Как царь Пётр племянницу Анну замуж выдавал

КАК ЦАРЬ ПЁТР ПЛЕМЯННИЦУ АННУ ИОАННОВНУ ЗАМУЖ ВЫДАВАЛ

Из цикла «Романовы. Взлёт или проклятие династии?»

Петр I своих сестёр замуж не выдавал, а вот племянниц, дочерей брата - царя Иоанна Алексеевича, устроил всех.
Старшую, Екатерину Иоанновну, выдал за герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда. Правда, Екатерина вскоре от него сбежала в Москву под защиту царственного дяди, не выдержав мерзкий нрав супруга.
Младшую сестру, Прасковью Иоанновну, по мнению голштинского камер-юнкера Берхгольца: «она брюнетка и недурна собой», в нарушение всех традиций отдали за «простолюдина» - генерал-аншефа Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова.
А вот семнадцатилетнюю Анну Иоанновну выдал Петр I замуж за герцога Курляндии и Семигалии Фридриха-Вильгельма, племянника прусского короля. Бракосочетание отмечали балами и пирами на протяжении четырёх месяцев.
Свадьба состоялось во дворце князя Меншикова в Петербурге.
Фридрих Христиан Вебер, Ганноверский резидент при русском дворе в царствование Петра Великого, автор записок о состоянии России в 1714-1719 годах, оставил её подробное описание: «Когда 11-е Ноября (или 31-е число Октября) 1710 года назначено было днем совершения бракосочетания герцога Курляндского, в Петербурге, то за два дня до этого, 4 камергера, два по одну сторону, а другие два по другую стороны реки Невы, разъезжали в каретах, запряженных в шесть лошадей, к иностранным и своим министрам, равно и к другим государственным чиновным особам, с приглашениями на свадебное торжество. За тем, в сказанный, назначенный для свадьбы день, около 9 часов утра, Его Царское Величество, в качестве обер-маршала, сопровождаемый 24-мя подмаршалами и несколькими знатными господами и кавалерами, отправился на нескольких шлюпках в дом вдовствующей царицы.
Впереди ехало общество Немцев из 12 музыкантов, с рожками и трубами; за тем следовал царь, окруженный несколькими шлюпками; царская барка плыла в середине их. Гребцы одеты были в красные бархатные матросские кафтаны, обложенные золотыми позументами, с большими серебряными на груди щитами, на которых изображен был царский герб. Его Царское Величество также одет был в красный кафтан, с соболевою опушкою, опоясан серебряною шпажною перевязью, на которой висела серебряная же шпага, а через плечо надета голубая лента ордена св. Андрея; на голове у него был белый парик, без шляпы, а в руке большой маршальский жезл, на котором висела и развевалась длинная кисть из разноцветных лент, богато вышитых серебром и золотом.
Когда Его Царское Величество прибыл к вдовствующей царице, где уже собрались светлейшая невеста с своими сестрами, с сестрами Его Величества и с знатнейшими Русскими дамами, все богато одетые в Немецкие платья, то его встретили и приветствовали несколько Русских вельмож и кавалеров, которые и сопроводили его в покои к вдовствующей царице. Пробывши здесь около получаса, все отправились потом на суда. Его Величество с маршальским жезлом шел впереди; потом следовали: светлейшая невеста между двумя сестрами-княжнами, с вдовствующей царицей, к сказанной выше барке; другие же дамы и Русские знатные господа и кавалеры отправились на шлюпках. За тем Его Величество поплыл во дворец герцога Курляндского, где также были уже в сборе иностранные министры и множество знатных вельмож и офицеров. Помянутые выше музыканты, с своими рожками и трубами, плыли впереди, а за ними царь с маршальским жезлом в руке, сопровождаемый множеством знатнейших господ. Его княжеская светлость (герцог Курляндский), с бывшими при нем господами, вышел на встречу к Его Царскому Величеству и препроводил его к себе в большой зал. Светлейшая невеста со всеми прочими дамами оставалась между тем на воде в барке и [1684] шлюпках. По угощении здесь Его Царского Величества расставленными сладостями (конфектами) и холодными кушаньями, отправились все в барку, и более 50-ти шлюпок пустились вниз по реке, ко дворцу князя Меншикова, в следующем порядке:
1) Помянутые музыканты с своими рожками и трубами.
2) Его Величество, в качестве обер-маршала, - с подмаршалами и некоторыми важнейшими чинами, с министрами и кавалерами.
Светлейшая невеста с вдовствующей царицей, с другими княжнами и большою свитою дам.
Чужестранные и Русские министры, наличные генералы, офицеры и множество Русских князей, бояр и других господ.
Прибывши ко дворцу князя Меншикова, все вышли на берег, и впереди пошли знатные господа и министры. Его Царское Величество, занимавший в тоже время и место отца, и князь Меншиков повели в середине между собою герцога Курляндского, а за тем следовала светлейшая невеста, сопровождаемая великим адмиралом графом Апраксиным и великим канцлером графом Головкиным; потом вдовствующая царица с княжнами, остальные Русские придворные и другие дамы, а наконец кавалеры, офицеры и другие особы и придворные чины, Русские и Немцы, в громадном числе. Все были богато разодеты в Немецкие платья; светлейшая невеста в белом бархатном платье, обшитом золотом, в длинной из красного бархата мантии, подбитой горностаем, которую, впрочем, она, садясь за стол, сняла, а на голове прекрасная бриллиантами унизанная владельческая корона; герцог же был в белом кафтане, вышитом золотом.
Только что вошли все во двор, как раздались барабаны и трубы, и рота гвардии Преображенского полка отдала честь оружием и забила в барабаны же. В таком торжественном порядке процессия направилась в особую небольшую комнату, где и совершен был обряд венчания Русским архимандритом.
На половине комнаты, в одной стороне стоял красный бархатный балдахин, с устланным на полу Турецким ковром, а подле балдахина, к углу, небольшое отделенье, с шелковыми обоями, составляющее часовню или капеллу. С передней стороны часовни, у входа, по Русскому обыкновению, довольно изрядно нарисовано несколько святых на шелковой занавесе, или шпалере, с надписями на Русском языке. Внутри часовни виден был небольшой стол, или алтарь, на котором находился серебряный ящик, или ковчежец, а в нем, т.е. в ящике, их Бог; тут же на столе лежала большая, окованная серебром книга (Евангелие) стояла зажженная свеча и две большие княжеские короны. Венчание совершал архимандрит на Русском языке, повторявший, впрочем, всё служение и на Латинском языке. Во время венчания сказанные княжеские короны держали, над княжною князь Меншиков, а над герцогом один капитан корабля. NB. При этой церемонии из пушек вовсе не стреляли, что впоследствии объяснилось простым упущением.
После венчания тотчас же пошли к столу, для которого приготовлены были две большие комнаты. В первой, главнейшей, в глубине ее, у стены, находился балдахин из красного бархата, и под ним большой овальный стол, к которому, как к брачному столу, Его Царское Величество повел герцога, как жениха, и светлейшую княжну, как невесту; эту последнюю по правую, а герцога по левую руку. Напротив сели сестры невесты, княжны, и за тем вдовствующая царица, сестры царя и остальные дамы. Над светлейшею невестою и над их высочествами, сестрами ее, устроена была корона, свитая из лавровых листьев, а над герцогом, по древнеримскому обычаю, сплетенный лавровый венец. Подле этого стола стояли вдоль еще два большие овальные стола, из которых за одним поместились Русские княгини, боярыни и другие знатнейшие придворные дамы, а за другим несколько Русских и Немецких кавалеров; у стены, при входе в комнату, насупротив стола новобрачных, стоял еще большой овальный же стол, за котором сидели князь Меншиков, знатнейшие Русские и иноземные министры и некоторые генералы. В другой же комнате стояло два длинных, узких стола, со скамейками для бояр и для остальных Русских и Немецких господ офицеров и служителей.
Для угощения этих свадебных гостей вокруг столов ходил сам Его Царское Величество, лично, как обер-маршал, с маршальским жезлом. Ему помогали 24-ре подмаршала или шафера, которые, равно как и сам Его Величество, в знак того, что они были распорядителями, имели на правых руках по розе, в роде кокарды сделанной из брабантских кружев и дорогих разноцветных лент. Его Величество сам, стоя, провозглашал и предлагал заздравные тосты и был при этом в самом веселом настроении. Подмаршалы (которые частию были капитаны кораблей) передавали чары с вином, свадебным гостям, по Русскому обычаю. Кушанья за столом новобрачных подавал первый камергер Его Царского Величества. При тостах за здоровье всякий раз палили залпом из 11 пушек; а при тосте за здоровье Его Величества, как шут-би-нахта или вице-адмирала, лейб-яхта, называемая Лизетта, выпалила разом из 14 пушек. Для этой цели на площади против дома Меншикова, поставлены были 15 металлических шестифунтовых пушек, а другие 15 железных пушек помещены были насупротив, на реке, на сказанной яхте, которая сверху донизу увешена была множеством развевавшихся разноцветных флагов и вымпелов.
После стола танцевали по-польски и по-французски до 2-х часов ночи. В два часа новобрачные препровождены Его Царским Величеством и знатнейшими особами в опочивальню, где на столе расставлены были разные конфекты. Жених и невеста и некоторые кавалеры и дамы присели здесь и выпили по нескольку рюмок вина. Посидевши так с четверть часа, все встали, и жених и невеста пошли в две особые комнаты раздеться, а остальное общество разъехалось по домам. Когда новобрачные разделись, то вдовствующая царица и княжны, сестры невесты, препроводили сперва невесту в постель; а немного спустя, царь препроводил туда же и жениха.
На следующий день князь Меншиков опять давал обед в своем дворце. Но прежде чем сели за стол, Его Царское Величество сорвал венок, который накануне висел над герцогом и затем, когда герцог с герцогиней хотели было уже сесть за стол, он научил первого (т.е. герцога), чтобы он сам сорвал также по Русскому обычаю корону, которая висела накануне над невестой, что герцог и хотел тотчас же исполнить, но так как корона была довольно крепко привязана, то он быстро схватил нож и отрезал её. Другие же две короны, висевшие накануне над незамужними княжнами, оставлены нетронутыми на своих местах. В числе блюд, принесенных только на показ на два главных стола, были два пирога огромной величины, каждый около пяти четвертей, которые, простоявши некоторое время на столе, при снятии кушаний, вскрыты были Его Величеством, и из каждого пирога появилось по одной карлице, превосходно разодетых. Его Величество перенёс карлицу со стола князя Меншикова на стол новобрачных, и здесь эти две малютки протанцевали менуэт. Во время стола пили множество тостов, при чем всякий раз играли на трубах, били в барабаны и стреляли по обыкновению из пушек, гораздо чаще и больше, чем в предшествовавший день. После танцев, продолжавшихся около 2-х часов, зажжен был фейерверк, горевший часа полтора и прошедший не совсем благополучно, ибо Его Величество чуть было не пострадал от огня, зажигая фейерверк. Фейерверк этот состоял из 3-х главных огненных изображений, приготовленных на реке, на нарочно устроенных для того паромах. Между прочим, было одно, вензелевое изображение обоих княжеских новобрачных особ, с гербами их, которые на цепи держал Купидон, как бы парящий в воздухе, и на изображении этом была следующая надпись, с обозначением года: Principes amoris foedere jucti 40.
Другая картина изображала Купидона, кующего на наковальне два сердца, с, надписью на Русском языке: "из двух делаю одно". По сожжении фейерверка и по окончании танцев, продолжавшихся за тем еще с час времени, их светлости новобрачные, сопровождаемые некоторыми министрами и придворными чинами, отправились к себе домой, где стоял стол, уставленный конфектами и разными холодными кушаньями. Остальные, присутствовавшие на иллюминации, иностранные министры и другие гости также хотели было сопроводить светлейшую чету в их дом, но так как уже было очень поздно, то новобрачные уволили их от этого. На 3-й день, т. е. 13-го (2-го) Ноября, придворный пастор его светлости герцога Курляндского читал проповедь на благословение новобрачных), и текст речи заимствован был им из 12-го псалма, стихи 5-й и 6-й.
В следующее затем воскресенье герцог давал обед Его Царскому Величеству, всей царской фамилии и знатнейшим придворным дамам, иноземным министрам и другим кавалерам. Царь, с своими 24-мя свадебными подмаршалами, сидел за одним столом, дамы за другим, а князь Меншиков, герцог Курляндский, иностранные и Русские министры за третьим столом.
Через четырнадцать дней после этого бракосочетания, новобрачного герцога Курляндского постигла страшная горячка, от которой он и умер на дороге в Курляндию, в Дудергофе. Овдовевшая супруга его живет теперь в своем вдовьем местопребывании, в Митаве, в которой она и пребывает постоянно».
Действительно, в дороге, на одной из почтовых станций, Фридрих-Вильгельм внезапно скончался от обжорства и излишних возлияний: что русскому хорошо, то немцу - смерть!
Вдова Анна Иоанновна тотчас попросилась домой, но Пётр велел ей сидеть в Митаве. Там она влекла нищенское по петербургским понятиям существование на протяжении 20 лет. Ну, а внезапно, даже для себя, став императрицей, тут уж она... оторвалась!

продолжение следует…
 Владлен Дорофеев