Резо Габриадзе демиург

РЕЗО ГАБРИАДЗЕ ДЕМИУРГ

Как объяснить, кто такой Резо Габриадзе, тем, кто не видел его спектаклей? Габриадзе - универсал, человек-театр. Он делал всё: рисовал, лепил, создавал потрясающих кукол, сочинял пьесы и киносценарии ("Не горюй", "Мимино", "Кин-дза-дза", "Паспорт"…). Его пьесы шли в разных театрах: в волгоградской драме, в Тбилисском театре музкомедии… Сентиментальные и изящные истории любви, приправленные мягким юмором, выдавали в нем сердце Поэта (хотя стихов он не пишет). Даже названия его пьес - уже поэзия: "Бриллианты маршала де Фантье", "Осень нашей весны", "Дочь императора Трапезунда"!

В кино герои Габриадзе были такие же, как мы с вами: ходили по улицам, ели в столовых, опаздывали, водили маленький самолетик, совершали обычные житейские промахи, по недоразумению могли оказаться с чужим паспортом за границей… Живые, узнаваемые, смешные люди. Но в театре… В театре у него выходили характеры романтически приподнятые, опаленные страстью, сгорающие от любви, как от огня. Идеальные, сказочные герои. И актеры им нужны были … идеальные. Так Габриадзе пришел к куклам. Как шутят режиссеры, он таким образом решил труднейшую профессиональную проблему: отношения с актерами, у которых бывают обмороки, капризы, дурной характер и насморк. А если без шуток, Резо Габриадзе можно считать последователем театрального реформатора Гордона Крэга, мечтавшего об идеальном актере, которого он называл сверхмарионеткой. В человеке, выходящем на сцену, Грэгу мешало то, что он - живой, и значит, может играть неровно, под влиянием эмоций. Грэг грезил о тех благословенных временах, когда "не будет живой фигуры, в которой слабость и трепет плоти являются столь уловимыми. Актер должен уйти, и его место заступит неодушевленная фигура - назовем ее сверхмарионеткой, пока она не приобрела себе лучшего назвния… В марионетке есть проблеск гения, есть что-то большее, чем блестящее проявление личности."

Свой театр марионеток Габриадзе создал сорок лет назад и не раз приезжал в Москву со спектаклями. И всегда попасть на них удавалось не каждому, ведь маленькие куклы играли в маленьких залах, мест на сто, не больше.

В Тбилиси театр имел прелестное здание в старом Ортачальском районе. Туда ходили все, обязательно водили приезжих, театр любили, им гордились как редкой достопримечтальностью. Распада нашей огромной империи крошечный театрик не выдержал. Как же ему было выжить в безумном Тбилиси, где не было электричества и еду варили на кострах?!  Габриадзе одного пригласили в Москву, чтобы он вдохнул жизнь в наш Театр кукол имени Образцова, запустил этот почти остановившийся маховик. Но у больших - в соответствии с законами физики, большая инерция. Государственный Центральный после смерти Сергея Владимировича остался в таком состоянии, что Габриадзе раскрутить его не смог и вернулся в Тбилиси. Ставил спектакли по своим пьесам на стороне. В Петербурге, в Театре сатиры на Васильевском острове, сделал знаменитую свою "Песнь о Волге", возил ее по заграницам, имел успех на самых авторитетных европейских фестивалях (Авиньонский и прочие), собирал российские премии ("Ника", "Золотой софит", "Триумф"…)

И вот у Резо Габриадзе в Тбилиси снова свой театр-студия, и он делает новую постановку старой пьесы, снова про войну, про любовь и смерть. "Сталинградскую битву". В этой битве гибнут не только люди - всё живое, что бегало, скакало и ползало. Резо смотрит на Войну сверху, с Небес, как бы глазами Господа, для которого людские беды уравнены с горестными потерями ничтожно малых муравьев и больших красивых лошадей… Как странно осознавать это нам, считающим себя венцом творения! Забывающим, что каждое существо несет в себе мир любви, неповторимый и хрупкий.

Профессиональных артистов из соображений экономии в театре нет: кукловодами работают те же мастера, что делают кукол по чертежам Габриадзе. А говорят куклы голосами известных актеров: в Грузии - грузинских, у нас - наших. Монолог Муравьихи-мамы, обращенный к погибшей дочке, невозможно слушать без слез. Голос Лии Ахеджаковой медленно, по капле, проникает в сердце: "Какая ты у меня красивая! Не смогла я тебя уберечь, ягодка моя. Как ты смотрела на меня, как ты слушалась меня… Что ж ты видела на этом свете? Ничего не успела. И как ты просила меня рассказать про сахар! Вот он сахар, а тебя нет… Куда мне было тебя глубже спрятать, куда зарыться? Как ты смотрела на меня!..  Сколько они железа со всего света навезли, и всё по нас, по нас! Как будто мало нам их сапог… Всё они сосчитали: сколько пушек не стало, сколько людей не стало, а нас, муравьев, кто-нибудь сосчитал? Господи, кто же тише нас по земле ходил!? Господи!!"

Ну, как, скажите, после этого ходить по их дорожкам?!
Габриадзе что-то переворачивет в нашем восприятии мира. Он представляется мне демиургом, тихим властителем маленького кукольного народа. Подданные ему охотно подчиняются. Ему дано бросать в бой полки (бесконечные ряды касок), запускать составы поездов (магическое вращение ведра с окошком), оживлять лежащих в Сталинградской степи. Жаль - только на мгновение.
Наверно, если бы Вселенную создавал Резо, она была бы больше пригодна для жизни.