***

Закрылась входная дверь. Послышались чьи-то быстрые шаги. Ещё шаги...но уже основательные и спокойные. А следом звук каблучков.

Дом ожил и прервал молчание.

Заиграл старый граммофон. Через треск и щелчки, пронзительный голос Эдит Пиаф запел о любви и счастье.
Вплетаясь в мелодию, зазвучала механическая простенькая музыка и детский смех.

Пол неожиданно заскрипел. И шаг тяжёлый, и шаг лёгкий цокающий пошли в такт раз-два-три...раз-два-три...

Вдруг кто-то вставил ключ в замочную скважину и повернул его два раза. Всё затихло.
Дверь распахнулась и бодрый голос воскликнул:
– Прекраснейшее место, можете не сомневаться. После войны здесь жила одна семья. Недолго. Но с 60-х годов больше никто не заселялся. Да и отдаю я вам его за смешную цену. Будет глупо, если вы откажетесь от столь заманчивого предложения!
Высокий женский голос ответил:
– И, правда, Джон! Дом чудесен! Есть большой сад! Нашему Микки будет, где поиграть.

– Ура! У меня будет друг! – вдруг раздался мальчишеский голос из угла комнаты.

Женщина громко взвизгнула.
Послышалось отчаянное:
– Постойте, я скину цену вдвое! – Звук мотора и рёв машины. Всё смолкло. И резкий окрик: – Джими! Мы же договаривались! Я так никогда не продам этот дом!

Дверью громко хлопнули да так, что задрожал хрусталь в шкафах. Молчание. Прыснул смех. И вновь зазвучала великая Эдит Пиаф.