о том, как Ивану, ногу лечили

Глава 1.   Капустный лист.

      Этой ночью Ивану совсем не спалось. Накануне натаскался он воды в баню и, казалось, должен был вырубиться от усталости, но нет же. И спать вроде бы хотелось, и глаза закрывались сами собою, но сон никак не шёл. Уснуть мешала нога. Левая. И ныла, и ныла, зараза! То как будто выворачивало ее, то крутило, или вдруг так начинало колоть изнутри — хоть кричи! В общем, как ни укладывал Иван свою левую ногу, как ни убаюкивал ее, как ни поглаживал и не растирал ее, легче никак не становилось. К утру Ваня совсем устал от бессонницы и боли. Едва Иван разомкнул утомленные, покрасневшие веки, он уже четко понимал, что определенно что-то случилось, что-то, что нельзя оставлять без внимания. Нужно показаться врачу. Иван встал с кровати и, прихрамывая, поковылял мимо умывальника сразу на кухню заваривать себе чай.

        Наш герой был 55-ти лет от роду, крепкого телосложения, недурен собой, опрятен во внешности и в делах. Работу свою любил и работал с удовольствием, не за зарплату, а на совесть. Работал трактористом в совхозе «Рассвет». Так уж вышло, что, окончив школу, Иван ушёл в армию, получил там навыки механизатора и по возвращению в родную деревню на второй же день был принят в совхоз трактористом, где и сыскал себе славу человека спокойного, рассудительного, без вредных привычек и других слабостей. Был молчалив в меру, в меру общителен и любил смотреть новости по телевизору. В основном про внешнюю политику.
Обладая такими, несомненно, положительными личными качествами, Ваня не имел близких друзей, да, в общем-то, особой нужды в них и не испытывал. Женат наш герой был, но так давно, что память об этом событии уже стёрлась сама собою. Жена, Валентина, ушла от Ивана через год совместной жизни, забрав с собою единственного их ребёнка — годовалого сынишку Илью. Жену Ваня почти и помнить забыл, а вот с сыном созванивался по праздникам. Илья вырос, отучился на геодезиста, завёл свою семью и жил теперь в Болгарии — стране, казавшейся Ивану волшебной, как будто сказочной.

        Вообще, единственное, о чем действительно сожалел Иван, так это о том, что получить высшее образование у него так и не вышло. К людям ученым относился он с излишним почтением и порой даже с некоторым благоговением. Такие люди казались нашему герою на голову выше остальных, красивее, мудрее. Не раз после просмотра новостей Иван, откинувшись на спинку дивана, закрывал глаза и представлял себя где-то в Болгарии, при пиджаке и при галстуке, и что у него непременно берут интервью телевизионщики, спрашивая лично его мнение о той или иной ситуации, разворачивающейся на мировой политической арене. Так и засыпал Иван. Но не в этот раз. Пожалуй, это была первая ночь в жизни Ивана, когда он не смог уснуть из-за каких-то там болей!

         Выпив большую кружку сладкого чая, Ваня умылся, пригладил взъерошенные после ночи волосы. Оделся поприличнее. Сложил паспорт, медицинский полис в полиэтиленовый пакетик и аккуратно убрал документы во внутренний карман своего вельветового, когда-то весьма, очень даже модного пиджака. Иван вышел из дома.

         Сначала Иван думал, что идти окажется невозможной для него задачей. Но так как скорую помощь вызывать — это как-то уж совсем смешно и даже стыдно, похромал наш больной пешком на другой конец деревни. Впрочем, пройдя метров сто, с удивлением обнаружил Иван, что идти даже легче, чем сидеть или лежать. Ваня и не заметил, как прошёл всю деревню и оказался перед дверью ФАПа. 

        «ФАП» переводится как фельдшерско-акушерский пункт. Поднявшись по деревянным ступеням, Ваня постучал в дверь. Минут через пять Иван постучал повторно, но уже более настойчиво. Никого. Иван приложил ухо к облупленной, давным-давно покрашенной масляной краской, деревянной двери. Тишина.

«Странно, — подумал Иван. — Время-то рабочее...»

         «Вань! Что тебе?» - Со спины раздался голос местной фельдшерицы, Анны Николаевны, худощавой женщины 76 лет, в очках и резиновых калошах, надетых на босу ногу. На плечах у тёти Ани, как ее называли в деревне, красовался коричневый платок с цветами, а волосы были наспех собраны в пучок на макушке. - «Чай села пить, думаю, хорошо-то как, что суббота... Курам дала потом, а потом глядь в календарь, а батюшки, сегодня пятница же! Ну, думаю, дура старая, надо на работу. Вот, бегу. - Анна Николаевна прошла мимо Ивана, достала откуда-то из подмышки большой железный ключ с буквой «Т» и отворила дверь. - Заходи, Вань, что стряслося-то?»

       «Теть Ань, ногу глянь у меня». - Иван прямо на лестнице выставил левую ногу вперёд.
       «Что с ней?» - Голос Анны Николаевны доносился уже откуда-то из недр помещения.
       «Болит, теть Ань». - Иван легонько покрутил левой ногой вправо-влево, как будто любовался своими ботинками.
       «Что?» - Откуда-то из глубины помещения загремело посудой, потом зашумел и затих звук льющейся из крана воды. Анна Николаевна появилась вновь, на этот раз поверх платка на ней был надет белый халат, а в руках она держала железный чайник. – «Болит, что ли?»
       «Болит, говорю». - Иван снова выставил левую ногу впереди себя.
       «А ты, эта, положи лист капустный, Вань, хорошо помогает. Враз боль сымет». - Фельдшерица кружилась по своей амбулатории как будто без дела, на самом деле, она искала сахар.
       «А на работу можно мне?» - спросил Ваня, переминаясь на лестнице у входа.
       «Можно, можно!» - донёсся голос тети Ани снова откуда-то из глубины.

       Иван, постоял ещё минутку на крыльце. Удостоверившись, что все советы по лечению закончились, стал спускаться по невысокой деревянной лестнице. Когда Иван уже отходил от амбулатории, со спины, снова, донёсся голос фельдшерицы: «Вань, болеть буде, уколи диклофинак, если шо. Воспаление сымат. Тоже помогат хорошо! »
       «Чего уколоть? » - Переспросил Ваня, обернувшись.
       «Диклофенак. Спроси у Любки в аптеке, она знат. »
       «Спасибо, теть Ань! » - Крикнул Иван и поковылял в аптеку на другой конец деревни.               

Глава 2. Диклофенак

       Ковыляя по разбитой дороге, Иван размышлял о том, что вот, тетя Аня всю жизнь людям помогает, всё знает, и про детей, и про стариков. И у него вот даже на ногу не взглянула, а сразу сказала, что надо бы капустный лист приложить. И ещё уколы наказала делать. «Дифинак», что ли... Или «Дофликенак»... Название какое-то сложное, а она ведь знает его... И ещё много чего знает... Умная женщина.

       Незаметно для себя подошёл Ваня к аптеке. Про себя отметил, что уж нога-то вроде и не болит совсем. Так... тянет где-то... незаметно почти. В аптечном окошке показалось лицо Любы — женщины крупной, с лоснящейся кожей и накрашенными синим глазами.

«О! Иван! Тебя-то сюда каким ветром? Масочку надень».
«Здравствуй,Люба - Иван наклонился к окошку - Теть Ань сказала какие-то уколы поделать. То ли дофинак, что ли, или как-то так... Нога заболела, Люб. Ночью не спал почти». Иван достал из кармана собственноручно сшитую из старых носков специальную маску, прикрывающую нос и рот.
«Ааа, понятно! Это уколы — диклофенак. Сейчас пробью тебе их. Вань, а чтоб спал, дам ещё таблеток хороших. Фенозепам. У меня у сестры двоюродной брат почти неделю не спал, а потом фенозепам выпил таблеточку и прям сразу и уснул! Сутки спал, Вань! В общем, дам, спасибо скажешь. Анна Николавна сказала тебе ногу бинтовать?»
«Нет, ничего не сказала…» Иван стал вспоминать недавний разговор с фельдшерицей.
«Да, забыла, наверное!» Люба попыталась ближе протиснуться сквозь окно к Ивану. «Бинтовать обязательно надо! Вань, ну как так-то! Про бинты и не сказала. У меня у дочери подруга, так вот у ее матери тоже нога болела, а она не бинтовала. Уколы поделала и всё. А потом раз! И умерла! А на вскрытии тромб! Вань, бинты положу хорошие, импортные!» Люба положила в аптечный пакет бинты. «Болит-то сильно, Вань?»
«Говорю ж, ночь не спал. Всё крутила, зараза». Иван сделал страдальческую гримасу.
«Вань, у меня вот ещё обезболивающие хорошие остались! Прям как знала, что пригодятся. Последняя упаковка. Знаешь, как помогает? Ого как! У племяшки моего сосед Степан, так вот у его снохи голова как-то болела! Всё думали! Инсульт! Уж и скорую хотели звать, в больницу ехать. В реанимацию! А потом выпила одну таблетку и раз! Боль как рукой! Как рукой, Вань! И вот мазь ещё, троксевазин, есть у тебя? Положу. Это вообще от всего и стоит копейки!»
Люба защелкала на калькуляторе: «Так, значится, семьсот, восемь сорок, пять сорок пять, ага, два по семьсот и пакетик. Две тысячи шестьсот сорок».
«Ага». Иван аж вспотел, но виду не подал. Почти три тысячи! Вот ведь лечение! Ну да ладно, лечиться-то надо ж. Иван полез в карман пиджака, зная, что кроме двухсот рублей там и быть ничего не может. Вытащил купюру. «Ох ты ж! Люб, не хватает у меня. Двести только».
«Вань, да ты чего?!» — Люба просунула кулёк с лекарствами через окошко. «Бери, потом отдашь. Ну я что, не понимаю, что ли? Когда болит, тут уж не до этого... Бери, Вань!»
«Спасибо, Люб, — Иван взял пакет и пошёл к выходу. — Пойду до работы дойду, Михалычу сказать же надо».    

        Люба смотрела в спину ковыляющему Ивану и думала: «Вот Ванька, дурак. Нормальный мужик, непьющий, работящий... Нога у него болит... ээээх, у меня вон голова каждый день болит, как детей накормить, да как дебит с кредитом свести! Эх, Ваня, Ваня! Женился б лучше, тогда и не до болезней было бы. А то делать нечего ему, скучно ему... ходит, бродит... эх...» Любовь ещё раз вздохнула, зубами сняла колпачок с шариковой ручки и старательно записала в замусоленную тетрадь: «Тихонов — 2700 руб.».


Глава 3.Работа

           Иван вышел на свежий воздух. Потёр ногу ладонью и пошёл на работу. Совхоз находился в 3-х километрах от деревни. При обычной ситуации пешком минут сорок, а тут... Ну не на такси же ехать! Иван даже усмехнулся про себя. Снова, идя по дороге, погружался он в свои размышления: «Вот Любка! Молодец! Помню девчонкой ее, гоняла по деревне на велосипеде, матери помогала всегда. Ну какое у неё будущее могло быть, какое? А поди ж ты! Поехала в город, выучилась на аптекаря! Уж как отговаривали ее, как мать плакала, погубить мог девчонку город... Но Любка — молодец! Настояла на своём. Приехала в деревню ученая, образованная! Одних лекарств знает столько названий! Прям доктор, не хуже теть Ани! Вся деревня к ней за советом ходит. Мазь там какую или уколы. Вон и мне сколько всего насоветовала. Дорого, правда, а что сейчас дёшево... Да... Ученье, конечно, тяжело даётся... Любка вот, опять же, двоих одна поднимает. Не выдержал её муж такой нагрузки, ушёл... В городе ещё... В деревню-то Люба уже без мужа вернулась... Да...» Так, размышляя о тяжелой ноше ученого человека среди неученых, дошёл Иван до родного своего совхоза «Рассвет».

          Привычным кивком головы поздоровался с охранником — молодым парнем Олегом, которого поставили сюда на «вертушку», уж, наверное, год, как тому назад. Иван направился в бухгалтерию, как вдруг кто-то сзади достаточно увесисто и тяжело похлопал его по плечу.

- «Опа! А ты чего здесь? Иван? Чего не работаешь-то?» Обернувшись, Иван увидел своего начальника, Сергей Михайловича, здоровенного мужика под два метра ростом, с кулаками, как пивными кружками, животом, похожим на бочку для того же пива, и усами, дополнявшими этот образ богатыря вполне себе логично.
- «Михалыч, здорово! - Иван протянул свою натруженную сухую руку начальнику, не забыв при этом сделать весьма кислую физиономию, - да вот, заболел...»
- «Заболел? Что-то на тебя не похоже! - Сергей Михайлович враз раскусывал обманщиков и лодырей, но в случае с Иваном осекся. - Что случилось-то, Вань?» - С более человеческой интонацией переспросил Михалыч.
- «Да нога, будь она неладна! - Иван выставил вперёд левую ногу, словно в доказательство своих слов. - Всю ночь не спал! Не давала, окаянная! Намедни натаскал воды в баню и вот...» - виновато извиняющимся тоном пробормотал Иван.
- «Вань, ты это... лечись давай, - Михалыч снова похлопал тракториста по плечу, - скоро пахать, ты мне во как нужен! - На этих словах начальник резко провёл своей ладонью по горлу. - Мне без тракториста хоть в петлю! Так что лечись, Вань, лечись. Ты у врача-то был? »
- «К тете Ане ходил, к Любке потом. - Иван потряс пакетом с лекарствами перед носом начальника, словно в доказательство своих слов.
- «Ну ты, Вань, честно слово! Где вот умный, а где ну дурак дураком! Да как можно к себе так относится-то! Тете Ане уж сто лет в обед! А Любка вообще не врач! Ты чего, Иван? Ну и ну! - Михалыч сокрушенно покачал головой. - Ты это... вот что... съезди-ка в город, да сходи в поликлинику, к врачу. Хирургу покажи. Мало ли, Иван! С этим шутки плохи!» - Михалыч так серьезно посмотрел на Ивана, что тому вообще не по себе стало: «Да я... да вроде уж получше мне... ну... может, я лист капустный, все же... это...». Сергей Михайлович перебил Ивана: «Вот скажет доктор, что получше, значит, и слава богу, а вдруг нет! Тогда что?! В общем, ты меня понял, Иван!»
- «Ладно, ладно, - пролепетал Иван, - пойду я... по дому ещё дел полон рот...»
- «Да какие дела-то, Иван! - Уже грозно снова перебил его Михалыч. - Иди лечись! И чтобы к сезону был как новый! Все! Пока!» Начальник хлопнул своей ладонью по ладони Ивана. Резко развернулся и пошагал прочь.
- «Мне больничный-то брать?» - В спину начальнику прокричал Иван.
- «Нет, не надо, так прикрою. Лечись, главное! » - Не оборачиваясь, прокричал Михалыч.

         По дороге домой Иван зашёл в магазин, купил хлеба, молока, макарон. Спички ещё. Непривычно рано в этот день пришёл Иван домой и взялся делать то, на что всегда не хватало времени. А таких дел-то оказалось немало. Про ногу Иван даже и забыл до вечера. Опомнился уже, когда укладывался в постель. Нога заныла, как и прежде, и неожиданно быстро освежила в памяти весь кошмар предыдущей ночи. Снова то засыпал, то просыпался от боли в ноге Иван. Снова не мог найти себе место всю ночь. Снова нога ныла и колола, и крутило ее, и стреляло в нее. Под утро, изможденный, с завязанным на ноге капустным листком, забинтованной бинтами ногой, напившийся за ночь таблеток и намазавший ногу мазью, Иван уснул.

         Так повторялось изо дня в день. Днём, за бытовыми делами, забывал Иван о своей ноге, думал, что идёт на поправку, а к ночи кошмар повторялся снова и снова. Иван осунулся, устал. Глаза впали, кожа стала бледной, сухой. Черты лица заострились. Все советы и рекомендации Иван соблюдал дотошно. Таблетки пил. Ногу бинтовал и мазал. Капустный лист прикладывал. Уколы только не делал. Некому ему их делать-то. Так коробка с ампулами и лежала на подоконнике не распакованная. 
         
          Прошла неделя. Иван стал привыкать к ночной боли. Сделал себе палку из ветки яблони — красивая трость вышла. И даже научился спать урывками. Тем не менее, к концу недели, Иван все же решил съездить в город, в поликлинику. И правда, шутка, что ли, — каждую ночь такие мучения. И главное, лечение никак не помогает. Надо ехать, в общем.

Глава 4.Поликлиника

          Рано утром, с первыми петухами, собрался Ваня в город. Попил чаю, яйцо съел вареное. Одел всё парадно-выходное. Вильветовый пиджак тоже, конечно. Денег с собою взял пять тысяч — наученный уже горьким опытом. На двор вышел, темно ещё, да какая разница — спать-то все равно нога не даст! Пошел наш герой на автостанцию, автобус в город ждать.

          Районный город Новосельск небольшой среди городов, однако, по сравнению с деревней, где жил Иван, настоящий город! Тут тебе и магазины, и несколько школ, две больницы, огромная поликлиника — в несколько этажей здание! Красиво везде, дороги широкие. Тут и там таксисты с зелёными огоньками на лобовом стекле, вывески всякие светящиеся — в общем, настоящий город! Люди тут уже, в основном, по моде одеты — в сапогах резиновых да в телогрейках и не встретишь никого. А ещё много людей в масках на лицах ходит! Прямо по улице! Идут кто один, кто в компании, и все в масках! Чудно как-то! Видел Иван также таких, кто в масках в своих машинах едут, ну эти вообще вне конкуренции!

         Раньше, когда возвращался Иван из армии, гулял он по этому городу, и улицы эти и скверики были Иваном узнаваемы. Разве только вот вывесок стало больше, а людей на улице меньше. То тут, то там мелькали группы молодых людей в форме черно-синего цвета и тоже в масках. Иван подумал: «Надо же, чего их столько? Преступников, наверное, стало больше». Вспомнил Ваня себя на дембеле, как ехал он домой, красивый, здоровый, в собственноручно расшитой и украшенной аксельбантами военной форме. Как весел он был и как мило улыбались ему встречные прохожие. Никак к этому образу Иван не мог добавить маску на лицо. Ну не вязалась маска с тем самым солдатом, отдавшим свой долг Родине и возвращающимся в отчий дом! Ивану стало по-человечески жалко ребят полицейских. Ну не сами же они себе маски на лицо надели! Наверняка приказ у них такой. Люди-то они подневольные.

            До поликлиники Иван добрался часам к десяти, потратив на дорогу пять сотен рублей. Автобусом двести, да на такси ещё триста – не, ну, а как в городе пешком-то? Искал бы поликлинику до вечера. А так, прямо на автостанции сел в такси, и прямо до поликлиники довезли, прямо до входа. Удобно, конечно.
          
           При входе в поликлинику Ивана остановила какая-то женщина в белом халате и в маске. Поверх халата на плечах у неё была накинута шерстяная кофта грязно-серого цвета. Маска на ее лице закрывала только рот, а нос торчал поверх маски. Она сидела за небольшим столом и, не вставая, строго посмотрев на Ваню, сказала: «Мужчина, маску наденьте!» После этих слов, протянув руку, поднесла Ивану прямо в лоб пистолет какой-то. Ивану пришлось поклониться, чтобы упереться лбом в ствол пистолета. Раздался писк прибора, женщина убрала руку и не менее строго сказала: «Паспорт давайте, раздеваемся в гардеробе, бахилы надеваем, проходим». Пока Ваня соображал, что ему только что сказали, женщина подняла на него глаза и уже почти криком сказала: «Проходим, мужчина, проходим, не стоим!» Как нарочно, у Ивана свело ногу именно в этот момент, но он взял себя в руки и, поборов судорогу, поковылял в сторону гардероба.

          В гардеробе стояла очередь. Тут были люди разные: и пожилые, и молодые, и с палками, и на костылях. Все были в бахилах, масках и держали свою верхнюю одежду в руках. Когда очередь дошла до Ивана, он протянул гардеробщице свой пиджак и тут же получил номерок с цифрой. Иван мгновение подумал и все же спросил у гардеробщицы: «Извините, а куда мне, к врачу с ногой?» Женщина, выдавшая ему номерок, ответила быстро, практически сразу, голосом на грани истерики: «Вы чего меня спрашиваете?! Мужчина! Проходим! Очередь не создавайте, пожалуйста! Чего пришли, раз не знаете! Идите в регистратуру, там и спрашивайте! А меня чего спрашиваете?!» Очередь чуть оживилась. Стали люди на Ивана косится, что за бузотёр такой? Иван поспешно удалился и пошел в направлении к другой очереди.

        Тут стояли такие же люди, но уже без верхней одежды. И стояли они уже не в одно окошко, а в три. И если в гардеробной все стояли молча, то тут было заметно оживленнее. То и дело слышались возгласы: «Да сколько можно же!» Или: «Я буду жаловаться!» Или: «Я этого так не оставлю!» Иван посмотрел на вывеску над окошками, на ней большими буквами было написано: «Регистратура». «Ага, вот сюда мне и надо», — обрадовался Ваня и встал в очередь в одно из трёх окошек.

        Пока стоял в очереди, думал, что вот, наконец-то, его посмотрит самый настоящий врач. Интересно, что скажет? А как оценит он советы тёть Ани? А Любкины таблетки, мазь? Вон, оказывается, сколько народу к врачу идёт, а ведь у каждого своя боль, своя беда, своя история. Надо будет врачу побыстрее всё рассказать, да при этом не забыть бы чего важного, чтобы и не задерживать никого, и врачу бы помочь, болезнь вылечить. 

       Ваня стал восстанавливать последние события в своей памяти. Какого числа таскал он воду в баню, в ночь на какое заболела нога. Да не забыть бы сказать, что когда вот так вот кладешь ногу, то вроде бы больше покалывает, а вот так вот, то больше, как бы, стреляет. Да названия лекарств бы не забыть тоже, чем лечился...

        Подошла очередь Ивана. В соседнем окошке какой-то мужчина проорал: «Это возмутительно! Я буду жаловаться главному врачу!» — и резко пошел от окошка. Женщина из окошка, куда должен был говорить Иван, глядя на Ваню, прокричала: «Пишите сразу в министерство здравоохранения!» И уже тихо, но Иван услышал: «Козел!» — потом громче: «Чего вам?»
       Иван несколько растерялся: «Мне бы к врачу... И, подумав, добавил: «Ногу показать».
       «К кому записаны?» — деловым тоном спросила женщина в окошке.
       Иван замешкался: «Куда?... Записан...»
       Женщина подняла на Ивана глаза: «Мужчина! Вы чего? Записаны, говорю, к кому?»
       Иван собрался с духом: «Ни к кому. Мне к врачу надо. Ногу показать».
Женщина взвилась прямо: «Вы что?! Издеваетесь надо мной что ли? Как, по-вашему, я могу знать, к кому вы записаны? Как фамилия? Какой адрес у вас? Карточка ваша где? Чего голову мне морочите?! Талончик где?! Или вы по «Госуслугам»?! Номер тогда обращения где?! Что?! Мужчина?! Что вы все, одурели что ли?!»        У Ивана даже в горле пересохло от такого количества непонятной ему информации. В голове поплыли картинки: как Михалыч разрешил ему лечиться без больничного листа, как собирался неделю, как добирался сюда часов пять, как потратил пятьсот рублей и как призрачный врач стал таять на глазах, словно туман...

- «Мне хирург нужен! – Неожиданно для самого себя, четко произнес Иван. - У меня нога болит! Уже неделю! Я спать не могу! Мне хирург нужен!»

- «Ну так вызывайте скорую, я-то тут причем! Вот ведь приходят, сами не знают, чего приходят! - Женщина в маске продолжала орать в окошко, - Если записаться хотите, тогда так и скажите, если нет, чего пришли тогда?!» За спиной Ивана стояла напряжённая тишина. Люди в очереди ловили каждое слово, чтобы самим не оказаться в такой неловкой ситуации. Наконец один пожилой гражданин, стоявший следующим за Иваном, потыкал Ивану в спину и произнёс: «Мужчина, может, пропустите остальных? А потом решите свой вопрос? Тут по записи все. Так не примут.» На этих словах Иван, наконец-то, стал что-то понимать: «Запишите меня к хирургу тогда. Пожалуйста. Если можно, на пораньше. Нога очень болит», - проговорил он в окошко.
- «Пораньше!? - женщина усмехнулась, – Фамилия?»
- «Тихонов, Иван».
- «Двадцать третьего, к восьми, - женщина протянула в окошко небольшую бумажку, - и талончик не забываем! Следующий!»
Иван понял, что с ним закончено, повернулся, чтобы отойти, и в этот момент четко услышал: «козел». Он повернулся к окошку снова, но женщина уже спрашивала пожилого мужчину: «Вам чего?»
            
       Иван вышел из поликлиники. Огляделся по сторонам. Город уже не казался ему таким уж красивым. Серые дома, серое небо, серые люди. Иван ещё раз посмотрел на бумажку, что получил в регистратуре. На бумажке было написано: «хир. 23. Каб 3»  Это ж, через два месяца, почти!? Иван оглянулся по сторонам, увидев машину с зелёным огоньком неподалеку подошёл к водителю:
- «До автостанции сколько?»
- «Триста. Садитесь. И бахилы снимите. »
Иван сел в автомобиль.


Глава 5. Случай

         Домой Иван добрался только к вечеру. Снова стала болеть нога. «Да что б тебя!» — в сердцах воскликнул Иван. Ворочаясь в кровати, сквозь боль в ноге, Иван думал о разном: что лечение своё пора бы и остановить. Денег потратил уже четыре тысячи, а толку нет никакого. Что хорошо, что нога только ночью болит. Днём-то работать можно. Что на работу пора бы выходить. Деньги сами себя не заработают. Ну а болит — пусть болит себе... Не молод уже... Наверное, так и должно быть у немолодых-то...

        С понедельника Иван вышел на работу.

        Прошел месяц. Иван сильно изменился, это все отмечали. Угрюмый стал, молчаливый совсем. Страшный какой-то. Лицо серое, глаза черные, впалые. Идёт — сопит. Или стоит и носом дышит со свистом. В коллективе шутку не поддержит, утром на работу молча, вечером домой — так же. Ваня и раньше-то не отличался говорливостью, а тут вообще как тень стал. Шептались, что нога у Ивана черная уже. Что надо ее отпилить, да Иван не разрешает. Но как ее увидишь-то? Ногу? Через штаны не видать, какая она там. В общем, пошушукались люди да забыли, своих дел нет, что ли? Работает человек, и ладно.

        Так и работал бы Иван дальше, но однажды вышло так, что прямо в тракторе, на ходу, во время работы, свело ему ногу. Да так свело — до темноты в глазах. Так свело, что чуть зубы себе не раскрошил Иван! Ногу-то с педали газа никак не убрать! Как будто не своя нога стала! И прямо на полном ходу влетел он в хоз. двор, пробив деревянный забор и сломав стену сарая, остановился. Сидит — орет в кабинке трактора. Ну, конечно, тут же подбежали к нему другие, кто рядом был. Михалыча вызвали по срочному. Скорую помощь кто-то вызвал. И даже пожарных. Все пытаются Ване помочь. Кто из кабинки его вытаскивает, кто на кипящий радиатор воду льет, кто пытается Ване в рот что-то то ли налить, то ли насыпать. А Ваня аж помешался от боли — орет матом. Вцепился в руль и орет. И тут, как по волшебству, — раз, и отпустило! Боль стала уходить, уходить и пропала. У Вани сквозь пелену слез ясность в глазах появилась. Видит Ваня, что происходит, а как людям сказать, что не болит больше, не знает... Что, мол, ребята, всем спасибо, расходимся, я пошутил?

        Тут к Ивану подошёл фельдшер с чемоданчиком: «Ну что случилось? Рассказывай. С трактора спуститься сможешь? Ага. Ну пойдем ко мне в машину тогда. Мне записать всё надо». Фельдшер подал Ивану руку. Иван спустился, и они сели в машину скорой помощи. Фельдшер достал папку, из папки бумагу, ручку. Положил всё это себе на колени.
«Так, значит... Фамилия? Как звать? Лет сколько?» Фельдшер задавал простые вопросы, Иван машинально на них отвечал и всё ждал, когда начнутся вопросы про его ногу. Но, заполнив бумагу, фельдшер убрал ее в папку со словами: «Не ушибся нигде? Цел?»

«Вроде цел, — Иван мысленно пошевелил руками и ногами, — понимаете, у меня ногу свело, из-за чего я и... Иван замялся, покрутил головой, словно давая понять, что все произошедшее как раз и случилось не просто так, а по причине боли в ноге. — У меня нога болит. Уже месяц».

Фельдшер посмотрел на Ивана, перевел взгляд на ногу: «Понятно... Понятно... Ну а чего, у хирурга-то был?»
«Записался только, на двадцать третье...»
«Понятно... Понятно... Двадцать третье — это чего у нас?... В пятницу, что ль, получается? Ну вот, покажешься. А пока сиди дома, нечего на работу ходить, раз такие дела. Фельдшер стукнул себя ладонями по коленям. — Ну, Иван, хорошо, не убился совсем! Мог бы и насмерть».
Иван промычал что-то типа «да уж» и поплелся к трактору смотреть, что он там наделал. В этот момент к нему скорым шагом подошёл Сергей Михайлович, начальник Ивана.
«Иван, твою мать! Ты чего творишь-то? Живой хоть?»
«Живой... Да вот, Михалыч, ногу свело...»
«Да ты со своей ногой меня в могилу сведешь! Нога, нога! У хирурга был? Как я велел?»
«Записался только...»
«Иван! Ну твою ж мать! Время-то сколько прошло! Я же тебе говорил! Сходи к хирургу! Ну что же у тебя мозгов-то совсем нет?! Что мне теперь наверх докладывать? Что у нас трактор сломался и сарая теперь нет, потому что Ваня к врачу сходить не может?! Нога у нас! Точно мозгов нет! Ты работать можешь хоть?»
Иван стоял потупившись. Смотрел на носки своих ботинок. Михалыча он уже не слушал. Он стоял и думал, куда вот все ушло. Только недавно все у него было ладно в жизни... Ходил на работу, дома дела делал. Ел, спал. А теперь вот из-за этой чертовой ноги все наперекосяк пошло! Михалыч перебил мысли Ивана: «Иван, ты меня слышишь вообще!? Работать можешь, спрашиваю, или нет? Что молчишь-то?!»
Иван посмотрел на начальника, но промолчал, пожал только плечами.
«Ты вот что. До пятницы будь дома, никуда не ходи. В пятницу покажешься врачу, и там уж решим. Ну только уж покажись врачу на этот раз». Иван молча кивнул, что означало «ладно».


Глава 6. Вторая попытка

         В пятницу, в 7:30, Иван стоял на пороге поликлиники. Приехал на такси — автобусов в такую рань нет. В этот раз Иван морально был готов ко всему. Он молча надел маску, подставил лоб бабе с пистолетом, сдал вещи в гардеробную, надел бахилы, отстоял очередь в регистратуре. В окошке обменял одну бумажку на другую. И вот наш герой уже сидит в очереди у третьего кабинета. Перед ним один парень. Время 7:55. Всё идёт по плану.

        Иван сидел на лавке, как на экзамене. Что его ждёт? Что сейчас доктор скажет? Наконец-то его мучения окончатся. Уж доктор-то точно скажет, почему болит эта чертова нога! И как ее вылечить, наконец, чтобы все вернулось так, как прежде. В 8:10 дверь кабинета открылась, оттуда вышла полная медсестра в белом халате и домашних тапочках: «Тихонов!». Иван вздрогнул, тут же поднялся, поправил на лице маску-носок и переступил порог кабинета.
 
         В кабинете было светло. За небольшим столом, заваленным бумагами, коробками, медицинскими карточками, какими-то ещё предметами — сразу не разобрать, — сидел врач. Хирург. Невысокий, средних лет. Среднего телосложения. Шапка белая. Накрахмаленная, высокая, белая шапка отличала его от других представителей медицины и безошибочно выдавала в нем врача.

         Медсестра передала врачу карточку Ивана. Врач открыл ее, посмотрел на Ивана, потом снова перевёл взгляд на карточку и стал что-то писать в ней. И, не поднимая более своего взгляда, обратился к Ивану:

- «Слушаю». Хирург продолжал писать что-то в карточке, и это несколько обескуражило Ивана. Ваня растерялся немного, но тут же, взяв себя в руки и поняв, что врач-то его слушает, Ваню, а не кого-то другого, перешёл сразу к делу:
- «Нога болит. Левая».
- «Давно болит?»
- «Давно».
- «Так... Светлана Андреевна, - врач обратился к медсестре. - Выпиши ему анализы... Значит... общий кровь, мочу...». Медсестра стала тоже что-то писать на бумажке. Врач продолжал монотонным голосом, не отрывая головы от карточки Ивана: «Больничный вам выпишем по второе число. Второго на прием, так же, к восьми. В аптеке купите таблетки – «ибупрофен». Попьете по одной таблетке один раз в день. И можно ещё «троксевазин» в таблетках. Так же, по одной в день. Вопросы есть?»
Иван жадно слушал, что говорит врач. И вопросов у него не было. «Нет», - ответил Иван.
- «Ну и отлично», - не поднимая головы, ответил хирург.

          Светлана Андреевна,  протянула Ивану бумажки. На одной из них большими буквами было написано: «ОАК, ОАК. Каб 1 к 8:00» Медсестра пояснила: «Завтра в первый кабинет, к восьми, на голодный желудок. Сдадите анализы.» На второй бумажке было написано: « таб. Ibuprofeni , таб troxevasini», - это вот купите в аптеке,» - продолжала Светлана Андреевна, и на третьей бумажке была совсем уж короткая надпись: «2. К 8:00», -  и на прием второго к восьми. Больничный у вас по второе! Все поняли ?»   Иван, снова кивнул: «все понял.»
          Врач, наконец, поднял голову от карточки и глядя на Ивана сказал: - «больше давать покой» Затем опустил голову и снова принялся что-то писать.
«Следующий заходите!» - в приоткрытую дверь позвала Светлана Андреевна.

Глава 7. Лечение.

          Всю следующую неделю Иван усердно занимался собой. Он твердо решил вылечиться и поэтому неукоснительно соблюдал все, что ему сказали. Сдал анализы, на что потратил ещё целый день и целую тысячу рублей. На работу теперь ходить было не нужно, поэтому просыпался Иван поздно. Завтракал. Пил таблетки, привязывал к ноге капустный лист и потом ещё перевязывал ногу бинтом. Дела по дому Иван забросил. Так, по малости, ну посуду там помыть, еду приготовить. Вечером снова таблетки, мази, перевязки.

          Все больше Иван стал смотреть телевизор. Особенно ему понравились передачи о здоровье. Эти передачи транслировались, в основном, в рабочее время, поэтому раньше он их не видел. Самая интересная из них — «Жить — не тужить» с ведущей Екатериной Мышевой. Очень много полезной информации Иван подчеркнул из этой передачи. Оказывается, как много он не знал! Да вот хоть о пользе масок, например. Раньше-то Иван жил, работал и не знал, какой опасности подвергает себя, не нося на лице маску. Он ее надевал, конечно, там, где требовали, но как-то бессознательно, теперь же маску он носил почти не снимая, ведь кругом опасные вирусы, и они невидимы. Проникают всюду. Только через тряпку на лице не помогут пролезть. Или вот вчера Иван узнал из этой передачи, что до этого момента он всю жизнь спал неправильно, на боку. А надо-то на спине. И подушка, оказывается, должна быть 15 см высотой, а у своей подушки он и не знал высоту вовсе. Или хоть про питание. Также оказалось, что кушал Ваня неправильно. До 55 лет дожил, непонятно вообще как! Масло ел, колбасу по праздникам. А оказывается, ничего этого употреблять-то не к чему вовсе! Надо побольше морепродуктов есть. Жаль, что в местном магазине морепродуктов не продают...

         Второго числа в 7:45 Ваня снова сидел у кабинета хирурга в поликлинике. Снова медсестра вызвала его в кабинет. Снова доктор писал карточку и, не поднимая глаз, спросил: «Ну, как дела?»

Иван честно признался: «Так же, доктор, — немного сделав паузу, Иван продолжил: — днём ещё так-сяк, а ночью жизни нет, доктор». Иван замолчал.

Хирург продолжал писать, приговаривая себе под нос: «Так-так... Ага... Хм...». Наконец, врач отложил ручку в сторону: «Ну, что скажете? Болит по-прежнему?»
Ваня растерялся. Вроде бы он только сейчас отвечал уже на этот вопрос.
— «Болит, доктор».
— «Хм... — Доктор задумался немного... — Светлана Андреевна, у нас там больничный по какое?» — обратился он к медсестре.
— «По сегодня». — ответила Светлана Андреевна.
— «Хм... — Снова задумался доктор. — Ну не в больницу же тебя... — Доктор на минуту уставился на ногу Ивана... — Вот что, продлю, как я, больничный ещё на две недели. Если не пройдет, подадим на БМСЭ. Хорошо?»
Иван не понял ничего, особенно в конце, но кивнул: «Хорошо».
— «Ну и славно! — врач снова взял ручку и принялся писать. — Светлана Андреевна, выпишите магниты, дней семь, и «Дорсонваль», десять».

        Иван слушал этот разговор, несомненно касающийся его самого, но не понимал ровным счётом ничего. Просто сидел с открытым ртом и пытался выудить из речи этих, несомненно, умных людей, знакомые слова. Медсестра протянула Ивану бумажки, как обычно комментируя каждую:
— «Вот, значит, походите на магниты, с завтрашнего дня с девяти до десяти, кабинет номер пять, а это, значит, на токи по нечётным с восьми тридцати до одиннадцати. Кабинет семь. На прием семнадцатого. Вопросы есть?»
— «Нет», — покачал головой Ваня и вышел из кабинета.

Глава 8. Спасение

         Иван ехал домой на такси и размышлял. На выполнение назначенного лечения нужны деньги, а деньги что-то заканчиваются. Шутка ли! На работу Иван не ходит, а в город теперь каждый день ездить надо. А это тысячу в день! Вынь да полож... Ох-ох-ох... А не лечиться — тоже не дело. Нога эта окаянная уже совсем достала! Ваня уже и забывать-то стал время, когда нога не болела и жил он себе, не тужил и горя не знал…

        «Что-то вы грустный? - Голос таксиста прервал Ванины мысли. - Из поликлиники, понятно, веселья мало… Но все же?». Иван вдруг почувствовал что-то такое, чего не чувствовал уже очень давно. Что-то теплое на душе, что-то, веящее спокойствием, надёжностью, добротой, заботой. Ваня впервые почувствовал настоящее человеческое участие. Участие в его беде. В его, Ваниных проблемах.

И он начал говорить. Он рассказал всё, что с ним приключилось за последнее время, всё, что накопилось на душе, рассказал всю боль и страдания каждой ночи. Всю поездку до дома Иван исповедовался таксисту. По-другому и не скажешь. Именно исповедовался, потому как душу свою вывернул он в том монологе наизнанку.

        Когда они уже подъезжали к дому и Ваня закончил свой рассказ, таксист сказал: «Да, история… А вы сходите в больницу сами! Не слушайте этих врачей из поликлиники. Они там только бумажки пишут, больше не знают ничего. В больнице все же настоящие хирурги работают. Может, помогут чем все же».
       
        Машина остановилась у дома Ивана. Иван достал триста рублей, протянул их водителю, открыл дверь и, задержавшись в салоне, спросил:

- «Да как туда без направления-то? Разве пустят?»

- «Ха, да это просто! Схитрите чуть-чуть. - Таксист повернулся к Ивану и продолжил: - Приходите в приемное отделение больницы, лучше вечером, тогда народу поменьше, но не ночью, тогда уже врач злой будет. Так вот, приходите и говорите, что, мол, шел мимо больницы и заболела нога. А тут больница рядом. Вот и все! Вызовут они дежурного хирурга, он ногу осмотрит. Если надо, и анализы там сделать могут сразу же, и рентген». Иван слушал каждое слово таксиста, и эти слова ласкали его слух.        Впервые за всю болезнь ,Иван, воспрял духом. Впервые он улыбнулся и сказав «спасибо»,  вышел из машины.


Глава 9. Больница

        На следующий день Иван считал часы до наступления вечера. Дождавшись темноты, взяв с собой документы, он вышел из дома к ожидавшему его такси. Иван, уже привычным для него делом, сел на заднее сиденье и твердо сказал водителю: «В ЦРБ».

         До больницы в Новосельске домчались быстро, но все же Иван успел вздремнуть. Разбудил его голос водителя такси: «Просыпаемся, приехали». Расплатившись и отпустив такси, Иван поднялся на крыльцо, постоял с минуту, собрался с духом и позвонил в звонок приемного отделения. Дверь открылась на удивление быстро. За дверью Ивана встретил кто-то в белом костюме, похожим на водолазный. Лицо человека было закрыто респиратором, на глазах очки в виде забрала.
«Маску надеваем». — Прозвучал голос, исходящий от человека в комбинезоне.

Иван судорожно стал хлопать себя по карманам, нашел свою маску и быстро надел ее себе на лицо.

«Документы давайте». — Нечто в костюме протянуло руку к Ивану. Иван достал паспорт и передал его в руки просящему.
«Проходим в бокс». — Продолжал вещать водолазный костюм.
Иван проследовал в указанном направлении.

         Боксом оказалась большая комната, в которой находился стол и два потрёпанных топчана. На топчанах сидели люди, все в масках на лицах. Все молчали. Тишину прервал всё тот же голос водолазного костюма: «Тихонов кто?»

Иван молча поднял руку. Костюм сказал: «Пойдёмте» и вышел. Иван поспешил за ним. Они вошли в соседнюю комнату, копию той, где Иван находился только что, однако тут не было людей.

«Ожидайте», — сказал скафандр и вышел.

Иван присел на топчан и стал ждать. Не прошло и десяти минут, как в комнату вошёл человек в таком же скафандре, как и предыдущий, однако капюшон комбинезона уже был опущен на плечи, рукава костюма подтянуты до локтя, молния расстёгнута. Очков-забрала у человека не было, а маска была надета таким образом, что нос и верхняя губа были над ней.

«Слушаю? Что случилось? Я врач», — произнес человек.

         Иван начал приготовленный ещё дома рассказ о том, что шел вот мимо больницы, заболела нога, решил показать. Врач слушал Ивана минуты три, и было видно, что сдерживался, чтобы не перебивать. Однако все же, недослушав, сказал: «Показывайте свою ногу». Иван выставил левую ногу вперёд.

«Мне что, штаны ваши смотреть? Закатывай штанину», — уставшим голосом сказал врач. Иван поднял брючину, врач посмотрел на ногу. Прошло секунд двадцать, в течение которых врач осматривал Ванину ногу. Потом потрогал за лодыжкой.

«Давайте рентген сделаем?» — неожиданно спросил врач.
«Давайте», — нерешительно поддержал Иван.
«Пойдёмте, провожу в рентген». Пока шли они по коридору, врач постоянно отвечал на звонки по мобильному телефону: «Ага, сейчас», «Сейчас мужика посмотрю, потом подойду», «Вызови Анатолича», «Я-то тут при чем?!», «Мойтесь, бегу!»
«Ждите тут», — сказал врач Ивану, а сам скрылся за дверью. Тут же вышел, снова сказал: «Ждите, вызовут» и уже почти побежал по коридору, удаляясь и продолжая отвечать на звонки: «Слышал, слышал», «Да! Бегу!»

          Иван сделал рентген стопы, получил снимки на руки и ждал дальнейших действий. Ничего не происходило. Прошло тридцать минут, потом ещё тридцать и ещё сколько-то. Про Ивана, как будто, забыли. Словно растворился Иван и никогда не было его. Происходила какая-то жизнь, ходили мимо разные люди, испуганные и боящиеся сами себя пациенты, безропотно ходили за скафандрами и комбинезонами. Открывались и закрывались двери. Словно не больница это была вовсе, а лаборатория или космический корабль, где происходило что-то таинственное и страшное. Только вот на Ивана никто внимания не обращал. Так и просидел Иван со снимками в руках непонятно сколько времени. Наконец, к нему подошёл очередной водолазный костюм и спросил: «А вы чего ждёте?» Иван ответил: «Не знаю...» Костюм повторно спросил: «Вас смотрел кто-нибудь?» «Да», — ответил Иван. И в третий раз спросил водолазный костюм, более конкретно: «Вас смотрел дежурный врач?» «Смотрел», — ответил Иван. «Ну, тогда чего тут сидите? Тут не ночлежка. Тут больница все же! Давайте-ка домой. Мне дверь закрывать надо. Вот странные вы! Вам же говорят, сидите дома, вирус везде, умирают вон люди, а вы претесь и претесь, и не выгонишь. Неужто не боитесь? У нас тут вообще кошмар, а вы сидите тут как ни в чем не бывало». С этими словами костюм под локоть довел Ивана до двери, вывел на улицу и закрыл дверь.

      Светало.

      Машинально Иван нашел глазами зеленые огоньки. Плюхнулся на заднее сиденье и поехал домой.

Глава 10. Тьма

           Прошел ещё месяц. Потом ещё один. И ещё... В поликлинике Ивану продляли больничный лист, сколько того требовалось, затем подали бумаги на комиссию и выдали группу инвалидности с выплатой восемь тысяч рублей ежемесячно. С работы пришлось уволиться. Иван потерял всякий интерес к дому. Смотрел телевизор и пил таблетки, какие выписывали. Из-за нервов, бессонницы, плохого питания и лекарств на голодный желудок появилась тошнота, боли в животе. Есть совсем не хотелось. Сил не было, и поэтому Иван все больше лежал перед телевизором, смотрел все подряд, засыпал как придется и просыпался от боли в ноге. Затем отключили за неуплату электричество. В доме Ивана воцарилась темнота и тишина.

            Однажды где-то в очереди в поликлинике услышал Иван, что от сильных болей помогает выпить водки. Попробовал, и действительно помогает. Сначала стопку, потом две… Так уж вышло, что стал Иван выпивать. Мог и бутылку выпить, прежде чем уснуть. Есть перестал совсем. Пьет только и спит. Деньги все на водку извел. Из дома стал потихоньку вещи выносить. Холодильник, телевизор, инструмент свой... Все продал...

Затухал Иван... Догорал, как свечка...


Глава 11. Свет

             В один из дней пьяную дремоту Ивана нарушил телефонный звонок. Иван еле-еле поднялся.

- «Ал..ло», — прохрипел он в трубку.

- «Алло, алло, позовите Тихонова Ивана к телефону, пожалуйста!»
- «Я… это…» — снова прохрипел Иван.
- «Папа? — Илья не мог поверить, что говорил с отцом. Ведь всего-то полгода назад это был здоровый, спокойный мужик, а сейчас на том конце провода говорил какой-то старик... — Что случилось? Ты болеешь?»
- «Да ну... Не так чтобы...» — каждое слово давалось Ивану с трудом.
- «Папа! Да что там у вас происходит? Что с тобой?» — В голосе Ильи слышалось волнение.
- «Да... Приболел я, Илья... Нога у меня... Уже полгода... Никто не знает, что с ней...»
- «Ой как жалко, пап, что ты не тут, в Болгарии. У нас бы тут мигом всё обследовали. Ну ничего, ты держись. Я договорюсь везде. Не переживай только!»
- «Хорошо, спасибо, сынок... Не беспокойся за меня... Мне уж лучше...»
- «Ах как жалко, что не могу приехать, карантин у нас, никого не выпускают... Не впускают... Папа, ты главное не унывай, я со всеми договорюсь. У меня есть друзья в России, они помогут!»
- «Хорошо, Илья, спасибо... Не стоит... Я уж как-то попривык...»
- «Папа, перестань! Всё сделаю, держись там! Ну всё! Пока! Побегу я! Не прощаюсь!»

        Иван ещё минуту слушал длинные гудки в трубке, прежде чем положить ее. Потом подошёл к кровати, поднял с пола недопитую бутылку, хотел сделать глоток, но что-то его остановило. Ещё минуту стоял Иван у кровати с бутылкой в руке, затем поставил бутылку на пол и лёг спать.


Глава 12. Новая жизнь

              Когда Иван проснулся, было уже светло и, не переставая, трезвонил телефон. Не проснувшись до конца, Иван вскочил с кровати, но тут же острая боль в ноге вернула его на место.

- «Ах ты ж, сука!» - выругался Иван и сделал ещё одну попытку встать.

            Телефон замолчал. Иван медленно поднялся с кровати. Огляделся. Повсюду валялись пустые бутылки, на столе бросалась в глаза грязная посуда. С удивлением обнаружил Иван, что спал он в обуви. Странно, как же он раньше этого не замечал. Подойдя к зеркалу, Иван не узнал свое отражение. На него смотрел какой-то дед с сухой серой кожей, впалыми красными глазами. На голове вместо волос что-то непонятное, больше похожее на грязную шапку.
«Всё! - подумал Иван. - Точка».

             Весь день он выносил мусор из дома, отмывал посуду, стирал белье. К вечеру решил затопить баню и вспомнил, как заболел. В памяти стали всплывать яркие картины прошлого. Какой был сильный раньше и как сильно его жизнь сейчас отличается от той жизни, где он таскал воду, колол дрова, ездил на тракторе. Иван попытался посчитать, сколько же времени он болеет, и не смог: «Полгода? Год? Чертова нога! — Иван шлёпнул ладонью себя по бедру. — Да лучше бы тебя отпилили совсем!» Иван встал с лавочки, на которой сидел. Посмотрел на ведра с водой, взял два и понес их в баню. Проходя мимо пакетов с мусором, со злости пнул по одному из мешков, и тут же острая боль пронзила ногу. Искры полетели из глаз у Ивана! Он заорал, выронил ведра, упал на землю и заплакал. Слезы катились из глаз Ивана впервые лет за пятьдесят.

             Не боль вызвала в нем эти слезы, а обида на жизнь. Обида на несправедливость. Почему с ним так? Почему он? Почему другие пьют, курят и живут себе, горя не зная? Разве заслужил он такого к себе? Разве дал повод всевышнему так наказать его? За что? Иван плакал, сидя на мокрой земле рядом с мешками мусора, и обида душила его, сжимала сердце, как будто грызла его изнутри собака, как будто жгли его сердце огнем, как будто вынули из него душу и налили вместо нее свинец.

        Сквозь слезы услышал Иван звонок телефона. Телефон в доме звонил и звонил, не переставая. Постепенно обида Ивана сменилась на злость: «Да кому что надо-то от меня! Отстаньте все!» - Иван поднялся с земли и направился в дом к телефону.

- «Алло!» - Иван поднял трубку.
- «Алло! Пап, ты спишь что ли? Звоню-звоню! Ладно, времени особо нет, бери ручку, записывай! - это звонил Илья, говорил он быстро, но четко и ясно. - Значит, завтра идёшь в частную клинику в Новосельске, называется «САНМЕД», к трем часам. Я тебя записал уже. Сдашь там анализы и сделаешь УЗИ сосудов ног. Потом позвонишь, я договорюсь с врачом. Хорошо? Пап, как понял? Записал?»
- «Сынок... У меня денег нет... Спасибо».
- «Про деньги не думай, я договорился обо всем».
- «Сынок... У меня вообще их нет... И на дорогу...»
- «Пап, да что у тебя там происходит-то! Почему не позвонил, не сказал? Ладно, диктуй номер карты, скину туда».
- «Илья, спасибо... Ну это... - Иван запнулся. - Это... Ну... У меня нет карты...»
- «Ах ты ж! Ну как так-то, папа! Ладно, я постараюсь по почте перевод сделать. Завтра с утра тогда на почту зайди. Хорошо? Пап?»
- «Хорошо, сынок, спасибо».
- «Ну всё, побежал я, на почту не забудь с утра и паспорт с собой возьми. Пока». - Илья положил трубку.

       Иван ещё раз посмотрел на себя в зеркало и пошел за ведрами. Помыться ведь нужно.


Глава 13. Деньги

            Ночью, как всегда, болела нога, но Иван был настроен воинственно. Он всеми силами старался не замечать боли. Давно уже научился Иван разговаривать со своей левой ногой, не обошлось без этого и на этот раз.

«Хрен тебе!» — скрежетал зубами Иван. — «Не дождешься!» «Я вот тебя!» «Сука!» Не обошлось и без брани.

          Так прошла ночь и наступило утро, боль стала затихать вместе с нарастающей усталостью. Усталость по сравнению с болью — ерунда. Иван умылся, достал свой вельветовый пиджак, оделся, причесался. Взял паспорт, свою трость из ветки яблони и вышел из дома. Через полчаса прогулки по знакомой с детства тропке, и он уже на почте.

«Масочку наденьте, мужчина», — сказала Ивану девушка за стойкой.
«Да, да, — Иван надел на лицо свою маску из носка, — мне перевод должен быть... Из Болгарии...»
«Фамилия?» — девушка недоверчиво взглянула на Ивана.
«Тихонов».
«Да, есть перевод, давайте паспорт». Иван подал девушке паспорт. Девушка все ещё с недоверием сверила взглядом паспорт с настоящим Иваном. Потом сделала необходимые записи.
«Двести долларов, вот возьмите, пересчитайте». Иван растерялся: «Доллары? А можно рублями?» — виновато спросил Иван, уже догадываясь, какой будет ответ.
«Я что, обмен валюты, что ли? Перевод в долларах, доллары и получите. Хотите рубли, идите в банк, там и меняйте. Распишитесь вот тут». Девушка протянула Ивану какой-то бланк. Иван расписался, где было указано, взял деньги, сказал «спасибо» и вышел из почты. Постоял немного. Посмотрел на деньги. Чудные какие-то. Как ненастоящие. Что делать-то...

      Поплелся Иван в сторону банка.

      До банка ещё полчаса пешком. А вот и он. Иван прочитал большую вывеску «СПЁРБАНК», а под ней, на листочке бумаги, рукой: «Обменный пункт не работает». Не успел Ваня расстроиться, как к нему подошёл вороватого вида мужик в маске. Такого в деревне Иван раньше не встречал. Мужик обратился к Ивану первым:

- «Желаете обменять?» - мужик говорил тихо, почти шёпотом.

- «Да вот сын доллары прислал, а мне б рубли...» - ответил Иван, не понимая, чего мужик шепчет. Рядом ведь нет никого.
- «Сколько у вас?» - снова, как будто специально сдавленно, произнес мужик.
- «Вот, двести долларов» - ответил Иван, доставая иностранные деньги.
- «Давайте сюда, - мужик взял купюры, посмотрел их на свет, помял между пальцами, - какой у нас курс-то сейчас?» - мужик мельком вопросительно взглянул на Ивана. Иван пожал плечами. Мужик продолжал шептать: «Вчера по сорок был», - мужик снова, лишь на мгновение, взглянул на Ивана и продолжил: «Так это у нас получается... Вроде... Восемь. Ну да, восемь тысяч. Пойдет?»
- «Пойдет» - ответил Иван. Мужик достал пачку рублей, отсчитал восемь тысяч и протянул их Ивану: «Пересчитайте, а то время сейчас такое... Везде обманывают...» Иван пересчитал восемь бумажек по тысяче. «Всё верно, спасибо».
- «Приходите, если что, поможем» - прошептал мужик и растворился так же быстро, как и появился.          Иван поспешил на автостанцию: « Хорошо, что этот странный мужик, оказался тут, а то, как бы тогда?» -  Думал Иван удаляясь от банка. В спину ему светилась большая вывеска "СПЕРБАНК" и рядом другая, на которую Иван не обратил внимания - уже бегущей строкой «курс обмена валюты: 80 рублей за доллар»


Глава 14. Снова свет

        В Новосельск Иван приехал во время.

        В частной клинике «САНМЕД» было красиво. Светло. Ивана тут ждали. Только он открыл дверь, тут же мелодичный колокольчик известил о его появлении, и тут же к нему подошла девушка в медицинском халате и в маске:

- «Здравствуйте, Иван Васильевич? Проходите, ждём вас. Вот, пожалуйста, масочку надевайте, бахилы, — девушка протянула Ивану маску и бахилы, — паспорт давайте, пожалуйста, и пройдемте со мной». Голос у девушки был, как тот колокольчик у двери, ненавязчивый, мелодичный, негромкий, но приятный на слух. При всей удивительной вежливости, в голосе девушки слышались нотки старания, словно она изо всех сил пыталась понравиться. Ивану вдруг вспомнился один анекдот из давнишнего, советского ещё прошлого:

- «Идёт пионер по улице и проходит мимо лавочки во дворе, на которой сидит бабушка и чихает. Ну, пионер звонким голосом и говорит бабушке: «Будьте здоровы!», а бабушка ему отвечает: «Спасибо, милок, но я не кашляю, я чихаю». А пионер таким же звонким и бодрым голосом говорит ей: «Да мне хоть хреном давись! Пионер должен быть всегда вежливым!»». Иван улыбнулся, и девушка приняла его улыбку как награду за свою вежливость.

         Иван надел маску, бахилы, отдал девушке паспорт и, прихрамывая, пошел за ней следом по чистому светлому коридору. «Надо же, больница, а как красиво тут!» — озирался по сторонам Иван. На стенах красивые бра и репродукции известных картин, белые двери, на каждой из которых красовались таблички золотом, то тут, то там стояли кожаные диваны, а напротив них на стенах висели телевизоры. Даже нога, которая поднывала всё время, как будто затихла перед такой красотой. В одном кабинете у Ивана взяли анализы крови, да так ловко, что Ваня даже не почувствовал ничего, в другом так же ловко взяли ещё какие-то анализы. Потом Ивана отвели в кабинет, где вежливый и очень опрятный мужчина, врач, сделал Ване обследование сосудов обеих ног. Везде тебе «здравствуйте, Иван Васильевич», «проходите, Иван Васильевич», «пожалуйста, Иван Васильевич». Время в клинике пролетело совсем незаметно. Вот позади последнее обследование. Девушка, которая встретила Ивана при входе, снова появилась рядом с Иваном и со словами: «Как вы себя чувствуете, Иван Васильевич? Пройдемте со мной, Иван Васильевич?» — провела Ивана обратно к выходу. К стойке регистратуры.

        Регистратор, такая же девушка в маске, обратилась к Ивану: «Иван Васильевич, вы закончили? Одну минуточку... С вас двенадцать тысяч триста рублей». Иван мысленно соколом с самых верхних облаков кинулся об землю. За долю секунды до того, как от Ивана осталось бы мокрое место, другая девушка, похожая на остальных, сказала регистраторше: «Рита, это Тихонов, по нему звонили, оплачено должно быть. Проверь. - Рита улыбнулась Ивану: - Одну секундочку... Да-да... Извините, Иван Васильевич, вот возьмите результаты», и девушка протянула Ивану пачку листов бумаги с напечатанными на них результатами обследований.

         На этот раз Иван ехал домой окрылённый. Вот если бы вся медицина была такой! Чистой, вежливой, уважающей. Да, конечно, это очень дорого, но ведь есть за что! Бог с ними, с деньгами, деньги заработать можно, зато как здорово всё отлажено, как четко ставится диагноз и назначается лечение! Эх, знал бы раньше, что так бывает, пошел бы сразу сюда, не раздумывая. Сразу видно, специалисты! И почему нельзя государственные больницы сделать такими? Ведь люди и платить готовы, и доплачивать. И государство ведь тоже на медицину выделяет деньги. Только вот в государственных больницах и поликлиниках разруха полнейшая, а в частных — очень даже наоборот.

          По приезде домой Иван аккуратно сложил все бумаги в отдельный пакет. Хотел прочитать даже, но читать анализы — это уж как-то совсем непонятно, а по заключению УЗИ сосудов вроде как всё нормально. «Здоров», — так расценил Иван надпись «без патологии».

          Вечером звонил сын. Спрашивал, как всё прошло. Иван в красках хотел было рассказать Илье о своем посещении платной клиники, но сын снова куда-то спешил и лишь просил записать, что послезавтра его, Ивана, будет ждать известнейший опытный хирург, профессор, специалист именно по болевому синдрому вообще и по ногам в частности, Борис Ефимович Совестный. Только вот ехать к нему нужно не в районную больницу, а в Ф.Е.К.А.Л.И.И. — федеральный единый клинический аналитический лечебный исследовательский институт, который находится за 200 км от Новосельска. Ещё Илья спросил, получил ли отец отправленные ему деньги. Договорились быть на связи и положили трубки.

           Иван не знал своего сына. Не видел, как он рос, не делал с ним уроки и не волновался за него, когда тот гулял на улице, но почему-то Ваня всегда был уверен, что его сын вырос хорошим человеком. Как-то даже и не думалось ему, что может быть по-другому. И сейчас Иван испытывал гордость за Илью. Что вот у него есть такой сын. Такой умный, влиятельный человек. Живёт и работает в Болгарии, а про него, Ивана, не забывает, как большинство других детей забывают о своих родителях. Что теперь Иван и подавно не может подвести его. Что теперь Иван обязательно, во что бы то ни стало вылечится! Поедет хоть к черту лысому, но вылечит свою ногу, приедет к сыну в Болгарию и пожмет его, родную сердцу, руку.


Глава 15. Возвращение

           Весь следующий день Иван ходил по деревне, от дома к дому, с одной лишь просьбой — дать ему денег взаймы. Спросить у Ильи он постеснялся, а зная, в какую неприятность можно попасть в большом городе без денег, он решил подстраховаться. Зная Ивана как сугубо положительного и надёжного человека, большинство ему не отказывали. Таким образом, к вечеру у Ивана собралась вполне себе приличная сумма в двадцать одну тысячу рублей. Да, плюс у него ещё и осталось кое-что от двухсот долларов Ильи. Вперед, и только вперёд! Позади такой трудный путь! Осталось немного совсем! Скоро, очень скоро закончится этот кошмар, эти бессонные ночи, боли, таблетки, поликлиники, врачи!

           Иван долго не мог уснуть. На этот раз не от боли в ноге, вовсе нет! Он мечтал о том, как проснется утром, сделает себе на завтрак яичницу из свежих яиц. Как пойдет на работу, сядет в свой родной трактор... Как будет бороздить просторы совхозных полей, размышляя вовсе не о врачах и таблетках, а о политике, людях, о жизни в целом! С каким удовольствием он будет получать сначала свой аванс, а затем и зарплату... Как будет смаковать разговоры о том, как раньше платили много, а теперь платят копейки... Как будет уютно ему в компании таких же трудяг мужиков, слушать смешные истории из разных областей жизни каждого... Как, наконец, увидится с сыном, и тот будет рассказывать ему о волшебной, сказочной Болгарии... Где всегда улыбаются люди, где небо всегда голубое и красивое, где солнце... Где тепло... Незаметно для себя Иван погрузился в сон.

           Он спал так крепко, что не слышал, как кричали первые петухи, как звонил будильник, и лишь телефонный звонок заставил его открыть глаза. Это звонил Илья. Каким-то чудом он решил позвонить и напомнить отцу о предстоящей поездке в институт. Иван подскочил, как ужаленный, и уже через две минуты стук его трости раздавался по пустынной деревенской улице, стремительно отдаляясь от дома.

            На такси до института пришлось раскошелиться. На автобус-то Иван проспал. Зато к Ф.Е.К.А.Л.И.И. подъехал он, как король, прямо к подъезду. Каково же было его удивление, когда он увидел, что такси ко входу в институт подъезжают и отъезжают одно за одним. Из каждого выходили люди с костылями, с палками, самодельными тростями или даже вовсе без ног — такие приезжали в сопровождении родственников, которые на руках выносили их из автомобиля и пересаживали в приведённую с собой коляску. Иван достал из кармана свою самодельную маску, надел ее себе на лицо и вышел из автомобиля.

           Ф.Е.К.А.Л.И.И. представлял из себя грандиозное сооружение! И даже не сооружение, а целый город с парковками, корпусами, аллеями, палисадниками и даже с фонтанами. Тут и там были установлены указатели и схемы проезда, правила посещения института и даже целые стенды с информацией. Туда-сюда ходили люди в белоснежных халатах или в водолазных костюмах — такие Иван уже видел раньше в своей районной больнице. Среди медицинского персонала выделялись обычные посетители, и, как ни странно, даже не внешним видом, а больше растерянным, блуждающим взглядом, неуверенной походкой и хаотичными передвижениями.

         Посетители института постоянно что-то спрашивали друг у друга. Подходили к одним указателям, изучали их и подходили к другим. Среди них был и Иван. Сначала он спрашивал у прохожих, как найти Бориса Ефимовича Совестного. Потом люди указали ему на стенд с информацией, потом на ещё один, потом уже он нашел стрелки, на которых золотом было выбито «Проф. Б. Е. Совестный». Пройдя лабиринт сначала из корпусов и входов, а потом из поворотов, коридоров, лифтов, переходов, Иван, наконец-то, добрался до заветной двери с табличкой, занимающей собою практически всю дверь. На табличке мелкими золотыми буквами были перечислены звания и заслуги Бориса Ефимовича.

            Перед кабинетом, на отдельных кожаных креслах, благоговейно, тихо сидели пациенты врача. Тут же, в пяти метрах, находилась касса с прейскурантом цен. Подойдя к стенду с прейскурантом и только начав изучать его, Иван понял, что не зря он вчера потратил весь день на поиски денег. Самое простое, с чего начинался прейскурант, это было: «Консультация Б. Е. Совестного — 10 000 рублей». Иван прочитал ещё раз: «10 000 рублей». Ошибки нет. На всякий случай Иван поморгал глазами, чтобы убрать возможную пелену перед глазами, и прочитал ещё раз. Пелены не было. Всё верно: «Консультация Б. Е. Совестного — 10 000 рублей». Иван почувствовал себя никем. Прямо пустым местом. Бестелесным, бездушным существом. Сном. Миражом. Он словно в тумане подошёл к окошку кассы и молча уставился в пустоту. Из ступора его вывел приятный женский голос: «Здравствуйте, добро пожаловать в наш институт. Ваше имя, пожалуйста».

«Иван», — почему-то сдавленным горлом прошептал Иван и остановился. В таком святом месте произнести свое отчество он не смог. Оно застряло у него в горле и наотрез отказалось выходить.

«Иван Васильевич Тихонов? — женский голос лился из окошка какой-то, казалось, небесной мелодией. — У вас проплачена консультация. Пожалуйста, присаживайтесь. Ваше место номер три. Вас проводить? Сделать Вам кофе, Иван Васильевич?»
Иван огляделся и только сейчас заметил, что на всех креслах есть номера. И кресло под номером «3», действительно, было свободное. Он молча подошёл к своему месту и сел. Кресло мгновенно проглотило почти всего Ивана, оставив снаружи лишь плечи с головой, руки и ноги. Иван задремал и снова видел во сне солнечную Болгарию, где на песчаном берегу у моря сидели они с Ильей и смотрели на волны, которые нежно касались берега, превращались в мягкую пену и так же мягко откатывались назад…

            Наконец какие-то женские руки нежно взяли его за локти и Иван проснулся.
- «тише- тише - говорили руки мягким, успокаивающим, женским голосом-  я вас провожу. Осторожненько. Потихонечку»

            Кабинет Бориса Ефимовича представлял собой практически зал. По бокам на стенах висели картины в золотых рамах, отовсюду, с потолка и стен, свисали хрустальные светильники, на высоченных окнах — мягкие шторы оливкового цвета и ниспадающие волнами прямо откуда-то с белоснежного потолка, который, в свою очередь, был украшен лепниной и фресками. За широким и длинным, массивным столом, в котором отражалось все великолепие кабинета, на огромном черном кожаном кресле, которое возвышалось над головой примерно на метр, сидел маленький пухлый человек. Ивану бросилось в глаза не все это музейное великолепие, а цвет его кожи. Кожа человека была белоснежно белой с розовыми прожилками. Кожа была на вид такой нежной, ухоженной, бархатной, что Ивану захотелось дотронуться до нее: «Какой! Прямо сливочный», — подумал Иван про врача.
 
           Борис Ефимович – светило мировой медицины – сидел в белоснежном, с небесным отливом халате, в нагрудном кармашке которого поблескивала золотом перьевая ручка. Из-под белоснежного манжета на бело-розовом пухленьком запястье виднелись огромные золотые часы на такого же цвета металлическом ремешке, а на пухленьком розовом мизинчике красовалась небольшая золотая печатка с каким-то прозрачным, но безумно блестящим камнем. Весь облик Бориса Ефимовича источал успех и благополучие. Улыбка не сходила с пухлых губок врача. Перед профессором на столе стоял огромный монитор, куда он изредка поглядывал и который защищал его от пришедших, словно щит.

«Нуссс, голубчик, начнем, пожалуй? - Борис Ефимович дружелюбно улыбнулся Ивану, словно старому знакомому. - Давайте мне обследования, какие у вас есть, я пока посмотрю их, а вы расскажите-ка, что вас привело ко мне, любезный?» Ваня ошарашенно оглядывался по сторонам и даже не сразу понял, что этот мягкий, ласковый и тихий голос принадлежит профессору. И что именно говорит этот голос, Ваня тоже понял не сразу. Фразы профессора больше напоминали то ли мелодию, то ли пение.

«Ну? Что же вы растерялись, мил человек? - Продолжало петь светило. - Слушаю вас... - профессор секунду помешкал, глянул в монитор. - Иван Васильевич».

«Да вот, болит у меня нога, Борис Ефимович. Давно болит. К кому я только не обращался, никто не знает, отчего. А я ночами не сплю, сил уж больше нет. На вас вся надежда, Борис Ефимович! Помогите...» - Иван выпалил все на одном дыхании, одновременно передавая профессору результаты всех своих анализов и обследований.
«Ну-ну-ну, давай-ка по порядку, голубчик. Не волнуйся, Иван... Когда заболело в первый раз?» - лилась мелодия.
«Не помню уже, Борис Ефимович...»
«Хм... Нехорошо... Нехорошо... А чем лечился, мил человек?»
«Не знаю, Борис Ефимович... «Профен» вроде называются таблетки... На токи ходил ещё... А вот вспомнил! Мазью мазал «Троксевазин»! А! Ещё лист прикладывал капустный!»
«Хм... Нехорошо... Нехорошо... - говоря свое «нехорошо», Борис Ефимович продолжал улыбаться и тихонько и стукал мягкими пальчиками по столу. - Ну и как, помогло лечение, Иван?»
«Нет, Борис Ефимович, не помогло! Как болела ночами, так и болит! Вся надежда на вас!»
«Ну-ну-ну, голубчик, ну-ну-ну... Ну давай-ка, братец, я ногу твою посмотрю, - профессор улыбался, как прежде, словно и не человек он был, а плюшевый мишка, как пришили ему улыбающийся рот, так с таким ртом и живёт. - Вооооон там, на топчанчике раздевайся». - Светило указало пухлой рукой на топчан в углу кабинета. Иван, хромая, подошёл к топчану и снял брюки. Профессор подошёл следом:
«Ложись, голубчик, на спинку». - пропело светило. Иван лег. Борис Ефимович пощупал правую ногу, потом левую. Согнул в колене левую ногу, потом правую. Потом стал легонько стучать по левой ноге специальным молоточком сверху вниз, приговаривая: «Больно тут? А тут? А теперь? А вот тут?». Закончив осмотр, Борис Ефимович выпрямился, подошёл к специальной золотой салфетнице, аккуратно вытащил из неё надушенную чем-то салфетку и стал тщательно вытирать ею руки. Потом скомкал салфетку и кинул ее в специальное золотое ведерко. Только после всего проделанного Борис Ефимович сказал: «Ну что ж, голубчик, дело не из лёгких, но, думаю, шансы у нас с вами есть! Одевайся, Иван».
Профессор вернулся на свое место, Иван, надев и застегнув штаны, вернулся на свое.
«Я посмотрел результаты обследований, - пропел, улыбаясь, Борис Ефимович, - и все вроде бы в них хорошо, но мы-то с вами знаем, мил человек, как делают обследования в регионах, - Борис Ефимович снова подмигнул Ивану, словно старому знакомому, - да и сроки уже все вышли. Но это как раз не беда, голубчик, совсем не беда, это мы все повторим, все сделаем быстро, динамику посмотрим. И я бы ещё посоветовал сделать все же МРТ голеностопного сустава, МРТ коленного сустава, тазобедренного тоже неплохо бы… Ну уж и МРТ позвоночника тоже было бы весьма, весьма уместно. Что-то мне, мил человек, сустав ваш крайне не понравился. Нужно ещё кровь посмотреть на предмет аутоиммунных процессов, мочевину глянуть, неплохо бы спектральный анализ мышечной ткани провести и цитологическое исследование также на предмет нарушений митоза. В целом, голубчик, работы предстоит много, но шансы у нас с тобой, как я уже говорил, есть. И шансы неплохие. - Борис Ефимович закончил пение, записал два-три слова на компьютер и начал снова – сейчас можно все это не запоминать, я все запишу, мил человек, хватит с вас мучений, тут у нас можете расслабиться, тут-то, голубчик, все мы сделаем сами. И лечение я вам напишу. Думаю, мы с вами далеко пойдем! В прямом смысле слова! В поле! В лес! За грибами! А!? Иван?!» - профессор оторвался от монитора и посмотрел, улыбаясь, на Ивана. Тот сидел на стуле, слушал профессора, открыв рот, не понимая ни слова, но боясь спугнуть даже самую малую мысль профессора. Иван только кивал головой и боялся даже сглотнуть пересохшим горлом, чтобы не упустить из виду что-нибудь важное.

          Затем Борис Ефимович позвонил по телефону, пришла девушка и отвела Ивана на сдачу анализов, другая отвела его в кабинет УЗИ, где Ивану врач наглядно показал, как работают его сосуды и как по ним течёт кровь, затем Ваня прошёл МРТ, где его поместили в специальную трубу и где было немного страшно, но в наушники, надетые Ване на уши, постоянно говорили ласковые слова, и он вытерпел и это обследование. Затем ему провели ещё какие-то обследования, подключали провода к ноге, смотрели в монитор и везде комментировали всё, что видели, и объясняли Ивану то, чего он не понимал. Затем, уже под вечер, Ивана привели снова в кабинет Бориса Ефимовича.

            Борис Ефимович улыбался, как прежде: «Вот и всё, голубчик, долго ли? Ах, знали бы вы, голубчик, сколько людей страдают так же, вот, как и вы... Ходят туда-сюда, оттуда их пошлют, отсюда пошлют, а ведь это всё время... это деньги... Не мне вам рассказывать, Иван... Сколько горя вижу я тут... Сколько страданий... Не каждому так вот везёт, как вам, голубчик...»

Борис Ефимович закончил тарабанить по клавиатуре и последнюю клавишу нажал, как точку поставил, как-то по-особенному, со щелчком. «Всё!» Профессор снова посмотрел на Ивана, продолжая улыбаться: «Значит, слушайте, любезный, прописал я вам и таблетки, и уколы, и капельницы. Прописал также и специальные упражнения. Не лишним, голубчик, будет и комплекс физиотерапии. Его я вам тоже расписал. Недурно также будет поделать массаж и походить в бассейн, позаниматься с инструктором. Ну, это уже на ваше усмотрение. Всё это вы, голубчик, тотчас можете получить в окошечке. Я буду очень искренне рад увидеть вас в следующий раз без вашей палочки. Всего вам наилучшего, голубчик! Сил вам, любезный! Не болейте и непременно поправляйтесь!»

          Как Иван, оказался у окошка он не заметил, однако,  снова , как когда то, в  частной клинике ,  камнем с неба во сыру землю упал он, когда услышал голос  в окошечке : «с вас 326 100 рублей». На этот раз чуда не произошло. Иван со всей силы притяжения и ускорения,  врезался в землю и разлетелся на мелкие кусочки , на брызги, на молекулы.
Ивана было уже не собрать.

         Как в каком-то черно-белом кино без звука, уже не Иван, а кто-то другой, похожий на него, вытащил из кармана деньги, отсчитал тысячу и протянул в окошко со словами: «У меня же заплачено...»

«Все верно, — защебетал мелодичный голос, — за консультацию оплачено десять тысяч, я их уже вычла из оплаты».
«Это все, что есть», — прохрипел похожий на Ивана человек, продолжая совать купюры в окошко.
«Не волнуйтесь, все нормально, не вы один такой! — продолжал щебетать голос из окошка, — значит, минус ещё двадцать, осталось триста шесть тысяч сто рублей! Вы можете их попозже привести, ничего страшного! Документы пока останутся у меня: и ваш паспорт, и ваши заключения, привезёте потом недостающую сумму, я вам все верну! Не переживайте!» Кто-то похожий на Ивана двинулся в сторону выхода. Из окошка в спину ему лилась мелодия: «У нас, кстати, тут рядом совсем есть фонд помощи посетителей нашего института, там можно получить кредит на очень выгодных условиях! Мужчина! Тихонов! Вы главное не волнуйтесь, ничего не пропадёт».

           Человек, похожий на Ивана, вышел из парадного входа Ф.Е.К.А.Л.И.И. и шёл прямо, пока не уткнулся носом в магазин «Пятерочка». Так же прямо прошёл он до дальней витрины с алкогольной продукцией, взял с полки первую попавшуюся бутылку, развернулся на сто восемьдесят градусов, прошёл опять прямо, мимо кассы, положив кассиру на блюдце тысячу рублей. Вышел из магазина, открутил пробку у бутылки и тут же у входа в магазин выпил ее всю до дна, после чего упал и умер.

...

         Хоронили Ивана тихо. Людей было немного. И так, участковый, по дружбе с Михалычем, разрешил похоронить Ивана по-людски. По новому закону-то хоронить людей нельзя. Вернее, хоронить-то можно, но не по-людски. По-людски нельзя, а не по-людски можно. Всё от вируса, от него, окаянного. Пандемия! По закону должны были сжечь в мешке в морге как неизвестного, но Михалыч вмешался, не мог позволить такого. Сам бывший десантник, насмотрелся в своё время на тела в мешках… В общем, взял участкового за шиворот и очень попросил разрешить организовать похороны. По-людски. Участковый никаких доводов супротив доводов Михалыча не нашёл. Разрешение дал, но с оговоркой, чтобы людей все же немного было. А кого много-то? Коллеги по бывшей работе, да соседи по улице. Пришли проститься. Душу Ванину в последний путь проводить. Душа-то у Вани была хорошая. Светлая.

        Сын, Илья, приехать на похороны не смог. Да не его в том вина. Города, страны закрыты на карантин. Никого не впускают, не выпускают. Илья долго судился из Болгарии с ФЕКАЛИИ. Суд, Илья, проиграл, но недостающую сумму институту заплатил и получил все же все заключения обследований и паспорт отца.

В одном из заключений прочёл он следующее: «МРТ признаки дегенеративно-дистрофических изменений пояснично-крестцового отделов позвоночника. Грыжа диска L4-L5. Участки отёка в контактных частях тел позвонков L5, вероятно, дегенеративного генеза», — что означает, что надорвал Иван себе спину, когда таскал ведра с водой в баню, и защемило у него нерв, идущий в ногу. И все это время лечил и обследовал Ваня совсем не то, что следовало бы.

Плакал Илья, прочитав это заключение.

***

          В мае на улице Огородный проулок, напротив дома номер 46, остановились две машины. Из первой вышел молодой парень лет тридцати, приятно одетый, с мобильным телефоном в руке. Звали его Павел. Из второй вышли двое. Молодожены Алексей и Мария. Все трое подошли друг к другу, парни пожали руки.

Павел достал ключи, отворил калитку, поднялся на крыльцо, открыл дверь в дом: «Пойдёмте за мной», — позвал он молодую пару. Алексей с Марией, держась за руки, вошли в дом вслед за Павлом.

«Ого! Для дачи то, что нужно!» — огляделся по сторонам Алексей.
«Да тут жить можно!» — так же оглядываясь, сказала молодая супруга.
«Ну жить-то это вряд ли, — возразил Алексей. — Тут отопление печное?»
«Да, дровами, — ответил Павел. — Да вы смотрите всё — смотрите, какие полы крепкие, крыша не худая, участок ровный».
«А мне нравится», — улыбнулась Мария.
«Интернета, конечно, нет? А электричество хоть есть?» — Алексей старался выглядеть серьезнее.
«Интернета нет, верно, а вот электричество есть, — Павел защелкал выключателем. — А, забыл! Его за неуплату отключили. Но оно есть, правда! Вон, смотрите, провода к дому подходят».
«Ну... Не знаю...» — Алексей пытался сделать вид, что думает.
«Ребят, вы думайте, конечно, но... Участок ровный, чистый, баня есть. Дом крепкий, не гнилой. Да и цена-то смех — триста тысяч всего!» — перекладывая ключи с ладони на ладонь, сказал Павел.
«А кто тут жил раньше?» — спросила девушка.
«Да не знаю, — Павел пожал плечами. — Вроде мужик какой-то, одинокий. Сначала нормальный был, а потом вроде пить начал и спился».
«Надо же... — Мария повторно пробежалась глазами по дому. — Обычно у пьяниц грязно всё, а тут чисто, светло... — ее взгляд упал на маленькую коробочку на подоконнике. Она взяла ее в руки и стёрла пальцем пыль. — Нераспакована...» На коробке было написано «Диклофенак».

P.S.
           Ваня смотрел на маму, а мама на Ваню. Они не отрывали глаз друг от друга. В глазах каждого из них отражалась вся Вселенная, все Миры всех Миров! Они видели саму Жизнь, и все Великие Тайны Мира были открыты им. Любовь, космическая, вселенская, магическая и всеобъемлющая, связывала их взгляды друг с другом, и никто и ничто, ни одно существо, никакая сила не могла разорвать эту связь. Они были самой Жизнью! Самой Природой Бытия! Они и были самой Любовью. А потом к Ивану приходил отец, от него пахло сеном и ветром! Свободой и силой! Он поднимал Ваню на своих огромных и сильных руках над всем Миром и показывал ему всю Бесконечную Мудрость и Славу этого Мира!

У Вани теперь нога не болела. Ни левая, ни правая. Что такое боль, он вообще не знал.

Пока что он знал только маму — Марию и отца — Алексея, и было Ване пока что всего две недели от роду.
И был Ваня бесконечно счастлив.

***

А коробку с надписью «Диклофенак» Мария с Алексеем давным-давно выкинули на свалку, где она и сгнила.

За ненадобностью.

Декабрь 2020 г