Старые вещи

Мы старимся, а вещи не стареют,
Хотя давно уж пережили нас,
И мы сейчас прошедшими годами,
С любовию оглядываем вас.

Но до всего созреть ведь нужно,
Умом ведь надо всё понять,
А человек опаздывает вечно,
Что к сердцу надо принимать.

Жалею, что не собирал их раньше,
Но лучше поздно, и начал собирать,
Где только можно, раскладывать на полке,
Чтобы всё было хорошо видать.

Раньше в деревне старые вещи никогда не выбрасывали, особенно железяки. Всё складывали на чердак, и он весь был завален различными старинными вещами.
Во время войны в 1941-45 годах я с мамой жил у бабушки в деревне Юрино Владимирской области. Игрушек у меня не было и я приловчился лазить на чердак и разбирал невиданные мной старинные вещи. Всё было покрыто толстым слоем пыли; я брал какую-нибудь вещь, сдувал с неё пыль,  с интересом рассматривал.
Вот старинный пузатый самовар, с отломанным краником, из него, наверное, пил чай мой дедушка. Портрет его висел в передней комнате. А вот чугунный утюг, внутрь которого насыпали горячие угли из печки и гладили бельё.
Валялось много различных ухватов под чугуны – от маленьких чугунчиков до огромного чугуна, в котором кипятили воду. Помещать такой чугун с водой в горячую печку тяжело, тогда придумали вот что: брали большой ухват, под него подкладывали кругляшок, приподнимали немного тяжёлый чугун и катили потихоньку в печку, затем также его и вынимали, и брали ковшом горячую воду. Даже моя старенькая бабушка легко управлялась с этим тяжёлым чугуном.
На чердаке валялась глиняная посуда: крынки, черепушки, заварные чайники с отбитым носиком. Лежали большие, как тазы, деревянные миски с дырявым дном, а в них навалены деревянные ложки, с обкусанными краями и красивыми, резными ручками.
Ведь раньше как ели: в большую деревянную миску наливали суп или щи, ставили в центре стола. Все садились вокруг круглого стола и ждали, когда дедушка начнёт есть, а за ним по очереди начинали есть и остальные. Бабушка каждому отрезала большой ломоть хлеба и когда несли ложку от миски ко рту, под ложку подставлялся хлеб, чтобы не капало на стол. Сначала все хлебали жижу, а мясо нарезанное кусочками лежало на дне. Брать его можно было только после того, как первым кусочек мяса возьмёт дедушка. Если кто-то прихватит раньше, то получит ложкой по лбу.
Валялись на чердаке худые корыта, а хорошие висели на гвозде в сенях. Бани у нас не было, поэтому мылись на кухне; жарко топили печку и грели много воды. Помню, как мыли меня: ставили перед печкой корыто, наливали тёплой воды, и я садился. Мама сначала мыла мне голову дёгтярным мылом, чёрным и очень щипучим. Если пена попадала в глаза, начинало больно щипать, я хныкал и тёр глаза, от этого щипало ещё больше. Мама скорее промывала глаза чистой водой и советовала их покрепче зажмурить. Потом я вставал, и меня мыли всего, окатывали из ковша тёплой водой, вытирали насухо, и я залезал на печку.
Но вернёмся на чердак, который был для меня игротекой. Когда бабушка не видела, я залазил на чердак, перебирал потихоньку разные предметы. Слезал весь грязный, в пыли: бабушка хватала меня за рукав и тащила на улицу. Веником отряхивала пыль, а потом этим веником стегала и меня.
Видно с этого чердака и появился у меня интерес к старине. Я сожалею, что поздно взялся собирать различную старинную утварь. Кое-что уже собрал, расставил по полкам, но многого ещё не хватает.
Когда в 60-70-х годах стали строить примитивные хрущевские дома, пошла мода на стенки, которые удобно устанавливались в новые квартиры.
В Москве я живу в старом доме, где жители проживают давно, и естественно, мебель у них старинная. Но мода на стенки дошла и до нашего дома. Я видел, что стали выносить во дворе и оставлять пузатые, резные буфеты, комоды с множеством выдвижных ящиков, внушительные гардеробы и заменять эту антикварную мебель на невыразительные стенки.
Как-то проснулся утром, поглядел в окно: шёл дождь и вдруг я увидел на асфальте стоит грамофон, с красивой, восьмиугольной трубой. Подумал, надо бы забрать, но лень было одеваться, идти на дождь – ладно, посплю ещё, а потом возьму. Лёг, попытался уснуть, поворочался немного и встал. Посмотрел, а грамофона уже нет. Прошло уже 50 лет, а у меня перед глазами всё стоит этот красавец-грамофон. А жаль, что не взял.
Сейчас собираю где только можно, что осталось из старых вещей, но все-всё повыбрасывали. Во-первых, негде хранить, во-вторых, стрые вещи имеют свойство собирать на себя пыль, их надо часто протирать, а это хлопотно. Вот и избавляются от всего лишнего, чтобы облегчить себе жизнь.
Видимо по этому принципу не нужны стали и старики, которые требуют много внимания, а иногда и просто мешают. Молодёжь сейчас знает больше стариков, любой вопрос можно узнать в интернете, поэтому в советах старших не нуждаются. От стариков сейчас нужны только деньги и жилплощадь. Молодые освобождают себя от этой «тяготы» и живут в своё удовольствие, не думая о том, что они тоже будут стариками. Поэтому сейчас так много одиноких стариков, с трудом доживающих свой век.
А отношения между родственниками: смотришь передачи на ТВ и видишь такую ненависть между родными людьми, чего не пожелаешь и для лютого врага. Если раньше родственники поддерживали друг друга, общались, писали письма, дяди и тёти помогали своим племянникам. Сейчас о родственниках вспоминают только тогда, когда появляется возможность урвать что-то от наследства.
Вот, куда завели меня мысли о старинных вещах, а закончил о нынешних стариках и их печальной участи.


Зима, 2019г.
Д. Лужное
(иллюстрация: автор Евгений Алексеев в своей деревне, фото: Андрей Бородулин)