Как Кира и Стёпа познакомились с Людоедом. Глава 2

И вот, Заяц Стёпа, девочка Кира и Крысоед Калачник рванули прямиком, по середине пещерного туннеля, подальше от камеры заточения, с каждым шагом всё чаще переходя на бег.

— Ну, куда вы бежите? — Калачник вдруг внезапно остановился, и, вытянув вперёд обе лапы, притормозил желание девочки Киры и Зайца Стёпы быстрее удалиться от страшной пещерной клетки.

— Куда вы спе-ши-те? — Медленно, по слогам, произнёс Калачник, указывая грязным и чёрным, как дёготь, когтём своей страшной лапы, на ответвление в главном пещерном тоннеле.

— Туда идите! Свернём на узкоколейку, вот сюда… Да, здесь уже нас никто не достанет.

В пещере повисла звенящая тишина, — каждый слышал звонкое, с надрывом дыхание друг друга. Воздуха не хватало и, поэтому, голова Степана немножко закружилась. Кровь внезапно прилила к глазам, и всё вокруг как-то расплылось и поехало в сторону, но этому никто не придал значения, кроме самого Зайца Степана, не привыкшего попутешествовать по подземельям. В голове у него возник мираж-картинка зелёной лужайки под лучами яркого летнего солнца, а посередине лужайки, была милая, радующая глаз грядочка с краснеющими большими и спелыми морковками, которые заботливой рукой поливала из пластмассовой лейки Зайчиха Снежинка. Солнечные Зайчики играли в Радугу водяными брызгами, создавая над грядкой свои красивые солнечные арки. Заяц Стёпа вздохнул, открыл глаза, и реальная бренность настоящего незамедлительно ударила по его красным, навыкате, заячьим глазам.

— Сюда, сюда! — Воскликнул Крысоед Калачник.

— Давайте сюда, побыстрее! Мало ли что сейчас произойдёт? У Троллей проснётся охрана к завтраку, они увидят, что вы сбежали и бросятся в погоню. Тролли, они спортивные, хоть и страшные, бегают быстро, и их очень много. А что может быть страшнее страшных бегущих спортивных Гоблинов?

— Кого-кого? — Девочка Кира даже улыбнулась в темноте, — Гоблинов?

— Это я так, — смутился Крысоед Калачник, — для пущего устрашения…

— Что же делать, что делать? — Заяц Стёпа опечалился и тонким голосом продолжил, — значит, нам никак не спастись от этих Троллей?

— Да почему не спастись? — Калачник был очень уверен в себе, даже, можно было сказать, не просто уверен, а самоуверен, — у нас тут всё продумано!

— Что тут может быть под землёю продумано? — отозвалась девочка Кира, — вырыли какие-то норы? Я не вижу здесь ничего, никакой продуманности, норы и норы, заблудиться можно!

— Нет-нет, тут есть своя железная дорога! — Воскликнул Крысоед Калачник, — и я вам сейчас её покажу. Вот она, за этим поворотом, видите, вот две, чуть не сказал лишнего, три рельсы уходят вдаль — три рельсочки кругленькие, железненькие.

— Это не рельсы, — сказала Кира, — это какие-то три круглых стальных стержня.

— Ну да, да-да, они! — Калачник оживился, теребя свой чёрный мешочек на кончике носа, — здесь от стройки остались эти стержни, они ещё называли её «арма-тура». Вот, мы и приспособили их под рельсы. А это, наша трехколёсная тележка — одно колесо спереди, два сзади. Вы знаете, как она называется?

— Может быть коляска-инвалидка? — Негромко высказался Заяц Стёпа.

— Нет, — Калачник хищно улыбнулся, — догадайтесь с трёх раз.

— А что тут угадывать? — ответила девочка Кира, — это обыкновенная трёхколесная дрезина. Я читала об этом в книжке, каждый об этом…

Калачник внезапно остановился и, повернувшись к Кире, после некоторого молчания, высказался:

— Какая умная девочка, только это не просто дрезина, а это дрезина «Trike», то есть, трёхколёсная. В принципе, вы угадали. Быстренько садимся в неё и вперёд!

— Подождите, — вскричал Заяц Стёпа, — она неправильно стоит. Она должна стоять наоборот: одно колесо переднее, которое сзади, должно быть спереди, а два колеса задних, которые сейчас спереди, должны быть сзади. А она стоит наоборот: два колеса задних — спереди, а одно заднее колесо, стало задним, которые должно быть передним.

— Заяц, ты не усложняй, тут, — ответил ему Калачник, — вечно вы, Зайцы, делаете большие испуганные глаза и начинаете всё усложнять. Когда мы едем сюда, то она среднем колесом впереди, когда едем обратно, она среднем колесом позади. Что тут непонятного? Мы едем сюда — садимся на вот эту скамейку и крутим педали лицом вперёд. А, когда едем обратно, садимся также на эту лавочку со спинкой, и крутим педали лицом назад.

— Это как лицом назад? — Заяц Стёпа аж задрожал от непонимания, — то есть, мы крутим затылком вперёд?

— Да, Заяц, затылком вперед, но не самим затылком, а только ногами.

Они бы еще долго так пререкались, но в этот момент Кира взяла инициативу в свои руки, и, хлопнув обоих спорщиков по меховым спинам, громко заявила:

— Давайте-ка, уже, быстренько уезжать отсюда, а то действительно попадем в лапы этих Троллей…

Спорщики мгновенно перестали спорить, молча, кивнули головами, а один из них ещё и длинными ушами. Запрыгнув на дрезину затылком вперёд и лицом назад, Стёпа и Калачник, усевшись на скамейку, начали одновременно сильно крутить педали. А Кира стояла посередине, лицом вперёд, и командовала:

— И раз, и два, и три, — и, как бы предупреждая лишние разговоры, продолжила, — я вам командую для того, чтобы вы синхронно крутили педали, а то начнёте крутить «кто в лес, кто по дрова».

— Кира, я не понял, кто куда влез? — Заяц Стёпа, как бы что-то пропустил мимо своих длинных ушей, и услышал последнее, что кто-то куда-то влез.

— Стёпа, никто никуда не влез, это мы влезли на дрезину. Крути педали и слушай мою команду!

— Крути педали, пока не наподдали! — Крысоед Калачник уже хотел поехидничать, но Кира его резко осадила:

— Всем цыц — падать ниц!

Дрезина медленно со скрипом начала набирать скорость и вот, они уже неслись по этой странной железной дороге с такой скоростью, что фонари-гнилушки стали не просто мелькать по сторонам, а превратились в одну сплошную световую полоску.

А Стёпа до изнеможения крутил педали и думал: «Что такое ниц?», — но спросить у Киры как-то не отваживался, не хотелось казаться перед каким-то Крысоедом малограмотным Зайцем.

Наши путешественники преодолели на дрезине довольно-таки большое расстояние. Может быть полкилометра, может быть немного больше, как вдруг, Крысоед Калачник перестал крутить педали, и начал притормаживать ручным тормозом, то есть собственными когтями по стене пещеры.

— Ну и что, уже приехали? Вы почему-то перестали крутить педали? — Спросила у Калачника девочка Кира.

— Да-да, подъезжаем! — Крысоед начал как-то непроизвольно суетиться, ёрзая своим длинным хвостом по платформе дрезины.

— Куда, куда мы подъезжаем? — Заволновался заяц Стёпа, — ну-ка, куда?

— Да мы же договорились, что сначала идём в гости к Гобе-Мобе, правда, Кира? — Крысоед Калачник выглядел немного озадаченным.

— Почему сразу в пасть к этому Людоеду? — Ещё больше стал волноваться Зайковский.

— Ну, как же, мы… Мы всё заранее обсудили, вспоминайте. Я предложил вам познакомиться с моей семьёй. Лично ты, Заяц, сказал, что нет смысла сначала знакомиться с семьёй, если потом Людоед нас съест, и предложил сначала подружиться с Людоедом. А, если он вас не съест, ты, Заяц, сказал тогда, что можно и знакомиться с семьёй. А, если съест, то нет смысла в новых знакомствах. Или, я тебя, Степан, неправильно понял?

— Да нет, Калачник, ты меня правильно понял. Но, тогда я не предвидел всей опасности нашего мероприятия. А сейчас, почему-то, у меня начались трястись поджилки?

— Ну, не знаю, Стёпа, мы уже подъезжаем. Вот она — железная дверь сбоку, в стене туннеля! Мы же договорились ранее обо всём, и нет смысла возле неё трястись и менять маршрут. Ну, просто неприлично! Всё, приехали!

— Но я очень боюсь этой двери с огромной железной ручкой, — было видно даже в темноте, как Заяц Стёпа покраснел от стыда за свой страх.

На что Крысоед Калачник спросил, как бы обращаясь ко всем:

— Ну что, мои дорогие, вы готовы?

— Я готова, — ответила Кира.

— Я уже давно на всё готов, — ответил Заяц Стёпа.

— Тогда я стучу в дверь?

— Подожди, не стучи, — Заяц Стёпа ещё раз глубоко вздохнул, потом глубоко выдохнул и сказал, — ну, вот, теперь можно, стучи!

Калачник сильно, костяшками лапы постучал в железную дверь:

— Тук-тук-тук, — и от себя добавил, — я ваш друг!

Из-за двери, Кира, Заяц и Калачник услышали громоподобный голос Людоеда с небольшим иностранным акцентом:

— Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нету я!

Заяц Стёпа пискнул:

— Это я!

— Я! — Ответила девочка Кира.

— И я! — Громко добавил Крысоед Калачник. — Можно к вам, или нет?

Железная дверь резко, со скрипом распахнулась, и на пороге появился сам огромный Гоба-Моба:

«Это ваши тук-тук-тук?

Вижу я в глазах испуг!

Заходите на обед, —

Я не страшный людоед!»

И Гоба-Моба сделал шаг назад, как бы приглашая путешественников в свою пещерную келью. Стёпа, Кира и Калачник резво, прямо с площадки дрезины спрыгнули на порог жилища Людоеда. Гоба-Моба был огромный и внешне очень даже страшный, особенно страшен был его сверкающий глаз, который возвышался от самой переносицы. Он и вправду был некой сущностью, очень похожей на циклопа. Но, несмотря на это, наша компания протиснулась дальше, в коридор хозяина кельи, стены которой были выложены из красного кирпича. И тут дверь под порывом подземных сквозняков громко взвизгнула и захлопнулась за их спиной. Все непроизвольно вздрогнули и даже сам Гоба-Моба.

— У меня сейчас обед, — повторил Гоба-Моба, — я бы мог ответить — нет! Вижу я в глазах испуг, кто мне друг, а кто не друг? — Гоба-Моба говорил медленно, как бы тщательно пережёвывая каждую строчку, стараясь подобрать её окончание в рифму, и от этого получалось немного страшновато, но весьма поэтично.

— Кто вы, мои маленькие и, наверное, очень вкусные гости? — Переспросил ещё раз Людоед.

— Этого Крысоеда я давно знаю: он постоянно тут шастает по коридорам, даже в друзья ко мне записался. А, вот вас я вижу впервые. Скажите кто вы такие? Скажите, но не обманывайте меня, я чую ложь — такой вот я!

Кира, набравшись храбрости и глядя прямо в единственный глаз Гобы-Мобы, ответила более-менее спокойно, тщательно подбирая слова:

— Вы знаете, история наша довольно-таки длинная…

— А я никуда не тороплюсь, — перебил её Людоед, — так что, присаживайся за мой обеденный стол и продолжай свой рассказ, а я пока пожую вот эти грибочки, которые буквально полчаса назад приготовил.

— А, как это вы приготовили? — Не выдержал Крысоед Калачник, — они всё равно у вас сырые.

Гоба-Моба покачал головой, и, усмехаясь в свои густые чёрные усища, парировал;

— Приготовил, это значит, как минимум срезал с грибницы и разложил на столе.

— Pardon, — извинился Калачник в несвойственный для себя манере, по-французски, и ещё раз повторил, усложнив фразу, — pardon, messieurs!

— Ну, так, слушаю тебя, девочка, — Гоба-Моба не терял нить беседы, несмотря на все ухищрения Калачника.

— Я — Кира, — ответила Кира, — да, я девочка. Когда нас поймали Тролли, я с моим другом Зайцем Степаном по фамилии Зайковский их обманула, сказав, что мы Эльфы — Арик и Цяаз, это Кира и Заяц — наоборот. Мы это сделали чисто из инстинкта самосохранения, поэтому Тролли не стали над нами глумиться, а просто посадили в пещерную камеру, из которой наш новый друг Крысоед Калачник сегодня ночью тайно освободил нас.

— Так вы значит пленники Троллей и, к тому же ещё и сбежали от них? Ну, я конечно не спрашиваю, почему вы на вид такие маленькие. Наверное плохо ели и не занимались спортом, вот и не выросли. Ладно, это на совести каждого из вас. Так что мне с вами делать? Если я запишу вас в свои друзья, тогда мне нужно ссориться с Троллями. Если не ссориться, значит, я должен вас записать в недруги, но, если вы недруги, тогда мне придётся вас съесть?! Вот задачка-то! Что делать, ума не приложу? А я вижу, вы не трусливы, раз сбежали от них, или вы по своей трусости от них сбежали?

— Нет, — вдруг вышел вперёд Заяц Стёпа, преодолев свою природную заячью трусость, — нет, — повторил он, — какая трусость? Я очень храбрый Заяц! Это тактика такая — как бы сбежать, а потом неожиданно напасть и победить!

— О-о-о! — Людоед слегка опустил голову и посмотрел на Стёпа сверху вниз, — какой вы храбрый на словах. Я так понимаю, храбрый, значит сильный. Не может же быть храбрец слабаком?

— А что вы понимаете под храбростью и силой? — В разговор вмешалась Кира, — я имею в виду, как вы понимаете, что такое храбрость и что такое сила?

— Ой-ой, девочка, не тебе меня учить! Вот, например, мы можем побороться с твоим другом Зайцем на руках, и, если я его побеждаю, значит, я сильный и тогда его слова ничего не значат. Если нет, то — нет!

— Подождите, Гоба-Моба…

— Откуда вы знаете что я — Гоба-Моба?

— А вас заочно представил нам ваш друг Калачник. Он про вас уже рассказывал и имя ваше упоминал…

— Понятно! У Калачника как всегда язык не держится за клыками. Так что ты хотела ещё сказать?

— А если Заяц Стёпа согласится с вами бороться на руках, пусть он даже не сильный, но всё равно будет, значит он храбрый, раз вышел бороться с таким грозным соперником? Можно ведь и не бороться, достаточно только храбро принять вызов.

— Что-что-что? — Гоба-Моба почесал свой огромный лоб огромной рукой, а затем абсолютно лысый затылок, — и продолжил, — твой Заяц согласен со мной бороться на руках?

— Я думаю, что — да! — Быстро ответила Кира, — но, только нам нужна одна минута на подготовку.

— Ладно, хорошо, — ответил Людоед, — дам я вам эту минуту, готовьтесь, а я пока грибочки поем, — и Людоед, усевшись за обеденный стол, начал медленно жевать своими огромными челюстями маленькие грибы-шампиньоны.

Даже здесь в подземелье было видно, как Заяц Стёпа побледнел, и на него напала трясучка: лапы Степана так мелко тряслись, будто он выбивал на барабане какую-то немыслимую дробь. Но тут, он повернулся, подбежал к Кире, обнял её и, прижавшись мордочкой к её плечу, горячо зашептал на ухо:

— Что ты делаешь? Ты меня посылаешь на верную смерть — он же мне все лапы переломает! Ты посмотри, какой он большой и страшный, огромный и сильный!

— Стоп, Степан, — Кира правой рукой обняла Зайца, прижав его посильнее к себе, и так же шёпотом на ухо ему сказала, — ты забыл, Стёпа, что у нас есть Волшебный…

— Тихо, не произноси этого, вдруг услышат. Я понял, понял, что ты хочешь придумать.

— Я уже всё придумала, — сказала Кира, — я сейчас попрошу у него, чтобы он для нас сделал две волшебные конфетки монпансье, одну синенькую — это для храбрости, и одну красненькую — для силы, и, пока они будут находиться у тебя под языком, ты будешь испытывать невероятную храбрость и недюжинную силу. Так что не бойся, Стёпа, я с тобой, — и, погладив Зайца по гладкой шёрстке, она приложила левую руку к заднему карману, где была вышивка Волшебного Рубина на кармане джинсов, и что-то шёпотом попросила у Рубина.

Кира молча, вытащила руку из-за спины, раскрыла кулак и на её ладони оказались две маленькие конфетки-леденцы: одна синенькая, а другая красненькая — всё было, так, как она и говорила. Не давая опомниться Степану, заснула быстрым движением эти две конфетки ему за обе щеки. Стёпа почувствовал давно забытый вкус сладких конфеток монпансье, и ему стало так, приятно, так свежо и хорошо. Он почувствовал, что вот он уже ничего не боится, что он большой, сильный и храбрый Заяц, и готов не только спасти весь этот мир, но и защитить свою маленькую хозяйку, даже ценой своего преданного заячьего сердца.

— Ты готов? — Спросила его Кира, — чувствуешь прилив сил и храбрости?

— Да! — Ответил Заяц, — я готов, я чувствую в себе такую силу, такую храбрость, что готов справиться с кем угодно.

— Ну, тогда держись! — Шепотом ответила ему на ухо Кира, и уже громко добавила, — дяденька Людоед, мы готовы, я хотела сказать, Заяц Стёпа готов с вами побороться на руках.

Людоед перестал жевать. В его пышных мохнатых усах промелькнуло что-то на подобии улыбки.

— Готовы?

— Готовы!

— Какая гадость! Извините, это я про грибы… Я хотел сказать, какая радость! Ну, и как там тебя, Степан?

— Степан, — ответил Заяц Стёпа.

— Прошу к столу. На каких руках мы с тобой будем бороться?

— В смысле, на каких руках? — Не понял Заяц.

— Но, я имею в виду на правых или на левых, или на каждой по очереди?

Храбрость выпирала из Зайца наружу:

— На любых, — ответил он Людоеду, — лучше по очереди: начнём с левой, а потом я закончу бороться правой!

— Вы, вообще-то, весьма самоуверенный молодой Заяц, — Гоба-Моба расхохотался, — считаете, что это вы победите правой? А вот лично я считаю, что положу вас на лопатки в первом раунде только одной левой, прошу к столу, — сказал он Степану.

Стёпа, как бы пританцовывая, переминаясь с одной лампы на другую, подошёл к столу и сел на табурет напротив Людоеда, — ну, так, какие у нас будут правила? — Смело, глядя в глаз циклопа, громко выкрикнул Заяц Степан.

— Правила? Тогда слушай, смелый Заяц, — проскрежетал челюстями Людоед, — внимательно слушай…

— Я весь внимаю, — Стёпа всё больше смелел от своей наглости.

— Первое: твои плечи, ну, и мои, конечно, должны быть параллельны столу. То есть, перпендикулярно вот этой средней линии, — сказал Гоба-Моба и ногтем процарапал линию в центре стола от края до края.

— Дальше слушай внимательно: не ты, ни я не должны её пересечь, ни головой, не плечами. Одной рукой, которая свободная, в твоём случае лапой, каждый должен держаться за край стола. Естественно, её нельзя отрывать во время всего турнира.

— Какого турнира? — спросил Стёпа, — я не знаю такого слова.

— Ну, я имел в виду борьбы или поединка, — ответил ему Людоед.

— Затем, мы другой рукой делаем обхват друг друга ладонью, и большим пальцем, а локоть ставим на центральную линию стола, которую я только что прочертил. По команде пытаемся склонить руку или лапу соперника до касания с моим столом, до фиксации победы судьёй.

— Да, кстати, а кто у нас будет судьёй? — Стёпа был не так прост и возлагал большие надежды на Киру.

Гоба-Моба приподнял голову и медленно обвёл своим единственным глазом ту часть своей пещеры, где стояла Кира и Крысоед Калашник. Кира хотела было сказать, что она готова быть судьёй, и уже подняла руку, но в этот момент Гоба-Моба предупредительно ответил:

— Нет, дорогая моя девочка, ты не можешь быть судьёй потому, что ты — лицо заинтересованное. Сейчас твой друг находится в схватке со мною. Я назначаю судьёй Калачника. Он хоть мой и друг, но нейтральный, поэтому будет судить правильно и объективно. Вот так, все согласны?

— Согласна, — сказала Кира.

— Согласен, — добавил Заяц.

Стёпа и Людоед Гоба-Моба поочерёдно уселись на табурет напротив друг друга. Свободной правой рукой Гоба-Моба, а Заяц Стёпа лапой, ухватились за край стола. Левой рукой и, соответственно лапой, согласно правилам борьбы, они схватили друг друга за ладони. Степан, буквально, только обхватил большой палец Людоеда. Людоед, благодаря огромной ладони, просто спрятал лапу Зайца в своём огромном кулаке. Было бы очень смешно смотреть на эту схватку со стороны, если бы не были так высоки ставки: «Быть или не быть, а если точнее, то, быть съеденным или остаться в живых и стать другом Гобы-Мобы».

Схватка началась. Гоба-Моба с силой давил на лапу Зайца, пытаясь её положить на стол. Но суставы Зайца словно окаменели, и его лапа даже не шелохнулась, только сильно напряглась. Она была как бетонный столб, на который со всей силы налетел Людоед. Он вдруг почувствовал, что столкнулся с невероятной Заячьей силой. Гоба-Моба напрягся ещё сильнее и его огромная рука начала дрожать от напряжения, появились синие вены, которые мгновенно стали наполняться синей кровью. Степан был непреклонен — его рука лишь чуть-чуть ушла влево, но продолжала сдерживать натиск Людоеда. Вот, Гоба-Моба, чуть ли не всем телом, оторвав локоть от стола, навалился на Заячью лапку, и она немного дрогнула, но не упала на стол.

— Стоп-стоп-стоп! — Закричал судья Калачник, — нарушение правил!

Гоба-Моба откинулся назад и с яростью посмотрел на Калашника:

— Ты что судья кричишь? Какие нарушения?

— Уважаемый Людоед, вы оторвали руку от стола, а это нарушение! Мы это не обговаривали, но я знаю, что так не должно быть. Поэтому, как судья, считаю, что это нарушение.

— Нарушение, так нарушение. Давай попробуем еще раз. Я поменяю руки, буду бороться правой.

Гоба-Моба был смугл на лицо, скорее даже темно-сер от постоянного проживания в подземелье. На его блестящем темном лице выступили капельки пота от физического напряжения, и на щеках, сквозь кожу, проглядывали мощные желваки, особенно, когда он злился:

— Ну, давай, Заяц, продолжим схватку правой рукой.

— А что левой, что, левой всё? — Дважды переспросил Людоеда Заяц Стёпа, — какой результат левой рукой?

— У вас ничья, — сухо, без эмоций ответил Крысоед Калачник.

— Хорошо, — согласился Заяц.

— Что тут хорошего? — Возразил Гоба-Моба, — ничего я хорошего тут не вижу! У меня просто левая рука слабее, но, вот правой уложу тебя на стол в два счёта, — и, обхватив правой рукой лапу Зайца Стёпы, напрягся и начал давить со всей своей недюжинной силой.

Но не тут-то было. Заяц Стёпа напрягся всем телом, чувствуя силу от волшебных конфет, и начал медленно, миллиметр за миллиметром, склонять руку Людоеда вправо, на стол. Было видно, что от усилий Степана, рука Людоеда начала слабеть, и становиться совершенно бессильной. Степан надавил со всей мощью, да так, что соскользнул с табурета и практически всем телом, чтобы не упасть на пол, повис на правой руке Людоеда, только мордочка и уши торчали из-за стола. Гоба-Моба не выдержал такого натиска и уронил свою руку на стол, а Стёпа не удержался и упал на пол. Но, Гоба-Моба тут же вскочил с табурета и закричал:

— Не счетово, не счетово, он нарушил правила, сместил плечи и навалился на меня всем телом!

— Ничья! — Быстро отреагировал на ситуацию Крысоед Калачник.

— Ничья, — повторил он и громко крикнул: «Победила дружба!».

В пещере все застыли, как восковые фигуры. Не менее пяти секунд стояла гробовая тишина. И тут, Людоед своим громким басом огласил:

— Раз так, значит, так тому и быть. Победила дружба, а это значит, что вы теперь тоже мои друзья! Я поэтому вас не съем, дорогие мои. Прошу за стол, обсудим план нашей дальнейшей дружбы. Против кого будем дружить?

— Предлагаю против Троллей, — Крысоед загадочно улыбнулся.

— И что мы будем с ними делать, побеждать этих наших недругов, злых и ужасных Троллей или силой заставим с нами дружить? — Заяц Стёпа был не лишён самолюбия, памятуя о заточении в пещере-клетке.

Кира и Крысоед Калачник пододвинули к столу табуреты, и присели рядом с Гобой-Мобой и Степаном.

— Уважаемый Гоба-Моба, раз у нас победила дружба, то я думаю, что между нами и Троллями тоже должна победить дружба и они тоже должны стать нашими друзьями, а не врагами, — Кира многозначительно посмотрела на Калачника.

— Я тоже считаю, что дружба должна победить в нашем подземном царстве, но как в этом убедить Троллей, дружить с нами? — Калачник витиевато прощупывал суть темы.

— Я считаю, — сказал Гоба-Моба, — сама постановка вопроса неправильная. Вопрос должен ставиться так — не мы должны подружиться с Троллями, а Тролли должны подружиться с нами. А, если не захотят дружить, то мы их заставим!

— Нет, — ответила всем сразу девочка Кира, — дружить никто не может заставить. Дружба, она возникает тогда, когда у всех находятся общие интересы. Тогда все начинают дружить.

— Во имя общих интересов? Честно говоря, — Гоба-Моба почесал своей пятерней лоб вокруг своего единственного глаза, — я вообще не вижу никаких общих интересов между нами, такими бесстрашными, и этими, как их там… Я не вижу того, ради чего можно с этими Гоблинами дружить?

— А я думаю, — видно было, что в череп Крысоеда Калачника закралась какая-то мысль, — что дружба — это соревнование. Мы должны соревноваться с Троллями, и если мы будем сильнее, то они будут с нами дружить. То есть они должны полюбить то, что любим мы — бороться на руках!

— Нет, ты не прав, Калачник, — Кира ближе придвинулась к столу, положив обе свои ладони поверх столешницы, — дружба, она бывает только на принципах взаимности. У нас должно быть какое-то общее увеличение.

— Увлечение? — Заяц Стёпа задумался и выдержав паузу, как бы невзначай проронил, — надо устроить соревнования, например, по игре в мяч.

Тут голос подал Гоба-Моба, — игра в мяч, так таких игр очень много: футбол, баскетбол… Помнишь, Калачник, ты мне рассказывал про интереснейшую игру в ручной мяч? Знаете, она как-то странно называлась?

— Да-да, помню, помню! Я видел наверху, когда поднимался из подземелья на первый этаж, по телевизору. Называется «хордбол».

— Хордбол? Странное название, ты ничего не путаешь? И ты ещё рассказывал, что там можно бегать с мячом и показывать свою выносливость, силу и побеждать?! — Гоба-Моба мечтательно щёлкнул пальцами.

— Да, хорошая игра!

— Я, конечно, не против ручного мяча, — в разговор вмешалась девочка Кира, — но одних соревнований будет мало. Я думаю, нам всем надо начать играть ещё в одну игру…

— В какую? — почти одновременно спросили Крысоед Калачник и Гоба-Моба.

— Я, наверное, догадываюсь, о чём ты хочешь сказать, Кира, — поддержал её Заяц Стёпа, — ты про школу?

— Да, я хочу, чтобы мы все вместе играли в Школу грамотности, а я буду вашим учителем.

— Ты такая маленькая, как ты можешь быть учительницей, тебя никто слушать не будет? — Гоба-Моба засомневался.

— Я хочу быть вашим учителям, и каждый может быть учителем чего-то, того, о чём он больше знает. Я могу вести урок по человеческому языку и математике. Заяц Стёпа может преподавать заячий язык. Крысоед Калачник, я даже не знаю…

— Основы безопасности и жизнедеятельности в подземелье, — Калачник знал этот предмет великолепно.

— О, точно, о.б.ж., — Кира вспомнила, что в школах учат этому.

— Всё правильно говоришь, Калачник, — вздохнул Гоба-Моба, — а я мог бы всё, но лучше я буду учителем физкультуры, это мне больше всего подходит.

— Ну, так что, займёмся образованием?

— На этом и порешили, — подытожил Калачник, — завтра пойдём все вместе к Троллям с нашим предложением!

— Все вместе это кто? Мы четверо? — Гоба-Моба не любил спешку и во всех делах старался быть рассудительным.

— Нет, почему же, ещё и семья Крысоеда Калачника в полном составе! А, Крысоед? — Степана до сих пор не отпускала конфета храбрости.

— Да, кстати, я не забыл, дорогой Калачник, ты обещал, если Гоба-Моба нас не съест, познакомить со своей семьёй?

— Да, точно, — слегка стушевался Крысоед, он видел недавно силу и храбрость Зайца, — а я, если что обещал, всегда выполняю!

— Поэтому, друзья, пойдёмте все, я познакомлю со своей семьёй — мы живём практически напротив. Кира?

— Я иду!

— Стёпа?

— Я тоже!

— Гоба-Моба?

— Ой, Калашник, да я твою семью знаю. Я с ней уже знакомился, так что, лучше посижу здесь, подумаю в одиночестве.

— Ну, тогда до встречи?!

— Да, друзья, до встречи! Завтра утром у меня, и прошу не опаздывать. Пойдём мучить Троллей, ой, извините, хотел сказать — учить!

Ну, всё, пока-пока, Гоба-Моба!

— До свидания! Будьте здоровы, мои маленькие не съедобные друзья!

— Кира, а конфеты правда были волшебные? — У Зайца Степана началась переоценка ценностей, — получается тогда, что я обдурил Гобу-Мобу.

— Да, ну, что ты, Стёпа — самые обыкновенные леденцы. Я их достала из заднего кармана джинсовых штанов.

— Тогда почему я стал таким храбрым и сильным?

— А ты и был таким, просто в себя не верил, — ответила ему Кира, загадочно улыбаясь.