приветствовали хлебом — солью, преподносили памятные подарки. В его честь во многих городах были построены Триумфальные арки. На пароходе «Николай», принадлежащем местному купцу, в солнечный летний день 1891 года по Иртышу цесаревич прибыл в город Тару. Строительство
самой большой в мире русской железной дороги закончилось в 1916 году, её длина составила 9288 километров. Железная дорога принесла существенные изменения в жизнь Сибири, увеличив грузовые перевозки и оживив перемещение людей по стране.
Однако грандиозные проекты требовали больших средств, а жизнь простого народа становилась всё хуже и хуже. В 1905 году на востоке Сибири шла кровопролитная Японская вой на, огромное количество семей осталось без мужчин и кормильцев. Затем в 1914 году началась новая вой на, унёсшая миллионы жизней. Голод, болезни, безысходность жизни угнетали русский народ. В 1917 году в России произошла рабоче- крестьянская революция, свергнувшая гнёт и произвол царской власти. Большевики во главе с Владимиром Ильичом Ульяновым (партийная кличка Ленин) обещали облегчить жизнь простого трудового народа. Император Николай II был вынужден отречься от престола.
Всю его семью, где было пятеро детей, арестовали и летом 1917 года поместили под стражу в городе Тобольске. Через год, в июле 1918 года, их доставили в Екатеринбург и там расстреляли. В 1998 году останки царской семьи были привезены в Санкт- Петербург и перезахоронены в Петропавловской крепости.
В 1917 году Ленин подписал декрет о независимости Финляндии, после чего русско- финская граница закрылась. Сибирские финны уже не надеялись приехать на родину предков.
Казалось бы, что история о Матвее Ункури на этом могла бы и закончиться, но нет — связь времён не прервалась. Человек предполагает, а Бог располагает. Мысль человеческая перелетает через границы. Память о прошлом передаётся от отцов к детям и внукам.
Доктор исторических наук Алпо Юнтунен в 1983 году опубликовал в Финляндии своё архивное исследование «Ссылка финнов в Сибирь во времена автономии, и ссыльные в Сибири». В этой объёмной книге он писал о людях, внёсших вклад в развитие Сибири. В ней, среди прочих,
он рассказывал о Матти Ункури и Йоханнесе Гране. В 1991 году по финскому радио передавали чтения по книге Й. Г. Гране «Алтай. Увиденное и пережитое за годы странствий».
Затем, в июне 1992 года финское телевидение организовало поездку в Сибирь по местам бывших лютеранских поселений, с надеждой встретиться с финнами, живущими там. В этой группе были историк Алпо Юнтунен и Олави Гране. Академик Олави Гране — профессор, канцлер университета в городе Турку, приходился сыном учёному Йоханнесу Габриэлю Гране. Он многие годы мечтал побывать в тех далеких местах, где когда-то жили и работали его предки: дед, отец, дядя и другие родственники. Омское Географическое Общество, встретило почётных гостей и провело совместный семинар по теме алтайских и монгольских исследований Гавриила Ивановича (Й.Г.) Гране. Местное телевидение показало эту встречу населению, после которой дочь проводника Ильи Котельникова связалась с Олави Гране и показала ему путевой дневник, где её отец описывал сибирские исследования, и омский пасторат на улице Декабристов, где жил в 1913 году Йоханнес Гране.
Финский репортёр Ханну Холвас заинтересовался историей возникновения лютеранских поселений в Сибири. В девяностых годах он несколько раз ездил в Сибирь, и ему удалось встретиться с потомками прежних колонистов. Журналист написал много статей об этих людях в финский журнал «Seura» («Общество»). Там он поместил несколько старинных и современных фотографий членов семьи Матти Ункури.
Летом 1993 года в Хельсинки проходил фестиваль — «Дни миграции» или «Корни в Финляндии». На этот праздник приехали люди с разных краёв света. Из Сибири в Финляндию были приглашены одиннадцать гостей. Среди них были три представителя родового колена Матти Ункури — Алма, Ирина и Михаил Ункури. Они провели несколько дней на родине их прадеда. Также родственники Матти побывали в Юля- Хярмя в доме, где он жил в годы молодости. Там они встретились со своей многочисленной родней. Они все вместе участвовали в мессе, проходившей в церкви, которой уже
200 лет. Потом был совместный обед и праздничные выступления в приходском доме. После обмена адресами и тёплых прощаний, группа поехала на фестиваль в Хельсинки, где участвовала в официальных собраниях и выступлениях. Впереди у гостей была встреча в Турку с профессором Олави Гране. Михаил Ункури и Олави Гране вспоминали рассказы своих отцов об их совместной работе и об опасных путешествиях по Монголии и Алтаю. Казалось, что крылья истории зашумели над их головами. Они встретились в первый раз, но общее прошлое их прародителей, представшее перед ними в рассказах и документах, объединило их, подарив эти трогательные минуты общения. Дружба предков и пересечение собственных путей взволновали их сердца. Со старинных фотографий, сделанных в Сибири почти сто лет назад, на них глядели дорогие их сердцу люди. На этих пожелтевших от времени снимках перед ними предстала часть русской и финской истории, запечатленная в событиях давнего прошлого и картинах из разных мест далёкой Сибири.
В 2004 году венгерский исследователь истории Ференс Над организовал поездку в Омск, в Орловку, в Рыжково, в которой принимал участие и репортёр Ханну Холвас. Они также посетили город Тара и деревню Михайловку, где встретились с потомками Матти Ункури. Они познакомились с Устиньей, Ириной, Рудиком, Геной, Надеждой, Ниной, Галей, Таней, Тамарой, Лизой. Однако молодое поколение уже мало знало о прошлом своего прапрадеда. Лиза Андреева, в девичестве Ункури, показала им места, где раньше жил её дед — заброшенную деревню Ларионовка (Лааро), в которой к тому времени не было ни одного дома, и даже не было видно ни одного фундамента. В этих степных местах просто- напросто нет камней, их можно найти лишь глубоко под землёй. Рассказывают,
что раньше, при переезде на новое место, заботливая хозяйка везла с собой 3-х килограммовый камень, чтобы потом прижимать с его помощью квашенную капусту в бочке.
В результате раскулачивания, репрессий, коллективизации, объединения деревень, многие финские поселения исчезли. Люди уезжали в поисках работы к родственникам, в города, на заводы, на железную дорогу. Многие жители из Бугене уехали за 300 километров в Омскую
область, в финскую деревню Орловку, которая находилась в нескольких десятках километров восточнее Омска. Там на месте бывшей лютеранской Омь-колонии был организован финский колхоз «Победа».
В 2004 году группа гостей из Финляндии, состоящая из десяти человек, поехала в бывшее поселение Бугене. Ехать им пришлось в кузове трактора, иначе через болота было не пробраться. К счастью, в этих местах болота имеют твёрдое дно, и они редко бывают глубокими. Двенадцать километров пути прошли незаметно. Сестры Андреевы обрадовались, увидев места, где выросли, оживились и начали петь старинные финские песни. Дальние гости были взволнованы и с восторгом делились впечатлениями. Они с удивлением оглядывали окрестные поля, речку, перелески, кресты на старом кладбище. Они представляли себе, как по этим дорогам много лет назад ходили сотни их земляков.
Семидесятичетырёхлетняя Лиза Андреева, внучка Матти Ункури, рассказала на хорошем финском языке о прошлой жизни в родном доме:
«Раньше это было большое и богатое село. У нас был хороший магазин, большой молочный завод. Турки привозили к нам на продажу свои диковинные товары. Жизнь здесь была хорошей. У нас было много работы и много еды. Все разговаривали друг с другом по-фински. Деревню нашу называли разными именами — Финская волость, Чухонская, Финны — все эти названия обозначали одно место — Бугене. Но потом после тридцатых годов люди стали пропадать, их забирали в тюрьмы и лагеря. После смерти Матти в доме жила семья его сына Семёна, моего отца. Я помню похороны деда. Он был хозяин в своём доме. У меня ещё сохранился красивый шкафчик, который он когда-то сделал своими руками. Когда умер мой муж, я осталась с пятью малыми детьми. Деревню посчитали неперспективной, школу закрыли, и я была вынуждена уехать отсюда. Сейчас мы живём в финской Орловке».
Трактор остановился перед полуразрушенным мостом. На другом берегу маленькой речки Бугене было место, где раньше жили сотни жителей, паслись тысячи животных. Там стояли 150 домов, действовали молочный и кирпичный заводы. Теперь же здесь стоял одинокий, почерневший от времени и непогоды, давно заброшенный дом, без рам и прежних нарядных белых ставень… Почему он сохранился? Зачем?… Это был дом Матти Ункури, построенный его сильными, умелыми руками. В последние годы в доме укрывались от дождей и ночевали кочующие пастухи, приводившие на пустующие окрестные луга стада животных. Первоначально этот большой дом, построенный из осиновых брёвен, стоял на заимке Ункури,
что в 3-х километрах отсюда. Когда-то в нём жила и трудилась большая семья, где было 11 детей. После смерти хозяина наследники продали дом лошаднику Пааво Хокканену, и он перевёз его в Бугене. Недавно новый владелец умер, а, как известно, дом без хозяина — сирота.
Подойдя поближе, приезжие увидели неподалёку ещё один древний дом. Возле этой маленькой покривившейся избушки стояла и её старенькая хозяйка, пристально разглядывая нежданных гостей. Каково же было удивление путешественников, когда они узнали, что эстонка Сенья Рейт — последняя и единственная жительница этой 150-летней колонии. Она жила здесь в одиночестве зимой и летом. В былые же времена в этих местах проживало около восьмисот человек.
Дом Матти Ункури всё-таки был цел и радовал путников тем, что укрывал их от ветра и дождя. Его внешний вид рассказывал о своей долгой истории. Он рождал вопросы и размышления, вызывал восхищение и благодарность человеку, построившему это жилище с пятью окнами по фасаду. Пожары сожгли даже половину крестов на соседнем кладбище, но огонь обошёл стороной этот дом. Наверное, молитвы Матти дошли до Господа, и его раскаяние было таким искренним, что Бог простил ему его грехи. Чувствуется, что Божье благословение помогало Матти уцелеть во многих опасных случаях, подстерегавших его в Сибири. Каким-то чудом и его дом сохранился. Он как бы ждал продолжения своей истории, и хотел рассказать о своём мужественном хозяине.
У журналиста Ханну Холваса зародилась в голове благородная идея спасти этот дом. На первый взгляд эта мысль казалась глупой, но у неё был светлый ореол. Многие люди поддержали журналиста и вызвались помочь ему в этом деле.
В городе Сейнайоки существует филиал Института Миграции. Там ведётся исследовательская работа по изучению миграции финского населения, регистрация переезжающих, организуются выставки. Специалисты института помогают желающим составить своё «Родословное Древо». Неподалёку в Перясейнайоки на берегу озера Калаярви ими организован Музей Миграции финнов. Там посетители могут осмотреть дом американского финна Эсы Хакала, простого человека, который много лет назад уехал с семьёй искать счастья за океан, во Флориду. В музее имеется памятник мужественным финнам Австралии. Это железный барак, привезённый оттуда по водам дальних морей. В этом простом грубом бараке жили финны, уехавшие в давние времена в незнакомую Австралию на заработки. Там они работали на сахарных заводах и рубили сахарный тростник на плантациях.
Директор Института Миграции Олави Койвукангас загорелся мечтой перевезти дом Матти Ункури из Сибири и поставить его рядом с двумя этими памятниками финской истории. Летом 2006 года им была осуществлена 10 дневная поездка в Омск с целью выяснения возможности перевоза дома из Сибири в Финляндию. В июле группа поддержки этого проекта прибыла в Омск, среди них было 16 финнов, 3 австралийца и два эстонца, всего 21 человек.
Задолго до этого дня была проведена большая подготовительная работа. В разных инстанциях, на разных уровнях состоялось много телефонных разговоров. Были написаны важные письма, договоры, телеграммы. Подготовка включала в себя множество официальных согласований, переговоров, собраний, исследований, а также поиск средств. Самым важным было то, что нашлись люди, которые понимали ценность этой задумки и захотели работать,
чтобы довести дело до конца. Профессору Олави Койвукангасу удалось найти таких энтузиастов в Москве, Омске, Хельсинки, Сейнайоки. Среди них были консул Александр Сафронов, представитель министерства Мария Евстратенко, руководитель фирмы «Квант» Репин, правнуки Матти Ункури — Валентина, Александр, Тамара, Виталий, Антон. Помощников было много. Это были начальники и рабочие, родственники и незнакомые между собой люди. Их
объединяло желание сохранить память о человеческом труде, о мужестве, которое помогло преодолеть много жизненных преград.
Вначале группа гостей познакомилась с жителями деревни Орловка, которые устроили дальним гостям радушный приём. После обильного угощения и приветственных речей все пошли на местное кладбище, где были сотни могил. Финны с удивлением читали на памятниках финские и эстонские фамилии. Разговоры и воспоминания затянулись на несколько часов. Деревня Хельсинки исчезла из Омь-колонии, но в Новой Риге, Ревеле, Ивановке ещё проживают потомки бывших переселенцев из Эстонии и Латвии.
На другой день группа проехала на автобусе 300 километров, чтобы через Тару попасть в близлежащую деревню Михайловка, откуда уже утром они расчитывали отправиться в деревню-п ризрак Бугене, но дождь, ливший, как из ведра, поломал все их планы, превратив дороги в сплошное месиво. Автобус застрял, люди промокли и остались ждать лучшей погоды. Местное начальство пришло на помощь. Военные выделили вездеход на шести колёсах, который мог проехать, где угодно. В тесноте, но не в обиде — все поместились в кузов и поехали в Бугене.
Дом Матти Ункури. Фото Гранё, 1902 г.
Проливной дождь шёл, не переставая. Возле полуразрушенного моста вездеход остановился. На большой поляне стоял столетний почерневший дом Матти Ункури. Вид его был плачевным — дырявая крыша, окна, затянутые чёрной плёнкой, часть пола разобрана…
У Валентины навернулись на глаза слёзы. Она знала, что в этом доме когда-то жила её бабушка Ева, мама Хельми и многие её родственники…
Постояв немного перед домом, все направились на кладбище, где были сотни могил их соотечественников. Многие деревянные кресты сгорели во время лесных пожаров, могила Матти Ункури почти сравнялась с землёй. В конце концов от человека, даже самого могущественного остаётся только память. От того, как он поступал на этом свете, память о нём может быть доброй или плохой, длинной или короткой. Дальний родственник Матти, кузнец Яакко Суомела из Юли-Х ярмя, пообещал своими руками сделать ему железный крест с именной табличкой, чтобы люди знали и помнили свою историю. (К сожалению, Яакко умер через три месяца после этой поездки.) Для Яакко, Валентины и Антона, посещение деревни Бугене и местного кладбища, где похоронены их родственники, стали дорогой паломничества.
Осмотрев строение, группа поддержки во главе с профессором Олави Койвукангасом приняла решение перевезти его в музей. От местных и омских руководителей было получено устное разрешение. Осталось сделать последние письменные согласования в Министерствах Иностранных дел, в консульствах. По инициативе директора института культурный фонд Альфреда Кордели выделил 60 тысяч евро для восстановления дома и перевозки его в Музей миграции. Начался новый этап в осуществлении этого проекта. Впереди было много трудной работы, но надежда и вера в успех дела придавали силу и энтузиазм его участникам.
Одним из них был Александр Сало. Весной 2009 года после телефонного разговора с братом Антоном Ныума, он оценил свои силы, и принял решение начать разборку строения.
Все необходимые документы были согласованы и подписаны, однако бесконечные проливные дожди мешали им тотчас же приступить к работам: к дому, находившемуся в 20 км от деревни Знаменка, было не проехать.
Наконец, когда дожди прекратились и немного подсохло, друг
Александра, Михаил, на мощной машине «Нива» вызвался проехать на место. Он охотился в этих местах и знал, где находится бывшая деревня Финны. Друзья доехали до полуразрушенного моста, а дальше пошли пешком. Позднее Александр Сало написал отчёт о проделанной работе, там были такие слова: «Чувства переполняли меня, я впервые встретился с домом моего прадеда, с моим родовым гнездом. Казалось, что это был подарок лично для меня или награда за что-то. Что было удивительным для нас — дом, построенный более 100 лет назад, сохранился довольно удовлетворительно. Он давно был бесхозным и нежилым. Пожары, бушевавшие в этих местах, сожгли всё вокруг, а этот дом каким-то чудом
остался невредим. Решив, что без мистики тут не обошлось, мы тронулись в обратный путь…»
В Знаменке руководитель строительной фирмы Репин пообещал помочь со строительством нового моста, с разборкой дома и перевозом брёвен за 300 км в город Омск. Вскоре были подготовлены таможенные документы, подсчитаны сметы, найдена техника, закуплены строительные материалы для моста, обговорены разные необходимые детали этого непростого дела.
В сентябре дожди прекратились. Ранним утром в 3 часа отец с сыном, Виталий и Александр Сало, выехали из Омска за 300 километров в Знаменку на разборку дома — ум, как говорится, хорошо, а два лучше. В назначенное время, встретившись с бригадой работников фирмы «Квант», они все вместе отправились в Бугене. Опытные строители быстро управились с постройкой моста. Мост получился крепким, по нему спокойно мог проехать трактор с прицепом и гружёными брёвнами. В этот же день разобрали крышу, сфотографировали все важные узлы, замаркировали краской брёвна. На второй день погода была чудесной, солнце приятно согревало, и вечером работа по разборке дома приблизилась к своему апогею.
ИЗ ЗАМЕТОК АЛЕКСАНДРА САЛО
…Тёплый сентябрьский ветерок освежал наши горячие головы. Работа от этого складно ладилась. Казалось, что сам Бог помогает нам. Уставшие, но воодушевлённые выполненной работой, уже поздно ночью, мы вернулись в Знаменку. Мы с отцом поехали на ночлег к родственникам — Тамаре и Саше Лукашовым. Они ждали нас с жарко натопленной баней и щедро накрытым столом. Также они приготовили для дома-музея старинные вещи, прослужившие многие годы семье Ункури. Здесь был старый самовар Матти и прялка, сделанная руками его сына Степана. Также шкаф, рубанок, станок для изготовления крахмала, строительный угольник,
выполненные его младшим сыном Иваном. Наутро, хорошо отдохнув, мы встретились с Репиным. С ним мы решили финансовые вопросы и договорились о времени поставки разобранного дома в Омск. К полудню, со всеми распрощавшись, с чувством исполненного долга мы поехали домой в Омск. Мы радовались тому, что дом Матти Ункури вскоре займет своё достойное место в музее…»
Ценный груз, наконец, был доставлен в Омск. В ноябре были подписаны последние документы, необходимые для транспортировки его в Финляндию. Бригада грузчиков вручную погрузила тяжёлые массивные брёвна в машину. В кузов также уложили старинные вещи. Водитель получил все сопроводительные документы и поехал в сторону финской границы. На таможне антиквариат и самовар из-за недостаточно точного описания были изъяты. Через несколько дней, после выяснения всех обстоятельств, дом Матти Ункури благополучно пересек обе границы и прибыл на территорию музея в Перясейнайоки. Две недели спустя туда же были привезены и предметы старины, принадлежавшие его семье.
«Считаю, что с Божьей помощью мы решили поставленные нами задачи. В процессе проделанной мной работы я приобрёл колоссальный жизненный опыт. Встретил много добрых и умных людей, способных подставить своё плечо в трудную минуту» —такие благодарные слова записал Александр Сало в своём отчете.
7. Дом Матти Ункури переехал в Финляндию
…Над избой прилажу
Я коньки резные;
Сделаю у окон ставни расписные…
Иван Суриков, «В поле»
Сейчас сибирский дом Матти Ункури стоит в музее под открытым небом на берегу озера Калаярви в Перясейнайоки (Финляндия), радует людей и рассказывает на примере жизни одной финской семьи удивительную историю земной судьбы многих переселенцев Сибири.
Финские строители хорошо потрудились. Они собрали и поставили столетние стены на фундамент, чтобы массивные, тяжёлые брёвна не повредились со временем. Работа производилась вручную и требовала большой мышечной силы. Также было много подгнивших брёвен, которые требовалось заменить.
Председатель группы поддержки музея Ааро Харьюнпя вначале засомневался в успехе. Разметка почти стёрлась, нижние венцы не годились для использования. На помощь пришли члены местных мужских клубов «Рыцари из Курикки» и «Лионский клуб Перясейнайоки». Совместно со специалистами они помогли довести дело до конца.
Много добровольных помощников оставили свой след в грандиозном проекте перемещения и восстановления этого финско- русского дома. Когда-то давно на Матвеевой заимке в стенах этого дома жила семья, насчитывающая 13 человек. Вокруг него было множество пристроек, амбаров, загонов, высоких заборов. На фотографии 1902 года запечатлена история: на фоне этого дома посреди грядок и цветов стоят Матти и Юстина Ункури с детьми. В этих стенах прошёл в Сибири жизненный и трудовой путь юноши из Юлихярмя, и, по стечению обстоятельств теперь дом перевезён в местность, где родился его хозяин.
15 июля 2013 года в Музее миграции был большой праздник «Мaailman Raitilla» (На дорогах мира), на который собралось около 250 гостей из дальних и близких мест. Погода стояла солнечная, у всех было хорошее настроение. Дом Матти Ункури был восстановлен и ждал первых посетителей. Все работы остались позади, усилия многих людей увенчались успехом.
Более шестидесяти родственников Матти из Финляндии, Эстонии, России, Германии приехали почтить его память. На торжественном открытии было произнесено много трогательных речей. От лица Финского правительства выступила министр Паула Рисикко, от России — консул Александр Сверчков,
от местных властей — председатель Городского совета города Сейнайоки Кати Ояаниеми. От родственников, потомков Матти Ункури, выступила его правнучка Валентина Корбелайнен. Она сердечно поздравила гостей, собравшихся на праздник, с символическим возвращением Матти Ункури на Родину. В заключении она произнесла следующие слова, идущие из глубины её души: «Память о Матти Ункури живёт и по сей день, благодаря дому, который теперь стоит в музее. Он построил его своими руками более ста лет назад. Он не испугался трудностей. Своим старанием, упорством, трудом добился успеха в своей жизни, и показал, каким он был на самом деле. Он сумел подняться над обстоятельствами и стал достойным представителем своего финского рода из Остроботнии. Я выражаю огромную благодарность всем друзьям за совместную работу. Сердечное спасибо всем».
В заключении профессор Олави Койвукангас рассказал о сложных перипетиях проекта перемещения дома из далёкой Сибири в Финляндию. Он поздравил всех участников с успешным завершением и воплощением в жизнь этой трудно выполнимой задачи.
Без труда, как говорится, не вытащишь и рыбку из пруда. Множество людей продвигало вперёд эту идею и помогло претворить её в жизнь. Для многих людей это стало делом их жизни, и сегодня они бескорыстно делают всё, чтобы молодёжь не забыла свои корни и свою историю. Так, Валентина Корбелайнен по зову сердца несколько раз принимала участие в тяжёлых и дальних сибирских экспедициях, а позднее она изучила и выстроила оптимальный маршрут транспортировки дома её прадеда. Все эти годы она вела просветительскую работу, и множество раз ездила на различные тематические мероприятия, где принимала участие в выступлениях, организовывала встречи.
Дом Матти Ункури в Музее миграции, Финляндия
В 2008 году Валентина поехала в Омск и заказала памятник своему прадеду с надписью на финском языке. Его родственники Таня и Толя Мозжерины, Мета Шангина, Лукашовы помогли привезти памятник в Бугене, и установили его на могиле Матти Ункури. Они посадили цветы и благословили могилу. Со слезами на глазах Валентина читала для живых и мёртвых Божье слово из Библии на финском языке.
Её заслугой можно назвать и то, что дом-музей Матти Ункури сейчас украшают красивые белые наличники. Получилось так, что строители поставили на окна простые, скромные наличники. Однако по инициативе Валентины родственники Ункури в России и Финляндии собрали деньги и заказали на окна новые нарядные резные ставни, похожие на те, что были сделаны руками её прадеда.
История судьбы правнучки Матти Ункури, Валентины, также заслуживает внимания читателя.
ВАЛЕНТИНА КОРБЕЛАЙНЕН (в девичестве Сепп) родилась в Сибири в городе Салехарде. В 1939 году сибирский эстонец Иван Кузьмич Сепп и финка- ингерманландка Хельми Ункури поженились. Вскоре после свадьбы
они уехали на север в город Салехард, где Иван начал работать на стройке. Во время вой ны его направили на аэродром, там он заправлял самолёты. В их семье родилось пятеро детей — Володя в 1941, Валентина в 1943, Рудик в 1946, Лиля в 1945, Майя в 1955 годах. Жизнь в те годы была тяжёлой, не хватало продуктов, лекарств, самого необходимого для выживания, мальчики умерли в раннем возрасте. Потом молодая пара решила переехать в деревню Орловку. Они построили в Орловке дом и работали в колхозе «Победа».
Однако родственники отца Валентины стали уговаривать их приехать в Эстонию, там после войн ы было много работы. В 1948 году семья Сеппов поселилась в коммунальной квартире в Таллинне. Иван устроился каменщиком на стройку. Через год по указу правительства милиция стала выселять приезжих финнов и эстонцев из Эстонии и высылать обратно в Сибирь. В спешном порядке молодая семья уехала из города и поселилась в близлежащем колхозе. Там Хельми стала работать дояркой, а Иван строителем. Он был каменщиком, штукатуром, маляром, после вой ны эти специальности были востребованы в разрушенной войн ой Эстонии. Два года они жили в страхе, старались не общаться с соседями, детей запирали. Семья опасалась репрессий. Однако на этот раз всё обошлось. В 1951 году Валя пошла учиться в русскую школу и успешно закончила её в 1961 году. В школе сёстрам пришлось многое вытерпеть, потому что русский язык не был их родным языком. Раньше в семье мать с отцом говорили на финском языке. Затем в доме появилась русская и эстонская речь. Запаса слов не хватало, но систематические занятия помогли им освоить эти языки. После успешного окончания школы- десятилетки Валя начала работать на Химико-
фармацевтическом заводе в Таллинне. Руководство предприятия заметило дисциплинированную, трудолюбивую и приветливую девушку. Вскоре её направили на учёбу в Ленинград в Химико- фармацевтический институт.
Валя поселилась в студенческом общежитии. В скромной комнате было семь коек и семь тумбочек. Здесь семеро студенток спали и хранили свои вещи. Жизнь в большом красивом городе была интересной, там было много театров и музеев. Однако стипендия, которую руководство завода платило своей стипендиатке за успешную учёбу, была небольшой. В институте студентка Валя встретила своего будущего мужа, доцента этого вуза Эйно Семёновича Корбелайнена. Молодой преподаватель обратил внимание на стройную, темноволосую красавицу с умными глазами и влюбился в неё. Вскоре он сделал ей предложение стать его женой, и получил от Вали согласие. Родители жениха жили за городом, в 60 километрах от Ленинграда в финско-р усской деревне Вярлево. Там в 1967 году в деревенском доме и отпраздновали весёлую шумную свадьбу, на которую
собралось много гостей из разных краёв Советского Союза. Получилось так, что Валентина Сепп вышла замуж за финна- ингерманландца, такая же национальность была у её прабабушки Юстины Ункури. Её мать с родственниками, приехавшими из Эстонии, пела на свадьбе дочери песни и частушки на финском языке.
Семейного общежития при институте не было, и молодожёнам пришлось снять себе комнатку у одинокой пенсионерки. Через два года Валя получила диплом провизора, и начала работать в ленинградской аптеке. В их семье родились два сына — Андрес и Томас. Они в будущем, также, как и родители, много учились и получили высшее образование. Жилья преподавателю вуза не давали, и им пришлось купить себе кооперативную квартиру в рассрочку. Русским финнам о бесплатном городском жилье нечего было и мечтать. Напротив — в пустующем после вой ны доме родителей Эйно поселился председатель колхоза. Родители же были рады даже тому, что им, после десятилетних скитаний и гонений, разрешили поселиться в родной деревне и выстроить себе новый дом. Многие же ингерманландцы так и не смогли вернуться в родные места. Будучи рассеянными во времена репрессий по всей территории Советского Союза (Воркута, Колыма, Магадан, Якутия, Сибирь, Казахстан, Средняя Азия), они живут там и поныне.
Годы шли чередой. Валя и Эйно работали, а детей водили в детский сад. В выходные дни они ездили в Вярлево, помогали родителям по хозяйству, сажали картошку, пилили и кололи дрова. Работы в деревне хватало всем, как взрослым, так и детям. В семье мужа дома разговаривали по-фински так, что невестка тоже вскоре выучила финский язык. Жизнь налаживалась, зарплата выплачивалась регулярно, и молодые люди потихоньку выплатили кредит за жильё. Русские люди привыкли экономить, поэтому они были довольны жизнью и не сетовали на неё —
лишь бы не было вой ны!
Спокойная жизнь, к сожалению, не долго длилась. Тучи снова сгустились над головой. Сначала Афганистан, затем Чечня. В Россию стали привозить цинковые гробы с погибшими солдатами. Обстановка была напряжённой, в народе заговорили о вой не. Возникли Общества солдатских матерей, которые помогали семьям погибших военнослужащих и семьям призывников. Сыновья Валентины были призывного возраста, и её материнское сердце разрывалось от боли. Жизнь в России ухудшалась — то очередная инфляция, то новая экономическая политика, то перестройка. Как говорил народ: «Жизнь бьёт ключом, и всё по голове». В 1990 году президент Финляндии Мауно Койвисто подписал указ о репатриации финнов из России. Ингерманландских финнов в СССР проживало более ста тысяч. Валя стала уговаривать мужа переехать с семьёй в Финляндию. Однако он отказался уезжать из Ленинграда. У него была престижная работа, которую на новом месте было бы невозможно получить.
Валентина собрала необходимые документы, подтверждающие их финские корни и встала в консульстве на учёт. Потом она закончила консульские курсы финского языка и сдала экзамен. В 1994 году она с сыновьями приехала в город Лахти, насчитывающий сто тысяч жителей. Снова надо было начинать жизнь сначала. Ей было тогда пятьдесят лет, поэтому работу было найти трудно. Дети начали учить финский язык, ходили в спортивные секции, привыкали к жизни в незнакомой стране.
В 2008 г. в Бугене. Валентина Корбелайнен читает Библию на могиле Матти Ункури
Они изучали обычаи, привычки и культуру финского народа. Нелегко было матери на первых порах строить свою жизнь на пустом месте. Однако сибирская закалка, трудолюбие, выдержка, старание и терпение, привитые ей родителями ещё в детстве, помогли справиться с текущими трудностями. Лахтинцы помогли переселенцам освоиться в незнакомой обстановке, найти работу.
В центре города Лахти стоит красивая большая церковь евангелическо- лютеранского прихода. В одно из воскресений 1994 года Валентина пошла туда на богослужение. После службы к ней подошли прихожане Маре и Рейё, с которыми впоследствии её связала дружба и совместная благотворительная деятельность. В то время пастор Ёрма Каллио и Эйне Силланпя (ныне покойные), проводили большую миссионерскую работу в Выборге, Карелии, Ингерманландии. Они проповедовали Божье слово Евангелия в лютеранских церквях и детских домах, помогая нуждающимся прихожанам. На адрес Благотворительного общества Лахти приходили толстые пачки писем с просьбой о помощи. Валентина помогала переводить эти письма. Потом она с другими добровольцами собирала именные посылки с одеждой и обувью из пожертвований горожан. Затем эти тяжёлые посылки они перевозили в микроавтобусах в Выборг. Оттуда по почте эти необыкновенно-ц енные в годы перестройки посылки с одеждой, обувью и продуктами шли в разные края России, куда в 30-е годы прошлого века были высланы десятки тысяч финских жителей из Ленинградской области. Тысячи финских верующих, начиная с 1990-х годов собирали и перевозили гуманитарную помощь в Россию. Посылки получали многодетные и бедные семьи, безработные, беспризорные уличные дети и престарелые пенсионеры, а также и заключённые, отбывающие наказание, и освободившиеся после тюремного срока. Тысячи пар носков, варежек и другой
одежды было связано и роздано за эти годы. Финская одежда и обувь радовала детей в детских домах и согревала погорельцев, оказавшихся после пожара на улице. Несколько лет Валентина с новыми друзьями помогала нуждающимся людям в России.
Она преодолела все трудности. Сейчас у неё семь внуков. Забота о них не даёт ей скучать. По воскресеньям она ходит в церковь, молитвы поддерживают её, а друзья- прихожане скрашивают её жизнь. Многие годы Валентина активно способствовала тому, чтобы память о необычной судьбе её прадеда сохранилась. «Я чувствовала, что это — дело моей жизни. — Рассказывает она. — И это чувство заставляло меня действовать.» И сейчас Валентина продолжает поддерживать связь с Музеем Миграции, с родственниками в России, Эстонии, Финляндии. Благодаря ей, многие люди приняли близко к сердцу судьбу Матти Ункури, когда-то в молодости оступившегося, но раскаявшегося.
Когда поезд Санкт-П етербург — Хельсинки подъезжает к городу Лахти, то справа, стоя на возвышении, пассажиров всегда приветствуют «Семь братьев». Так горожане называют семь высотных домов, построенных рядышком на горе. Они напоминают жителям об истории жизни героев романа классика
финской литературы Алексиса Киви «Семеро братьев», как символ того,
что всем нам важно знать о родовых корнях и помнить историю своего народа, поскольку без прошлого нет будущего.
Послесловие
…Мечта — несказанное Слово, Душа — нечитанный Псалтырь.
Шумит под колоколом новым В снегах таёжная Сибирь…
Пётр Орешин, «Свой крестный путь превозмогая…» (1917).
Сегодня, листая страницы истории, мы можем с уверенностью сказать, что переселенцы с берегов Балтики и других стран Европы благотворно повлияли на жизнь Сибири. Финские священники, учителя, медсёстры, дьяконы, путешественники- исследователи, крестьяне- переселенцы, образованные пленные иностранцы привезли сюда свои знания, умения, пример трудолюбия, христианскую веру и культуру. Они способствовали развитию прогресса и благосостояния местного народа. Большая работа, проведённая в поселениях по оздоровлению нравственной жизни была проделана и церковнослужителями. Приток новых людей и культур не мог не повлиять на облик этих мест.
Доказательства вышесказанному мы можем найти сегодня в архивных документах. Так, например, госсекретарь Министерства внутренних дел Сосновский, обследовавший в 1899 году лютеранские поселения Тобольской губернии, дал высокую оценку уровню их жизни в своём отчете: «Выходцы из Прибалтики привезли с собой не только новые земельные порядки и отношения, но и усовершенствованные приёмы земледельческой культуры, поразительное трудолюбие, выносливость и настойчивость в работе. Благодаря такому багажу и оказанной им своевременной поддержке, они в короткое время создали здесь целый ряд образцовых хозяйств, достигших уже завидного благосостояния».
Так было 120 лет назад. Но и в наше время работа в лютеранских приходах Сибири продолжается. Служители церкви и миссионеры встречаются с верующими, организуют дьяконические, детские лагеря, проводят духовные собрания и изучение Библии, продолжают нравственное воспитание молодёжи через сохранение вечных общечеловеческий духовных ценностей.
История же жизни Матти Ункури является одной из многих и, одновременно, уникальных в своём роде, также, как и судьбы миллиардов людей на нашей планете. Знакомство с ней помогает понять современному человеку, что каждый из нас, прокладывая свой путь в жизни, имеет право
не только на ошибки, но и на исправление их. Оступиться и свернуть
с правильной дороги так легко, и так не просто обрести её вновь…
За ошибку молодости Матти дорого заплатил, но сумел встать на ноги.
Сердце его не ожесточилось. Юстина, которую он встретил в Сибири, стала его женой. Она поддерживала его и вдохновляла на честный труд. Более сорока лет она дарила ему заботу и любовь. Все эти годы их семья помогала людям. Почти ежедневно к ним приходили голодные и замёрзшие путники. Независимо от своего социального положения странники находили в их большом тёплом доме пищу и кров. Посреди шума и хаоса жизни эта семья жила с Богом в сердце, и получала от Отца Небесного благословение и энергию созидания. Труд был в радость, он приносил им удовлетворение и покой, несмотря на переменчивость времён и порядков.
С годами мы замечаем, что радость и горе чередуются в нашей жизни. Вселенная движется и развивается по своим законам. После холодной зимы землю начинает согревать весеннее солнце. Вновь начинает обновляться природа и цветущая зелень скрывает изъяны обнажённой земли. Добро побеждает зло. Любовь вечна, как и жизнь с её нескончаемыми перипетиями, дарованными нам, чтобы мы смогли раскрыть все свои таланты и способности, проявить лучшие свои качества. Любовь радует человека, как первые цветы, появляющиеся из холодной земли. Несмотря на наше несовершенство, Бог хранит и направляет созданный им мир. Тишина и красота живой природы лечит нас и дарует покой мятущейся душе. Стараясь жить в мире с людьми, мы также имеем право быть самими собой. Мы все создания Божьи, и наши добрые дела помогают сохранять жизнь на земле и радуют нас.
Список литературы
1. Алпо Юнтунен. Ссылка финнов в Сибирь во время автономии и переселенцы в Сибири. — Исторический архив г. Турку, 1983. (Alpo Juntunen Suomalaisten karkottaminen Siperiaan autonomian aikana ja karkotetut Siperiassa.)
2. Йоханнес Гране. Шесть лет в Сибири. — 1893.
3. Йоханнес Габриэль Гране. Алтай, увиденное и пережитое за годы странствий. — 1919.
4. Йоханнес Габриэль Гране. Финские поселения в Сибири». — 1905.
5. Маннергейм К. Г.Е. Путевые заметки в Азии. — 1941.
6. Мусаев В. И. Политическая история Ингерманландии в конце XIX–XX века. СПб. —2004.
7. Лиценбергер О. А.. Евангелическо- Лютеранская церковь в Российской истории. — 2003.
8. Государственный архив Омской области. Рапорт Тобольского губернского евангелическо- лютеранского проповедника пастора Мейера генерал- губернатору Западной Сибири с кратким описанием истории Рыжково, ГАОО ф. 3, оп. 3, д. 4936.
9. Омский исторический архив. Выписка Тюкалинской поземельно- устроительной партии об обследовании Пановской земельной дачи Тюкалинского уезда с опи-
санием деревень, в т. ч. Чухонской. — ГАОО: ф. 46, оп.1, д. 8.
10. Олави Койвукангас. — Статьи в журналах «Институт Миграции», 1993.
11. Осолин М. Наказ переселяющимся в Сибирь. — Таллин, 1901.
12. Пастор Михаил Иванов, Татьяна Шадрунова, Марина Вяйзя. «Евангелическо- лютеранская церковь Святой Марии» — Ингерманландия. СПб.: Гйоль, 2015, 112 с.
13. Паулахарью Марьют. Ингерманландия глазами Самули Паулахарью. Велоэкспедиция летом 1911 года. / Перевод с финского Якуб Лопатка. СПб.: Гйоль, 2014. — 112 с.
14. Ростунов И. И. и др. История Северной вой ны. 1700–1721 гг. М., 1987.
15. Санкт- Петербургский исторический архив. Дело о крестьянских волнениях в Ямбургском уезде Петербургской губернии. — СПбГА: ф. 1286, 1803 г., оп. № 1, д. 115.
16. Ханну Холвас. Жизнь Матти Ункури в Сибири. — Финский периодический журнал «Общество»; статьи за 1992–2006 годы.
17. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. ПСС в 86 т. — Спб.: АО «Ф. А. Брокгауз — И. А. Ефрон», 1890–1907.
18. Эспер И. М., Сярг С. С. Рыжково и Лютеранская церковь. СПб.: Гйоль. — 2013.
19. Эстонский исторический архив. Книги ЕАА. 1222.1.13 (14, 18, 19).
20. Alpo Yuntunen. Lansi- Siberian inkerilaiset siirtolat. Turun Historiallinen Arkisto
38. 1982. Turun Historiallinen Yhdistys. (Колонии ингерманландцев в Западной Сибири). Перевод С. Сярг. — Исторический архив г. Турку, 1982.
21. Y.G. Grano. Siberian Suomalaiset siirtolat. (Финские колонии в Сибири). Хельсинки, 1905. Перевод С. Сярг.
22. Grano Paavo. Siperian suomalaiset. Namsarai. Suomalaisen Kirjallisuuden Seura.
Helsinki, 1999. (Сибирские финны).
Интернет- ресурсы:
https://poemata.ru: Дата обращения: 29.10.2019. https://www.geni.com: Дата обращения: 21.10.2019.
https://humus.livejournal.com: Дата обращения: 21.10.2019.
Вы можете сделать заказ книг издательств «Гйоль» и «Остров»
по телефону: +7 (921) 404-07-83,
(Ингерманландия, Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, д. 86),
электронной почтой: kirja@inkeri.ru и на сайте www.inkeri.ru
Сибирь. Финская колония Рыжково в Тобольском крае и жизнь Матвея Ункури на Заимке Чухонская в Бугене
«Гйоль», СПб, 2020
ISBN 978-5-904790-92-9
Сибирь. Поселение Рыжково. Автор Айно Петрова
© Copyright: Анна Петро, 2020
Свидетельство о публикации №220121401949
Свидетельство о публикации №220121401949
Рецензии