Северный ветер в саду Сиянии. Глава 19

Возвращение домой.

– Да? И что же ты там смотрела? Танец маленьких лебедей? С улыбкой спросил Верещагин.
– И это тоже, «Лебединое озеро» смотрела. Я несколько раз бывала в Москве. Многое что видела. Москву и Петербург осматривала, и Третьяковку, храмы, памятники осматривала, Эрмитаж посещала и многое чего. И другие города, и красивые места. На Руси и по всей земле много чудес, которые стоит посмотреть. Так, что напрасно так думаешь, Ярослав, мир я знаю, и смотрела, во многих местах бывала. И в других странах, за границей с дедушкой бывала. А ещё раньше и с родителями бывала в путешествиях. Конечно, мне далеко до твоих путешествий, ты чуть ли не по всему миру разъезжал. За тобой порой и дедушке не угнаться было.

– Путешествия? – Верещагин расхохотался. –
Да, Мариночка, мои путешествия, это что-то. Век бы их не знать.
– Отчего же? Народам надо помогать.
– Помогать, помогать. – Ответил задумчиво Верещагин. –
Себя бы в этих народах не растерять. Порой думаешь, для чего всё это было? Что изменилось?

– Так, ты и изменился, себя не растерял, а это важно, что-то постигал, а мог бы ещё более развиться, чем стал. И я много чего видела. Разве, что в институтах не училась? Так оно мне не нужно, что там мне нового скажут, чего я не знаю? А, что не знаю, дедушка разъяснит, или вселенная, только задай вопрос, да руку протяни. Всё же, как на ладони, а никто не видит, и даже не хотят увидеть.

Машину тряхнуло на кочке, так что у Верещагина отдалось по всему позвоночнику, и боль медленно растекалась по всему телу, от чего он застонал.

– Осторожнее веди машину по лесу, пеньков много. Володя-то лежит, и я его держу, а у вас может позвоночник уйти в старое русло. Сильно больно? – Марина потянулась рукой и приложила руку к позвоночнику чуть ниже шеи. –
Нормально, всё на месте. Разговаривай, но смотри вперёд.
– Ох, Мариночка, чтобы пазл стал совершенным, надо быть самим собой. Порой мне кажется, что мало я был самим собой, а всё кем-то. Разведчиком, спасателем, и миротворцем и даже артистом, вот только мир от этого не становился более цветущим и благостным. И кем бы я стал, если бы не встретил Сиянию? Но я обречен, собирать пазл до конца.

– Отчего же? Всё же по мыслям. По мыслям и деяниям каждому
– Да, да, каждому, но я не каждый. Понимаешь, Мариночка, не каждый и предо мной высветилась карта домой среди звёзд. И я пройду.
– Пройдёшь, естественно, от этого тебе не уйти.
– Вероятнее всего это так. Уже вдохнул вечность.
– Вечность ты вдохнул ещё при рождении. – Марина тихо рассмеялась.
– При каком? Мариночка? У меня их в этой жизни было столько, что уже и не помню все.

– В самом первом, при воплощении в этот мир, порой терялась она у тебя, но возвращалась вновь. Ты рождён пройти всё, теперь уже ясно ты увидел свой свет, стремящийся в безпредельный Свет. Услышал кровь свою, что шепчет тебе на языке предков. Ты поднялся. Поднял голову, улыбаешься вселенной, обнимаешь её. А уж поле любви, какое нарастил, выстроил единое и чувственное, и Сияния в нём.

– Интересно, Мариночка, ты тоже это увидела во мне, что я сам увидел?
– Это не сложно.
– Ох, Мариночка, с тобой себя держать надо на замке.

– Не обольщайся Ярослав, если мне надо замок твой не поможет. Но мне не к чему смотреть тебя, сейчас мы просто разговариваем, и ты в какой-то мере пожелал узнать, как ты, и в каком состоянии находишься, открыт ли ты для других и все ли видят тебя. Видим, я, дедушка Вышата, Володя будет видеть, сейчас он спит, но нам это вовсе не надо, так можешь быть спокоен, защита твоя полностью восстанавливается, держится и не была нарушена она. Ты это хотел узнать? Даже ещё до ровной дороги не доедем, предки сработают. А другие и не видят и не увидят. Да, да, да. Сияния тоже будет видеть, если захочет. Это ответ на твою мысль озвучиваю. Она изменится, станет почти такой, как я, а может и более.

Верещагин рассмеялся.
– Мариночка, а ведь ты тоже волнуешься, и как бы сказать простыми словами, немножечко страшишься показаться у Сиянии? Так ведь? Мариночка?

– Не говори глупости, Ярослав, лучше складывай свои кусочки пазлов в безконечности, прочувствуй в энергии любви, озарением осознания в круговерти статусов и разных ролей, сыгранных тобой в течение жизни, разрушая маски театральные, своим сиянием. Помни слово, с которого всё начиналось в один божественный миг. Заигрался ты в реальности мира трёхмерного. Выходить пора, Ярослав, шагай.

– Да, да Мариночка, я шагнул, шагну или перепрыгну вселенные, обойду и пройду всё на свете, чтобы забыться однажды, и в улыбке миг увековечить…

– В объятиях любимой Сиянии. Верно? – Марина улыбнулась. – Так и будет, Ярослав.

– Ох, Мариночка, не знай, не знай. Ты думаешь, она всё воспримет, так как надо? Она очень любит Владимира, я осознаю вот сейчас. Там когда был рядом с ней, мне наивно казалось, что стоит мне появиться, и она вспомнит меня, любовь ту юную, но в сегодняшнем моменте… не знай, не знай.

– Всё будет хорошо, Ярослав, так как и должно быть. По всей вероятности, если бы не было меня, то так бы и было. Вернулся Володя, она ничего бы не стала менять. И любовь ту юную тоже сожгла, не дав ей даже загореться. А любовь-то у неё уже загорелась. Ярослав, но она смогла бы потушить её. Сильная личность Сияния. Но увидит меня, она не станет препятствовать счастью Володи.

– А Володя-то будет от этого счастлив? Как он там?

– Спит и Сиянию обнимает. Души друг друга понимают. Он будет спать до встречи с дедушкой. За это время их души полностью осознают. Предки помогут и мы с тобой поможем.
– Как, Мариночка?

– Увидишь скоро. Они уже спешат кричать на весь мир, мы есть! И наше целое каждого возвращаются. Ведь мы с тобой Ярослав возвращаемся?

– Это так, и желание моё, быть принятым и соединенным в целое в тот пазл, что совпадает изначально, который долго искал и ждал. Соединиться с добрым сердцем, с той искрящей её энергией и бесконечным любопытством юности, с хрупкой и доверчивой душой ребенка, который тщательно притворяется взрослой, потому что может опираться только на саму себя.

– Не только. Она опиралась на плечо Володи, но и сама сильная всегда была. Порой она подставляла своё плечо Володе, а о тебе и говорит нечего.
Душа её стремилась всегда на твой зов и помогала. Лишь тот момент в юности выбил её из высочайших вибраций, в которых она была, до встречи с тобой, хоть и потеряла родительскую опору.
На подсознательном уровне, и душою, всей своей сутью, она чувствовала экзистенциальную глубину всего мира, мироздания, она родилась такой.
В ней всегда присутствовала свобода, парение в свободе.
Внутренний ресурс в ней был в изобилии. В ней была точка опоры, своя точка, которую создала ещё задолго до этого рождения. С ней она пришла. А тот момент юности сдвинул эту точку.

– Она посчитала меня предателем?

– Нет, не считала, наоборот верила, ты появишься. Выбило нападение на неё и бабушку и насилие. А от такого рода насилия не многие могут оправиться. Володя помог ей излечиться. А в тот миг, тебе уже говорила, Володя был пуст, вот и раскрывались, знания в нём после пребывания в нём светотворящих высоких вибраций. Он и до этого был развит душою, я его помню. И знания были у него, но потом усилились.

– Мой друг в их селе, о нём очень высокого мнения. Да и кого пришлось узнать за то короткое время пребывания там, они тоже такого же мнения. Так же и о Сиянии её соседка говорила, как о сильной, но раненой душе.

– Так оно и есть, Ярослав.

– Мариночка, скажи, а как бы получилось встреча ваша, если бы Владимир проехал этот поворот? Не попал в безвременье. Вы бы не встретились?

– Встретились бы, Ярослав, только по-иному и возможно чуть позже. Ведь ты же всё равно приехал, и приехал бы не зависимо, вместе ли Сияния с Владимиром или нет. Так ведь? Тебе важно было найти их, а потом уже всё остальное.

– Да, приехал бы, но вот сейчас думаю, что возможно ничего и не получилось бы.

– Напрасно Ярослав, так думаешь, да ещё о прошлом. Получилось бы, ещё как получилось. Володя не глупый человек, тебе уже говорила в нём, много знаний открывалось, которые он излагал в своей тетради. Ты не читал ведь их.

– Нет, как можно? Это же не забор ломать. Забор сломал, и чувство вины было. А здесь читать чужие записи, без разрешения. Нет. Сияния и сама не читала и детям не разрешала, но они хоть мельком, но всё же, прочли.

– Он тебе позже даст прочесть, если ты захочешь. Он бы почувствовал меня, заслон предки сняли бы. И мы быстро нашли бы друг друга. А вот с Сиянией, чуть сложнее было бы. Так, что Ярослав, всё идёт только к лучшему, к счастью.
И ведь от этого будут счастливы все, и ты с Сиянией и мы с Владимиром, а дети наши вдвойне. Вся наша семья состоит из родственных душ и ещё иммунологически совмещённых, это даже не просто близнецовые пламёна, это нечто большее.
 Мы просто не сможем быть с другими никогда.

– Вся семья? Возможно, возможно, Мариночка, я тоже почувствовал к Ольге такое чувство, и оно более развивалось, когда я узнал уже точно, что она не моя дочь. И Павел и девочки Ирина с Зоей, тоже мне понравились. Вот встретимся скоро с ними. А, что Мариночка, действительно и сердечко твоё не ёкает? Так уж и не ёкает?

– Ёкает, ёкает, Ярослав. – Рассмеялась Марина. –
Но знаю, всё будет хорошо. Это от необычайности положения ёкает. Утро сегодня начиналось благостно. Ты заметил?

– Мариночка, я наблюдаю в зеркало, за нами, ведь точно за нами движется стая птиц. Посмотри. Вот уже почти час следует за нами.

– Да. – Ответила, улыбаясь, Марина. – Меня провожают. Они вернуться, уже вон трасса, дальше они не полетят.

– Надо же! Такое впервые вижу. Главное разнообразные, что у меня в зеркале мельтешит. Остановить?

– Да, останови, Ярослав.

Не выезжая на трассу Верещагин, остановился. Птицы поравнялись, и кружили над ними. Их становилось всё больше и больше. Они кружили над машиной. Тихо издавали свои крики. Марина открыла дверь, осторожно придерживая, положила голову Владимира, подсовывая ему небольшую подушку, вышла из машины.

Чуть отошла от неё и протянула руки к птицам. Было ещё раннее утро, и солнце светило не высоко, и Марина стояла освещённая солнцем, казалось, что светило солнце и сквозь Марину.
И сейчас же ринулось к ней чуть ли не вся стая, сверкая опереньем в солнечных лучах, словно солнечные зайчики светились и пронизывали пространство, а птицы прибывали и прибывали. Одни посидев у неё на руках, голове, плечах, взлетали, освобождая место другим. А птиц было много разных видов.

Верещагин, даже не пытался их запомнить. Хотел выйти из машины, но птицы так стремительно летали, что он не стал их волновать ещё и своим присутствием.

На трассе выстроились колонны машин в обе стороны. Многие остановились и наблюдали эту идиллию, Люди встали на обочине дороги, в наблюдении за происходящим.

– Я ещё вернусь, навещу вас, не скучайте. – Произнесла Марина.
И птицы взлетели, поднялись ввысь, а на смену им слетелись разные насекомые, Марина стояла облепленная разными бабочками жучками, и другими разными крылатыми насекомыми.
Верещагин отчего-то вздрогнул, представил их ползающими по нему.
– Бррр!– Произнёс он.– Надо же! Такое вижу впервые.

– Ещё увидимся. – Произнесла Марина и подкинула руками вверх, и вся огромная туча насекомых стала растворяться.

– Мариночка, а звери не побегут за вами? – Пошутил Верещагин.

– Нет Ярослав, со зверями я дома попрощалась, хотя с ними тоже прощалась, это они сами решили ещё раз проводить меня и попрощаться.
Спасибо друзья! Благодарю вас. –
Не громко, но достаточно уверенно, что слышит вся вселенная. –
Благодарю лес мой родной, благодарю солнце за тепло, благодарю ветер за прохладу! Я навещу вас.
И она села в машину. И, как только трасса опустела, они выехали на трассу и поспешили по направлению домой. Где их ждут.

Сияния сидела на кровати, осознавая, сказанное Верещагиным. Володя нашёлся, слава Богу, Всевышнему Творящему.
Володенька! – Она словно оглушённая сидела и привыкала к мысли вот, вот появится Володя. Перед глазами мелькали оба, но вдруг Володя, как чем-то загородился. Каким-то силуэтом.

– Не поняла. – Прошептала она. – Это, что за видение такое?
Пришла смс, посмотрела в телефон, две фотографии Володи.
Ой! –
Слёзы полились из глаз мгновенно, сердце сжалось, глядя на эти фотографии. – Володенька, как же ты исхудал. Что же с тобой было-то? Володенька. Володенька.
Слёзы застилали, ничего не видно, и от дум оторвал звонок. Позвонил Миша, сообщил.

– Мамочка, папа нашёлся, они едут уже.
Не помнила, что отвечала, плакала навзрыд ещё, когда позвонил Гриша, а за ним и Оленька. Плакала и радостно сообщала радостную весть.
Сияния сама не просыхала от слёз. Рыдала, но в груди было ликование, восторженное чувство и оно нарастало, а слёзы лились в рыданиях.
«То слёзы радости» – Думала она.
Дети сообщили, что после обеда приедут все.

– А, что я сижу? – Спросила Сияния себя. –
Надо же готовить, приедут двое голодных мужчин. Да, и дети. Ах, Верещагина я так и не поблагодарила. Позвонить? Нет, не буду. Успею.

Прошло, какое-то время, она всё думала о Верещагине. На сердце неприятное чувство росло – не поблагодарила.

– Позвоню сейчас. – Сердце затрепетало, руки задрожали. – Нет, не буду.
Но отчего-то руки сами, схватив телефон, и нажали на номер Верещагина, что, не осознавая для чего, сохранила его.
Соединение произошло не сразу, Сияния уже хотела сбросить звонок, но вдруг услышала.
– Сиянюшка? Извини, пока машину остановил, только потом включил телефон. Мы едем уже Сиянюшка. Отчего молчишь?

А Сияния отчего-то, сама не знала, толи заробела, толи…, толи сама не знает, что с ней произошло. Где-то внутри нарастала истерика. В ней вся её суть трепетала, но всё же, пролепетала.

– Верещагин,
– Я слушаю, тебя Сияния.
– Спасибо тебе, Ярослав. Даже не знаю, как тебя отблагодарить.
– Я знаю, Сияния, поцелуем.
– Да иди ты! – Произнесла она сердито. – Со своими поцелуями.
Это её чуть отрезвило, но в последний момент услышала смех Верещагина. –
Нахал! –
Строго произнесла, и выключила телефон, положив его, вымыла руки и стала заниматься тестом, оно уже подошло и ждало своего часа. –

Боже сделай, пожалуйста, так как должно быть. Ох, Верещагин! –
Произнесла она, добавляя в кипящий уже бульон новые специи. Хотела чуть сдвинуть кастрюлю, но кастрюля качнулась, кипящий бульон выплеснулся на руку. –

Ой, да, что же такое? Руку обожгла. Ой, как сильно. Аааах!

Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из инета.