Квазитехнология. гл 31. Сказка- ложь...

Окончание.  Начало в  http://www.proza.ru/2020/04/01/1627



- Мила…
- Игорь… Где мы?
Близко- близко Мила видит родные улыбающиеся глаза. Ещё отсвечивают в контуре его тела древесные капилляры и волокна, но кожа уже теряет изумрудный оттенок, трансформируется в человеческую плоть.  Мила стоит рядом с Игорем на опушке леса лицом к полуденному солнцу, слегка прикрытому белым шёлком облаков.
- Вспоминаешь? – улыбается Игорь.
- Наверное, да. Но всё как-то зыбко.
- Пойдём в дом. Я напою тебя чаем. Ты всё вспомнишь.
- Дом. У нас есть дом.
- Мы есть у дома, а не он у нас.
- Мы есть, - эхом повторяет Мила, а  дуб?
- Оглянись.

Мила поворачивается спиной к солнцу. Тень от неё оживает, увеличивается, обретая черты вечернего сумрачного шара, в котором явственно просматривается сказочный дуб в золотых цепях. Звенья цепей  соприкасаются в тихом мелодичном звоне. Зелёные кошачьи глаза смотрят на них с лёгкой укоризной, или Миле так кажется.
- Кот учёный?
- Учёный, - отвечает Игорь. – Много чего знает и много сказок говорит.
- Любая сказка – это ложь…
- Ложь – это заблуждение, блуждание.
- А выход из блуждания – это правда?
- Наверное. Ты ведь вышла, значит, ты есть у правды.  Пойдём, Мила, тебе надо немного отдохнуть.

Игорь берёт Милу за руку, и они идут по направлению к бревенчатому дому с четырёхскатной тесовой крышей.
Мила пытается вспомнить, но получается плохо. Слегка кружится голова. Ко входу в дом ведёт широкое крыльцо с резными перилами.  Внутри дома много света, стол, широкая кровать, печь – все необходимые элементы быта для человеческого тела. Есть ещё зеркало во весь рост.  Солнечные лучи  попадают в широкие окна и зайчиками отпрыгивают на светлый отполированный дощатый пол. В зеркале Мила видит себя. Русые волосы, собранные в косу, синие глаза, белое домотканое платье.  На заднем плане – кот, тот самый, учёный.  Зелёные глаза на чёрной кошачьей морде кажутся лукавыми.  Мила оглядывается. В комнате нет никакого кота, только Игорь в льняной рубашке, подпоясанной кушаком и в таких же льняных штанах. Он накрывает на стол. Травяной чай разливает в берестяные чашки, разрезает пирог со сладкой земляничной начинкой.

Мила, чувствуя слабость, ложится на кровать. Крыша над головой истончается до полной прозрачности синего неба с плывущими облаками. Сами собой словно цветы вырастают грёзы томления по широким линиям горизонта, по открытому неведомому миру.
- Это не дом, это колыбель, - говорит Мила Игорю.
Она легко вспархивает с кровати, смеясь, снова подбегает к зеркалу. Теперь на ней надето  хлопковое сари, расшитое сложным цветным орнаментом. Но глаза те же синие и волосы русые.

- Ты вспомнила, - улыбается Игорь.
В глубине отражения маячит тень кота.  Кот подмаргивает Миле.
- Это тебе  в подарок, - Игорь протягивает берестяное колечко Миле.
На указательном пальце всё тот же шрам, словно чёрная метка, Мила легко смывает его колодезной водой, налитой в пузатый бочонок с ковшом. Вода, падая на пол, испаряется  лёгким туманным облачком.  Берестяное колечко на пальце словно бы оживает.
- Сам пёк пирог?
- Печка пекла. И нам съесть велела.
- Игорь, а кот на цепи?
- Конечно.  Идет налево – песнь заводит, направо – сказку говорит…
- Он голоден, наверное?
- Мила, успеешь ещё накормить его.  Пока он сыт твоими приключениями, блужданиями, заблуждениями.
- Ты ведь тоже со мной блуждал.
- Блуждал. И сказка получилась у нас такая фантасмагорическая. Но мы прошли её до самого конца, не оборвали на полуслове. И потому тебе и от кота подарок.
- Ручка? Шариковая! Не может быть. Да ещё и бумага!

Мила берёт в руки ручку и лист  бумаги. Ручка сама пишет:
- Привет, Мила!  Пиши новые сказки, создавай новые смыслы, новые миры.  Жду. Твой несравнимый ни с кем функционал.
- Вилли? Игорь, это Вильям? Кота как зовут?
- Кота не зовут. К нему сами приходят. Он стережёт золотые яблоки.
- Да. Я знаю. Каждое яблоко – это  сказка.  Злая сказка с добрым концом. Нет, не так! Трудно выражать свои мысли через функционалы языка. Мы ведь говорим с тобой через функционал?

- Жизнь так устроена. Язык призван создавать смыслы, плести вечную нить сказания.
 - Вот - вот! Вечную! Но  каждое яблоко даёт особое познание, уводит в свою сказку, заговаривает на страх смерти.  И мы верим в то, что не имеет смысла. А ведь надо верить в смысл! А мы верим в разрыв смысла, в страх. Мы не досказываем сказку, умираем и  начинаем снова. В полном принятии того, что умрём, ходим ложными путями.
- Мила, но ты же не поверила!  Ты не захотела умирать. Ты поняла, что ты – сказитель, а кот – исполнитель. И потому мы выбрались. Пей чай. Потом погуляем по нашей планете. Полетаем, позвякаем копытами. Могу стать горбунком и довезти тебя до иных звёзд и иных планет.

- Такое удивительное тело. Полный функционал, как сказал бы Вилли. Каждая клеточка, словно музыкант в оркестре послушна дирижёру. Квазитехнология, подобной которой нет в мире людей. Никакая наука не способна создать вдох вечной жизни, живой вечности. Только наше тело…

- И мы можем создавать сказки, - Игорь жестом фокусника вытащил из-за спины, золотое яблоко, водрузил его на стол словно гигантскую флэшку.  Флэшка заискрилась, разматываясь золотой нитью, выходящей на листы бумаги, пропечатываясь на ней языковыми символами.
Мила затаив дыхание смотрела.
- Вот тут все мы. И я с тобой, и Алька и котяра наш с нами. Вот оно наше с тобой сказание.
- И Миша, и грибной бог, -прошептала Мила
- И Миша. И тысячи людей вокруг, словно тысячи наших раздробленных клеток. Раздробленность - это же смерть.
- Да. Смерть – это изменение меры мира, дробная часть от целого. Много дробных частей.
- В чёрном-чёрном лесу чёрный-чёрный кот стерёг золотые яблоки.  Каждое яблоко было запретным плодом познания смерти - разделённости. Живая душа, съев такое яблоко, могла навсегда разделиться и остаться пленницей смерти.
- Не познав смерть, не полюбишь вечность.
- Вот-вот. Ты меня подбивала съесть это яблоко!
- Жалеешь?
- Нет! Готов на новые свершения!
- Есть этот свет и тот… Там ты был мне совсем чужим… А , может быть, я была сама себе чужая… Не собранная воедино.  Игорь, а правда, давай полетаем, или поплаваем, - Мила рассмеялась, легко и невесомо, сбрасывая прошлый тяжкий груз.

Ласковый мир манил их своей бесконечностью света на дальних горизонтах и близким  ночным сумраком старого дуба с золотыми яблоками-сказками, в которые так легко попасть, но не так- то просто выйти.