Россия XIX века в лицах. 11. Славянофилы

Среди славянофилов или, как их еще называли, любомудров было так много замечательных и светлых людей, что невозможно не вспомнить о них, хотя бы вкратце. Внутренний свет этих людей освещал жизненный путь других, и даже их идейные противники - А.Герцен, Т.Грановский, И.Тургенев - признавали это. Так об идеологах славянофильства братьях Киреевских глава московских западников Тимофей Грановский писал: «Я от всей души уважаю Киреевских, несмотря на совершенную противоположность наших убеждений. В них так много святости, прямоты, веры, как я еще не видал ни в ком».

Если духовным отцом славянофильства считался А.С.Хомяков, то его основными последователями, которые способствовали развитию и распространению этого учения стали братья Киреевские, братья Аксаковы и Юрий Самарин. Примечательно, что воспитателем Ивана и Петра Киреевских был их дальний родственник поэт Василий Жуковский. Продолжалось это недолго, лишь во время Долгинской осени поэта, когда жил он в поместье их матери Авдотьи Елагиной. Однако, и это короткое общение оставило благотворный след в душах обоих юношей, особенно у Ивана. Несмотря на то, что оба брата во время обучения в Берлине пережили период увлечения гегельянством, с течением времени они от него отошли и встали на позиции славянофильства. Они пришли к убеждению о тех основах, на которых должна зиждиться Россия - это православие, самодержавие, народность. Иван был теоретиком и писал статьи по теории славянофильства, а Петр - практиком, который собирал русские народные сказки, былины, пословицы и поговорки.

Иван Киреевский, уже в зрелом возрасте, сознательно обратился к вере и к народности. «Европеец», «Москвитянин», «Московский сборник», «Русская беседа» - этими четырьмя журналами исчерпывается вся литературная деятельность Ивана Киреевского. Он писал: «Не для всех возможны, не для всех необходимы занятия богословские, не для всех доступно занятие любомудрием, не для всех возможно постоянное и особое упражнение в том внутреннем внимании, которое очищает и собирает ум к высшему единству, но для всякого возможно и необходимо связать направление своей жизни с своим коренным убеждением веры, согласить с ним главное занятие и каждое особое дело, чтоб всякое действие было выражением одного стремления, каждая мысль искала одного основания, каждый шаг вел к одной цели. Без того жизнь человека не будет иметь никакого смысла, ум его будет счетной машинкой, сердце - собранием бездушных струн, в которых свищет случайный ветер, никакое действие не будет иметь нравственного характера, и человека собственно не будет. Ибо человек - это его вера".

Песни, собранные Петром Киреевским, изданы Обществом Любителей российской словесности в десяти выпусках. Из трех с лишком тысяч страниц этого издания большую часть составляют самые песни, то есть собственно песни былевые, остальную - замечания П.А. Бессонова, которому это издание было поручено Обществом.

После смерти братьев Киреевских в 1856 году их имение приобрел В.Н. Лясковский, который сохранил и разобрал архив Киреевских и написал первые биографии об этих замечательных людях и основоположниках славянофильства. После революции имение его было конфисковано, а библиотека Киреевских разорена и уничтожена. В 1937 году В.Н. Лясковский был арестован и погиб в заключении.

***
Старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова Константин (1817-1860г.г.) тоже примкнул к движению славянофилов и стал одним из его активных апологетов. В 20-летнем возрасте, сразу после окончания университета, он познакомился с Алексеем Хомяковым и Иваном Киреевским, и стал горячим приверженцем их идей. В 1837 году Константин Сергеевич защитил магистерскую диссертацию на тему «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка».

В те же годы примкнул к славянофилам и Юрий Федорович Самарин. Он происходил из родовитой дворянской семьи. Его отец Ф.В.Самарин, участник Отечественной войны 1812 года, служил при дворе вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. Домашнее образование позволило ему уже в 15-летнем возрасте поступить в Московский университет, который он окончил в 1838 году. Его магистерская диссертация была посвящена церковной тематике "Стефан Яворский и Феофан Прокопович" (1844). В Яворском и Прокоповиче Самарин усматривал представителей двух начал — антипротестантского и антикатолического, которые соединились в православной церкви.

Вот как описывал этих молодых славянофилов и их учителя Алексея Хомякова младший брат Константина Аксакова, Иван:
«Творчество мысли, страстное к ней отношение, рьяность проповеди принадлежали собственно K. С. (Константину Сергеевичу) Аксакову. Он был не только философ, но еще более поэт (не в смысле только стихописания), и строгий логический вывод, даже в научных исследованиях, почти всегда упреждался в нем каким-то художественным откровением...
..Природа Самарина была совершенно противоположна природе K. С. Аксакова. Если Самарину не доставало творчества и почина, то он превосходил своего друга ясностью, логическою крепостью и всесторонностью мысли, зоркостью аналитического взгляда. Его требования в мышлении были несравненно строже; его логики не могли подкупить никакие сочувствия и влечения. Он не только ничего не принимал на веру, но в противоположность своему другу был исполнен недоверия к самому себе и подвергал себя постоянно аналитической проверке. K. С. Аксаков был рожден оратором и говорил лучше, чем писал. Самарин никого не увлек, подобно ему, художественностью и страстностью речи; но, доведя мысль до совершенной отчетливости, он выражал ее в устном и письменном слове с такою точностью и прозрачностью, в такой неотразимой последовательности логических выводов, что это составляло красоту своего рода...
..В обществе, в котором они появились вместе в 1840 году, встретили они Хомякова, и эта встреча была решающим событием в их жизни. Он превосходил их не только зрелостью лет, опытом жизни и универсальностью знания, но удивительным, гармоническим сочетанием противоположностей их обеих натур. В нем поэт не мешал философу, и философ не смущал поэта; синтез веры и анализ науки уживались вместе, не нарушая прав друг друга, напротив - в безусловной, живой полноте своих прав, без борьбы и противоречия, но свободно и вполне примиренные. Он не только не боялся, но признавал обязанностью мужественного разума и мужественной веры спускаться в самые глубочайшие глубины скепсиса, и выносил оттуда свою веру во всей её цельности и ясной, свободной, какой-то детской простоте. Он презирал веру робкую, почивающую на бездействии мысли и опасающуюся анализа науки. Он требовал лишь, чтобы этот анализ был доводим до конца...
..Сближение с Хомяковым окончательно определило направление Аксакова и Самарина. Первый примкнул к Хомякову раньше; для второго, по складу его ума, борьба была труднее и болезненнее, и лишь после долгого и мучительного разлада с самим собою он достиг полного внутреннего примирения.."

Константин Аксаков создал славянофильскую теорию общественно-политического устройства и систему эстетических взглядов, используя передовой опыт европейской философской мысли, так как был прекрасно знаком с ее достижениями. В своих разработках он опирался на положения философии Гегеля и аргументированно критиковал положения атеистического материализма. Основы своей политической теории К. Аксаков изложил в 1848 году в статье «Голос из Москвы», в которой откликнулся на революционные потрясения в Западной Европе. Он оценивал эти события как предвестие грядущих социальных бурь, и надо сказать, что в оценке тех событий взгляды философа оказались схожими с оценкой царя Николая I, хотя он совсем не стремился к этому.

Константин Сергеевич возлагал надежду на построение человеческих отношений в духе «истинного христианства», сохранившегося в большей мере у славян. Он полагал, что именно русский народ, исторически защищенный от разрушительного воздействия рационалистической, потребительской модели западного общества сможет стать носителем и провозвестником гармоничных социальных отношений и духовных начал, которые сохранились в России в общинном строе и в православии.

К. Аксаков ввел в обиход понятие «богоизбранности» русского народа: представление о том, что русский человек уже по природе своей есть христианин, что перекликается с известными высказываниями Тертуллиана и Достоевского. «Еще до христианства, готовый к его принятию, предчувствуя его великие истины, народ наш образовал в себе жизнь общины, освященную потом принятием христианства»- писал он. К русским мужикам К. Аксаков питал самые искренние чувства, с ними он хотел слиться не только духовно, но даже и наружно, поэтому он стал носить рубаху с косым воротом, а на голове – мурмолку.

Константин Сергеевич считал, что русским категорически противопоказано механическое перенимание европейских порядков, так как мы имеем собственное мировоззрение в основе которой лежит православие. «Евроинтерграционные» процессы, начатые Петром I, Аксаковым, как и другими любомудрами, резко критиковались. Петр, по мнению Аксакова «всю Россию хотел обратить в тесто, из которой мог бы вылепить немецкие фигуры». Вместе с тем Аксаков был идеологом самодержавия — он считал, что государственная власть имеет неземное происхождение, и потому должна сосредотачиваться в руках правителя, наделенного доверием народа, который как бы делегирует политический суверенитет монарху, оставляя за собой право на свободу в духовной области.

Собиравшийся изначально преподавать в университете, Константин Сергеевич, в итоге, сосредоточился на публицистике и литературной критике. Он сотрудничал с такими журналами, как «Москвитянин», «Русская беседа», особенно плодотворно с «Молвой», став фактически её редактором в 1857 году. Аксаков был автором не только исторических, но и злободневных статей. Широкое обсуждение, например, вызвала его статья «Публика – народ. Опыт синонимов», за которую «Молва» получила строгий выговор от цензуры. В этом тексте автор разносил в пух и прах отечественное дворянство с его презрением к родной культуре и языку. По его мнению, оно было лишь публикой, тогда как настоящая жизнь проходила в народной среде. К. Аксаков преуспел и на ниве литературной критики.

Попыткой разъяснить сущность и значение творчества Н. Гоголя стала знаменитая брошюра Константина Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души» (1842). По мысли Аксакова, «Мертвые души» противостоят в этом отношении всему современному искусству. В них как бы воскресает древнее эпическое созерцание – широкое, полное и беспристрастное изображение жизни. В связи с этим сам Гоголь – творец современного эпоса – в типологическом плане сближался в брошюре с Гомером. Эта работа положила начало литературной полемике с университетским другом автора Виссарионом Белинским, который критически отозвался о работе К. Аксакова, обвиняя его в излишней мечтательности. Итогом подобных споров стал разрыв отношений двух страстных критиков.
 
Семейные узы среди представителей славного рода Аксаковых были чрезвычайно сильны. Невероятная близость отца и старшего сына – Сергея Тимофеевича и Константина Сергеевича – трагически повлияла на судьбу последнего. После смерти отца в 1859 году Константин сильно затосковал, что пробудило в нем чахотку. Она сожгла выдающегося мыслителя очень быстро: знаменитый славянофил, перед которым «все единогласно преклонялись … с уважением», скончался на греческом острове Закинф 19 (7 по ст. ст.) декабря 1860 года, всего 43 лет отроду. «Праведник умер» -эти слова о Константине Аксакове принадлежат священнику, исповедавшему его перед кончиной и поражённому силой его христианской веры. Константин Аксаков ушёл из жизни в 43 года на пороге больших перемен в жизни столь горячо любимой им родины. Он был похоронен рядом с могилой отца на Новодевичьем кладбище.

Смерть Константина Аксакова потрясла не только его приверженцев- славянофилов, но и его ярых противников- западников. С глубокой печалью воспринял весть о смерти Аксакова либерал и западник Тургенев. А вот что написал в некрологе о Константине Аксакове и Алексее Хомякове непримиримый противник самодержавия и сторонник революционных преобразований А. Герцен: "Рано умер Хомяков, ещё раньше Аксаков; больно людям, любившим их, знать, что нет больше этих деятелей благородных, неутомимых, что нет этих противников, которые были ближе нам многих своих...
Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинакая.
У них и у нас запало с ранних лет одно сильное безотчётное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы за пророчество, — чувство безграничной, обхватывающей всё существование любви к русскому народу, к русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орёл, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно."
После смерти Константина лидером славянофильства стал его младший брат Иван Аксаков.

***
Чрезвычайно плодотворным и совершенно особенным был жизненный путь и другого выдающегося славянофила Юрия Федоровича Самарина (1819–1876) - общественного деятеля, мыслителя, историка, публициста.

После окончания университета в 1846 г. он стал чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел и вскоре в составе ревизионной комиссии выехал в Ригу, где работал в течении двух лет. Однако будучи в Риге, Самарин внимательно следил за жизнью столицы и написал замечательную статью «О мнениях “Современника” исторических и литературных». В этом полемическом сочинении были рассмотрены 3 программные статьи журнала "Современника": «Взгляд на юридический быт древней России» К. Д. Кавелина, «О современном направлении русской литературы» А. В. Никитенко и «Взгляд на русскую литературу 1846 года» Белинского.
Возражая Кавелину, который связывал исторические судьбы России с развитием личности (начавшимся, по его мнению, при императоре Петре I), Самарин излагал взгляд на отечественную историю как на последовательную смену различных форм общинного начала. Общинное начало он считал основополагающей и специфической чертой русской жизни, что отвечало исторической теории славянофилов.

В литературно-критической части статьи Самарин подверг всесторонней критике «натуральную школу» и ее теоретического истолкователя Белинского. Самарин безоговорочно осудил стремление «натуральной школы» к изображению преимущественно негативных сторон русской жизни (эту преобладающую тенденцию он неправомерно считал единственной в школе), обвиняя представителей нового направления в искажении действительности и даже клевете на нее. Особенно резко отозвался Самарин о произведениях из простонародного быта, в частности, о «Деревне» Д. В. Григоровича. Самарин полагал, что своими сочинениями о деревне школа не пробуждает любви к народу, а следовательно, не вызывает желания сблизиться с ним. При этом он неоднократно пояснял, что не подвергает сомнению благородство самих намерений противной стороны.

При этом Самарин подробно остановился на проблеме взаимоотношений Гоголя и «натуральной школы», отметив, что последняя позаимствовала у Гоголя лишь одну черту — внимание к пошлой стороне действительности. Признавая обличительную силу прозы Гоголя, Самарин подчеркнул, что обличение у Гоголя (в отличие от авторов школы) имеет глубоко нравственную основу: почувствовав в себе самом «слабости, пороки и пошлость» своих героев, Гоголь почувствовал в них «присутствие человеческого», «и только это одно могло дать право на обличение». Единство обличительного и жизнеутверждающего начал всегда было для Самарина главным в творчестве Гоголя, и впоследствии именно в разрушении этого единства (которое выразилось в попытке примирения с действительностью) Самарин усмотрел основную причину духовной драмы Гоголя. Рассматривая поэтику «натуральной школы», Самарин с иронией писал о тщательных, доскональных описаниях материальной, бытовой стороны жизни, о принципах создания характеров («личностей.. мы вовсе не находим»), о построении интриги («всякий рассказ можно на любом месте прервать и также тянуть до бесконечности»).

В Риге Юрий Самарин написал исследование "История городских учреждений Риги", а в 1849 распространяются в списках его критические "Письма из Риги". Критика его объяснялась тем, что в Остзейском крае Самарин столкнулся с открытой неприязнью по отношению к русским со стороны местного и немецкого дворянства, на что правительство закрывало глаза. В октябре 1847 г. он с возмущением писал М.П. Погодину. «Все здесь дышит ненавистью к нам; ненавистью слабого к сильному, облагодетельствованного к благодетелю и вместе гордым презрением выжившего из ума учителя к переросшему его ученику... Здесь все окружение таково, что ежеминутно сознаешь себя как русского и как русский оскорбляешься». "Письма" получили широкую известность в русском обществе, их с сочувствием восприняли митрополит Филарет, А.П. Ермолов, П.Д. Киселев и многие другие государственные деятели высокого ранга.
Однако Император Николай I счел открытое опубликование столь откровенной и резкой критики государственным чиновником недопустимым. В 1848 г. Самарин был арестован, 12 дней провел под следствием в Петропавловской крепости и был освобожден после личного внушения, сделанного Императором. Впоследствии ему было разрешено продолжить службу.

В феврале 1853 года Самарин вышел в отставку. В течение последующих 12 лет (1853—1864) он принимал самое деятельное участие в подготовке и проведении крестьянской реформы, считая дело освобождения крестьян главным делом своей жизни.

В 1856 Самарин выступил со статьей «Два слова о народности в науке» (открывшей первый номер славянофильского журнала «Русская беседа»), где отстаивал идею народности гуманитарных наук, толкуя народность как самобытное, национальное воззрение. В 1863 г. в связи с польским восстанием он участвовал в подготовке реформ в Царстве Польском. Тогда же он поместил в газете И.С. Аксакова "День" ряд статей по польскому вопросу: «По поводу мнения "Русского вестника" о занятиях философией, о народных началах и об отношении к цивилизации», "Как относится к нам римская церковь" и "Современный объем польского вопроса". Самарин понимал, что в основу неразрешимого польского вопроса заложена борьба двух религий: православия и католичества. Притязания поляков вытекают из исторической роли Польши как авангарда латинства в славянской Восточной Европе. Путями решения польского вопроса, по мнению Самарина, были: либо «нераздельное сочетание Польши с Россией учреждением в первой власти, в русских руках сосредоточенной, и настолько сильной, чтобы убедить поляков в безнадежности всякого восстания», либо добровольное и полное отречение России от Польского Царства.

В начале 1860-х Самарин в последний раз выступил как критик — он написал статью «С. Т. Аксаков и его литературные произведения», которую огласил на публичном литературном вечере в Самаре. Говоря о сочувствии публики как необходимой предпосылке художественного творчества, Самарин подчеркнул, что расцвет «самородного, свежего таланта» С. Т. Аксакова неразрывно связан с возникновением и развитием сочувствующего этому таланту славянофильского направления.

Последние 10 лет жизни Самарин посвятил своему любимому городу — Москве, занимаясь как гласный городской думы и губернского земского собрания вопросами городского самоуправления. Основные труды этого времени связаны с религиозно-философскими и национальными вопросами: «Иезуиты и их отношение к России. Письма к иезуиту Мартынову» (1865), «Предисловие к богословским сочинениям Хомякова» (1867), разбор сочинения К. Д. Кавелина «Задачи психологии» (1872—75), «Окраины России» (1867—76).

Во введении к трудам своего учителя Хомякова Ю.Ф. Самарин писал: «Ему не было суждено, не только довести до конца великий задуманный им труд, но даже воспользоваться тем, что уже было им исполнено; а чего он не успел совершить, того, конечно, не возьмет на себя никто. Мы можем только сохранить для потомства богатое наследство его мысли в том виде в каком оно до нас дошло. Нет сомнения, что в таком обширном, многосложном и окончательно непроверенном труде, каковы "Записки" Хомякова, найдутся недосмотры, ошибки, противоречия и произвольные, а еще чаще неоправданные догадки; на них укажут, их исправят специалисты коротко знакомые с источниками, и в тоже время, мы в этом не сомневаемся, они оценят по достоинству великий ученый подвиг покойного автора".

Умер Самарин в Берлине 19 марта 1876 года. Среди многочисленных голосов, с болью откликнувшихся на известие о внезапной кончине Самарина, прозвучал и проникновенный голос Ф. М. Достоевского: «А твердые и убежденные люди уходят: умер Юрий Самарин, даровитейший человек, с неколебавшимися убеждениями, полезнейший деятель. Есть люди, заставляющие всех уважать себя, даже не согласных с их убеждениями». Самарин был похоронен в Даниловом монастыре в Москве, могила была уничтожена в советский период.

Список литературы:
1.Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru
2.Ефимова М. Т. Ю. Самарин о Гоголе / Уч. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена. Т. 434;
3.Зеньковский В. Самарин Юрий Федорович. Форум славянских культур. Биографический указатель. 
4.Кошелев В. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840—1850 гг.). Л., 1984.
5.Литературные взгляды и творчество славянофилов. 1830—1850 годы. М., 1978;
6.В.Н. Лясковский, Братья Киреевские. Жизнь и труды их. - СПб., 1899.- 99 с.).
7.Святополк-Мирский Д. П. Славянофилы (Хомяков. Киреевский). 1926.
8.Сухов А. Д. Хомяков, философ славянофильства / Институт философии РАН. — М.: ИФ РАН, 1993. — 88 с. — 250 экз. — ISBN 5-201-01838-6. (обл.)