Туфельки для Золушки

 написано на конкурс у Марзана "романтическая ёлка"
 http://proza.ru/2020/11/19/1576


Романтические ёлки в жизни случались. Они выпадали на разную пору. Были тихие и скромные, весёлые и шумные, даже курьёзные случались...
Но была очень памятная, из детства...
В настоящем ДВОРЦЕ! 
 
Так сказал папа, когда принёс приглашение.
Следующее слово –  «культуры» – пролетело мимо ушей.
Сама читать в шесть лет я ещё не умела, но сказку «Золушка» знала наизусть.
Картинки в той книжке рассматривались внимательно. Королевский дворец был изучен в деталях. Широкая высоченная лестница, огромный зал с зеркалами, даже окна не такие, как у нас...
Теперь ДВОРЕЦ не покидал моей головы.
Приглашал туда сам Дед Мороз! 
Румяный, с белой бородой, - он улыбался с того самого приглашения.
Ещё был указан адрес, день и время праздника.
Каждое утро я проверяла: на месте ли приглашение во ДВОРЕЦ и, отрывая листок  календаря, заглядывала на помеченную страничку.
Все вопросы теперь были о предстоящем празднике.
Когда их становилось слишком много и они уже повторялись, мама  говорила: "Любопытной Варваре на базаре нос оторвали". И хотя имя у меня другое, я знала, что надо помолчать.

Решено было, что поведёт меня туда папа.
– Ты там хоть своих заводских встретишь, а я просто так в углу простою! –  сказала мама и добавила. –  Лучше делом займусь.
– У ней всегда находятся дела, хотя никто их вроде не теряет! – пропел он, по-моему, от радости.

А ещё тогда в первый раз мама сшила мне настоящее новогоднее платье.
Белое, из марли, почти до пола. Оно было так сильно накрахмалено, что с трудом спряталось потом под зимнее пальто. Настоящее платье Золушки! Ведь по горловине  и подолу его украшали детали рассыпавшихся ёлочных бус. Корону из картона, облепленную яркими битыми осколками всё тех же бус, примеряли раз пять, чтобы точно рассчитать длину резиночки, удерживающей эту «роскошь» на голове.
Была ещё одна причина, не позволяющая сомневаться, что ДВОРЕЦ будет, как у Золушки.
Осенью московская тётушка прислала племяннице изумительные туфельки: нежно-голубого цвета с тонким ремешком,застёгивающимся на маленькую пуговку на металлической ножке...
- Такие только на выход! – сказала мама и, вернув их в коробку, спрятала в шифоньер.  – В садике в первый же день пуговицу с корнем оторвут. Сандалики вон ещё почти новые!

Так я стала ждать того самого «выхода». И он совпадал с новогодним праздником.

На «генеральной репетиции», как сказал папа, за час до выхода, нарядившись в платье и корону, надев белые носочки, я с замиранием стала примерять туфельки... Но что это?!... Они оказались... малы!!! Я сжала пальцы, но пройтись в них не смогла.
Сравнили ещё раз с коричневыми сандаликами. Подошвы по размеру совпадали, но у голубеньких был рантик, на который мы почему-то раньше не обратили внимание.
Хотя осенью они были вроде бы впору.
- Ничего страшного. Пойдёшь в сандаликах. В этих ты не сможешь ходить, не то что танцевать!  – сказала мама и, заметив мои дрожащие губы, добавила. – Зато у тебя очень красивое платье и корона.
- Надо было с вечера в них хоть водки налить! –  высказался папа. –  Разносила бы! Но ничего, сегодня так и сделаем.
- Так ты идёшь во дворец? А то, смотри, опоздаете! – напомнила мама.
Наверное, отец нашёл ещё какие-то утешающие слова, чтобы успокоить меня.  Или хотя бы рассмешил. Он всегда легко умел это делать.

Затем я надела длинные синие тёплые штаны «с начёсом», которые в ту пору носили зимой все дети. Папа, завернув корону и сандалики в газету, сложил их в авоську и мы поехали на трамвае во ДВОРЕЦ.

Новый, только что открытый Дворец культуры авиационного завода выделялся на фоне серых трёхэтажных зданий своим величием и приятным кремовым цветом. Его было видно издалека.
- Папа,  ведь это ДВОРЕЦ  Деда Мороза, да? И Снегурочка здесь живёт? – запрыгала я от нетерпения. –  А ведь ДВОРЕЦ похож на ванильный зефир, только очень большой, да? – не умолкала переполнявшая меня радость.
- И правда похож! Только ты  уж там свою «любопытную Варвару» попридержи, ладно? -  попросил он, улыбаясь.

С остановки мы шли не одни, многие  спешили в одну с нами сторону. Ещё на площади перед дворцом всех встречали артисты в карнавальных костюмах. Помню много улыбающихся людей, весёлую суету в раздевалке: снять штаны и валенки, надеть сандалики и корону, расправить платье...

А потом... как в книжке! Лестница, зал, люстры, окна, да ещё и ёлка!
Она стояла такая нарядная, такая огромная! Под самый потолок... Вся в игрушках и бусах. На макушке, как водится, пятиконечная звезда.
Я помню, что папа даже присвистнул.
- Ух, ты! Паркет! Царские хоромы! В нашей деревне такого точно не было.
 
Люстры сверкали хрусталём, зеркала многократно отражали их огни. Запах морозного хвойно-мандаринового праздника ещё выше поднимал настроение. Баянисты в костюмах скоморохов расположились у самой ёлки. Девушки в длинных русских сарафанах, с атласными лентами вокруг головы  встречали детей и ставили в хоровод.
 
Когда меня пригласили в круг, я вдруг испугалась, что потеряюсь. Но тут папу  окликнул его знакомый. Он вёл к нам маленькую девочку.
– Люда, ты ведь старше! Присмотри уж за Оленькой, пожалуйста! –  попросил он, удивив тем, что знал, моё имя. Страх куда-то сразу исчез. Скорее всего его прогнало ошибочное мнение, что меня здесь знают, и напоминание о старшинстве.

Младшей сестрёнки у меня не было. Только полуторагодовалый Витюша.
А тут такая маленькая и хорошенькая, вся в кудряшках, с большим голубым бантом, как у Мальвины и очень разговорчивая. И платье было точь-в-точь как моё прежнее «на выход»: тёмно синее в белый горох. Даже белые пуговки такие же. Я сказала, что у меня такое раньше было, но я из него выросла и мы кому-то подарили. А Оленька сказала, что это ей мама прислала. Она где-то далеко живёт, только я не расслышала где.
Тут я взяла Олю за руку, и мы уверенно пошли в круг.

Вместе с нарядными девушками и Снегурочкой водили хоровод и пели про маленькую ёлочку, заглядывая на большую, звали хором Деда Мороза, прогоняли бабу Ягу, и, наконец, зажгли ёлку! Вот это было счастье! Такого количества огней я ещё никогда в жизни не видела! И Оленька сказала, что она тоже в жизни не видела. Мы даже от радости запрыгали и захлопали в ладоши.

А вот когда пришло время рассказывать стихи для Деда Мороза, Оленька смело подняла руку. Прочитала хорошо и получила целлулойдного белого медведя. Мою поднятую руку не замечали. Кто-то другой пел песни, кто-то читал стихи, а я скромно стояла с поднятой рукой, как обещала. И вдруг услышала, что мальчик рассказывает тот же стишок, который приготовила я.
   
    Встали девочки в кружок,
    Встали и примолкли.
    Дед Мороз огни зажёг
    На высокой ёлке.

    Наверху звезда горит,
    Бусы в два ряда.
    Пусть не гаснет ёлка.
    Пусть горит всегда!

Мысленно возмущаясь, что мальчик читает стишок про девочек, что даже не сказал:  «Написала Агния Барто», я представляла, что сделала бы это лучше, конечно, лучше!  Но руку уже не поднимала.

Зато когда начались загадки, Снегурочка спросила меня два раза и похвалила. А Дед Мороз дал за это шоколадную ракушку, завёрнутую в серебристую фольгу.
Своим детским умом я сообразила, что ракушка лучше белого негнущегося целлулойдного медведя. И настроение опять поднялось до макушки красавицы-ёлки.

В завершение праздника Дед Мороз пригласил получить подарки, а сам сказал, что
отправился со своей свитой к другим детям на ёлку.
«Значит он здесь не живёт», – сама нашла я ответ на вопрос.

В фойе стояли несколько ярких фанерных домиков, в которых сидели женщины в кокошниках и, отрезав ножницами край приглашения со словом «подарок», накалывали его на гвоздь, и выдавали счастливой детворе бумажные кульки.

До сих   пор помню этот манящий звук: шуршание новогодних подарков и сопровождающий его аромат. Он вырывался из пакета, где содержимое за несколько дней создавало незабываемый букет и пропитывало им бумагу. 
Его и сейчас можно получить (я пробовала). Надо только поместить в бумажный пакет пачку московского печенья фабрики «Рот-Фронт», молдавское ароматное яблоко,  разные конфеты фабрики «Красный Октябрь», большой грузинский мандарин, плитку Бабаевского шоколада и пачку ванильных вафель. Подержать всё в темноте двое суток, не рассказывая домочадцам, где это хранится.
И вы, уважаемый читатель, сможете ощутить самый волшебный запах детства.

***

Голубые туфельки я так ни разу и не надела. Дня два они стояли на столе, всё в той же коробке, куда я заглядывала. Такие блестящие, нарядные, с пуговкой. 
И напоминали о ёлке во ДВОРЦЕ, где и без них мне было хорошо, но всё же...

А с Оленькой мы увиделись на первомайской демонстрации. На ней были точно такие туфельки. Она сказала, что ей их подарила мама, которая живёт очень далеко, где-то на облаке.