Женькины мечты

Женьке надоело впустую прожигать жизнь. Школа... На что она ему? Читать, писать, считать он и так умеет, а остальному жизнь научит. Так думал он, сидя калачом на подоконнике. На стене захрипел динамик и наконец заговорил. Голос диктора в который раз оповещал о победителях социалистических соревнований на полях страны. Женька размечтался... Закрыв глаза, он уже был на месте бригадира тракторной бригады – Николая Бартковского. На его щуплой груди блестела звезда Героя Социалистического Труда. И ему ярко улыбалась белозубой улыбкой девушка – бригадир женской тракторной бригады Дарья Гармаш. Вот они идут по красной дорожке одного из залов московского Кремля. Счастливые, знаменитые. Им только что вручили звездочки Героев, ордена и медали за доблестный труд. В их честь играет духовой оркестр и по обе стороны дорожки люди кричат, бросают к их ногам цветы, и среди них Ленька. Его петушиный голосок еле пробивается из орущей толпы. Он подпрыгивает, всем своим видом показывая толпе, что он друг Героя и непременно все должны знать об этом. Наконец ему это удается, и совсем рядом, почти в самое ухо Женька явно слышит свое имя.
 
– Женька, ты чего, спишь что ли? – тряс его за рукав школьный товарищ.
 
Женька с сожалением открыл глаза и вернулся к действительности. Не было Дарьи Гармаш и не было звездочки, которая так сверкала в его мечтах. Вокруг было серо и обыденно. Не обращая внимания на обескураженного Леньку, Женька слез с окна и молчаливо пошел на улицу.
 
– Все, решено! В школу ходить не буду. За прогулы из школы выгонят, и отцу ничего не останется, как придется взять меня в свою бригаду.
 
Отец уже полгода не жил дома. Будучи бригадиром тракторной бригады он с утра до позднего вечера пропадал на полевом стане за двадцать километров от деревни. С марта месяца на машинотракторной станции шли ремонтные работы тракторов, комбайнов, сеялок. На весенние каникулы Женька упросил отца взять его с собой. За ужином осторожно, чтоб не взволновать мать, он толкнул отца в бок. Отец шумно, прихлебывая горячие щи, лукаво подмигнул ему, мол, еще не время. Женька нетерпеливо заерзал на лавке.
 
– Что с тобой, почему не ешь? Какой-то ты сегодня не такой… Чё натворил, что ли? – забеспокоилась мать.
 
– Да ничего я не натворил. С чего ты взяла? – тише-тихого проговорил он, с мольбой, глядя в глаза отцу.
 
Пришло время разрешить проблему, и отец, отложив ложку в сторону, крякнул, похвалил жену за щи, а потом сказал:

– Мать, мы тут с Женькой подумали, что неплохо было бы ему поехать со мной в МТС на время каникул. Работы там невпроворот, а мне он каким-никаким, а помощником будет. Где ключ гаечный подать, где – отвертку.
 
Женька вжал голову в плечи. По дому тоже работы много: картошку из подпола вытаскивать, перебирать, к посадке готовить, завалины отваливать, ключи от дома пробивать... вряд ли мать согласится. Но ремонтировать трактор... потянуть за рычаги и проехать по деревне с гулом, распугивая зазевавшихся кур на зависть местной ребятни – это было пределом его мечтаний.
 
Мать к всеобщему удивлению была не против.
 
– Ну, что ж, пущай едет, коль нужно! Трактор дело хорошее, полезное. Вот корыто поросячье почините и отчаливайте, а то старое все сопрело.
 
– Это мы щас, быстро! – радостно, в один голос прокричали мужики.
 
Пока отец отрывал старое корыто от пола, Женька ловко забрался на сушило и сбросил вниз подходящую тесину.
– Вот эта в самый раз будет! – согласился отец. – Пройдемся по ней фуганком, а то занозистая больно.
 
Боковые стенки у корыта были сносными и, отпилив по размеру обструганную тесину, отец подсказывал Женьке, как ловчее прибить дно к боковинам.
 
– Ты, сынок, гвоздь-то наискосок держи и бей по шляпке сначала потише, убедись, что гвоздь не пошел наружу, а под конец ударь покрепче, чтоб шляпка плотно к доске прилегла.
 
Прибивать гвозди Женьке было не впервой, но здесь дело тонкое, как-никак кормушка для свиньи, а у нее пятачок нежный, надо сделать аккуратно, чтоб не поранилась. И Женька, облокотившись на само корыто, высунув кончик языка, усердно прилаживал гвоздь к середине стыка.
 
– Ну вот и все, дело сделано! – прибив корыто на место, отец взял совковую лопату и прошел в хлев почистить навоз.

С ранней перекличкой петухов занимался рассвет, подвигая полог ночи поднимал небесный купол все выше и выше. Пробуждалась деревня, покуривая печными трубами, скрипя колодезными журавлями, тиканьем синиц, крикливым карканьем галок, собирающихся в стайки.

Мать ловко завязывала узелок с провиантом: немного хлеба, пару луковиц, несколько картофелин в мундире и литровая бутылка молока с торчащим наружу узким горлом. Вот и все, что она могла собрать в дорогу своим трактористам. Перед выходом из дома присели на дорожку. У порога мать хотела поцеловать сына в щеку, но он с неприступным видом дал понять, что ни к чему эти телячьи нежности – немаленький уже. Родители переглянулись с улыбкой. Обняв жену, Серафим сказал:

– Если что, весточку подай! – намекал он на Томкино здоровье.
 
– Ладно, не беспокойся. Даст бог, все хорошо будет.
 
– Ну, мы пошли! – сказал Серафим и, широко расставляя ноги, они быстро скрылись за поворотом.
 
– С богом! – прошептала Тася, на всякий случай, перекрестив их вслед.

Далее: "Выздоровление"