Пупик, или Такая обычная жизнь... 1. Поступки

 "Поступки."


   Размышляю - почему всё происходило именно так? Насколько взаимосвязанными оказываются жизненные события? В тот год, когда я приехала преподавать в сельскую школу, поменялась программа по физике и были выпущены новые учебники. Только напечатать их к началу учебного года не успели. Где-то около месяца десятиклассники учились без учебников (ни у меня, ни в школе их не было).
 
  Однажды в райцентре, зайдя в книжный магазин, вижу учебники, на белорусском, такие нужные! Не помню теперь точно, сколько я их купила, где-то около тридцати. Их увязали, и я стояла, смотрела и думала, как буду их нести.

    В это время крутился в магазине милицейский курсант. Как потом оказалось, его прислали на практику в этот город. Чем-то я ему приглянулась, и он, удивляясь моей покупке, предложил так необходимую мне помощь. Встреча и знакомство состоялись.

  Теперь думаю, лучше бы этого не было. Но было.

    Он помог занести книги и сразу, сходу, люблю, мол, обниматься и хотел продолжения... Столь скорый пыл страсти разделён не был, только воспылавший и не думал сдаваться.

      Наконец, по прошествии некоторого времени, познакомился с моми родителями и попросил моей руки. Я к тому времени уже была не против. Папа говорил мне, что надо съездить в Россию, на родину этого человека, расспросить, что он из себя представляет. А то глаза у него что-то очень бегают. Видимо, что-то скрывает. Только мне это показалось ненужным и я отговорила папу ехать в такую российскую даль.

  Дальше всё происходило быстро. Этот человек приехал в дальнюю деревню, где я работала. Пошли в сельсовет - расписываться. Там потребовали паспорт, но Пупик (а это был он), сказал, что у курсантов паспорта отбирают. У него только военный билет. В сельсовете поверили, перепроверять не стали, заявление приняли и назначили дату регистрации.

  На этой же неделе, после моей работы мы поехали в областной город к моей в то время лучшей подруге. Там это и произошло. Ночью Пупик шустро перебрался ко мне в постель, говорил, какая разница, когда, ведь скоро мы распишемся. Был весьма настойчив, в чужой квартире, притом однокомнатной... Да и действительно, уже и заявление на роспись подано, и это только дело времени.

    После этого Пупик исчез. Заявление в сельсовете, как оказалось, без моего ведома он забрал, а вскорости выяснилось, что я нахожусь в интересном положении.
   
    Где-то через месяца три Пупик объявился, прислал телеграмму, чтобы я приехала в город, крупный железнодорожный центр. Там он со слезами на глазах сообщил мне, что "формально он женат", а после добавил, что у него есть ребёнок, дочка. На мой вопрос, как это произошло, он ответил, что у него на родине праздновали то ли 8 марта, то ли другой какой праздник, и Наталья (она приехала в туда, где он тогда находился, работать на льнокомбинат ткачихой), которой он давно нравился, уединилась с ним в общей постели после распития горячительного (кстати, так оно и было). Когда проявились последствия уединения, а он не захотел  жениться, она пошла в партком и после её визита там ему предложили, или ты заключаешь брак с Натальей, или исключим из КПСС. КПСС Пупик ценил...

    А я сказала, что как бы там ни было, я знать его больше не хочу. Однако, к несчастью, в этом вопросе я не смогла быть последовательной. Он утверждал, что пошёл на обман, потому что не хотел меня потерять, просто ему не вписали супругу в военный билет и это ему помогло.

  Я была не в стороне, была в эпицентре событий, видимо, поэтому мне трудно было правильно всё оценивать.
   
  А ещё предстояло сообщить моим родителям...

  Таким было начало последующих событий.

  Да, и надо было как-то рассказать моим родителям, но как расскажешь? Поэтому я ничего им не говорила и пыталась найти приемлемый выход. Был вариант наложить на себя руки, но это был выход, из которого не было выхода, и я уже была не одна...решать надо было за двоих.

  Пупик отозвался всего один только раз. Супруга Наталья, прознав о его похождениях и их последствиях, обратилась в учебное заведение с жалобой на него. Стоял вопрос об отчислении. Пытаясь выкрутиться, Пупик прислал фотографию и жизнеописание своего неженатого друга  из ближнего райцентра, что якобы со мной был этот друг, представившийся Пупиком. Друг, которого я никогда в глаза не видела, готов был помочь Пупику и солгать, приняв на себя последствия его действий. Предполагалось, что с неженатого будет другой спрос.

  Я отказалась рассматривать такой вариант и подтвердить эту ложь. Не знаю, как он там выкручивался, но похоже, что успешно, потому что больше Пупик мне не писал.

  Но разве в деревне что утаишь? Моё состояние становилось заметным для внимательных деревенских женщин; непроверенные слухи дошли до папы. Он приехал ко мне на мотоцикле (тогда у него была "Ява"). Расстояние было не таким маленьким по меркам того времени, более 100 км. Когда папа спросил, правда ли то, что говорят, я ответила, что правда. Это для него прозвучало как гром с ясного неба. Как один из возможных вариантов сказал, что можно сделать аборт (даже по сроку было не поздно) и забыть Пупика навсегда. Когда я ответила, что на аборт не пойду, мне показалось, что папа почувствовал какое-то облегчение. Папа уехал. Он никогда не напоминал мне об этом разговоре и о моём решении. Но этого нельзя было сказать о моей матери и её сестре, моей тёте, которая всегда во всём помогала матери и жила рядом с ней. Дома (когда приезжала) начались непрекращающиеся упрёки матери и тёти, на работе косые взгляды коллег, за глаза осуждение и пересуды. К тому же в учительской в свободное от уроков время беспрерывно курили некоторые учителя, постоянно стоял сизый дым, в коридорах было очень холодно, укрыться было негде...

  В это время начинается та глава моей жизни, которую мало кто знает, кроме непосредственных участников и наверно, уже мало кто помнит...



  Даже в моих документах это нигде не отражено. Изглажено, так сказать. Только из песни, как утверждается, слово выкинуть несколько проблематично. А как бы мне хотелось выкинуть эту песню. Называлась она «На побывку едет молодой моряк»…

    Итак, в это время к моей квартирной хозяйке, у которой я снимала жильё, неожиданно приезжает в отпуск племянник, служивший в то время срочную службу на Северном флоте. Это деревня его детства, здесь жили его родители до отъезда на Север.

  Приехавший застаёт ситуацию в самом разгаре и решает предложить мне помощь. Какую? Он может зарегистрировать со мной законный брак, и, таким образом, ожидаемый младенец не появится на свет вне брака. К тому же, возможно, из-за этого события продлится его отпуск.

  Я смалодушничала и согласилась. Не откладывая, пошли в сельсовет (а там ситуация была не безызвестна), только оказалось, что для столь поспешной регистрации необходимо согласие хотя бы одного из родителей. Позвонили моей матери. Она назавтра приехала и в нужном месте, не раздумывая, поставила свою подпись. Тут же состоялась регистрация. Как мне хотелось забрать свой паспорт, пока там не было сделана эта отметка! Желание так поступить так и осталось желанием и вот этот «брак» заключён.

 Через некоторое время в этот же день приехал на «скорой» папа, привёз продукты, их наскоро приготовили (мне помогали моя тётя и квартирная хозяйка) и пригласили гостей, потому что мой «муж» обязан был тут же уехать ( посылалась телеграмма в часть, пришёл ответ, что отпуск ему не продлили). Некоторые из приглашённых пришли на фарс, называемый «свадьба», но многие – коллеги по работе - проигнорировали. Папа потом говорил мне, что не такую свадьбу он ждал! «Торжество» закончилось очень быстро, на «скорой» все уезжавшие поехали в райцентр, где «молодые» успели сфотографироваться и немного поговорить, пока приехал поезд. «Новобрачный» обещал, что подробностей своим родителям не расскажет… Подъехал поезд…

  Так впридачу к основной проблеме я сама создала себе ещё одну, надеясь, что она поможет решить первую.

  Только ничему это не помогло! Прошло не так много времени, как я стала понимать, что это ничего не решило. Через месяц после «свадьбы» моя фигура заметно округлилась в животе. И приехали две дочки квартирной хозяйки, которые решили восстановить попранную справедливость. После работы они меня изводили упрёками настолько, что наш завуч стал давать мне ключ от школы, чтобы я могла возвращаться на квартиру поздно вечером.

  Пупик всё это время «за кадром» и я ничего о нём не знаю. Только в выходные на  «виллу» родителей приезжает супруга Пупика Наталья. Оказывается он закончил учёбу, ему присвоили звание и он направлен на работу участковым инспектором. Она, роясь в бумагах пупика, нашла там несколько моих писем и намерена отослать их со своими комментариями ко мне на работу, чтобы там оценили мой моральный облик. Пока это не случилось, она приглашает меня с матерью в город к ним на квартиру на переговоры.

  Мы с матерью поехали в город... Переговоры увенчались успехом. Однако в тот самый момент, когда мать кладёт письма в сумочку, входит Пупик. Он начинает отбирать письма. Начинается толкотня, потом потасовка. Мать не отдаёт сумочку, Пупик её вырывает. В руках у матери остаётся ремешок, они валтузятся, падают, терзают сумочку туда и сюда и, наконец, потрёпанная, искривленная сумочка окончательно переходит к матери. Мы убегаем, а за дверью начинается выяснение отношений.

  Быстро проходит время, я становлюсь на учёт по беременности в больнице, где папа главврач, и после соответственного подсчёта получаю предродовый отпуск. Это благословенные весенние дни. Иногда приходят письма с Северного флота – это напоминает о моей новой беде. В упрёках моих тёти и матери появляется новая тема. Приходится терпеть… Так продолжается до начала июня.

  И вот начинаются роды. На больничной «скорой» больничный шофёр  отвозит меня в город, в роддом. Чтобы быстрее туда попасть, он нарушает правила, и нас останавливает гаишник! Он хочет составить протокол, дать штраф, не отпускает. Мне не до гаишника… наконец нас отпускают.

   Все прелести советского роддома. Сначала не принимают, нет осмотра специалистов, каких-то анализов. Потом умилосерживаются. В предродовой палате нас четверо. Все стонут, охают, кое-кто кричит так, как кричат в фильмах. Мне часто меряют давление, делают какие-то уколы – у меня испортилось сердце. Из четверых нас я одна не кричу, терплю. И всей-то радости от моего «бракосочетания», что внизу роддомовских документов написали «муж такой-то». Когда меня отводят в родзал на «стол» и рождается мальчик, мне становится всё равно… его не очень показывают, что-то с ним делают, он кричит…

  Первый взгляд только что рождённого человека на этот мир меня поражает. Сразу такой мудрый, всё понимающий взгляд, потом становится расплывчатым, детским.

  Тогда детей помещали отдельно от матерей, уносили. Унесли и этого младенца. Меня отвезли в палату на 8 мест и положили на кровать. Все ушли. Как моя соседка заметила, что я перестала дышать, не знаю, ведь уже было темно. Потом мне рассказывали, что она сильно стала кричать, что я посинела и не дышу. Если бы я окончательно умерла, я бы этого так и не узнала. Полное, совершенное, абсолютное ничто... Ни темноты, ни света, ни звуков, ни мыслей, ничего.

  Сильное кровотечение.

   Меня начали откачивать…

   Женщины, проснувшиеся от крика, увидели, что набежало много медперсонала. Койку, на которой я лежала, оттащили в проход и густо обступили. Что-то со мной делали, пронесли какой-то аппарат... Кроме врачей, акушерок, медсестёр были нянечки (санитарки) и студенты из медучилища, находившиеся на практике. Возились со мной они долго. Так показалось наблюдавшим женщинам и так они мне потом рассказали.

  ...Когда я открыла глаза, то увидела, что вокруг меня стоят все в белом, мои руки широко раскинуты в стороны и в каждую руку внутривенно что-то шприцами вводят. Во рту у меня почему-то была шоколадная конфета. Я не поняла, что со мной и почему меня переложили на каталку и повезли в родильный зал. Но объяснялось всё просто. Я попала в пересменку, обо мне не сказали заступившей на дежурство акушерке и та не приходила наблюдать за моим состоянием.

  Привезли, перенесли на стол. Собирались делать операцию. Но решили не спешить и попробовать ещё одно средство. Накапали, навводили всего внутривенно и стали наблюдать. Хуже не становилось. Когда наступило утро, отвезли в палату.

  Началась обычная жизнь роддома. Дважды в день приходила врач с чайником тёплой кипячёной воды - подмывать и осматривать родивших. Каждые три часа приносили детей на кормление, оставляли на час и потом уносили.

  Женщины везде женщины! Рассказывали друг другу о своих мужьях и домашних делах. А вот уже и сами мужья, стоят под окнами, пришли с передачами, им показывают в окно их детей. Можно из открытого окна в туалете поговорить с пришедшими. Надо только подушкой закрыть грудь (чтобы не простудить сей важный предмет). Нужно ли говорить о том, что ко мне никто не приходит и никаких передач не приносит. К окну в туалете я хожу просто посмотреть на окружающий мир. Это мир усадьбы. Красивые, ухоженные клумбы. Подстриженные кусты. Аллея акаций. Почему-то больницы тогда были в бывших усадьбах. А эта, из туалета которой я выглядываю в открытое окно, принадлежала Казимежу Агинскому, родному дяде того самого Михаила Клефаса Агинского, автора знаменитого Полонеза ля минор («Прощание с Родиной»). Михаил Клефас часто бывал у дяди…

Через неделю приехавший в роддом на больничной «скорой» папа с шофёром Василием забирают меня с новорожденным домой. На привилегированном месте – в кабине – папа с внуком на руках. С меня достаточно и «буды», в кабине только одно место.

  Дома жарко натоплено. Младенец сразу же развёрнут и подвергнут тщательному осмотру. Он весь в прыщиках. Удивляться не надо – на него напала никак не выводимая внутрибольничная стрептококковая инфекция. От этой инфекции в роддоме избавятся только тогда, когда построят новую больницу. Скорее греть воду, купать, потом щедро мазать зелёнкой. Папа принёс большой, на ведро воды кипятильник и помогает мне во всём. Тут же крутится тётя. Уж она-то не преминёт напомнить мне то, о чём я за заботами забываю.

  Через два месяца приезжают с Севера  родители моего «мужа». Они настроены решительно. Их сын не будет платить алименты! Мои родители оправдываются: “Ашыблась дзеўка”. Я понимаю, что “ашыблась” дважды. В душе я вполне надеюсь, что впредь стану умнее. В этом я тоже ошибаюсь.

  Вскорости приезжает “муж”. Оказывается, он за прошедшее время всё обдумал. Пусть это будет настоящий брак. Он готов вступить в свои права супруга. Мы уедем на Север, где никто ничего не будет знать. Никто? Ничего? А твои родители? Родственники, переехавшие на Север?

  Мать и тётя уговаривают меня согласиться на предложение “мужа”. Ну и что. От тебя не убудет. Куда тебе трепыхаться, когда человек согласен. Но я не могу, не хочу. Младенец, до того бывший очень беспокойным, почти не спит и постоянно кричит. Наконец, “муж” уезжает. Я провожаю его до автобусной остановки ровно 350 метров и мы расстаёмся, чтобы больше никогда не видеться. Суды по признанию актовых записей недействительными происходят без нас. Причины неявки в суд признаются уважительными. Решение суд присылает по почте. Иски удовлетворены.

  Но тут  Пупик вспоминает обо мне. Он хочет, чтобы ему показали сына. Приезжает на на Лесничовку (так называется  место, где была больница) , останавливается у соседки  (в другом доме,около шоссе, наш дом в глубине леса) и втайне издалека рассматривает нас, когда мы гуляем. Потом передаёт записку, чтобы принесла сына в сад, он хочет его посмотреть. Какой сад, куда чтобы принесла! Не понесу.

  Пупиковские набеги время от времени повторяются, однажды он, подкравшись почти к самому дому, натыкается на папу. Папа прогоняет испугавшегося Пупика. Тот, как лось, убегает в лес, слышно только, как трещат ветки под его ногами.

  Весной, где-то в конце марта, мне позвонили из районо и попросили выйти на работу в среднюю школу одной из деревень. Там некому преподавать физику. Моя однокурсница ушла в “декрет”, а другой физик уволен за амральный поступок – собрал у учеников деньги, чтобы выписать им газету “Комсомольская правда”,которая тогда стоила несколько рублей, а выписал всем “Зорьку” за 48 копеек и пропил оставшиеся деньги. Я согласилась поработать, доверив уход за сыном тёте  и матери.

  В апреле в той школе, где я работаю, появляется Пупик. Он убеждается, что я на месте и в учительской дожидается меня. Ему надо со мной поговорить. И он не в милицейской форме.

 (продолжение следует)
 






 


Рецензии
Название этой Вашей работы ну ни как не вдохновляет, чтобы взять и почитать для удовольствия - ну как-то по другому, ну не "пупик" - "жопик" что-ли, было бы понятнее сразу.

Когда же углубился - стало до жути интересно насколько же хватит терпения и сил у описываемой женщины. Чем больше углублялся, тем более приходил, к мнению, что если все мужики "сво...", то все бабы "ду...".

Характер Вашего повествования лаконичен настолько, что решил - надо узнать концовку - почитаю, опишу ваши художественные способности, а может и талант.

Чо зашёл? Да обнаружил Вас на своей страничке, где вы хватали всё что я пишу, "как не в себя" - вот и подумалось - такой интересный писатель хоть одно слово скажет обо мне, "писателе от сохи" - ну дескать придурок, чо ты задниу рвёшь, сидел бы на заваленке в тёплых валенках да помалкивал.
А жизнь скучна стала - вот и разболтался.

А про пупика дочитаю. Только Ваше повествование ну уж очень суховато, хоть бы всплакнули где.
Любви Вам и здоровья.

Владимир Давыденко   22.02.2024 07:39     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.