Сокращенцы

Итак.
Итак, что мы имеем на сегодняшний день? На сегодняшний день мы имеем тёплую, и даже для середины сентября жаркую солнечную погоду. Ни тучки на серо-голубом небе, ни облачка. Ещё мы имеем душевное равновесие, в некоторой степени, равнодушие. А также, парк, лавочку, художественную книжку, мобильник и  термос с горячим, пока ещё, чаем. Надо сказать, что всё это мы уже имеем третью неделю, ежедневно.
Теперь, чего мы не имеем.
Мы не имеем работы. А почему? А потому что организация, которой отдано тридцать с лишним лет, посчитала, что долг свой мы исполнили до конца, и настало время для прощания. Что и произошло две недели назад. Мы попали под сокращение, и нам объяснили, что внешние причины, из-за которых нас попросили, гораздо более весомы, чем внутренние. Поскольку, если быть честным (так мне говорил один деятель отдела кадров) внутренних причин нас увольнять, вообще не существует. Поэтому, желаем вам успехов на новом месте, и передавайте привет остальным, которых сократили раньше.
По правде говоря, мы поначалу не очень-то и расстроились, успокаивая себя мыслью, что сократили всех, у кого ещё осталась совесть. Мы даже сообразили прощальный ужин с приглашением тех, до кого ещё не дошла очередь. Но вот теперь…
Теперь всё видится в другом ракурсе. Мы закуриваем очередную сигарету и достаем из пакета книгу. Пока что не вполне понятно, как объяснить домашним, что новой работы пока нет. Нет, конечно, у некоторых это получается легко, и даже с юморком, типа: «А меня снова с работы выгнали, но ничего, уже берут туда-то и туда-то…». Но мы – не другие, у нас напротив суровый взгляд жены и сбоку слева укоризненный взгляд тёщи.
Посему, мы находим, собственно объяснение тому, что делаем в парке, в рабочее время, на скамейке без спинки. Вот уже третью неделю мы так работаем. То есть, говорим дома, соседям и приятелям, что работаем. Вроде того, что нас взяли пока что на временную работу, но в октябре, в обязательном порядке будет постоянная. Будет, не будет, будет видно в октябре, а пока… Книга, газета бесплатных объявлений «Работа для вас», сигареты и термос в осеннем парке.
Само собой, жена, уверенная, что мы в действительности где-то работаем, поинтересуется в конце месяца, где зарплата. Раз мы работаем, значит деньги в дом приносим. Приносим и отдаем, но с условием, что их никак не меньше, чем по прежнему месту работы.
Мы с удовольствием делаем последнюю затяжку и швыряем окурок в урну (вот так бы и все тяжелые мысли, гори они…), и сами себе улыбаемся. Потому что у нас, опытных и поседевших волков, как у любых, уважающих себя волков имеется маленькая, но вполне соответствующая по размерам заначка. Она и будет вручена семье, в качестве заработанных «непосильным трудом» денег…
Кажется, эта сторона вопроса надёжно прикрыта, а что ещё остается делать нам, сокращенцам? В недавнем прошлом довольно успешным аппаратным работникам, а нынче сокращенцам. Ведь, как ни трудна, а порой и  опасна не была наша трудовая вахта на прежнем месте, мы исправно получали свои кровно заработанные тугрики и гордились свершениями, которые теперь и свершениями-то не выглядят. «Бренчать» по клавиатуре и ругаться по мобильным и проводным телефонам, это, как бы сказать помягче … совсем не свершения. Участие в мелких интригах, это, конечно интересно. Ловкое увиливание от тяжелых заданий, вроде спортивной игры в «вышибалу», тоже неплохо. Но достижениями здесь никак не пахнет. Зато энергии, времени, жизни, наконец, отбирает много. Всё время, вся энергия, вся жизнь уходила на то, о чём мы говорили только что.
Вот начинали мы действительно со свершений. Незначительных, маленьких, но всё же побед. А когда засеребрились виски, появился излишек веса, а пачки сигарет на день хватать не стало, и когда перед нами распахнулись двери управленческих структур, словом, сбылось всё, о чём мечталось, вот тут стало ясно, что теперь все результаты, победы и свершения – общие, то есть, ничьи конкретно. Нет, конечно, это результаты работы всего коллектива, а не кого-нибудь в отдельности – Иванова, Сидорова, Серебрякова. Ну, в крайнем случае, можно отметить личный вклад Новоградова Ивана Ильича, руководителя коллектива…
Мы снова курим и снова швыряем окурок в урну. Неподалёку появилась стайка детишек и бабушек. День действительно очень хорош для отдыха, а не для работы, тем более, такой как у нас. И что толку в воспоминаниях о тиши кабинетной, или наоборот, о буре кабинетной, когда надрываются разом все телефоны, и сотрудники, перекрикивая друг друга бросаются на них, как на амбразуры…  Всё это в прошлом, хотя и недалёком, но всё же прошлом. Нам же следует думать о будущем, которое может наступить через две недели, например. Почему через две? Да потому что через две недели я отдам жене заначку, то бишь, получку. А дальше что?
Заработать, скажете вы, и будете правы. Просто найти себе работу, просто на неё устроиться и просто заработать. Всё просто, но… очень сложно. За это, пусть даже очень короткое время, мы успели немного (совсем чуть-чуть) расслабиться. Мы привыкли вставать по утрам, когда проснёмся, а не по будильнику. Мы привыкли кушать три раза, а не один раз в день. Мы привыкли просто смотреть телевизор, или читать книгу, параллельно не думая ещё о чём-нибудь, например о том, какой же всё таки бездельник Герман Германович, или насколько же хитёр Альфред Альфредович. Или о том, что завтра будет разгромное совещание, а послезавтра командировка туда, не знаем куда..
Мы снова бросаем окурок в урну, и скоро наших окурков в этой урне будет гораздо больше, чем чьих-то других.
М-да… Что же значит новая работа, если мы всё же её найдем, если устроимся и если засветит неплохой заработок? Новое, это совсем не значит что оно хорошее, как и старое совершенно не означает, что оно плохое. И как бы там ни было, куда бы ни удалось, в конце концов пристроиться, придётся (хош-не-хош, а придётся) выкладываться на первых порах, доказывать и показывать, на что способен, вживаться в новый коллектив и страдать… Страдать и гореть. В наше нелегкое время всяких сокращений и увольнений по-другому нельзя, слишком много вокруг желающих зарабатывать. К тому же мы уже горели, и неоднократно по прежним местам работы. Да так, что дым стоял столбом, в переносном смысле, конечно. Порой, образно выражаясь, такой костер разгорался, что тушили всем миром, то бишь, коллективом, чем попало…
Кстати, что-то действительно, дымком потянуло, и не в переносном, а в самом прямом смысле. Что-то вроде как горит… Ба! Да это же из урны дымяра повалил, да такой густой, едкий! Значит, там не только окурки были, но и что-то ещё, может быть даже, газета «Работа для вас».
Мы отодвигаемся на другой край лавки, и с грустью, задумчиво наблюдаем белые клубы дыма, поднимающиеся в атмосферу осеннего парка.
– Ну, и что ты наделал? – почему-то на «ты», низким скрипучим голосом обращается к нам бабушка. Для того, чтобы задать свой вопрос, она специально выбралась из беседки неподалеку, где до этого вела задушевный разговор с другими бабушками. – Здесь, между прочим, дети и … пожилые люди, а ты взял и подпалил. Стыдно должно быть, ой как стыдно.
И нам  действительно стало стыдно. Встать и уйти? Тогда уже будет не просто стыдно, а стыдно, дальше некуда! Испортил детям отдых в парке, и их бабушки теперь знают, кто поджигает в городе урны, а возможно и пишет всякие гадости на стенах! Это  на вид интеллигентные, примерно средних лет, хорошо одетые мужчины, похожие на бывших работников государственных учреждений.
Нас вдруг осеняет,  мы достаем термос с чаем и аккуратно, очень медленно и печально заливаем недоразумение. Хорошо, что термос полуторалитровый, как раз хватило.
  Ну вот,  проблема разрешилась легко и без лишнего шума... Может быть это и есть начало решения всех остальных проблем, как знать?
Мы неторопливо и с остатками достоинства покидаем парк, размышляя  о том, возможно, бабушки на нашем пути многотрудном появляются совсем не случайно.