Конец властелина нибиру

Фантастическая повесть на основе реальных событий. Совпадения фактов, имен, персон, диалогов и характеров, совершенно случайны и нечаянны)

1.

В месяце Лоосе, шестнадцатого числа, когда на Нибиру в течение пяти дней шумно и пафосно отмечается праздник Саахуэйю, во Вселенной было неспокойно. Ночная прохлада, пришла на смену вечернему зною и накрыла влажным покрывалом планету Нибиру. Наступило время скорпионов, крылатых глистов и песочных цикад. Их дружный отрывистый стрекот, не достигающий полной слаженности, режет ухо музыканта, сутенера, менеджера, продюсера и гастронома. Пространство наполнено ночной, мрачной музыкой невидимых движений крыльев карминнокрылых кузнечиков, шипением толстых шершней, нудным зудом пчел и комаров. Ночной эфир пьянит, туманит, словно последний бокал цикуты для приговоренного невинного поэта.

- Лу-лу! Кха-кха-кху-у-у-у-й-о-о-о! Разрешите обратиться? – прочистив горло мерзким, влажным харком с соплями, шепотом спросил молодой анунак-пхуейоу, беременный любопытством, оторвав взгляд от монитора. 

- Обращайся, сынок, - прошептал в ответ лу-лу четвертого ранга, Уху Анальес, снимая наушники и штаны.

- Скажите, лу-лу Анальес, а правда, что Земляне все-таки посещали нашу планету?
Лу-лу четвертого ранга, Уху Анальес выдержал долгую, многозначительную паузу. Он молча жевал корешок молодого чухуйя и размышлял, как бы деликатнее и невнятнее ответить на вопрос молодого стажера-пхуейоу. С одной стороны, ему нравилась пытливая любознательность юноши, с другой стороны, он не исключал и того, что стажер-пхуйоу, курсант последнего курса Хуунсуй Вздрокинг, специально прикреплен к нему, ветерану Сириусской войны, лу-лу четвертого ранга, подсадной Лярдвой, чтобы вынюхивать и стучать в Верховную комиссию.

- Ты уже спрашивал меня об этом, Хуунсуй, - Уху Анальес мощно и метко выплюнул разжеванный и лишенный вкуса и запаха, корешок чухуйя точно в центр дорожного знака «STOP», в трех метрах от себя.

- Но вы в тот раз не ответили, лу-лу. Нас тогда подняли по тревоге. Помните? Когда обер-лулу Издоху убили.

- Издоху? Странно. А мне казалось, что я тебе уже не раз объяснял ситуацию с землянами. Или не тебе? Ну, неважно. В общем так. Слушай. – Лу-лу повернулся всем телом к стажеру, - История запутанная. В двух словах. Существует, сомнительная с моей точки зрения, версия официальной науки: что земляне, в силу низкого уровня развития, и, как следствия, отсутствия каких-либо технических средств, не могли преодолеть расстояние до Небиру. Ты будешь смеяться, но расстояние от Небиру только до Солнца – 14 миллиардов квадрометров….

- Я готов жизнь отдать за нашу родину - Нибиру! – пылко и театрально воскликнул юноша, прижав руку к сердцу.

- Угомонись, салабохо! Слушай дальше. – ухмыльнулся презрительно Анальес. Ему блевать хотелось всякий раз от любого показного, театрального псевдо-патриотизма. Особенно из уст тех «домашних мачо», которые никогда не держали в руках даже простой, незамысловатой нейтронной пушки.

- Даже для нашей, высокоразвитой, космической техники 14 миллиардов квадрометров - это большое расстояние. Но, наши корабли, все-таки, один раз посещали Землю, более четырех тысяч лет назад. Хотя об этом, почему-то, не принято вспоминать, по причине провала той операции. И вполне естественно, что в отчетах наших ученых того времени, земляне были объективно представлены полными, примитивными дебилами, на первобытном уровне умственного развития, близком к обезьянам. Но оставшиеся на Земле, в южном полушарии, в районе Междуречья, наши товарищи, Анунаки, используя достижения генной инженерии, на существующей базе, из человекообразных, двуногих животных, создали опытные образцы разумных существ, по образу и подобию нашему. И тогда развитие земной цивилизации резко пошло вверх! У новых искусственных существ появилась членораздельная…..

- Какое-то движение, командир! – вздрогнул и напрягся пхуйоу, прильнув ухом к монитору, - Я слушал звук: Бздррууххррруууоооффф!

- Как? Точно - Бздррууххррруууоооффф ??? Не может быть! Тебе показалось, парень. Это, наверное, двухвостые тушканы самочку привлекают. – успокоил его ветеран, прислушиваясь к пространству. Тихо было в это время на планете. В этой загадочной, полуночной тишине слышался лишь робкий, трепетный, интимный шепот листьев черноплодного арбуза и жужжание ночной трипахондрии-однодневки. Анальес понимал трепетное чувство ответственности юноши, всего лишь месяц назад, принятого в девятый отдел наружной охраны Первого лица Планеты Нибиру. Кажется, совсем недавно, и сам он робел, вздрагивал от каждого шороха, и трепетал на этом посту, словно девочка-подросток перед дефлорацией. Но за сто двадцать пять лет службы на объекте ни разу не произошло чего-то незаурядного. Тишина и покой. Да и что может произойти при таком невероятно высоком уровне секретности?

- А она, хоть, красивая? – успокоившись, спросил Хуунсуй, отрывая ухо от монитора, - Вы ее видели, лу-лу?

- Не твое дело, - уклончиво ответил Уху Анальес.

- Очень красивая. У нее две головы! Одна другой краше! – через пару минут, не выдержав, сказал ветеран, сладко потянувшись и громко хрустнув суставами, отчего с куста бузины, с криком, испуганно вспорхнул ночной, долбоносый бакланчанх. Прокашлявшись и прикрыв глаза, Анальес, стал вдруг негромко декламировать стих, дирижируя перед собой рукой, как слепой дирижер, перед незримым оркестром.

- Они собрались и отправились вместе -
Все великие боги, что решают судьбы.
К Аншару пришли, Убшукину заполнили.
Поцеловал Энки Ану, обнялись в Совете.
Повели беседы, на пиру воссели.
Вкусили хлеба, вина испили.
Сладкое питье в нутро их бежало.
Отяжелели плотью они от пива.
Взвеселились весьма, взыграла их печень,
И Мардуку, мстителю, вручили судьбы.
Ему воздвигли престол почета.
Пред отцами он сел для участья в Совете.
«Сколь же славен ты меж богов великих!
Несравненна судьба твоя, твое Слово — Ану!
Мардук, славнейший средь богов великих!
Несравненна судьба твоя, твое Слово — Инанна!

- Ух ты! Восхитительно! Ану! Мардук! Инанна! Какие рифмы! – восхищенно, шепотом воскликнул юный пхуйоу и грязно, смачно, но искренне выругался, - Зиккурат мне в зад! Это ваши стихи, лу-лу?

- У Инанны две вагины и один х...! – добавил наставник с необъяснимой гордостью и пафосом, словно речь шла о нем самом, - Я сам не видел, но парни из внутренней службы по пьяни рассказывали. Они ее в бассейне видели голышком. Она гимнастка, и может завязать свое тело в морской узел…. А стихи, увы, не мои, сынок. Это Земной эпос «Энума Элиш», Вавилонского народа. Такие вещи знать надо! Мы, Анунаки создали землян и даровали им искусство поэзии, хореографии, музыки, медицину, алкоголь, парфюмерию и даже секреты феллацио они переняли у нас…

- Вот бы взглянуть на неё хоть одним глазочком! – мечтательно прошептал Хуунсуй, незаметно поправив свой, как всегда, несвоевременно восставший, срамной, яшмовый стержень, - А дети у них есть?

- Так вот, буквально за каких-то пять столетий, - продолжил повествование лу-лу Анальес, - созданные на земле модифицированные существа обоего пола достигли под чутким руководством анунаков невероятно высокого уровня развития. Сейчас их на Земле называют шумерами. Они, практически, ничем не отличаются от нас. Правда, мельче раза в два. Размножаются, как и мы, половым путем. У этих самых шумеров появилась не только членораздельная речь, государство, религия, правительство, общество, семья, но и письменность, математика, астрономия, юриспруденция, химия, животноводство, земледелие, фармакология, медицина, Религия, поэзия, музыка, архитектура, парфюмерия. Мы научили шумеров строить дворцы и корабли. Да что там – архитектура! Что там музыка! Шумеры даже научились материться по-нашему, и варить наше фирменное пиво «Нибирийское» крепостью свыше 10 градусов!!! Да мы их научили варить и наш знаменитый абсент «Danunahuy», крепостью девяносто градусов. Есть. Двое. Мальчик и мальчик.

- Что – мальчик и мальчик?

- Детей у них есть два.

- Вот это – Да! Дьявольщина! Гильгамеш мне в рот! – с преувеличенным восторгом прошептал изумленный Хуунсуй. Он совсем недавно наконец-то попробовал пиво «Нибирийское». Смешал его с абсентом «Danunahuy». Результат превзошел все ожидания. Воспоминания были не совсем приятные. Скорее, даже, совсем неприятные. Его тогда, после мальчишника, полуживого, бездыханного, обоссанного, спрятали в клубе однокурсники-курсанты. Он облевал весь гарнизон, клумбы, знамя полка, герб планеты Нибиру, тумбочку дневального вместе с дневальным, и, чуть было, не захлебнулся собственной блевотиной. Проснулся в будке киномеханика, и долго соображал, кто он, откуда пришел, с чего начать, и что делать?  Ему удалось избежать наказания. Никто не настучал.

- Почему же он сегодня так долго? – вздохнул тяжко Хуунсуй, - Никогда так долго не было.

Мимо лежачего поста, лениво переставляя лапы, медленно проползал старый, двуполый бобер. Хуунсуй, добродушно погладил его по острой мордашке, почесал за ушком, за брюшком, потрепал по лохматой жопе, по п...де, по мохнатым яйцам. Бобер на минуту замер, отдаваясь ласке, но вскоре перевозбудился и возобновил неспешное движение по планете.

- Это, сынок – Любовь! – мудро пояснил со сладким вздохом Уху Анальес, - Последствия сексуальной абстиненции. Я в молодости, с одной пьяной венеркой раз, наверное, пятнадцать за ночь кончил. А она – ни разу! Дура! И, главное, она невзрачная такая была. Синяя. А у меня стояк, как у молодого ягохуача в период брачной вязки. С красавицами, с моделями из варьете Юпитера такого не было. Иной раз, вообще, на красавицу не встанет! А от нее оторваться не мог ни на секунду! Утром, с бодуна, взглянул на нее, чуть было не сблевал. Опухшая, одутловатая, синяя, морщинистая, седая, зубы желтые, два всего, спереди, бородавка на носу и на жопе. Сблевал все-таки. Сиськи, как использованные гондоны. Вонища! Пот, перегар, лук, табак, дрок, мочевина, абсент, каловые массы, хвоя, и все это на фоне зловония духов «Красный дрок». И это при том, что у меня рафинированный культ прекрасного…. Мистика! Антилопу мне в жопу!
 
- Я помню. – сказал Хуунсуй, - Об вас тогда еще газеты писали. Статья называлась «Двадцать палок Уху Анальеса».

- Ну, журналюги вечно приукрашивают. – притворно смутился Анальес, - Самое большое – девятнадцать. С половиной. Кстати, феллацио на Землю принесли мы, анунаки! В течении веков эта забава носила сакральный характер. Шумеры почитали анунаков как Богов и сосали у них во время религиозных мистерий. Мы внушали шумерам: кто будет хорошо сосать – того Анунаки заберут с собой на Нибиру, в райскую вечность. Потом сакральная составляющая стерлась. Осталась только сексуальная. Они стали сосать просто так безо всякого смысла и мотивации. Тс-с-с-с-с! Тихо! – вдруг напрягся Анальес. Кровью налилось его мужественное, рябое, шрамоватое лицо. Уши прижались к черепу. Желваки под кожей заходили ходуном, словно поршни древнего парового двигателя.

Запищала, завибрировала связуха в кармане комбинезона Анальеса. Замигал сигнал красной лампочки. Опытный Лу-лу выдержал паузу.

- Кхмз! Какось! Какось! Я Кузякъ! Слышу вас.

- Кузякъ! Как обстановка? – потрескивая, спросила рация без вопросительных интонаций.

- Все нормально, Какось. Свеча горит!

- Кузякъ! Какая свеча? Ты там что – чухуйя обкурился? Кузякъ! Что-то не так! Маячок в спальне неподвижен!

- Спит, наверное, Какось.

- Да нет. Что-то тут не так, Кузякъ. Маячок уже два часа неподвижен!!! Он же должен в сортир сходить, и задом вертеть…. Надо проверить! Восстань по тревоге!

- Слушаюсь, Какось, восстать по тревоге! Разрешите приступить?

- Осторожно там, Кузякъ!

- Вас понял, Какось! – лу-лу Анальес, резко подскочил, словно его укусил ядовитый динозадомавр, и закричал в связуху, переключив ее на режим «Тревога», - Взбздохо! Тревохо! Внимание, всем постам! Тревога номер один! Оцепить объект по периметру! Дистанция полтора метра. Никого не впускать, никого не выпускать! Стрелять на поражение! Слава Энки!

2.

Автомобиль « Mzdrhuya 2000-ААА» бесшумно мчался по пустынной ночной трассе, изредка подпрыгивая на мелких ухабах и невысоких «лежачих полицейских». По обеим сторонам дороги чернела зловещая стена непроходимых зарослей юкка, гевея, гикобздии, аюбаха, рахития, фейхуя, парротия, бледунитцы. В машине, на передних сиденьях, молчали два одинаковых, черноволосых, анунака. Один из них - в дорогих противотуманных очках ночного видения «Zaebec», другой – в клочной, неухоженной бороде. Судя по идентичным антропометрическим данным, длинным, кривым носам и высоким лбам, эти персоны были пробирочными близнецами-братьями.
- Может быть, все-таки, снизишь скорость? Не картошку везем!!! – нервным контр-тенором произнес очкарик.
- Сдохнет – не велика беда! – с преувеличенной, драматической беспечностью ответил бородатый.
- Нет! Нам, Калмасс, строго приказано доставить его жывым! Иначе, я бы его на месте и прикончил. И не рисковал бы жизнью, как дурак….
- Не ссы, Брздо. Он под наркозом. Еще пару часов поспит капустой неподвижной. Главное, чтобы багажник не обоссал. Мы, братишка, свое дело почти сделали! Два лимона пердолов, считай, у нас в кармане. Главное, чтобы уехать, без говна. Зависнем на пару эпох где-нибудь на побережье. Купим дом, яхту, парочку жен. А? Брздо? Выше нос! 

Впереди засверкали зловещие огоньки, не предвещающие ничего прекрасного. И не было в этом видении ничего двусмысленного, а только опасность и неизвестность.

- Ого! Ого! А теперь – внимание, брат! Полная готовность! Впереди пост! Приготовься!

Очкарик, Брздо, спешно вытащил из-за пояса автоматический «Problyak» и передернув затвор, спрятал его под куртку, держа палец на спусковом крючке. На освещенной площадке у пограничного пункта было многолюдно. Два десятка пограничников, в скафандрах, растянулись цепью возле шлагбаума.

- Куда мчимся? – подняв стекло скафандра, спросил пограничник, толстый обер лу-лу, когда стекло кабины опустилось, дыхнув на Калмасса затхлым выхлопом старого, пережеванного корешка степного Взбздрока.

- В Уююй. – ответил Калмасс, доставая из бардачка права и пропуск в Уююй.

- У вас сегодня праздник? – он кивнул в сторону шлагбаума.

- Почему – без масок? Вы забыли о карантине? – снова дыхнул в лицо Калмасса дроком пограничник, - Штраф придется заплатить.

- К маме едем. Мама заболела… - встрял  Брздо с трагичной, опереточной жалостинкой в голосе.

- День пограничника у нас. Третий день. – с иронической улыбкой пояснил полицейский.
Калмасс протянул документы.

- Где-то я вас видел? – сказал пограничник, сравнивая безбородое фотоизображение на документе с бородатым оригиналом.

- В кино, - рассмеялся Калмасс, обнажив щербатый рот, скорчив смешную, как ему показалось, гримасу, - Я, обычно, играю подонков и покойников.

- Ветеран? – спросил пограничник, заметив на военном френче Калмасса кокетливые отверстия от радиоактивных пуль.

- Сириус, четвертый этап, - грустно улыбнулся Калмасс.

- Самый страшный. Брат мой там погиб. Я два первых прошел на Венере. Без ранений. Серная кислота нужна? Свежая! Прямо с Венеры! – неожиданно спросил пограничник и достал из кармана скафандра литровую бутыль с мутной жидкостью.

- Спасибо! У нас есть. Дома. – торопливо ответил Калмасс.

- Да? Тогда, может быть пирожки с мясом молодого тушканчика? Горячие! – с угасающей надеждой спросил пограничник, доставая из кармана комбинезона дымящийся пирожок, пахнущий тушканчиком.

- Да есть у нас пирожки. Дома. – стараясь не обидеть военного бизнесмена, ответил Брздо.

- Ладно. Фуй с ними, с пирожками. Слава Энки! - откусив кусок пирожка, легко справился с коммерческой неудачей пограничник. Запахло мясом жаренного тушканчика.
 
- Энки Слава! Слава Энки! – нестройно, вразнобой, прокричали братья.

- Будьте осторожны, парни, через десять квадромиль зона повышенной радиации. Советую надеть скафандры, - по-отечески напутствовал пограничник, - И маски наденьте. Не нарывайтесь на штраф!

- Спасибо, командир! Хорошего вам праздника. Слава Энки! Энки – Слава!

Спустя шесть часов непрерывной тряски, не доезжая пяти квадромилей до Уюю, автомобиль « Mzdrhuya 2000-ААА, свернул на ухабистую, извилистую, дорогу, ведущую в урочище Неистовой Девы, и тряслись по ней, пока дорога не уперлась в металлическую стену, увенчанную колючей проволокой. Калмасс вышел из машины. Подошел к стене, и стал водить по ней рукой в перчатке на уровне пояса, словно рисовал что-то.

- Мы что: приехали? – крикнул Брздо из кабины.

- Ну…., Почти, - ответил Калмасс продолжая производить таинственные пассы рукой. Наконец он нашел, что искал, о чем свидетельствовал его торжествующий вид.

- Что тут? Золото? – подошел к брату Брздо.

- Лучше! ЗамОк. Замок от Дверей к счастью, братишка! – улыбнулся Калмасс. Он споро расстегнул ремень, спустил брюки, и, повернувшись задом, прислонился афедроном к маленькому, круглому отверстию, в холодной, металлической стене, громко и протяжно, выпустил в него газы, сопровождая свой торжествующий, победный флатус, натужным ревом. Стена вдруг дернулась, заскрипела, задрожала и тяжелый металлический блок стал отодвигаться вправо. О! Это же замаскированные ворота!

- Чудеса-мудеса! – восхищенно прошептал Брздо, округлив от удивления глаза.

- Ничего удивительного, - рассмеялся Калмасс, натягивая упавшие штаны, - Это уникальная разработка нашего наукограда: секретный замок, реагирующий на конкретный, кодовый пердеж! Замки, работающие на отпечатках пальцев или сетчатки глаза, сегодня уже прошлый век, легко взламываются. Вот, к примеру, ты, хоть обосрись, но не откроешь его. Только для своих: для тех, посвященных, кто уже пердел в него! Замок запоминает химический состав бзда! Если помнишь уроки химии: то должен знать, что бздо, или флатус у нормальных, здоровых анунаков состоит из азотa N2, углекислого газa, кислородa, водородa, метанa, сероводорода, аммиака, летучих меркаптанов. Кстати, если добавить в эту смесь Радон, то рванет так, что мало не покажется! В 30 248 году террористы с Плутона, этой смесью взорвали небоскреб в Уюю. Главное, братишка, не обосраться при вводе этого воздушного кода. Иначе – ворота не откроются и штаны обсерешь!

- Невероятно! Фантастика! – еще больше округлил глаза Брздо.

- Да нет, братишка. Тут не фантастика. Знаешь, Брздо, чем больше я живу, тем больше осознаю, что простым умом Нибиру не понять, сколько я не пытался. Понимаешь, брат. К ней нельзя подходить с общими мерками, квадрометром, аршином… У Нибиру, есть какая-то особенная стать.

- Согласен, Брат. Я думаю, что в Нибиру надо просто, тупо, верить!

- Ну, будя, словоблудить! Батальон! По машинам! – шутливо скомандовал, довольный собой, Калмасс, - Слава Энки!

3.

На рассвете в баре «Приют влюбленных Анунаков», как всегда, было десять часов. Спотыкаясь на ступеньках, с кашлем, с шумом, в бар спустился шторм-вхьюй Гроопс Блевопохер. Оглянулся по сторонам. В потолок. В пол. Почти – никого. Два нетрезвых, потрепанных жизненным штормом, краснорожих анунака, сопя, кряхтя, постанывая, боролись на руках. На высоком стульчике, у барной стойки, под портретом Властелина всея Нибиру, Онанина Энки Дристальёблуда, торчал ненужным сорняком, подперев буйну голову жилистой рукой, синекожий больвархер Сральф Взбздонахер, неисправимый, вечно недовольный жизнью, зануда, диванный оппозиционер.

В углу, под двухметровой статуей Бога Энки, за столиком, в ожидании «клиента», одиноко скучала блудница-клофелинщица Аебунача Промандоуфа, недавно откинувшаяся с закрытой зоны Обратной стороны Нибиру. Ее поспешно упрятал туда лично сам Блевопохер, на два года, чтобы не грохнули боевики-отморозки, потому что глупая, но отчаянная девчушка, в тот памятный вечер, по незнанию, нечаянно «обула» и ограбила слишком «крутого» анунака, сына министра Нравственности и Всеобщего Блага – Аху Наху.

Прелестница во время следствия хорошо отблагодарила Блевопохера, поделившись добычей и своим подвижным, упругим и справным телом. Аебунача приветливо помахала Блевопохеру ручкой, перевязанной грязным, окровавленным бинтом. У Блевопохера, кроме сексуальной мотивации, были и другие, гуманные основания помочь Аебуначе. У этой девчушки два года назад переселенцы с Сириуса сначала убили, а потом изнасиловали двенадцатилетнюю курчавую красавицу-дочурку. Тогда именно Блевопохер занимался этим делом. Он нашел этих уродов и лично проводил допросы. После допросов ни один из подонков не вышел на волю живым. А может быть, это и не они были. Но ведь, главное – признались….

Жалко было Аебуначу. Она тогда начала стремительно и безвозвратно спиваться. Блевопохер поначалу составил ей компанию, но внезапно опомнился, и, в результате четкого педагогического и сексуального воздействия, вытащил её и себя из трясины алкоголизма, переведя мощный фонтан губительного порока в спокойное, приятное русло. В течении двух лет они мирно жили вместе. Блевопохер работал без устали, не покладая рук и ног своих. Аебунача стерегла его покой и дом, ублажала и облегчала старый, дряблые чресла.

Гроопс Блевопохер весьма гордился собой. «Какой я все-таки добрый и славный малый! Бескорыстно вытащил из крепких сетей порока такою унылую, но покладистую красавицу!». Он хотел даже устроить ее на работу в спецподразделение охраны Властелина Нибиру, используя свои связи. Оплатил ей на курсы боевой и политической подготовки. Но, Аебунача не прошла проверку в отделе кадров. Всплыли неприглядные факты ее биографии. А потом она внезапно заскучала и ушла в никуда. А точнее: вернулась к себе прежней, к своей увлекательной, полной сомнительных приключений, жизни. Блевопохер поплакал-поплакал, и после мучительного, постыдного запоя, с утренней рвотой, кровавым поносом, головной болью, тремором, с тревожной бессонницей, успокоился и занялся духовным и физическим самосовершенствованием. 

Глаза сыщика слипались. Изображения вокруг него прыгали и расплывались. В башке шумело. Гроопс хотел спать, но желание выпить – победило. Всю прошедшую ночь он допрашивал Сириусскую рабыню-беженку Епматью, забившую ногами своего хозяина, руководителя Пенсионного фонда планеты Небиру Ханту Издоболуа. Она была красива, той непостижимой сириусской, мозаичной, рисованной красотой. Сжав, окровавленные допросом губы, девушка упорно молчала, отказываясь назвать сообщника. Но сразу было понятно даже тупому шумеру, что хрупкая, истощенная бабенка, просто физически не могла нанести удары такой силы исполину Издоболуа, хоть и бывшему, но многократному чемпиону Планеты по боевому Дрочингу в супер-тяжелом весе. Характер ранений на теле Издоболуа можно было сравнить разве что, с ранениями человека, попавшего под гусеничный Нибироход.


Под утро, Блевопохер, убедившись, что упрямая сириуска не выдаст соучастников, накормил ее своим семенем, потом устало и нехотя, кряхтя, потея и пукая, неловко и некрасиво попрал ее напоследок прямо на рабочем столе, уронив при этом компьютер на пол, и с каким-то облегчением отправил ее на расстрел. В конце концов, неважно кто убил Издоболуа. Главное – виновница поймана на месте преступления.

- Вам, шторм-вхьюй, как всегда, коктейль «Слезы онаниста»? – приветливо кивнув, спросил бар-анун Дристольпук.

- Два, - уточнил Блевопохер. «Выпью, успокоюсь и пойду спать» - решил мудро он сонными извилинами. Хотя, идти домой ему совсем не хотелось, едва он только представил себе хмурую, неряшливую, лохматую, ярую, безуспешно молодящуюся жену, с презрительною ухмылкой на губах. Она недавно установила себе новую грудь шестого размера, и новые ноги размера 42. Но привлекательнее от этого не стала. А стала еще омерзительнее. Ему заранее становилось грустно и печально: мучительно хотелось немедленно ее убить ударом чугунной ханукальной меноры по башке, хотя бы в мыслях.

Он сам не знал, что заставило его жениться на этой, как минимум, странной особе. Они были совершенно разные  по духу, по характеру, по увлечениям, по образу мыслей. Он любил читать, она – писать. Он любил охоту – она – рыбалку! Он любил футбол, она – бобслей. Ему казалось, что его жена, Блездра, словно упала на Нибиру с пустынной, безводной, холодной Венеры, и от падения потеряла рассудок. Замечал ли он это безумие до женитьбы? Да. Блездра была великим мастером интриги, обидного и жестокого розыгрыша, и подлого обмана, характерного для людей с искривленным мозгом.


Обер-штурм сюся, Вытрух Какалфорс, его коллега, погибший в прошлом годе на Сатурне, рассказывал, как Блездра, еще в студенческой юности, обкурившись на девичнике, звонила его жене, и изменившимся голосом, в слезах, просила передать ему, что она, брошенная любовница, якобы, ждет от него ребенка.  После этих звонков в семье Вытруха начались скандалы, разборки, выяснения. В конце концов жена с детьми ушла от Какалфорса, сначала к Блевопохеру, потом умерла.
Блездра, спустя год, сама призналась Вытруху в этой нелепой, невинной шалости в момент интимной близости. А он – рассказал об этом забавном розыгрыше Блевопохеру (кстати, тоже во время интимной близости). Какалфорс поначалу топил обиду, отчаяние и безысходность в Абсенте, писал стихи, элегии, мадригалы, эпитафии, дифирамбы и эпиграммы. Потом, восстал от тоски из сумрака, и  ушел добровольцем на Пурвую Венерическую войну, где вскоре и сгинул. Говорят, перешел на сторону защитников Венеры. Такой вот круговорот в природе и в отношениях.


- Ваш коктейль, - Дристольпук поставил перед Блевопохером высокий бокал с мутной, липкой, белесой, тягучей жидкостью.


- Интересно: из чего вы делаете эту амброзию? – спросил любознательный сыщик в двухсотый раз за последние десять лет, отхлебывая соленую влагу, пахнувшую старой, посудной тряпкой и потными носками.

- Это наш большой, большой секрет. – загадочно обнажив в улыбке пустой рот, в который раз ответил Дристольпук.

- Ху...вый у вас секрет! Это, приятель – сперма онаниста, взбитая миксером, с абсентом, - с деликатным поклоном обратившись к Блевопохеру, мрачно приоткрыл завесу тайны, молчавший доселе, синекожий больварх Сральф Взбздонахер, - Там, - он махнул рукой в неопределенную сторону, - на заднем дворе, в сарае, раненные пленные, бесправные сириусцы, не покладая рук, дрочат в медный чан.
- Заткнись ты, - покраснев от стыда, грубо оборвал Дристольпук несносного спесивца и неугомонного разоблачителя рецептов коктейлей, - Врет сученок. Там виски, Гран Марнье, кокосовая стружка, куантро, калуа, йебонуах, Бейлис, видите, цвет белесый, лед….
 
В кармане Блевопохера задребезжала связуха.

- Слушаю, - сказал величаво Блевопорхер в трубку. Бар-анун Дристольпук, как бы безразлично потряхивая пустой шейкер, с любопытством ученого физиономиста, наблюдал, как на его глазах менялось морщинистое лицо старого сыщика. Кустистые брови сначала поползли вверх, потом сошлись на переносице, словно две гусеницы-шелкопрядки. Глаза сыщика округлились, выпучились, и казалось, вот-вот – сейчас выпадут из глазниц. Лицо налилось кровью. Редкие волосы зашевелились и приподнялись над черепом.

- Оцепите объект! Немедленно! Поднимайте четвертое спецподразделение транссексуалов, – истерично рявкнул Блевопохер в трубку, забрызгав ее слюной. – Добре! Я выезжаю.


Он стремительно рванулся к двери, опрокинув подвернувшийся стол с пьяными анунаками, но вдруг, резко остановился, как вкопанный, вспомнив что-то очень важное. Чеканя шаг, вернулся к стойке и, не глядя по сторонам, мощным залпом оглушил поочередно два бокала коктейля «Слезы онаниста». Поморщился, покрутил головой, сдерживая приступы рвоты. Выдохнул, решительно вытер рот рукавом мундира, и, молодцевато припрыгивая через ступеньки, выскочил вон из бара.
- Э-э-э-э…Дела плохи! Что-то жуткое случилось, если он транссексуалов вызвал, - со знанием дела пояснил знаток тайных рецептов коктейлей, (впрочем, как и всего остального) Сральф Взбздонахер.


На Небиру любой школьник, любой таксист, любой танкист, сутенер или банщик, скрипач, трубач, силач и проктолог, знает, что, подразделения бесстрашных, бесшумных, безумных, свирепых, беспощадных бойцов гвардии транссексуалов, привлекают только на самые опасные, невыполнимые задания.

4.


На широком алькове, на белоснежных шелковых простынях, широко раскинув величавые, ухоженные, члены, покрытые синеватой, серебристой чешуёй, лежало, в позе Витрувианского человека, прекрасное женское тело. О! Это же… О! Нет! Жрица Инанна? Она? Воздух был наполнен будоражащими ароматами женской плоти, свежевыкуренного взбздрока, абсента и экскрементов.  Вместо прекрасных, кудрявых голов Инанны, знакомых каждому Анунаку по изображениям на золотых монетах, из туловища торчали нелепыми пеньками две окровавленные шеи. Гроопс Блевопохер зачарованно, словно под гипнозом, не в силах был взор свой оторвать от волшебного, манящего, зовущего, мохнатого гузна первой красавицы всея Планеты Нибиру.


- Похищение и убийство произошло, по нашим расчётам, между двумя и тремя часами ночи. – докладывал виновато и уныло начальник караула, старший дежурный лу-лу, Ухо Анальес, - Преступники проникли в помещение через подземный ход, который был прорыт с улицы непосредственно в спальное помещение…. 

- Почему не сработал маячок? Кто отвечает за маячок? – спросил Блевопохер, пристально глядя на лоно первой красавицы планеты, словно пытаясь там отыскать ответ на непостижимую загадку века.

- Господин шторм-вхьюй, маячок исчез, будучи предварительно нейтрализован! Вместе с господином Онанином Дристальёблудом. По предварительной версии, его тело увезли сразу после убийства. Вот этот лаз.


Он приподнял ковёр, и перед взором Блевопохера открылся квадратное отверстие с ровными краями, ведущее в подземный ход. Вот тебе раз! Сюрприз! Подземный ход! В самый засекреченный объект планеты! Такое не приснится даже в самом похмельном, предсмертном кошмаре.

- Чемоданчик! Где чемоданчик? – Блевопохер в отчаянии схватился за виски. Это был конец! Конец его жизни. Конец эпохи. Конец Планеты Нибиру. Конец света! Всему – конец!

- Думаю, что его забрали преступники, - Ухо Анальес смотрел в пол, боясь поднять глаза на следователя по особым, планетарным делам. Слухи о его необоснованной жестокости и коварстве давно уже стали ужасными мифами.

- Чемоданчик забрали преступники? Ах они - мерзавцы такие! Как же нам теперь быть без чемоданчика? – с преувеличенным драматизмом всплеснул руками Блевопохер, - Так ведь? Интересно получается. Так ты еще и думаешь, крыса? А мы спокойно сидим в карауле, на страже покоя планеты Нибиру! Курим взбздрок! Так? Кто отвечает за спальное помещение? Кто производил уборку? Всех сюда! До единого! Куда ведет подземный ход?

- Он идет в общий канализационный коллектор. Мы уже там выставили пост. – торопливо докладывал Ухо Анальес, дрожащим голосом, -  Ответственный за уборку помещений обер-сраак Ньёхерц, после обнаружения исчезновения Господина  Властелина Нибиру, повесился на швабре в дежурном помещении.

- Скотина! Ихтиозавр! И дальше - что? – ревел Блевопохер, - На *** теперь на входе в коллектор пост? Вы думаете, оттуда кто-то вылезет? С чемоданчиком? Где логика? Дальше – куда ведет этот ебный лаз? Аккад мне в зад! Луноход вам в рот!

- Дальше, канализационный слив в реку Пизюзя. Это в двух квадрометрах отсюда.

- Пизюзя, говоришь? Думаю, что… Что я думаю? Думаю, что теперь тут думать нечего!
Громом прозвучал в тишине выстрел. Все присутствующие синхронно вздрогнули. От ствола шестиствольного пистолета Puizzdess-2000, в руке Блевопохера, поднималась сизая струйка дыма. Запахло аммоналом и хлоркой. Возникла неловкая пауза. И лишь дежурный по караулу, ветеран Сириусской войны, лу-лу четвертого ранга Ухо Анальес, нарушив неловкую паузу, грузно, со стуком, рухнул срубленным боабабом, сначала на колени, потом и вовсе повалился на бок. Вокруг головы его стремительно растекалась багровая лужа. В открытых глазах застыло невысказанное недоумение. А в голове настойчиво стучали буквами любимые строчки:


…Отцу Гильгамеш не оставит сына!
Днем и ночью буйствует плотью:
Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,
Он ли пастырь сынов Урука,
Мощный, славный, все постигший?
Матери Гильгамеш не оставит девы,
Зачатой героем, суженой мужу!…

«…. Отцу Гильгамеш не оставит сына….». Ухо Анальес вдруг с безысходной тревогой вспомнил, что после работы должен забрать сынишку из школы….
Блевопохер наклонился над трупом офицера особого отдела Анальеса, расстегнул молнию комбинезона на груди, и, достав из внутреннего кармана пластиковую карточку, размером с ладонь, спрятал ее в своем кармане.

-  Так-то будет лучше, - невнятно пояснил он бледному от страха курсанту Хуунсую, с ужасом глядевшего в открытые глаза своего мертвого командира.
 
5.


Яростный лай сторожевого птеродакхера разорвал ночную тишину, едва только к воротам, с потушенными фарами, подъехал автомобиль «Mzdrhuya 142000-ААА». Ворота, с противным скрипом, автоматически открылись. Машина проехала во двор и замерла перед двухэтажным домом, нелепого архитектурного стиля, из красного венерического гранита. Свирепый, не до конца одомашненный, черный дракон с хрипом рвался к машине, норовя порвать цепь.

- Угомонись, сволочь! – мягко осадил Калмасс пинком в рыжую, огнедышащую морду разбушевавшееся животное, выйдя из кабины. Птеродакхер обиженно замолк. Калмасс глубоко вздохнул, сделал несколько рывков руками, попрыгал на месте, нанося удары ногами невидимому противнику, напоследок, играючись, забавно пнув зазевавшегося, свирепого дракона в пах.

- Брздо! Слышь? Брздоо-о-о-о! Подъем! Выходи, на бой, братишка! Давай завершим дело.


Сонный, всклоченный Брздо, задремавший, было, в конце пути, с неудовольствием вышвырнул себя из кабины в студёную ночь. Шумно кряхтя и пыхтя, братья, словно большую куклу, выволокли из багажника обмякшее, обнаженное, сверкающее чешуйками, в отблесках тусклого, ночного, солнца, тело Великого Вождя, гениального руководителя анунаков, Трижды Героя Планеты Нибиру, сына Бога Энки, Онанина Энки Дристальёблуда.

Руки его были связаны ремнем за спиной. Рыбьи глаза были обиженно выпучены, как от приступа запора при обострении базедовой болезни. Изо рта комично, словно длинный, белый язык, торчало окровавленное, махровое полотенце с квадратным, казенным штампом инвентарного номера Дворца Повелителя.


- Тяжелый, сука! – переводя дух, молвил Брздо, неаккуратно и небрежно бросив ноги вождя на мать сыру Нибиру. – Интересно, рептилоиды, все такие тяжелые?


- Центнер, не меньше. – определил на глаз Калмасс, выпуская голову пленника из рук. Голова со стуком ударилась о планету. Великий Вождь Анунаков застонал от боли. Всякрякнула негромко Планета недовольным кряком. Братья, не спеша, забили по косяку степного дрока. Закурили, прикрыв от удовольствия глаза.


- Живой, гляди-кося, - с каким-то умилением заметил Брздо, куртуазно, виртуозно, креативно и не без кокетства, демонстрируя брату своё искусство, выпуская дым кольцами и квадратами. Но брат, иронично ухмыльнувшись, гордо и высокомерно выпустил дым носом в виде слова «Энки». Брздо от удивления выпучил глаза, но тут же впучил обратно.

- Не все. Есть еще толще. – спокойно пояснил Калмасс, - Этот-то еще следит за собой! Спорт, бабы, пробежки, бассейн, опять же диеты всякие, доктора, жратва изысканная. Он, небось, не жрет, как мы: гвяно и срагуоки. А вот те, которые жрецами по храмам служат, те просто невероятно жирные, как бегемоты! Мы не прошлой неделе одного закапывали, чуть не обосрались, пока донесли! Жрут все подряд без меры. Жрут и срут. Жрут и срут. Ну, и, естественно, молятся за нас. Вот и вся жизнь. И они еще нас учат, как надо жить! Всем, всем, всем! Жрать и срать! И молиться!


- Интересно получается. Ученые выяснили, что анунаков создали рептилоиды. Допустим! А откуда взялись рептилоиды? – спросил Брздо, с интересом разглядывая чешуйчатое тело Дристалёблуда. Он даже осторожно потрогал чешуйки пальчиком.


- Анунаки, братишка, изначально все были рептилоидами. – пояснил брат, почесывая бороду, - Сука, чешется! Летающие мандавошки! Надо побриться! А когда они прилетели на Землю, для добычи золота, всего-навсего добавили части архантропов гены белых полубогов: синантропам, питекантропам и неандертальцам. Таким образом, появились две больших человеческих расы: желтые и чёрные. Это была покорная, неприхотливая и бесплатная рабочая сила. Покидая Землю с запасом золота, рептилоиды прихватили с собой десяток этих искусственных созданий. И пошло-поехало! Человеки размножались интенсивно, как кролики, комары и тушканы. Секс и жрачка стали основной мотивацией их жизни. Образовался переизбыток, перенаселдение Нибиру. Людей стали расселять по другим планетам, меняя их свойства в зависимости от условий жизни. На Марсе и на Венере они посинели. На Плутоне стали зелеными. Все зависит от гравитации, атмосферы, температуры, влажности. Так что мы с тобой, брат, считай, наполовину – Земляне. 


- Ии-и-и-и-къхь, блл-л-л-л… в-в-в-ву-у-у-у…. - простонал сквозь полотенце, лежащий на земле чешуйчатым животом вниз, Великий Повелитель Планеты Нибиру, господин Дристальёблуд.


- Халявщики позорные, - сплюнул в презрении желтую слюну на афедрон извивающегося, словно червь, Властелина, негодующий Брздо, - Всю Нибиру засрали. Их бы на Сириус, на войну. Или на Венеру… 


- Я в первую Венерическую компанию, своего взводного под пулями раненного тащил по пустыне пять тыщь квадрометров до расположения части. – ностальгировал Калмасс, - То-о-о-л-л-л-л-с-с-с-стый был детина! Толще этого! Говнюк еще тот! Неужели все толстые - такие говнюки? Сука, издевался над нами, новобранцами, как только мог! Заставлял х... в караулке сосать! Перед заступлением на пост. Посылки из дома, пайку, сигареты, сахар и масло, отбирал. Представляешь? Перед сном пятки заставлял чесать ему… вонючие…. Фу! Мерзость, мерзость!

- Это безанунакно и омерзительно, пайку отбирать! – возмущенно согласился Брздо.


- Молодец, бро. Ты меня понимаешь. Ну, я в тот раз, в отместку, тоже в жо...у жестоко его пару раз оформил, когда он сознание потерял. Приволок, в общем, я его через линию фронта, а он, блять, сдох перед самым КПП. Так и не узнал, что я его дотащил. И, представляешь, суки какие: хоть бы медаль какую-нибудь дали. Х... там! Благодарность перед строем объявили. Ой-ёй-ёй-ёй!!!!! Я от счастья чуть не кончил в штаны. На х... она мне впилася, ваша благодарность?! Верно я говорю, Брздо? Сейчас получим по тысяче пердолов и вперед, к морю-океану! Я присмотрел хороший домик в заливе Шелудивого посла. Там нас никто искать не будет….


- По тысячи пердолов?!!! Якши, бро! Любо! – затушив окурок об пятку вождя, лаконично согласился Брздо. Властелин дернулся всем телом и пукнул от боли.


- Ну, чего разлегся? – шутя и кобенясь, Калмасс больно пнул в серебристый пах, великого реформатора, гениального Вождя Анунаков, - Последний рывок! Еще раз – взя-ли! Раз-два! Оп-ля! – скомандовал он, и бодро взял вес.


Они втащили колыхающуюся, сверкающую чешуёй, тушу сына Бога Энки, Онанина Энки Дристальёблуда в дом. Протащили через просторную прихожую, мимо неподвижно стоящего часового, мимо оранжереи, в просторную залу, и небрежно бросили нелепо трепыхающееся, словно тряпичная кукла, тело в, стоящее посреди залы, кожаное кресло, придав Вождю вертикальное положение.


- Молодцы, - раздался густой бас с небес. Калмасс вздрогнул всем телом. Глас Бога! О, Мардук мне в пердук! На балконе, в сиянии голубого света из невидимых источников, стоял безволосый, Отвергнутый Вселенной, пасынок Бога Энлиля, Рехун-Виздобол Зильберштейн, в нелепом, неприглядном, грязно-сером комбинезоне, не отмеченном принадлежностью к конкретной культурной эпохе. Братья, согласно официальному протоколу, опустившись на одно колено, склонили головы в почтительном поклоне.


- Надеюсь: обошлось без эксцессов? Погони не было? – спросил Рехун-Виздобол. Он тожественно и величаво, словно ожившая, скульптура античного простолюдина, спускался по лестнице. В одной руке он держал литровую кружку, в другой горящий, коптящий факел.

- Нет, мой господин! – отчеканил Калмасс, не поднимая головы, - Погони не было.

- Маячок?

- Вот он. Мы его вырезали и нейтрализовали! – Калмасс, торжественно, двумя руками, словно вражеский штандарт, протянул Виздоболу нечто драгоценное, завернутое в окровавленный носовой платок. Виздобол, поставил кружку на стол, сдерживая отвращение, принял подношение, и, не сдержавши восторга, в экстазе, игриво взъерошил волосы на голове Калмасса, вызвав этим жестом взрыв перхоти.


- Чудесно! Браво! Бис! Вы совершили подвиг, дети мои. Вы дали Великий Импульс к Наступлению Новой Эпохи! И теперь можете быть свободны. – пафосно и великодушно произнес Виздобол, бережно вставляя факел в бронзовый держатель. – Ой, билядть, обжегся! – визгливо воскликнул он, приложив пальчик к уху. - Ну, что же вы? Что же вы не уходите? – с удивлением вопросил он, стоящих на одном колене братьев.

- Мой господин! Простите за дерзость, но…

- Я прощаю. Ступайте! Вот билядть, палец обжег….

- Простите, Ваше… Ваше…. В общем…. Вы обещали нам заплатить две тысячи пердолов. – робко напомнил Калмасс. Стоящий рядом с ним, на одном колене, бледный, как недельный мертвец, брат Брздо, в испуге, отчаянно дернул его за рукав.
В наступившей, зловещей тишине, слышны были лишь стук зубов Брздо, да журчание струи вина в небольшом домашнем фонтане со скульптурной группой в центре: «Гильгамеш разрывает пасть Хумамбе». (Мощные, пенистые струи красного вина «Изабелла», вырывалась изо рта, из жопы и писюна гранитной фигуры чудовища Хумамбе). «Это же сколько же вина вытекает всуе в фонтан? Можно месяц бухать целой ротой!» - мелькнула у Калмасса нелепая, несвоевременная мысль.


- Сколько-сколько? – прищурился Рехун-Виздобол, напряженно наморщив лоб, словно производя в уме сложные математические подсчеты.


- Нисколько. Спасибо. Все хорошо. – запоздало смутился Калмасс, заметив черный ствол пистолета «Huyvnos – 250» в руке Повелителя, - Мы, пожалуй, пойдем….


- Да ладно. Оставайтесь, - добродушно улыбаясь, сказал Виздобол Зильберштейн, нажимая курок.

- Эх! Билядть! Мне бы такой фонтан в домик возле моря! - мечтательно думал, плавно покидая этот мрачный, но забавный мир, не самый святой анунак, бородатый воин, Калмасс. Боли он не почувствовал. Модные очки брата Брздо, от второго выстрела, со звоном отлетели к ногам Рехуна-Виздобола.

– Ибадть Иштар! Две тысячи пердолов! Какая неслыханная жадность! Ужас! Ужас! Уберите здесь, - нервически, с досадой, раздавив очки, мрачно повелел пасынок Энлиля долговязому, синекожему, марсианскому рабу, резко вырывая белое полотенце изо рта испуганного пленника, сверкающего из кресла серебристой чешуёй своего массивного тела. Голова правителя забавно дернулась вослед полотенцу.

- Тиамат мне в зад! Две тысячи пердолов! Охуели совсем! – грязно выругался Виздобол, - Терпеть не могу жалких, алчных, мелочных жлобов. А вы, Повелитель? Вы можете терпеть жалких, алчных, мелочных жлобов? – с преувеличенным для данной ситуации, театральным почтением спросил он Властелина Нибиру.

- Пить! – сделав два шумных, холостых глотка, едва слышно прошептал, шлепая пересохшими, окровавленными губами, Великий Повелитель Планеты Нибиру, Онанин Энки Дристалъёблуд.


- Развяжите его! – приказал Виздобол двум синекожим марсианским рабам, вытирающим голубую кровь убитых анунаков с мозаичного пола.

6.


Властелин Нибиру, Онанин Энки Дристалъёблуд пил шумно, жадно, торопливо. Кувшин дрожал в его руках. Вино из сосуда тонким ручейком стекало с подбородка Вождя на грудь и живот, оставляя неровные, красные следы.

- Где Инанна? – спросил он хриплым голосом, переводя дыхание. Он поставил кувшин на столик, в запоздалом смещении прикрывая ладошками пах.

- Инанна? С ней все в порядке! Она уже в лучшем из миров! – успокоил его Виздобол, - Вы ведь верите в один из лучших миров? Вы о нем так много нам рассказывали, словно не раз бывали там!

- Вы убили ее? – встрепенулся драконом Онанин.


- Сидите-сидите! – остановил жестом Повелителя Рехун-Виздобол, заметив, что тот слишком резко поднялся с кресла, - А не то мне снова придется связать вас. А я не люблю насилия. Тут ведь как…  Инанна – ваша любовница. Так ведь? Негоже о ней так беспокоиться. Ведь у вас есть законная жена – Тиамат! Вы забыли? Ведь вы так много твердите нам о семейных ценностях, что мы все прониклись ими?


- Вам конец! – словно вспомнив что-то, произнес, сквозь зубы Властелин Планеты, тяжело, с хрипом, дыша, - Вы не знаете, во что ввязались. Сейчас приедут мои гвардейцы трансвеститы!Они не пощадят никого. У вас есть несколько минут, чтобы скрыться. Сделаем вид, что мы не видели друг друга. И забудем об этом недоразумении…. Я – забуду. Обещаю. Бегите! Ну же! Бегите же!


- Если вы о маячке, то вот он, – Виздобол развернул носовой платок и протянул Властелину Нибиру крошечную монетку. Дристалъёблуд, вздрогнул, и в панике правой рукой машинально потянулся к ягодице.


- Да, да! Не ищите! Ха-ха-ха-ха… - рассмеялся довольный Виздобол, - Мы вырезали его из вашей жопы! Увы! А вы тоже – хороши! Нашли куда спрятать! Я сразу сказал ребятам: ищите в жопе! Ха-ха-ха-ха… Да будет Вам известно: во все времена, во Вселенной, на всех планетах, все обитатели, прятали самое дорогое в жопах! А свобода для вас – самое дорогое! Или я ошибаюсь?


- Что? Что Вам нужно? – засуетился Властелин, - Слушайте! Позвоните министру чрезвычайных ситуаций, господину Попожох Взбздорчнах. Он привезет деньги! Сколько надо? Пять? Десять тысяч? Записываете номер связухи: 8-916-315….

- Те-те-те-те-те! – прервал Властелина Виздобол, вздымая руки вверх, - Ну вот, опять вы о своем! Деньги! Деньги! Деньги! Не все измеряется деньгами, мой Господин. Не все. Это только в вашем мерзком мире Деньги – это все! Мать готовы….

- А что вам тогда надо?

- …..продать. Мать родную. А давайте кино посмотрим? Любите – кино? Любите. Я знаю….


Властелин Нибиру Дристалъёблуд, с досадой осознал, что ему придется на время принять условия игры этих подонков, этих мерзких тварей, этих бездельников и бандитов, гнусных похитителей, этих вонючих наркоманов, подлых анунаков. На время. Он был уверен, что – на время.

- Хорошо. – выдохнул он, - Давайте ваше кино. Я так думаю: что это какая-нибудь гадость. Но, может, вы мне дадите какую-нибудь одежду, срам прикрыть? Я вам её верну.

- Надеюсь. Да разве ж, у вас срам? У вас – чудо расчудесное. Любо-дорого взглянуть, со смехом успокоил Властелина развеселившийся чудак-оппозиционер.
Виздобол щелкнул переключателем позолоченной связухи:


- Пердоно! Обдолб! Спустись-ка! Пора работать! И захвати одеяло для Верховного Властелина. – крикнул он в аппарат.


За окном шумела и завывала утренняя вьюга. Качали тревожно ветвями секвойи, анакардиумы, калопанаксы, тракикарпусы, мандопукарии. Мела поземка по всей планете, взметая листья вперемежку с хлопьями замерзшей росы. А вместе с вьюгой жалостно завывал в своей будке обиженный, одинокий птеродакхер.

- Хорошо. Допустим. Вы меня знаете, – сказал Властелин Нибиру Дристалъёблуд, усилием непреклонной воли заставив себя успокоиться, -Но, может быть, и вы представитесь? Так принято в порядочном обществе.

- Называйте меня просто – Виздобол! – поклонился

- Виздобол?

- Да. Просто, Виздобол Зильберштейн.

- Зильберштейн? Что-то знакомое…. Вы – Анунак? – с тайной надеждой спросил Властелин.

- Как вам будет удобнее.

- О-о-о-о-о! Кого я вижу! – раздался сверху громкий, радостный возглас. По лестнице в зал спускался крупный, под центнер, атлетичный анунак, в военном комбинезоне, с нашивками обер лу-лу на рукаве. Он был красив, стремителен и решителен. Казалось, еще мгновение, и он задушит Великого Властелина Нибиру в своих мощных, жарких объятиях. Но это только казалось. Он стремительно прошел мимо, небрежно бросил Верховному Правителю Нибиру серый плед из грубого, солдатского сукна. Властелин не поймал его. Но, стиснув от обиды зубы, поднял с пола, и накрыл им всего себя до подбородка.


- Надеюсь, Властелин идет на контакт? – спросил он Виздобола, вальяжно усаживаясь на диван, закинув ногу за ногу.

- Кино решили посмотреть. – ответил Виздобол.

7.


Шторм-вхьюй Гроопс Блевопохер, в полном боевом снаряжении, торопился и оттого производил много лишних, суетливых действий. Он упаковывал тактический, штурмовой рюкзак: боеприпасы, патроны, гранаты, складную, штурмовую, лазерную винтовку Pizdes – 24/48, пневматический нож ХХ-76, отравленные плевательные стрелы, портативный гранатомет, нож НПС, шумовой, реактивный пулемет AHUY-14.

- Наденьте противорадиационные, пуленепробиваемые жилеты, - приказал он негромко. Курсант пхуейоу Хуунсуй Вздрочинг и бывшая заключенная, клофелинщица, красавица Аебунача Промандоуфа, поспешно выполнили команду своего нового, энергичного шефа.

- Будем лететь до объекта на воздушной, ручной дрезине. Два часа без остановки. На высоте 150 квадрометров. – отрывистыми фразами инструктировал Блевопохер, - Поэтому – справьте все естественные нужды. Чтобы не срать сверху на населенные пункты, военные объекты и на простых анунаков. Им и так сейчас нелегко.


Блевопохер блефовал. Он внезапно принял рискованное решение, взять с собой этих необстрелянных юнцов. Он был растерян и подавлен. Такого удара он от судьбы еще не получал. Никогда еще в героической истории Нибиру, оппозиционеры не убивали Властелина Планеты. После такого позора, он уже никому не верил.


Трехместная, воздушная, педальная дрезина, с ручным, механическим приводом, стояла во дворе, под развесистым грабхуяём. Блевопохер проверил надежность натяжки цепи, жесткость тормозов, смазал мазутом подшипник пропеллера, бросил в багажник тактический рюкзак. Хуунсуй и Аенбунача Промандоуфа последовали его примеру. Команда расселась по местам согласно штатному расписанию: капитан, штурман, стрелок. Пристегнули ремни. Стеклянный колпак со скрипом, словно деревенская калитка, закрылся над головой.


- Год не летал, – услышал в наушниках Хуунсуй растерянный голос Блевопохера, - Забыл уже: что тут нажимать…. Тут вроде бы все как у Нибирохода. Сцепление, газ, поворотники, дворники… Вот эту попробую… Ух ты! Завелась!


Дрезина громко и брезгливо фыркнула, болезненно чихнула, отчаянно дернулась, взревела раненным драконом. Вокруг нее взметнулась пыль, куски грунта, сучки, камни…. Аппарат задрожал, медленно и тяжело вознесся над поверхностью планеты.


- Уф-ф-ф-ф! – облегченно выдохнул Блевопохер, усердно работая руками, - Я думал, не взлетим….

Полчаса летели молча. Аебунача с любопытством смотрела вниз, на свою планету. Она впервые видела ее сверху. Нибиру сверху была прекрасна. Серая, гористая, пустынная. Не то что – снизу. Горячий воздух был тлетворно дик и глух. Внизу, посреди дремучего яра, сверкало грустью кислотное озеро, раздавался скрип уключин и игривый женский визг.   


- Господин Шторм-вхьюй Гроопс Блевопохер! Разрешите обратиться? – обратился курсант Хуунсуй. На лице юноши – выражение робости и замешательства.

- Обращайся! – великодушно позволил командир, нажимая на рычаги дрезины. Пот градом катился по его лицу. Не видно было в небе птиц. Покорно чахнет лес внизу, под крыльями дрезины.

- Мне, право совестно беспокоить вас. У меня немного нескромный вопрос…

- Немного? Тогда давай.

- Почему вы безжалостно застрелили Лу-лу четвертого ранга, Уху Анальеса? Я его знаю давно, как прекрасного гражданина, патриота, отважного воина….


- Я понял вас курсант Хуунсуй. – ответил Блевопохер, вглядываясь в сумрачный туман впереди себя, - Я это сделал не сгоряча. Дело в том, что Лу-лу четвертого ранга Ухо Анальес у нас в разработке уже полгода. Он подозревается в измене нашей Великой Планете. Да. Да! Когда-то он был прекрасным воином, воевал на Венере, на Плутоне, на Сириусе. Имеет боевые награды. Был дважды ранен. Но анунак думающий, под влиянием определенных обстоятельств и условий, способен изменить дисциплинарную матрицу, убеждения, парадигму. И это – нормально. Тупой анунак – это догматик, не способный анализировать. Мы установили, что он связан с  Рехуном-Виздоболом Зильберштейном. Были перехвачены переговоры Анальеса с Виздоболом, в которых шла речь о секретной операции по захвату власти. Однако, к своему стыду, мы прозевали подкоп. Тупо прозевали. Скажу больше: Виздобол в этих переговорах, направил нас по ложному следу. Они говорили о десанте с Венеры. Мы готовились к нему. А дом Инанны стоял под тройным кольцом охраны, как вы знаете. Десять бойцов внутри. Десять возле виллы. И десять по периметру забора. И только в спальне, как вы догадываетесь, не было поста. 


- Но они как-то вырыли подкоп!


- Да не как-то! Теперь даже дебилу ясно: в охране завелись крысы. И мы не знаем, кто – эти крысы. Знаем, что во главе стоял главный крыс - Ухо Анальес. Именно он и прикрывал копателей, используя свой авторитет и служебное положение.

- А зачем они Инанну убили? – раздался в наушниках нежный голосок Аебуначи.

- А вот это мы у них и спросим.


Два часа пролетели, как две минуты. Дрезина пошла на снижение. Седое небо казалось спокойным, спящим старцем. Снижались бесшумно у просеки лесной, где чернела грязь в листве лимонной. Глушь стала ниже и светлее. В кустах свалялася трава. И под дождем осенним тлея, чернеет мертвая листва.


- Приготовьтесь, сейчас нас немного тряхнет! – предупредил Блевопохер свою немногочисленную команду. «Немного» это было мягко сказано. Дрезина грохнулась на землю, с высоты десять метров, и подскочила несколько раз. Отлетело в сторону колесо. Треснул фонарь. Аебунача ткнулась лицом в затылок Хуунсуя и разбила до крови губу. Блевопохер тихонько и беззлобно выругался. Просто так: из этикета. Он легко соскочил из кабины на планету. В десяти метрах темнел трехметровый металлический забор. Блевопохер достал из кармана скафандра квадратную карточку и осветил ее фонариком. Бормоча невнятно себе под нос какие-то заклинания, он подошел к забору и стал водить по нему рукой в перчатке, на уровне пояса.


- О! Нашел! Нашел! Хуунсуй! Аебунача! Берите рюкзаки, оружие и идите сюда! – торжествующе скомандовал он, - И мой захватите!.


- Тут вот… Ага… Вот она, замочная скважина… - Гроопс расстегнул молнию на комбинезоне, спустил его до щиколоток, развернулся афедроном к стене, прислонился плотно к ней и громко выпустил флатус. В  воздухе запахло азотом N2, углекислым газом, метаном, сероводородом, аммиаком, луком, абсентом, рыбой, говном, взбздроком. Металлические ворота со скрипом отворились.


- Фу, - поморщилась Аебунача Промандоуфа.


- Не нравится мой флатус? – улыбнулся Блевопохер, - Это воздушный код замка! Без него никак!


- Да нормальный у вас флатус, - заискивающе успокоил командира Хуунсуй, - Я знавал и похуже в казарме. Там такие флатусы выдавали, что слёзы из глаз ручьём текли и дыхание перехватывало.


- Кстати, ребята, если добавить в эту газовую смесь газ Радон, то рванет так, что мало не покажется! – рассмеялся Блевопохер, - Главное, ребята, сердцем не стареть. И не обосраться при вводе этого воздушного кода. Иначе – дверца не откроется и штаны обосрешь!


- А как вы узнали про код? – прищурившись, словно детектив, спросила пытливая клофелинщица.

- Я, милая Аебунача, полгода, и ночью и днем, связуху от уха не отнимал, прослушивая и записывая переговоры Анальеса и Виздобола Зильберштейна, - пояснил командир.


- А почему же вы его раньше не арестовали? – спросил Хуунсуй.

- Дальше, ребята, идем пешком пять километров, -  вместо ответа сказал Гроопс Блевопохер, вытирая пучком сена, прилипший к подошве, невесть откуда взявшийся, зловонный, фиолетовый катях саблезубого бздродофила.

8.


Драматизм происходящего на экране возрастал с каждой минутой. Пульс Времени учащался. Взрыв Бесконечной Вечности сопровождался стоном маленькой Вселенной. Рехун Виздобол Зильберштейн внимательно наблюдал за реакцией Властелина всея Нибиру Дристалъёблуда. Но тот, с показным безразличием, наблюдал за экранным, сексуальным экшеном, старательно сдерживая эмоции, что ему успешно удавалось. Экран погас. Воцарилась ловкая пауза.

- Ну и что? Что это доказывает? – с нарочито гипертрофированной иронией спросил Властелин Всея Нибиру.

- Что доказывает? То, что Вы дрочите! Вот что! – ответил Виздобол, - Дрочите, как простой анунак! Бездарно, банально, некрасиво и поспешно.


- Да что вы говорите!!!! Ой-ёй-ёй! Какой ужас! – театрально всплеснул руками Дристалъёблуд, отчего плед с плеч упал на колени, - Это и есть причина, по которой вы привезли меня сюда?

- Отчасти. Ведь вы утверждаете, что вы Посланник Бога Энки! 

- Дрочат все! – резко отрубил Властелин, как адвокат на заседании трибунала, - Даже Боги! Боги говорят, что это самое эффективное средство профилактики рака предстательной железы!


- Представляю себе Бога с раком предстательной железы, - ехидно ухмыльнулся Виздобол, демонстративно почесывая мошонку.

- Представьте себе!


- Ибать Иштар в анус! Тиамат мне в зад! Вот это открытие! – выругался в восторге, громко хлопнув себя по ляжкам, Пердоно Обдолб, так что пыль от штанов поднялась,

– Боги дрочат! Ну, как ты думаешь! Жрецы дрочат! А мы им молимся! Мы им поклоняемся! Жертвоприношения в храм несем. Просим о прощении грехов! А они там дрочат! От рака лечатся! А мы болеем! Дрочить не смеем! Нам запрещено! Для нас, простых анунаков, рукоблудие есть - Смертный грех! Ну и дела!


- Ваше Высочество! Господин Дристалъёблуд! Но ведь у Вас есть жена и чудная любовница Инанна. – деликатно напомнил Виздобол, - Была, по крайней мере. Ведь можно было использовать любимую женщину для профилактики рака предстательной железы!

- Что за бред! Хватит валять Лимашту! Это мое лично дело. Говорите, что вам нужно, или… - раздраженно воскликнул Властелин Нибиру и осекся.


- А то – что? Уйдете от нас? Или наваляете нам? – ухмыльнулся Виздобол, - Я думаю, анунаки Нибиру будут весьма удивлены, когда увидят этот поучительный ролик в вечерних новостях. Ах!  - он артистично всплеснул в отчаянии руками и закрыл лицо, - А нам в храмах говорили, что дрочить - смертный грех! И грозили нам огненным адом! А оказывается это лекарство от рака!


- Давай, я ему едальник начищу? – услужливо и просто, как чашку кофе, предложил Пердоно Обдолб.

- Это неучтиво и не по рангу, - заметил мудро Виздобол.

- Я тоже из простой, бедной семьи, - сказал с ностальгическими нотками в голосе  Дристалъёблуд, - Мои родители простые труженики Нибиру. Я тоже в детстве бегал босиком, и с измальства познал и голод, и нужду….


- Да знаем, знаем! Читали! Учили! – прервал его Виздобол, - Вы лучше объясните нам, вашим преданным, но непонятливым, подданным, отчего вы навечно узурпировали власть во Вселенной. Сначала на два срока. Потом еще на два. А теперь и навсегда! Вы приняли закон, согласно которому вы можете избираться бессрочно! Зачем Вам это?

- Ох! Тоже мне - проблема. Если вам это так важно – я готов передать вам эту власть. Только что вы с ней будете делать? Развяжете очередную войну? – Властелин насмешливо смотрел в глаза Зильберштейна. Тот сжал в гневе кулаки, так что побелели костяшки пальцев.


- Я хотя бы подумаю о бедных анунаках, о простых жителях нашей Планеты. Вот вы можете объяснить, Ваше Высочество, зачем вы подняли пенсионный возраст до 150 лет? Ведь Анунаки не доживают до него. Ваши родители ушли на пенсию в 100 лет. И жили беспечно, в своё удовольствие, еще 50 лет. А наши вынуждены работать до 150! И вряд ли кто из них доживет до пенсии...


- …Я не один принимал это решение! – воскликнул в отчаянии Дристалъёблуд, пустив петуха, - Есть Высший Совет, который избрали и вы, в том числе. Я лишь Инструмент….

- Я не голосовал за вас, как и миллионы других анунаков. Но в ваших выборах это не имеет никакого значения! Вы, как Верховный Правитель могли отменить абсурдное, изуверское повышение пенсионного возраста. Опротестовать его. Наложить вето. Послать на *** Парламент. А вместо этого вы, как бы в насмешку над нами, еще и подписали закон о гарантиях пожизненной неприкосновенности Властелина Нибиру. Фактически вы готовите плацдарм для будущей отставки, желая таким образом получить максимальные гарантии неприкосновенности в случае ухода с поста Властелина Нибиру. Подстраховались на случай переворота. Вы совершили целый ряд преступлений против Анунаков, и надеетесь, что закон о неприкосновенности гарантирует вас от возмездия? А вот  х... вам!
 
- Наложить вето я не мог…., - Дристалъёблуд опустил голову.

- Естественно! А сказать – почему?

- Почему? – насторожился Онанин Энки Дристалъёблуд.


- Да, потому что, к власти Вас привели криминальные структуры рептилоидов, которые, по сути, сейчас и управляют Вселенной. И война, и эта дурацкая эпидемия,  выгодна только им. Я могу напомнить вам те времена, когда вы, молодой лу-лу, еще покорно и добросовестно служили в штабе секретной службы Нибиру. Вы тогда помогли замять дело о хищении бюджета Плутона и убийстве Правителя Марса Удо Пидзо Мандопердха. Вам хорошо заплатили. Но самое главное, потом эти группировки, в знак благодарности, дальновидно назначили Вас Первым Министром Правительства Нибиру. Чтобы обеспечить себе надежную крышу. И вы оправдали доверие группировки Рептилоидов. Одного из них, вы назначили Министром Военной Промышленности. И с этих пор, военная промышленность стала одним из подразделений криминальных структур. Вам оставался всего один лишь шаг до Престола Властелина Планеты. И вы его дождались, и вцепились во Власть, как Скорпихер в Гадюлюлю. А теперь стали методично и успешно убирать претендентов на Престол Властелина Нибиру. 

Мрачный, беспомощный Властелин неподвижно сидел в кресле, укутавшись в плед, поджав под себя ноги, низко опустив голову.

- Зачем вы убили Инанну? – наконец, спросил он, не поднимая головы, - Кому она мешала?


- Ах! Оставьте! Она лишняя и весьма дорогая фигура в нашей игре. Мало того, что она много знала. Но вы еще и тратили на нее огромные деньги из Бюджета Нибиру! Яхты! Виллы! Цацки! Путешествия. Отели. Балы! Брюлики! Охрана! Все это на Деньги Анунаков! На мои деньги!

-   И на мои! – добавил Пердоно Обдолб, со злобой жертвы взирающий на Властелина, - Она обходится нам дороже, чем война с Ураном.

- И самое главное: страшный вирус пандемии Pizduliya-250 тоже ваших рук дело. Он был создан в лаборатории 459, Наукограда. Идею создания секретной лаборатории поддержали вы, и приказали министру финансов не скупиться на исследования. Вы инвестировали в эту лабораторию более 400 миллиардов пердолов!  Но никто толком не знал: чем на самом деле занимался наукоград! Время от времени, в наших СМИ торжественно обнародуются сенсации: разработан новый электро-вело-марсоход!!! Хотя марсоходы существуют уже сто пятьдесят лет.  Разработан зонтик от радиационного дождя! Сковородка без ручки для домашней плавки золота. Тапочки от радиационной грязи! Сушилка для подводной сушки волос. Ширпотреб! Но, куда, на самом деле, ушли деньги? А ушли они в создание смертоносного вируса!

- Бред! Бред сивого птеродакхера! Я не знаю ничего про это! Мне про это не докладывали, - отчаянно воспротивился Властелин, поправляя сползающий с тела плед, - Может они и создают что-то….


- Да бросьте вы! Не знает он! Пандемия - это самый простой способ сократить количество населения Планеты, за счет наших дедушек и бабушек. Ибо, как показали испытания, эпидемия смертельна в основном для стариков.

- Я, как раз издал указ о строгом карантине для стариков, чтобы уберечь их….


- Давай, я его в ж...пу в...бу, чтоб не брехал! За вирус! За наших дедов! – легкомысленно и неожиданно для серьёзной беседы, предложил Пердоно Обдолб, с готовностью молодожена, торопливо расстегивая ширинку комбинезона.

- Да, погоди, ты со своей жопой, Сладострастник неугомонный! Успеешь! – ласково, по-отечески осадил его Виздобол, - Дай поговорить умным людям.

- Ну, хотя бы, в харю дать раза! – взмолился Обдолб.

- Охолонь! – строго прикрикнул на него Виздобол, - Ваше Высочество, а как вы объясните, что миллиарды пердолов уходят на восстановление экономики, на строительство промышленных объектов, и обеспечение достойного уровня жизни жителей далекого, чуждого нам, Сириуса, (да и на вашу Инанну, тоже), в то время, как на Нибиру большая часть анунаков голодает и влачит жалкое существование в ветхих бараках и землянках? На планете - Тотальная безработица! А вы принимаете миллионы беженцев с Плутона, Венеры и Марса. Сегодня их на нашей планете больше в два раза, чем коренных жителей-анунаков!


- Вы неглупый человек, и наверняка знаете, что Анунаки вообще не хотят работать. Они только требуют пособий и пенсий. – возразил Властелин, - А марсиане, плутонцы и венеряне выполняют любую, даже самую грязную  и унизительную работу.


- Да? Добавьте сюда и то, что они, к тому же, пополняют ряды преступников. Преступность среди поналетевших инопленетцев зашкаливает. Количество тяжких преступлений, грабежей и убийств, совершенных мигрантами с Сириуса, Плутона и Марса, в десять раз выше, количества преступлений, совершенных анунаками. В криминальные группировки идут люди с планет, с убитой экономикой, приехавшие искать заработка на Нибиру. Потеряв работу, они становятся на преступный путь. А мы их содержим, кормим, одеваем, в тюрьмах. На мои деньги! А они выходят на митинги, громят наши магазины и рестораны. И ни *** не работают! В то же время, десятки тысяч смертельно больных детей нуждаются в дорогих лекарствах, в срочном лечении!  И не дождавшись их – умирают в мучениях. Вы наверняка знаете, что эпидемия  Pizduliya-250, искусственно созданная вами, уносит каждый день тысячи жизней, потому что не хватает денег на лекарства, на зарплаты персоналу. В больницах и на кладбищах не хватает мест. Но на это в бюджете средств не предусмотрено! Все идет на Сириус и на инопланетных мигрантов!


- Не я один принимаю эти решения! – в отчаянии воскликнул Властелин Нибиру, - У нас коллегиальное управление! Демократия называется, если вы не знаете.


- Тогда: на х...я вы нам нужны? – спросил Виздобол.

- Да! – поддакнул с места Обдолб, - На х...я вы нам нужны?

- Даже если вы меня убьёте, вам осталось жить не больше двух дней….

- Не в этом дело. Собственно, мы Вас сюда и пригласили, чтобы выяснить: зачем вы нам нужны. Вы своими действиями унизили, обозлили, отвратили не только простых, рядовых нибирийцев, но и ваше ближайшее окружение. Вас ненавидят и проклинают. Даже Инанна, ваша любимая Инанна, вас ненавидела. Она, кстати, знала о подкопе. Думала, что ей сохранят жизнь. Чисто, по-анунакски жаль, конечно, ее. Но это – война! И вы ее развязали. 

- Всех Правителей во все времена проклинали! – возразил Властелин Дристальёблуд, - Это – Вселенский, закон общественного бытия! Назовите мне хотя бы одного Правителя, которого бы любили абсолютно все! Нет такого правителя! Всегда были недовольные Властью. Потому что в мире всегда справедливо и независимо от Экономической, Социальной и Политической модели, господствует неравенство, и как следствие – зависть, вечная спутница и мотивация революций и переворотов.

- Однако вы все равно рветесь во власть! Ценой жертв, ценой чести, и хорошей репутации. Вам плевать на ненависть анунаков. Но, свойство общественной ненависти, как сгустка отрицательной энергии, и ее результат – это мучительная смерть. Странно, что вы этого не знаете. Он уже стоит на вашем пороге. Свидетельство этого свойства – хотя бы тот факт, что вы находитесь у меня в плену. И, скорее всего, вы здесь вскоре и умрете мучительной, позорной смертью, умоляя о пощаде. Спросите офицеров вашей службы охраны! Всего за два года, благодаря прикрытию наших агентов, бойцов вашей охраны, мы сделали пятикилометровый подкоп в вашу спальню. И вот мы с вами лицом к лицу! Между нами нет экрана монитора. Я чувствую запах тлена из вашего рта. И мне кажется, что эта встреча с нами: анунаками, будет последнее, что вы увидите в этой жизни.


- Давай я ему жесткое феллацио сделаю, по самую глотку! – предложил неугомонный Обдолб, - Все равно я уже расстегнулся.


- А-а-а-а-а…. Делай, что хочешь, - потирая виски, устало и безразлично промолвил Зильберштейн, поднимаясь с кресла, - Я пойду вздремну полчасика. Только смотри: не до смерти….


Он медленно поднимался по лестнице, и уже открыл резную дверь, ведущую в покои, как вдруг остановился, обернулся, и обратился к Властелину, закрывшему лицо руками.

- Да. Все хотел спросить: Господин Дристалёблуд! Александрийскую библиотеку на Земле, тоже вы сожгли?

- Вы не посмеете! Помоги-и-и-и-и-те! Ма-ма-а-а-а-а-а-а-а-а!!!! – закричал Властелин в ужасе, выставив перед собой руки, увидев, что на него мрачной горой, предвестником боли и смерти, вытащив из ширинки свой бурый, словно баклажан, огромный, срамной, детородный челн, надвигался неугомонный, неистовый, неуемный, исполин Пердоно Обдолб, покоритель женских и мужских сердец, обладатель черного пояса по фигурному вздрочингу, чемпион Нибиру по боевому кёрлингу без правил.

9.

В гелиотроповом свете летучих молний на небесах раскрывались, словно волшебные цветки дымные тучи. На косогоре призрак дубравы. В мокром логу перед домом белеют травы. Бесцветный запад чист. Чирикают дрозды и вторят дятлы им в серебряной пыли туманно ярких звезд. В дикой, свирепой печали гуси из мрака о счастье кричали. На взгорье радуга упала и засверкало все вокруг.
 
Незваные вторженцы стояли в проёме между двумя скалами, лицом к заветному дому, на рубеже двух заходящих солнц: одного яркого, праздничного, другого – тусклого и унылого. Их фигуры отбрасывали на поверхность планеты по две тени.

Шторм-вхьюй Гроопс Блевопохер рывком вытащил из волосатой шеи часового окровавленный штурмовой нож, всаженный по самую рукоятку, и вытер его о скафандр свежего мертвеца. Кровь фонтаном брызнула из раны. Звонок ворвался в тишину. Резким движением Гроопс вырвал из петли вражеского скафандра связуху, призывно мигающую тусклым огоньком.


- Четвертый! У тебя все нормально? – раздался из нее металлический голос.

- Да. Нормально, - лаконично ответил Блевопохер и поспешно отключил связуху.


- Ну вы, прямо, вообще… Невероятно! - потрясенный Хуунсуй не мог подобрать слов восторга в своем скудном словаре. На его глазах Блевопохер, как артист цирка, со ста квадрометров метнул нож и попал точно в горло часовому.

- За мной! – скомандовал Блевопохер. Аебунача и Хуунсуй, короткими перебежками, устремились к темнеющему квадратному силуэту дома, за своим ловким, бесстрашным командиром. Возле гусеничного нибирохода Блевопохер знаком приказал всем замереть. Затаились. Минута, другая. Мертвая тишина. Возле двери стоял часовой, в скафандре и с двуствольным лазерным ружьем Nahuyvseh-27D в руках. Блевопохер деловито достал из штурмового рюкзака  плевательную трубочку, отобранную у туземцев Венеры, приладил к ней противотуманный оптический прицел ночного видения, вставил стрелу, отравленную ядом нибирийской рыбы фугу, не спеша, основательно прицелился и мощно плюнул в трубочку. Получилось довольно громко, как будто кто-то огромный нечаянно выпустил нежданный флатус. Часовой вздрогнул, перехватил ружье, вглядываясь в темноту. И в туже секунду из темноты в глаз ему вонзилась стрела, пущенная мощным плевком меткого, сноровистого сыщика.


- Пилать! – грязно выругался часовой на Плутонском языке, машинально схватившись рукой за стрелу. С бабским визгом роженицы: «У-у-у-у-я-а-а-а-а-а-а-а-а», - он резко вырвал ее вместе с глазом и тут же замертво упал ниц. Громыхнуло металлом об замерзший грунт лазерное ружье Nahuyvseh-27D.

Блевопохер со своей мобильной бригадой стремительно преодолели расстояние до дома. Добежав до здания, он дернул за дверную ручку. Дверь не открывалась.


- Опять пердеть будете? – с какой-то неясной надеждой и любопытством, шепотом спросил Хуунсуй. Блевопохер бесшумно, как учили его в разведшколе, рассмеялся до слез. Настроение его улучшалось с каждой секундой. Цель была рядом. Через стену. Он небрежно перевернул еще теплый труп, полез в карман убитого стражника и вытащил ключи. Быстро и уверенно открыл двери и проник внутрь. За ним, словно тени, бесшумно следовали преданные соратники Аебунача и Хуунсуй. Они продвигались по узкому коридору, освещенному тусклым, мерцающим светом лампад. Возле одной двери Блевопохер остановился, приложил ухо к железной поверхности, прислушался. Затем немного отошел, и, с разбегу, ногой вышиб дверь (которая, кстати, оказалась незапертой!) Блевопохер потерял равновесие и со звоном, рухнул на пол. Но тут же вскочил и заорал страшным голосом:


- Вста-а-а-а-а-ть!


В тусклом сиянии ночника было видно, как с кровати, стоящей у окна, взметнулась ввысь, кряжистая фигура мужской особи анунака.

- А? Што? Хто тута? – визгливо воскликнула фигура. Блевопохер, подбежал к особи, резко заломил анунаку руки, и заковал в наручники.

- Ты? – воскликнул в удивлении Зильберштейн (а это был он, судя по визгливому акценту) и в то же мгновение рухнул без чувств на пол от точного и мощного оверхэда в челюсть. Блевопохер сморщившись, потирал ушибленные костяшки пальцев.


- Поднимите его, - приказал он своим, застывшим в изумлении, бойцам.
Аебунача и Хуунсуй следовали по полутемному коридору за своим командиром, волоча под руки, шатающегося и спотыкающегося анунака Виздобола Зильберштейна.

Блевопохер ногой открыл двери, ведущие в зал и вышел на балкон. Сверху он увидел две неподвижные, мужские фигуры, лежащие на полу. Одна из особей была знакома каждому анунаку на планете Нибиру. Блевопохер, перепрыгивая через пять ступенек, буквально слетел с балкона, и в два прыжка оказался возле Властелина Нибиру, господина Онанина Дристалъёблуда. Склонившись над ним, он пощупал пульс Властелина. Приложил ухо к его окровавленным устам.

- Быстрей сюда! – крикнул он своим бойцам, - Он жив!


Аебунача и Хуунсуй бросили обмякшее тело Виздобола, и подошли к командиру. 
Блевопохер умело и уверенно, открыл пальцами рот Властелина и стал дуть внутрь организма рептилоида, что было мочи, как учили его на занятиях духового оркестра, в разведшколе. Дристальёблуд еле-заметно шлепнул губами. Пошевелил бровями, носом. Чуть позже – шлепнул губами уже заметнее и громче. Наконец он, с трудом, и с натужным, как при запоре, кряхтением,  открыл слезящиеся глаза.

- А где Вазген? – тревожно спросил Властелин, облизывая окровавленные губы и оглядываясь вокруг.

- Кто? Какой-такой Вазген? – осторожно спросил Блевопохер.

- Ну тот, бровастый… С дудочкой…. Жирный такой…. – Властелин нарисовал в воздухе рукой что-то неопределенное и прекрасное и вдруг горько, в голос, зарыдал:
- Они меня прямо туда, подло так, в афедрон, анально, ректально, суки…. – простонал, красный от обиды и отчаяния, Властелин Нибиру сквозь слезы.


- Все будет хорошо, - поглаживая Всемогущего Правителя по головке, успокаивал его Блевопохер, с удивлением глядя на окровавленный афедрон Вождя, - Он совсем потерял связь с реальностью от пережитого! – скорбно сообщил он своим спутникам.

- Такой испорченный вождь анунакам не нужен, - задумчиво кивнула прелестной головкой Аебунача.


Рассматривая окровавленный пах, распластавшейся рядом неподвижной фигуры исполина Пердоно Обдолба, Блевопохер с удивлением и восторгом воскликнул, подняв с пола пурпурный кусок нефритового, репродуктивного члена, размером со спелый баклажан:

- Друзья! Взгляните! Властелин откусил этому монстру срамной уд! Ай да молодец! Вот это по-нашему, по-нибирски! Слава Энки!

Тишина была ему ответом. Никто не поддержал его патриотического восторга. Лишь только одинокий выстрел, прервал эту неловкую, неуместную паузу. Великий кормчий, Онанин Энки Дристалъёблуд дернулся, пискнул, как сломанная кукла, и, со словами «Йо-о-хо-хо, билядть!» замер навсегда, устремив открытые глаза в лепной потолок.
         Блевопохер и Хуунсуй, застыв во времени, словно соляные столбы, с ужасом, удивлением и страхом смотрели на Аебуначу, в руках которой дымился штурмовой, двенадцатизарядный пистолет «Huyvnos – 250». 

- Ты чё творишь? – первым опомнился Блевопохер, и потянулся к лежащему рядом ружью, - Он же… Это наш шанс выбраться живыми, героями!!!! Это наш щит…


Громкий, противный, выстрел пистолета «Huyvnos – 250», пограничный звук, отделяющий жизнь от небытия, прервал его речь. Блевопохер медленно сполз на пол, закрывая одной рукой рану на шее. Кровь сочилась сквозь пальцы на комбинезон.

- Что же это…. Как же ты… - с укоризной и гневом прошептал он, протянув руку к Аебуначе, - Я же спас тебя от тюрьмы…. Я любил тебя…


Бледный, как полотно, дрожащий от страха, Хуунсуй, бессильно опустился на пол, закрыв лицо руками. Он понял: что это – конец.


- Ты изменился, Блево. Ты стал предателем. Заболел властью. – с печалью в голосе, с горькой усмешкой, сказала Аебунача, - Власть развращает и убивает личность. Ты был герой, а стал – говном! Одним власть ударяет в голову – а тебе – по голове!


Второй выстрел, свой бездушной, жестокой властью, угодил Блевопохеру в голову, прошил ее насквозь. Затылок отважного ветерана, разлетелся на куски. Легендарный сыщик, дважды герой Нибиру, Шторм-вхьюй Гроопс Блевопохер, нелепо взмахнув руками, бухнулся поверженным истуканом на пол. «Падла! Сука! Я же научил её стрелять!» - такой нелепой, как его беспорядочная судьба, была его, последняя в этой жизни, мысль.


- Зря вы так… - раздался хриплый голос лежащего на полу Отвергнутого Вселенной, пасынка Бога Энлиля, Рехуна-Виздобола Зильберштейна.


- Да ты вообще заткнись! – топнув ногой, крикнула Аебунача, и произвела предупредительный выстрел в живот горе-претендента на престол. Рубашка Рехуна обагрилась кровью.

- О-о-о-о-о-о-ё-ё-ё-ё-ё-й-й-й-й-й-й-й-й! – заголосил, словно платная, кладбищенская плакальщица, Зильберштейн, театрально выпучив от удивления и боли глаза, - За что-о-о-о-о?  Бог мой! Энки! Почему ты оставил меня?

- Ты хотел политического переворота? Так получи же его, мерзкий оппозиционер! – Аебунача, с каким-то первобытным восторгом произвела второй выстрел, на этот раз - точно в оппозиционный пах. Зильберштейн схватился за своё многострадальное хозяйство, как утопающий за соломинку.

- Ма-а-а-а-м-а-а-а-а-а-а-а-а…. Кто ты, жестокая, бессердечная тварь, убивающая невинных анунаков и зловещих рептилоидов? Откуда ты взялась? – преодолевая боль, страх и негодование, со стоном, спросил Зильберштейн, пытаясь приподняться.

- Я – с Воронежа. Слыхал про такой город? – с вызовом и пафосом, гордо сказала Аебунача, приосанившись, и произведя еще один точный выстрел в ногу политического оппонента, - А точнее – с Машмета.


В глазах Виздобола потемнело. Лицо его исказилось от страдания. Невыносимая боль пронзила все тело. Пуля угодила точно в коленную чашечку, которая и до этого болела, после травмы, полученной на чемпионате Нибиру по футболу 29 487 года. Он тогда забил 247 голов и отправил в нокаут десять защитников команды Уюю. Это был его звездный час.

- Воронеж? Что-то не припомню. Это далеко от Уюю? – спросил, сквозь стон,  Зильберштейн.

- Не очень. 14 миллиардов квадрокилометров, - ответила Аебунача и разрядила оставшийся боезаряд, в  Отвергнутого Вселенной, пасынка Бога Энлиля, Рехуна-Виздобола Зильберштейна, валяющегося  на мраморном полу в нелепом, неприглядном, грязно-сером комбинезоне, не отмеченном принадлежностью к конкретной культурной эпохе.

ЭПИЛОГ

В утренней тиши слышались робкие стоны, шумное дыхание, шуршание Вечности, серебристое журчание сонного ручья и небесные трели проснувшегося, полевого дятла. И зарница двух солнц теплилась ярко, голубым и зеленым огнем. Нибиру, как пьяный глюк, проснувшегося Бога, восстала ото сна из бездны полуночной.   
В постели, откинув шелковые простыни, лежали обессиленные утренней плотской любовью, прекрасная, как Заря, клофелинщица Аебунача Промандоуфа, и анунак-пхуейю, подсадная бдлярва, Хуунсуй Вздроконг. Юноша тяжело и шумно дышал своим незаурядным носом, после часового, сексуального марафона.
 
В эфире неба песнь дрожала и таяла словно ранний снег. Это, за окном, сидя на бревне араукарии, тоскуя по родине, выл свою бесконечную, заунывную песнь синекожий, марсианский раб Бльяджи, аккомпанируя себе на гранитном, надувном карнае.


- Ты прямо – скорострел! Как «Huyvnos – 250»! – улыбнулась довольная, раскрасневшаяся Аебунача, - Ничего не хочешь сказать, малыш?

- Да что говорить? Я много чего хочу сказать.

- Ну, так давай! Давай же! Что же ты?

- Вот к примеру: давно хотел тебя спросить. Скажи, Аебунача, пошто ты застрелила Блевопохера?

- Хорошая тема, для утренней беседы в постели, малыш, - легкая обида звучала в голосе девушки.

- Но ты все время занята. Когда я еще мог спросить, - оправдался юноша.

- Не тупи, Хуунсуй! – погладила паренька по безволосому лику Аебунача, -  Блевопохер – предатель и подлый мудак. Он использовал нас, с тобой, чтобы удалить Властелина и Зильберштейна, захватить власть на Нибиру. Не надо быть дальновидным аналитиком, чтобы предвидеть, что после операции он, непременно, пристрелил бы нас, как бы защищая Властелина. А убийство Дристалъёблуда повесили бы на нас! Блевопохер знал код замка в Закрытую Зону 200, и не раз там бывал. И много-много раз пердел в замочную скважину железных ворот, так как Замок запомнил, идентифицировал химический состав зловонного бзда Блевопохера. Он открывает ворота только «своим»! А помнишь, как удивился Зильберштейн, когда увидел в спальне Блевопохера? «Ты?» - воскликнул он в изумлении, прежде чем тот его вырубил. Не будь таким наивным, малыш! Они знали друг друга! Любая оппозиция, любая революция – это результат и средство борьбы за власть! Что еще ты хотел узнать?

Тускнеют угли в камине. В утреннем сумраке спальни вьется огонек. Так плещет крылом в багряном мраке лазурный мотылек. В воспаленном мозгу Хуунсуя встает ласкательно, как утром заскучавший член, былое счастье и томная печаль. Вот он сосёт мамкину грудь. Старый дом с высокой, темной лестницей. Лохматый конюх сладострастный губами к лону приникает. А вот уже Хуунсуй, половозрелый поцик, в военной академии, сдает экзамен по политэкономии Нибиру, волной океанской поднимаясь в жизнь иную, под ветром чужих, манящих берегов. Гром и шум. Корабль космический качает. Свод небесный темнотой кипит.

- Ну, хотя бы, для начала: как ты собираешься править Планетой? – откинув прядь воспоминаний, вопрошает Хуунсуй.

- Ха! Это не проблема, малыш. – хохотнула Аебунача, - Во-первых, заморожу и экспроприирую все инопланетные счета наших олигархов, расстреляю всех воров….

- Я думаю: Воры будут не согласны, - резонно возразил Хуунсуй.


- Я не буду спрашивать их согласия. Потом: законодательно запрещу рэп и расстреляю всех рэперов.

- Жесткая культурная политика! – восхищенно покачал головой Хуунсуй, теребя машинально свой увядший артишок, - А рэперы в чем перед анунаками провинились?

- Да просто - заебали! Буробят всякую ***ню. И называют это музыкой. Ни голоса, ни смысла….

- А как ты определишь: кто вор, а кто честно заработал свои миллиарды?


- Запомни, мой юный друг: если у тебя миллиарды – то ты уже, априори, Ворюга! И тут я не принимаю никаких оправданий! Во-вторых, всех инопланетных мигрантов я в принудительном порядке отправлю домой: на Венеру, на Марс, на Плутон, иль на оранжевый Альдебаран. Дома у себя пусть строят счастливую жизнь! Пусть делают у себя политические перевороты, выбирают честных и справедливых Властителей. И - Вперед! К торжеству Справедливости и Благосостояния!


- Но, ведь, многие мигранты уже ассимилировались на Нибиру, создали здесь семьи с анунаками, нарожали детей.

- Вот с семьями пусть и уезжают! Нам не нужны их дети. Это готовые нахлебники и халявщики!  – невозмутимо ответила Аебунача.

- Ты серьезно думаешь, что главная беда в мигрантах?


Аебунача красиво, криво усмехнулась, любуясь собой в прикроватное зеркало. Улыбка придавала ее лицу особое очарование. Стерев улыбку, Она создала на лице выражение планетарной озабоченности, озадаченности, и продолжила свою назидательную речь, словно ей внимала аудитория электората анунаков, а не голый юноша, теребящий в волнении свой вялый, нефритовый стерженёк.


- Это, если не главная, то одна из серьезных проблем, которая может со временем превратиться в главную. Инопланетные мигранты борзеют с каждым днем все сильнее и сильнее. Они возводят повсюду Храмы своих Богов, живут по своим законам и вовсе не собираются интегрироваться в нашу культуру, которую считают чуждой и греховной. А заметь, Хуунсуй, как интенсивно они размножаются! Не то, что ты! А новое поколение Марсиан и Венерян, которое уже подросло, не считают себя мигрантами и рабами. Они уже не будут работать за гроши, мести улицы и добывать уран, как их родители. Они уже сейчас выходят на улицы, громят наши памятники, и требуют для себя льготных условий и больших зарплат. Я положу этому свой конец!
Светло внезапно стало на планете. И в комнату, в открытое окно, с жужжанием залетел мохнатый шмель. Безмятежно бьется об стенки своей бархатной головкой. В бездонном небе легким белым краем встает, сияя, облако. Гул молотилки раздается в пустоте пространства. Залаял птеродакхер, беззлобно, по привычке. Себя он, как бы, обозначил лаем в этом мире.


- Да, и еще, малыш. Я перекрою денежные потоки в экономику Сириуса и других Планет. Хватит кормить халявщиков! Пусть сами развиваются. Это не наши проблемы! У них есть огромные природные запасы! Добывайте! Развивайтесь! А нам надо устраивать жизнь на своей планете. Выводить из нищеты миллионы анунаков. Поднимать медицину, образование, науку. Помогать старикам, молодым семьям, больным детям. Интенсивно развивать военно-промышленный комплекс. Потому что я, полагаю, что насильственное выселение инопланетных пришельцев, вызовет у них неоднозначную реакцию, и возможно, военные конфликты. Ну и по мелочам: верну прежний пенсионный возраст, бесплатную медицину, образование. Верну смертную казнь. Хватит кормить убийц и насильников! Казнить буду за наркоту, убийства, насилие и за воровство.А будешь воровать – и тебя расстреляю.


Утреннюю пастораль нарушил мелодичный звонок в дверь виллы. Аебунача резво вскочила, накинула легкий, бирюзовый, сверкающий блестками, халатик сшитый из шкурки рептилоида Дристальёблуда.

- К вам полковник Хунвам Промандобляхерш, - раздался негромкий, приятный голос дворецкого из динамика. 


- Я приму его в янтарной зале! – крикнула Аебунача и, торжественной, царственной поступью вышла из спальни.


В янтарной светлой зале, потрескивал уран в камине. Открыты шторы на окнах. Поникшие мимозы в вазе, на столе. Через минуту, в спальню строевым шагом вошел рослый, трансгендер, в штурмовой форме, в полном вооружении, с тяжелым, противотанковым, ториевым гранатометом в руках. Он склонился в почтительном поклоне, и совершил витиеватый, военный книксен, звеня медалями и оружием, чуть не упав при этом.


- Выше Величество! Разрешите доложить! – вытянувшись во фронт, гаркнул он во всю мощь своей, металлической глотки. (Прежняя, мясная, глотка была пробита пулями в боях за Плутон)

- Докладывай, полковник! – кивнула Аебунача.


- Сводный полк транссексуалов к параду, посвященному Вашей Инаугурации, готов! Докладывал, командир полка, полковник Хунвам Промандобляхерш. Слава Энки!


- Хорошо, - сказала Аебунача, - Только, давайте без этого вот «Энки»! Оставьте ваши архаичные замашки, полковник. На Нибиру - смена парадигмы! Энки больше нет. Есть Аебунача! Повтори!


- На Нибиру - смена парадигмы! Энки больше нет! Есть Аебунача! Повтори! – хрипло гаркнул отважный воин, трансгендер, полковник Хунвам Промандобляхерш, и уже мягче и нежнее добавил, - Ну, здравствуй, Сестренка!


- Здравствуй, мой родной! – непрошенные слезы наполнили глаза Аебуначи Проомандоуфы. Они обнялись и застыли в счастливом молчании вместе с мгновением ускользающего Времени.


Горят электрические луны на выгнутых стеблях. Звенят небесные струны в незримых руках. Как ясно и ласково небо! Как звонко стрекочут дрозды! Жизнь в безвременье мчится безумным конем. Все это, как бы, нам снится, святым утомительным сном.

Так, на планете Нибиру началась Новая, Великая Эра Справедливости, Равенства и Всеобщего Счастья.