Весенние настроения

 
 Весна в этом году была затяжной и каникулы в школе отодвинулись на неделю полторы, и уже, не с 23 марта как у всех школьников, а с 5 апреля, когда наступило половодье.
 Пруд в деревне Шелангер разлился так, что деревенским ученикам в школу пройти было невозможно. Ну, а станционные и поселковые Химзавода ребятишки также ходили в резиновых сапогах по колено в грязи, но разливов больших в поселках не было, поскольку и водоемов или прудов на пути к школе тоже не было. 
 
 В середине марта, вдоль железнодорожной линии одноименного станционного поселка, от самого вокзала и паралельно 1-ой Железнодорожной улице, были прорыты канавы в снегу, достаточно глубокие, местами достигавшие метра полтора-два в высоту.

 Ребятишки были довольны сверх меры, для них эти канавы были окопами в игре в войнушку, и они бегали по ним после школы до одури, до той поры пока в них не стала появляться вода.
 Ну, а когда солнце стало еще больше припекать и начал таять снег, по этим канавам побежала вода, радости появилось еще больше.
 
 Воздух уже был совсем весенний и небо голубело с каждым днем. а поскольку поселок был лесной, уже прилетели перелетные птицы начали гнездиться и поднимали такой гомон, настоящий птичий концерт.
 В школе к прилету птиц развешивали на деревьях скворечники, которые школьники делали своими руками. Нюрка тоже строгала и собирала скворечник дома, отбив молотком все пальцы, правда прибегала иногда  к помощи отца.

 Маленькие ручейки превращались в большие ручьи, они так звонко журчали и невозможно детвору было удержать дома. Пускались кораблики картонные и более долговечные из сосновой коры, которые и проплывали длительные расстояния, пока все же не тонули в заторах.
 
 Огороды  поселка наполовину тоже были затоплены водой.
 
 Домой Нюрка приходила мокрая, не спасали ее и даже высокие резиновые сапоги.
 В своем стареньком рыжем пальтишке,  доставшееся ей от старшей сестры она бегала на улице так, как говаривала ее мать, что "пятки в задницу втыкались" и это, несмотря, что девочкой она была далеко не худенькой.

 Нюркины подружки по классу Аська, Нуранья и Галка Серова и на каникулах были неразлучны, поскольку и жили недалеко друг от друга. Они могли трещать без умолку обо всем на свете, по пути в школу заходя друг за другом, вместе и придумывали разные забавы.

 Энергия у Нюрки была неуемная, весной ей все время хотелось куда то бежать, что то придумывать. Весна будоражила юные души.

 На большой  лужайке, сразу за домом, возле начинающегося леса, Нюрка с подружками устраивала концерты, где пели, декламировали стихи.
 Сама она исполняла роль конферансье и читала стихи, наизусть она их знала множество. Заставляла аплодировать выступающим.

 После каждого номера дарили цветы, собирали их в большом количестве(ибо выступающих было немало) на склонах моста через речку Першу, где и подглядывали за счастливыми парочками, гуляющими по этому мосту, собирали ландыши, а дальше возле Пожарной полосы собирали и бледно-сиреневые подснежники, "сон-траву".

 В будущей взрослой жизни эту роль конферансье Нюрка применяла более профессионально, в профсоюзной деятельности. В коллективе, где она работала, для своих сослуживцев долгое время проводила Юбилеи и Дни Рождения, с придуманными сценариями и номерами.

 Такие душевные поздравления коллеги помнят и до сих пор. Эти мероприятия приветствовались руководством и  способствовали сплачиванию коллектива, уважению и сопереживанию друг другу, а это было немаловажно, при разном возрастном составе.
 У леса, где заканчивалась 1-я Железнодорожная улица и тропинка сворачивала в сторону поселка Химзавод, железнодорожная линия уходила дальше в лесной массив, там был небольшой мост через реку Першу под железнодорожным полотном, притягивающий каждую весну влюбленные парочки.

 Там и правда был, как райский уголок, громко журчала вода, пели птицы на разные голоса , пахло ландышами и другими весенними цветами. Пары обнимались и целовались.
 Нюрка с подростками ходили на мост за ландышами и  подглядывали за влюбленными.

 Даже сложилась некая традиция. Если парочка пошла на мост, то они негласно считались парой, и весь поселок уже знал об этом. А если девушка ходила туда несколько раз и каждый раз с разными парнями, то по поселку уже шли перешептывания:"Гулящая".

 Это были шестидесятые годы и домостроевский уклад в деревне был в самом зените. Прошлись на виду у всех за ручку, значит дело идет чуть ли не к свадьбе.

 Ходила на мост не единажды и Алька, соседка по нашей улице через дом, дочь священика.
 
 Народ в поселке мало болел,  в больницу обращался редко, да и был в поселке только медпункт, а больница располагалась в соседнем поселке. Да и скорая наведывалась очень редко, люди лечили себя сами.

 А тут, как то по осени, в начале ноября, по самой грязи приехала к соседям, где жила Алька, скорая. Забрали Альку. Аппендицит, апендицит.
 Через неделю вернулась она.
 Аппендицит оказался сыном.

 Вот уж, бедная Алька, сколько она пережила, все тыкали в нее пальцем, надсмехались злые языки. Она старалась не выходить из дома, а если и ходила в магазин, ни с кем не здороваясь, быстро пробегала, низко наклонив голову в платке, завязанном по самые брови.
 Мать ее, тетка Варвара, болела, не вынесла такого позора, умерла, а батюшка представился еще раньше.

 Конечно, Альку с Лешкой все же поженили, и даже, спустя некоторое время, он стал работником сельсовета, уважаемым человеком в поселке.

 Этот случай стал отрицательным примером для подрастающих девчонок. Доставалось и Нюркиной сестре, а она была старше Нюрки на три года и входила в пору семнадцатилетия.

 В кино на последний сеанс ее не пускали родители, тем более и на танцы. Не говоря уж о знакомствах с солдатами, части которых военизировались в окрестностях лесах поселка.
 То и дело мать говорила ей:"Ты что, хочешь опозорить нас, как Алька, в подоле принести?"
 А потом переключилась и на Нюрку подрастающую. Это было так оскорбительно. Но Нюрка, в отличии от сестры и не терпела подобного отношения к себе, огрызалась , дело доходило даже до ссор с матерью.

 Ну, а когда пришла пора невеститься Нюрке и ее подружкам, все также бушевала весна в природе и в душах девчонок.

 Вечерами, ходили стайками вдоль железнодорожной линии, встречались  на перроне, у вокзала ( центр досуга местной молодежи),  место прихода позднего пригородного поезда.
 Пели песни, у каждой был особо оформленный песенник, тетрадь с наклеенными картинками, с известными песнями, которые все знали наизусть.
 Также гурьбой ходили в кино, на концерты.

 Но, на мост, Нюрка в качестве пары не ходила, вернее никто ее туда и не водил.
 
 Ребята даже близко боялись подходить к ней, из-за отца, который слыл в поселке очень серьезным и строгим отцом.
 
 Да и сама Нюрка, повзрослев, стала скромной и на первый взгляд, казалась, мало общительной, помня постоянные ссоры с матерью из - за поздних сеансов в кино и танцев, не особо стремилась к новым знакомствам.

 Так и прошла ее юность в родном поселке, в затворничестве, пока она не переехала в  город, за тысячи километров от родных мест.

  Шла  двадцатая в ее жизни весна. И так же будоражила ее сознание и толкала ее к действию и переменам в ее жизни.