Я - летчик

                Я - Л Е Т Ч И К

       Мне восемьдесят четыре. Я лежу на больничной кровати, опутанный  проводами датчиков, с вставленным зондом и с кислородной маской на лице.  Мои глаза закрыты, и я не двигаюсь, но я все еще жив. Люди, которые сейчас вокруг меня - это медперсонал. Они думают, что я без памяти, ничего не слышу, не чувствую и не понимаю. Но это не так. Я в сознании. Правда, я вижу не только то, что происходит здесь и сейчас, но и то, что когда-то было со мной. Это события из моей жизни. Они совершаются здесь в палате, снова бегут, обгоняют друг друга, мелькают своими черно-белыми кадрами. Их не уследить. Картинки то появляются, то исчезают, люди приходят и уходят, и только он остается. Я снова вижу его. Он опять появился и никуда не уходит. И раз он здесь, значит, все очень серьезно. 
        
          Впервые я его встретил много лет назад, на заре своей юности. Я шел по пыльным улицам южного города, держал в руках книгу Каверина «Два капитана» и в мечтах, как Санька Григорьев, парил на самолете в облаках. Вдруг возле театральной тумбы, передо мной, выросла чья-то высокая фигура. Прохожий был в длинном плаще, в перчатках, а его лицо скрывал широкополый  бриль.   
- Нужно быть поосторожней, мальчик!
 Этот «Бриль», как башня, сверху нависал надо мной.
 - Спасибо, учту!
Я сделал шаг, намереваясь его обойти, но Бриль  снова преградил мне дорогу.
- Ты зря спешишь, парень, может, передумаешь?
- Вы о чем?
Я остановился. Бриль поднял руку.
- Ты решил стать летчиком?
 - А что тут плохого?
Мне стало интересно.
- Это нелегко.
Бриль покачал головой.
- Я знаю.
- Это опасно.
- Ну, и что!
- Ты можешь погибнуть!
 - Кто это знает?
 - Я!
 - А Вы - кто?
Я насторожился. Бриль задумался, поправил шляпу и засмеялся.
- Ты скоро это поймешь, птенчик!
Я крепче прижал  к себе «Каверина», пошел по тротуару и на перекрестке оглянулся назад: Бриль остался стоять и провожал меня взглядом.
- До встречи, летчик!
               
          Полевой аэродром показался мне огромным: всюду стояли, рулили, взлетали и садились самолеты. Летчики в кожаных регланах и фуражках с голубым околышком спорили, курили, инструктировали обучаемых. Среди учеников по списку я был четвертым. У нас был первый ознакомительный полет на планере, который поднимался в воздух с помощью самолета. С бьющимся сердцем я надел шлем и встал перед своим инструктором.
- Ну, что готов?
Он хлопнул меня по плечу.
- Готов!
Я опустил глаза и громко вздохнул. Конечно, я очень волновался и не мог этого скрыть. Инструктор улыбнулся, поправил мне шлем, проверил застежку.
- Никогда ничего не бойся, ты же летчик!
Я кивнул ему в ответ и по команде залез в заднюю кабину планера. Техники зацепили трос, и вдруг я увидел высокую фигуру в плаще. Бриль! Он прохаживался не далеко у ангара и посматривал в мою сторону. Что-то не доброе было в его резких взглядах, и от этого у меня побежали мурашки по спине.
- Поехали!
Инструктор занял место в передней кабине и махнул рукой. Взревел двигатель буксировщика, планер тронулся с места, и поток воздуха сорвал шляпу с Бриля. Я опешил: у него не было лица. Только голый череп и пустые глазницы.
          Я пришел в себя от тишины. Мы парили над морем в чистом, плотном воздухе. Ниже нас на прогретых солнцем восходящих струях нежилась стая птиц. Я вздохнул полной грудью.
- Я теперь, как они! 
- Ба-бах!
Послышался удар, а за ним треск.
 - Твою мать! Рули заклинило!
Инструктор задергался, закопошился в передней кабине. Планер не хотел разворачиваться и уходил от береговой черты  прямиком в море. Я глянул вниз. Под нами повсюду стояли рыбачьи лодки. Они приближались и увеличивались в размерах: планер продолжал снижаться. Я вспомнил про Бриля и у меня в груди пробежал холодок. Совпадение или…
- Норма!
Инструктор повернулся и показал мне большой палец. Планер начал плавно разворачиваться, и мы полетели к аэродрому.
        На земле инструктор мне ничего не сказал. Он сразу закурил и пошел вместе с механиками осматривать хвост планера. Я вылез из кабины, снял шлем  и сел на траву. Это был мой первый полет и первый особый случай. Самолеты, ревя моторами, продолжали взлетать, а с вокзала до меня донесся гудок паровоза. Я поднялся и нашел свой рюкзак.
- Пора в путь!

          В вагоне было полно народу. Люди сидели везде, где только можно, даже на собственных вещах. Пошли уже вторые сутки, как я покинул дом и отправился поступать в летное училище. Вдоволь насмотревшись на бесконечные степные просторы, я обратил внимание на человека, дремлющего напротив меня. Он был в черном балахоне, какие носят священники и с длинной, седой бородой. Ближе к обеду старик открыл глаза, достал сверток и выложил на столик небольшой круглый артос. Отломив четвертину, он протянул ее мне.
- Не побрезгуй, юноша, путь далече!
Я взял хлеб.
- Откуда Вы знаете?
Старик усмехнулся.
- С годами человек начинает видеть дальше своих собственных глаз.
 - Как в бинокль?
 - Можно сказать и так. 
Я был голоден и принялся быстро жевать. Старик тоже отщипнул кусочек.
- В небе был?
Он прищурил глаза. Я чуть не поперхнулся.
- Про то, как догадались?
- Больше в облака глядишь, чем наземь.
Старик улыбнулся.
- С инструктором на планере летал.
Я расправил плечи.
- И что в небе видел?
- Ничего...
Я перестал жевать.
- На земле странность одна появилось.
- Расскажи.
Старик  придвинулся ближе. Я выдохнул.
- Человек один за мной ходит. Недобрый, страшный.
- Чем же он тебя настращал?
- Лица у него нет, дырки вместо глаз, а все видит!
- Вот, как!
Старик нахмурился и побелел.
 - Давно?
 - Как только летать начал.
Я заговорил тише.
 - Скажите, кто - он?
Старик выпрямился, посмотрел по сторонам. 
 - Не человек это, вовсе!
 - А кто?
Я взял его за руку.
 - Как тебе это изъяснить, юноша? Придет твое время, поймешь. Люди, что по земле ходят, в спокойствии живут, в благости, угрозы и опасности обходят стороной. Летуны - другое дело. Они в лицо костлявой каждый свой день смотрят, в каждом своем паренье, весь свой крылатый век.
- Как же так жить можно?
- А коли хочешь летать – привыкнуть придется. Вот так, летчик!
Старик закрыл глаза, а я снова прислонился к окну. Солнце заходило за горизонт, и за ним меня ждала уже совсем другая жизнь.         

          После предварительной подготовки мы зашли в казарму, и я услышал свою фамилию.
- К командиру роты!
Дежурный показал мне на канцелярию.
- Зачем зовет, не знаешь?
- Хорошего точно не жди!
Я поправил ремень, постучался и открыл дверь. Комроты стоял ко мне спиной. Он резко повернулся и бросил картонную папку на стол.
- Знаешь, что это?
- Никак нет, товарищ майор!
- Здесь твое отчисление, летчик!
- Не понял…
Я сделал шаг к столу сел. Лицо майора было каменным. Он открыл папку, разложил передо мной несколько исписанных листов.
 - Что это?
Я поднял голову.
- Доносы.
Комроты аккуратно собрал листы и положил в папку.         
- Ты слишком много разговариваешь, летчик, но всему есть придел.
- У меня завтра зачетный полет...
Я с трудом подбирал слова.
 - Он что, не состоится?
- Я не могу его отменить.
Майор положил папку в сейф.
- Но после... сам понимаешь!
Он достал папиросу, щелкнул зажигалкой, отвернулся и закурил.

          Всю ночь я не спал: перед глазами мерещился Бриль. Вместо лица у него была картонная папка. Утром по команде я сел в кабину и запустил двигатель.  После прогрева начал выруливать на полосу. Всю ночь шел дождь, и грунт на старте превратился в грязь. Я присмотрел себе более-менее пригодное для разбега место, но туда вдруг подъехала машина комроты, и мне пришлось встать в самую жижу.
- Взлет разрешаю!
Донеслось из наушников, и я вывел взлетный режим. Самолет дернулся, зарылся в грязь, и, ревя мотором, стоял на месте и не двигался.  Из машины вышел комроты. В руках он держал картонную папку.
- Ну, давай же, родной, давай!
Я до боли сжал ручку управления. Самолет медленно подался вперед, по очереди, вытаскивая из грязи, то одно, то другое колесо, затем, поехал, побежал быстрее и быстрее.
- Пошел, пошел, ты же можешь!
В фонтане брызг я взлетел, убрал шасси и сделал круг.  
- Знай наших!
       В этот же день нам выдали офицерскую форму. Мы прикручивали звездочки к погонам и собирали чемоданы в дорогу. Вечером я пробрался на стоянку, нашел свой самолет и залез к нему на крыло.
- Спасибо, друг! Все плохое закончилось!
- А это ты зря!
В свете луны появилась знакомая фигура в длинном плаще. Бриль обошел самолет, пнул ногой по носовому колесу.
 - Все только начинается, летчик!

          Наш боевой полк в полном составе был задействован на окружных масштабных учениях. Мы должны были перехватывать воздушные цели, которые шли высоко над морем в нейтральных водах. Но полеты в полку приостановили, потому что два летчика катапультировались по неизвестным причинам. Посланный в район катастрофы экипаж доложил о неизвестном самолете, пытавшемся его атаковать, и был вынужден изменить маршрут и сесть на соседнем аэродроме. Меня вызвал командир полка.
- Полетишь с полным боекомплектом и выяснишь, что это за летучий голландец  мешает всем нам жить.
Он грохнул кулаком по столу. У меня внутри заиграла кровь.
- Я могу применить оружие?
- Только над нашей территорией.
Командир ткнул пальцем в карту.
- Вылет через два часа. Иди, отдохни.
       В гарнизоне вести распространяются чрезвычайно быстро. На пороге меня встретила испуганная жена.
- Не пущу!
Она вырвала у меня шлемофон.
- Что это с тобой? Первый раз, что ли?
Я забрал у нее шлемофон и зашел в комнату.
- Ты должен отказаться!
- Почему?
- Это - Бриль! Он убьет тебя.
Жена заплакала. Она взяла на руки малютку-сына и встала у дверей.
- Заклинаю тебя, или мы или…
Она не договорила: я взял сынишку и подбросил его к потолку.
- Ну-ка скажи, кто твой папка?
- Лецик!
- Вот видишь, даже он все понимает!
Я опустил сына на пол и обнял жену.
- Не переживай! Кстати, мне дополнительно еще две  ракеты подвесят, так что...
- Правда?
Жена вытерла слезы.
 - Я буду тебя ждать!

           Над морем стояла кучевая облачность.  Я уже второй раз облетел весь район, и, не ничего не обнаружив, доложил, что буду возвращаться на базу. Вдруг слева по курсу я увидел незнакомый самолет. Он был темно-серого цвета и без опознавательных знаков. Самолет снижался мне наперерез. Я добавил оборотов двигателю и включил «оружие».
- Ты смотри, как обвешался, не растеряешь?
В наушниках послышался голос Бриля.
- Сейчас узнаешь!
Я выполнил боевой разворот и зашел к нему в хвост.
- Какие мы резвые!
Бриль принялся маневрировать. Я посмотрел вниз: мы над береговой чертой, значит можно стрелять. Я отбросил скобу и пустил по нему сразу две ракеты.
- Какой ты злой!
Бриль засмеялся и исчез в облаке. Я стал смотреть в прицел, но его нигде не было. Вдруг я увидел его у себя на хвосте.
- Ну, что, летчик, ты понял, чего ты стоишь?
Бриль настигал.
- Что тебе надо от меня?
- Откажись от полетов, и я не трону!
- Зачем это тебе?
- Чтоб доказать, что ты - просто козявка, до небес возомнившая о себе.
Заломив огромною перегрузку,  я загнал самолет Бриля в прицел и дал по нему полный залп. Меня подбросило, я проскочил облако и оглянулся. Бриля не было нигде. Сработала сигнализация аварийного остатка топлива.
- Домой!
     Как я и предполагал, мне никто не поверил. Меня отстранили от полетов, долго таскали по разным комиссиям и, в конце концов, просто убрали из полка. Я получил назначение на инструкторскую работу в летном училище.
            
          Взлет – посадка, взлет – посадка. И так каждый день. Казалось им не будет конца. Курсанты делали одни и те же ошибки, одинаково плохо готовились к полетам, все, как один, тупили, оправдывались, пропускали тренажи. И только один из них был другим. Он живо интересовался, всем что имело отношение к полетам, довольно хорошо пилотировал и был лучшим из всех.
       Однажды я полетел с ним на простой пилотаж. Мы быстро открутили виражи и горки и взяли курс на аэродром.
- Покажите переворот!
Услышал я в наушниках.
- Не положено.
- Ну, пожалуйста…
- Ладно, только один раз.
Я сделал полубочку и стал тянуть, создавая перегрузку. Самолет камнем понесся к земле. Я рванул ручку сильнее, чтобы выполнить вывод из пике, но она не двигалась и застряла в промежуточном положении.
- Твою мать, отпусти ручку, придурок!
Я заглянул в переднюю кабину и обомлел: вместо курсанта там сидел Бриль.
 - Что будешь делать, летчик?
Бриль блокировал управление самолетом, высота катастрофически уменьшалась и падали камнем вниз. У меня похолодело внутри.
- Ты опять здесь, козел!
- А как ты хотел? Проси пощады, летчик!
Бриль захохотал. Я посмотрел на высоту. Подходило критическое значение.
 - Мне пора!
Бриль помахал мне рукой.
 - Царствие небесное, летчик!
Ручка стала двигаться. Я стремительно выполнил полубочку и рванул ручку на себя. В глазах потемнело. Самолет, задевая верхушки деревьев, вышел из пикирования и стал набирать высоту.
        Курсанта вытащили из кабины техники. На следующий день он написал рапорт об отчислении из училища. Я тоже стал задумываться об этом. Бриль не отпустит меня, пока не убьет.  Он всегда рядом, подстерегает там, где его не ждешь. Я понял, что начинаю бояться его. И это было ужасно. Решение пришло само. Я запланировал себе одиночный полет в зону. Выполнив сложный пилотаж, я выровнял самолет и встал в вираж посреди зоны.
- Эй, Бриль! Ну, где ты, тварь? Иди ко мне, я тебя покатаю!   
Вечером я налил себе полный стакан.
- Опять, он?
Супруга с тревогой присела рядом.
- Работы много, я просто устал! 
         Инспекция расследовала мой полу-переворот и сделала заявление, что самолет конструктивно из таких режимов вывести нельзя. Как это получилось у меня, знает только бог. И в качестве поощрения меня оформили в длительную командировку в Африку, обучать местных летчиков.
          
          Объехав и осмотрев полосу, по краям заросшую пальмами, я понял, что до полетов еще очень далеко. Сначала следовало расчистить и заровнять полосу, на стоянке вырубить деревья, и вместе с этим приводить в порядок устаревшую матчасть. Сроки были поставлены очень жесткие. Через три месяца должно состояться празднование Дня независимости, и над стадионом, где будут именитые гости нужно организовать воздушный парад.
         Когда все распланируешь, то все не так уж страшно. Работа пошла, наши темнокожие друзья-летчики начали летать. У меня даже появилось немного свободного времени, и я решил сходить на океаническую рыбалку.   Дождавшись отлива, я выбрал камень, и стоя по пояс в воде забросил удочку. Ловилась всякая экзотическая рыба, почти вся не съедобная, но я умудрился все-таки выловить несколько местных окуней. Видя, что начинается прилив, я стал собираться обратно. Вдруг я увидел, как прямо у моего камня покачивается на волнах широкополая шляпа.
- Бриль?  Не может быть?
Я принялся оглядываться по сторонам и опешил: со стороны океана ко мне скользил треугольный плавник.
 - Акула!
Надо было что-то делать. Вода быстро прибывала и была мне уже по грудь. Между тем, акула достигла моего убежища и стала кружить, раз от раза уменьшая свои виражи.
- На, жри, гадина!
Я выбросил сумку с рыбой. Акула среагировала и схватила приманку. Я не стал ждать. Бросив удочки и снасти, что есть мочи поплыл к берегу. Выйдя на песок, оглянулся. Акулы было не видно, с пришвартованного катамарана кто-то махал мне рукой.
        Праздник был в самом разгаре. На стадионе были тысячи зрителей, а среди почетных гостей – президенты и правители многих Африканских стран. Пролет строем над головами мы выполнили хорошо, но вдруг мне поступила просьба в форме приказа – выполнить пилотаж прямо над гостями, словом, поразить, ошарашить, пустить пыль в глаза. Я прикинул: местные летчики совсем сырые. Они не готовы, и я сам залез в кабину Мига.
         Я начал с серии бочек на предельно малой высоте. Стадион взревел. Затем, последовали форсированные виражи, свечки, мертвая петля. Мой самолет не на шутку разогревал не только воздух, но и  вопящих от счастья зрителей. Президенты обступили нашего правителя.
- Откуда у тебя этот ас?
Американский атташе сплюнул в сторону.
 - Опять эти русские…

       Говорят, что везде хорошо, а дома все-таки лучше. Поверьте, это действительно так. Я еще раз в этом убедился, когда за окном вагона забелели наши русские березки. Но не всегда бывает так, как хочется. Не успел я приехать и смыть с себя африканскую пыль, как до меня донеслись неприятные вести: мой сын, курсант летного училища, никак не может самостоятельно вылететь на учебном самолете. Не мешкая, я запрыгнул в боевой самолет, и рванул в учебный полк. Сына я встретил удрученным.
- Что не выходит?
- Глиссада и выравнивание.
- Кто инструктор?
- Да, все кому не лень!
- Теперь понятно, завозили!
Я подозвал замкомэску.
- Нарисуй мне с ним четыре полета, ладно?
        И вот, первый заход на посадку. Я нажал на переговорное устройство.
 Смотри, сын, если идешь правильно, то все ориентиры расходятся в разные стороны одинаково. Усек?
- Понял!
- Пробуй! Вот так. Молодец. Правильно.
После посадки я подписал сыну вылетную.
- Ну что, давай теперь сам!
      
          В гостинице после полетов меня стало морозить и сильно поднялась температура. Своего доктора по близости не было, и его вызвали откуда-то со стороны. Дверь в мой номер отворилась, и в комнату вошел… Бриль.
- Никак, занемог, летчик?
Я привстал с подушки.
- Тебе еще не надоело?
- Что ты! Наоборот! Такая воля, везение, знаешь, ты – жизнелюб, летчик!
- Опять будешь козни строить?
- Тебе нет.
 - А кому?
Я насторожился. Бриль растянулся в улыбке.
- У тебя есть сын.
- Не отдам, сволочь!
Я схватил табуретку и бросил в него. В комнату забежали летчики из соседнего номера, но Бриля уже не было. Глядя на мое состояние, они вызвали транспортный самолет. В нем мне стало намного лучше, а когда произвели посадку, то я уже был совсем здоров. Военврач не поверил своим глазам.
- Кто ж тебя так быстро вылечил, летчик?
Вместо ответа я встал к самолету и прижался к нему щекой.

          Отпущенное нам время имеет одну неоспоримую особенность: оно всегда заканчивается. Мы все начинаем понимать это, когда его становится совсем мало. И я тоже не исключение. Я долго цеплялся за жизнь, стараясь выстоять, побороть неизлечимую болезнь, снова встать с ненавистной постели. Сколько мучений, сколько истязаний пришлось вынести,  но всему есть предел. Я стал подумывать о самостоятельном уходе, просто больше не осталось сил.
          В больничном сумраке послышались тихие шаги.
- Я слышу тебя, летчик.
Бриль сел на край моей койки. Я едва поднял голову.
- Сильнее, чем меня намучили, у тебя уже не получится.
- Не говори так, летчик! Я вовсе не ангел, но не до такой же степени...
- Тогда помоги!
Я заглянул в его глазницы. Бриль задумался и кивнул.
- Что я могу сделать для тебя?
- Отключи кислород.
Я показал головой на кран.
- Ты так решил?
Бриль медлил.
- Да!
- Ну, ты и вправду крут, летчик!
- Хватит нежностей, Бриль, действуй! 
Я приготовился, как тогда, перед своим первым парашютным прыжком: сконцентрировался, сжал пальцы и подался вперед.
- Готов?
Бриль взялся за кран.
- Давай же, не тяни! Ну!
Я изо всех сил напрягся и стиснул зубы.
- Прости! И прощай, прощай летчик!
Бриль повернул вентиль и остановил кислород. Уходя, он прикрыл мне глаза и укрыл одеялом.