наперсток

- Где же он, где? – Иван Павлович ходил из комнаты в комнату, резко открывая тумбочки и разбрасывая всё на полках, с каждой секундой он устраивал всё больший беспорядок, который постепенно захватывал квартирку.
Надежда Сергеевна, жена Ивана Павловича, сидела в кресле и молча, наблюдала за мужем, её ноги были накрыты пледом, она сидела, сложив руки поверх него. Её умиротворение никак не вязалось с хаосом и кутерьмой, которую устроил муж, но что она могла поделать? Парализованная, она, молча, наблюдала за происходящим, не в силах помочь отыскать, где то затерявшийся наперсток. Более того, она не могла помочь мужу пришить оторвавшуюся от пальто пуговицу.   Лишь легкая нервозность читалась по ее глазам, и приподнятым бровям.
- Ну что ты молчишь! Куда он мог деться, я уже всё обыскал! – почти закричал Иван Павлович. Он уперся руками в подлокотники кресла и наклонился перед супругой, глядя ей в глаза, он ждал ответа. Но его больная жена с трудом могла, что либо выговорить, лишь дрожащее и слегка хриплое «не знаю», промолвила она. При этом зрачки её быстро бегали и казалось что она тоже готова сказать мужу многое, она тоже хотела бы прикрикнуть, или может напротив успокоить его, и сказать где ещё стоит поискать, но лишь короткое и дрожащее «не знаю» было ей под силу.
Разраженный до предела, Иван Павлович уселся на диван и взял в руки иглу и нить. Непослушная нитка никак не хотела пролезать в игольное ушко, постоянно цепляясь и подворачиваясь. Бывает так, что день не задался и всё сыпется из рук. В это утро Иван Павлович хотел сходить за молоком в магазин, но на его пальто оторвалась пуговица, приложив некоторые усилия, он сумел отыскать иголку и нитку, но никак не мог найти наперсток. Казалось бы, где вещь может потеряться в двухкомнатной «хрущевке», но именно в маленьких квартирках, на самом деле, труднее что то отыскать, потому что все полочки и тумбочки завалены вещами.
Наконец, нить была продета в иглу и Иван Павлович приступил к пришиванию пуговицы. Пальто было настолько грубым, что приходилось приложить не мало усилий, что бы пронзить ткань иглой. Как и стоило ожидать, на третьем стежке он больно уколол палец.
- Чёрт! – выругался Иван Павлович, он скомкал и бросил пальто на пол, вскочил с дивана и резкими громкими шагами направился к аптечке.
- Пакойся – пролепетала ему в след супруга, ей было трудно выговорить слово «успокойся» достаточно громко и четко, но ее дрожащее «пакойся» муж услышал. – Палец вон наколол! – крикнул через плечо Иван Павлович.
Достав из шкафа коробку из под старого утюга, которая служила в новой своей жизни семейной аптечкой, он вытряхнул её содержимое на стол. Среди многочисленных пачек с таблетками и коробочек с ампулами лежал маленький металлический наперсток. Сталь наперстка уже слегка почернела, он успел послужить в хозяйстве верой и правдой.
Иван Павлович, взял наперсток, зажав его  двумя пальцами левой руки, большим и средним, из оттопыренного указательного пальца сочилась кровь, но она его уже не беспокоила. Он поднял наперсток перед светом и, слегка прищурившись, стал рассматривать предмет так будто это какая то диковинная драгоценность. «Вот ведь зараза, куда запропастился» подумал Иван Павлович. Он надел холодный колпачок на указательный палец правой руки. От наперстка пахло старым окисленным железом, даже своеобразный металлический вкус почувствовался во рту, а вместе с тем нахлынули воспоминания. Иван Павлович вспомнил как десять лет назад, этот самый наперсток так же потерялся, и его жена, будучи тогда еще здоровой,  никак не могла его найти, что бы подшить наволочку. И точно также тогда Надежда Сергеевна наколола палец. А потом, когда уже и надобность в том пропала, этот маленький проказник нашелся, на самом видном месте. А потом, дети уехали в другой город. А ещё через два года у Надежды Сергеевны случился инсульт.
Иван Павлович вернулся в комнату к жене, он спокойным шагом подошел к креслу и склонился над ней.
– Пакойся, пакойся – всё повторяла она дрожащим голосом.
– Да успокоился я уже – ответил ей муж и поцеловал в морщинистую щеку.