Загородный дом. Часть1

    «Новым ветром пахнуло!» В. Жаботинский «Весна»

    Этот  рассказ о переломном моменте моей жизни. И он совпал, так случилось, с переломным временем для Украины, где я жил.
Попробую написать об обычной жизни советского инженера в эпоху перемен, о событиях тех дней, которые были тесно переплетены: и политические, и житейские.

      Сейчас конец 2020 года, и я - в Израиле. Неумолимо стучит время - боюсь, что не успею, - и стараюсь судорожно вспомнить несколько интересных эпизодов моей тогдашней жизни в Украине, когда развалился Советский Союз, и Украина очутилась на перепутье туманных дорог. Мне было тогда 53 года, и я стал свидетелем событий того времени. Как я тогда это видел, и вижу сейчас.

     Внук мой, Андрей, утверждает, что я устарел, не понимаю ничего. Пусть так. Согласен! Внук мой, как водится, - левый! Я тоже был левым, не диссидентом (на то смелости не хватило), но скромным антисоветчиком, ненавидел Совок всеми фибрами души. Я знаю, что такое социализм, всю мою сознательную жизнь прожил при социализме. И не считая, конечно, страстной молодости, преданных школьных друзей и неуёмной жажды жизни, не видел ничего стоящего, кроме лжи, предательства и ненависти.

В 1991 году ненавистная Советская Власть канула вечность. И так случилось, произошёл перелом на два периода моей жизни, вернее, моя жизнь разделилась на две половины: первая - жизнь с Лидой, вторая - жизнь с Мариной.  Получается, что я жил при Советской Власти с Лидой, а с  Мариной - после конца Советской Власти, её бесславного конца, в независимой Украине.

Часть 1.

1

     Шли 90ые годы. На референдуме мы все проголосовали за независимость Украины. Я радовался свободе. Но постепенно с полок магазинов стали исчезать необходимые товары. Это означало начало крушения плановой экономики, которая культивировалась при Совке. А до Рынка было так далеко.

    Закрылись сберегательные кассы, поползи слухи, что накопленные годами вклады населению не выдадут. Ходили разговоры, что Россия вывезла всю рублёвую наличность из Украины, по сути ограбив Украину.

    Мы с Мариной (Марина - это моя вторая жена, с первой, Лидой мы развелись в 1978г) не верили таким разговорам и слухам: - разве можно государству, будь то Украина, будь то Россия, с нами так поступить?! - этого не может быть, подождите!

     (Оказалось, может! Нам так и не вернули наш накопленный вклад, который я хранил в сберегательной кассе СССР). Исчезли рубли, зарплату стали выдавать купонами. Инфляция росла бешеными темпами. Мы все в одночасье стали миллионерами.

    Закрывались крупные заводы, распускались колхозы, массово увольнялись люди. У нас в Киеве на стадионе Хрущева возник вещевой рынок. Люди торговали всем: от детских игрушек, до производственных изделий, которые им выдавали вместо денег в счёт зарплаты.   

     Казалось, по крайней мере нам, в Киеве, что надвигался голод.

    Марина даже съездила в Лубны, на родину своего отца, Исаака Леонтиевича, где жили его друзья, чтобы разжиться продуктами: - в маленьких городах, на рынке, где торговали селяне, ещё можно было купить продукты питания. Сам Исаак Леонтиевич, переживший голод в 1933 году и никогда о этом не забывавший, подогревал эти разговоры и слухи.

2

    Гипроград, проектный институт, где мы с Мариной тогда работали, договорился с местным совхозом. Совхоз временно согласился вспахать и отдать 1 га земли под огороды для сотрудников.

    Это было нечто качественно новое: при Совке, начиная с весны вплоть до осени, нас заставляли ездить на разные сельскохозяйственные работы, то на прополку, то на сбор урожая.
    А сейчас мы с Мариной запаслись лопатами и граблями, купили у ближайших селян картошку для посева и засадили весь участок, благо был крошечный. 

    Из дома рядом вышла бабушка и показала, как надо правильно копать лунки, на каком расстоянии, как обрезать клубни, закапывать, чтобы куст картофеля развивался. Соседний участочек был Нади Ковалевой, подруги Марины.

    Каждый выходной, без исключения, мы ездили на электричке на свой огород на прополку, окучивание, опрыскивание. И наконец,  собрали урожай.

     Соседские селяне приходили смотреть и удивлённо причмокивали и разводили руками: под лопатой лежали сплошь крупные клубни, покрытые глянцем розового загара. Все согласились: - новичкам везёт!
 
    Получилось всего три мешка по 50кг каждый. Хватит и нам с Мариной, и Ренате, дочери моей, которая жила отдельно с мужем Андреем. Брат Нади Ковалевой на своей машине отвёз наши мешки к нам домой. Нам этого хватило, чтобы пережить зиму. Хранили на балконе, если случался мороз, я выносил в комнату под балконную дверь, где также было прохладно.
 
     Этот год был самым несчастливым годом. Но мы радовались! Мы выжили, стало быть и дальше будем жить!

3

    Жажда земли и собственности была так высока, что совхоз согласился отдать пустующие земли под строительство загородных домов для сотрудников Гипрограда, не бесплатно, но выгодно.
 
     Некоторые взяли на выплату и строились. Так возник дачный посёлок. Местность под строительство домов была выбрана явно неудачной: - бывшее болото, где совхоз провёл так называемую мелиорацию.                               

    На следующий год, наш местком выделил под огороды для сотрудников, участки в совсем другом месте: - рядом с этим дачным посёлком. Нам показали лист карты - рисунок, выполненный в масштабе, где было видно все занятые участки. Свободным остался только лишь крайний участок на опушке леса, наполовину вскопанный, наполовину заросший кустарником. Нам он и достался.

    Когда мы с Мариной весной, в апреле, приехали посмотреть наш участок, прежде чем определить, как обрабатывать территорию: копать ли огород, или купить и поставить металлический контейнер, чтобы в дальнейшем начать строительство дома, нам открылась безнадёжная картина.

    Повсюду копошились люди, знакомые и незнакомые. Марина подошла к знакомой по институту сотруднице. Та рассказала Марине, что муж её насыпает огромные кучи земли, чтобы посадить саженец плодородного дерева, но она сама считает, что результатов не будет. Я не то что бы пришёл в ужас, но крепко задумался. Раздумье не всякого делает трусом.

     Мы обдумали возможные варианты действий: - строить на болоте не возможно, сажать деревья на болоте не возможно, они просто не вырастут или вырастут, но не надолго.  Мы приняли решение копать огород, тем более, он был наполовину вскопан. Надо было только отчистить от кустарников и от трясины.

     Поэтому в следующий приезд я захватил топор и две лопаты, мы сложили наши вещи на меже и приступили к работе. Мне было всего 55 лет или около того, я находился превосходной форме, по утрам бегал по парку Октябрьской (ныне Александровской) больницы, за забором которой мы с Мариной жили.

      Рубить кусты оказалось плёвым делом. Корчевать корни - значительно труднее. Но я приспособился и получал от физической работы истинное удовольствие.

     Я и не заметил, как наш участок оказался ровным, вскопанным, пригодным для посадки картофеля. В следующий приезд мы с Мариной засадили весь участок разрезанными клубнями. После окончания работы оглядывая с полным удовлетворением наш участок, мы обратили внимание на соседний.

     На этом участке был установлен металлический контейнер, и в нём расположились наши сотрудники Климовы, архитекторы. Они заметили, что мы смотрим на них, и пригласили отдохнуть и посидеть в их контейнере.

     Климовы не собирались работать на своём участке. Они просто отдыхали. И я, и Марина давно знали Климова. Марина училась с ним на архитектурном факультете. Безотказный, добрый человек, всегда спокойный, в молодости пловец, очень красивый. Всем помогал, все знали, что на Климова можно положиться, он не подведёт.

    И жена его была подстать ему, красивая и добрая. Они превратили участок в лужайку, где Лера  собирала луговые цветы. Мы с Мариной работали, не покладая рук, пропалывали, окучивали, опрыскивали. А в перерыве садились обедать вместе с ними на лужайке или в их контейнере, если шёл дождь. Говорили о разном.

     Мы с Мариной мечтали о собственном загородном доме с фруктовым садом, с неизменной верандой, самоваром, вечерним чаем. И постоянно спорили: строиться в дачном посёлке, или купить хату в селе.

      Спор был чисто схоластический: у нас просто не было денег. Накопленных нами и нашими родителями лишили при ликвидации Сбербанка СССР с обещанием вернуть, что известно как дурню - радость.

      Наконец мы дождались скудного урожая. Картошка оказалась мелкой, и её было мало. Но сейчас это было не важно. Украина с трудом выбиралась  из «болота», и мы выбирались с нею. Нам в Гипрограде платили зарплату, пусть в купонах - карбованцах, но платили! Исправно работал «Театрон», который мы с моими друзьями основали - мы зарабатывали!

     В 1990 году у Ренаты с Андреем родился сын, которого назвали тоже Андреем. Таким образом, я получил внука - Андрея Андреевича, которого обязан был выращивать, воспитывать. Он позже сыграет решающую роль в конце моей жизни.   

4
                                К весне 1995 года мы скопили достаточно денег,
чтобы купить сельскую хату. Обратились к знакомым, к сотрудникам. Нам посоветовали под Конотопом, дали адрес. Мы ехали электричкой в Конотоп 3 часа, потом шли час, нашли бабу, которая продаёт хату.

    Осмотрели хату, она стояла на окраине села, на опушке леса. Хата понравилась, решили покупать. Но председателя сельсовета, не было дома. Хозяйка пошла его искать, а мы присели на скамейке во дворе.

     Был прекрасный солнечный день. Мы расслабились, размечтались, не сразу, но заметили постоянный рёв: это в небе, с интервалом 5 минут взлетали и садились военные самолёты. Поблизости, в лесу располагался военный аэродром. Такое соседство нас не устраивало.  Мы подхватили свои сумки и, не дожидаясь возвращения хозяйки, кинулись на электричку. 

     Эта неудачная попытка с налёта купить хату нас научила осторожности и предусмотрительности. Я рассказал это происшествие Ренате, в смешном ключе, как мы чуть не влипли в скверную историю. Мы посмеялись, но деловая дочь моя, Рената, знала людей, которые ищут дом для жизни в селе. Обещала найти контакты. И действительно, нашла, позвонила, договорилась.

5

     В селе Красна Слободка за г.Обухов (60 км от Киева), срочно продавался дом с участком земли - усадьба. Молодая хозяйка, Виктория, вышла замуж за военного моряка и уезжала к мужу в Россию, в Петербург. Она хотела, чтобы её мать, живущая в  Красной Слободке, переехала жить в Обухов и продать этот дом, доставшийся ей по наследству после смерти отца, Петра Богомола. 

       Она запросила за всю усадьбу 2000 долларов США. Надо было съездить туда и посмотреть, так сказать, на разведку. Андрей (старший) вызвался показать дорогу. Я же хотел, чтобы Марина, как архитектор оценила будущую недвижимость.

     Машины у нас ещё не было. Выбрали свободное время и поехали рейсовым автобусом. Дальше рассказывала Марина.

     Стоял солнечный весенний день в конце апреля. Они пришли по указанному адресу, но никого из хозяев дома не застали. Осмотрели приусадебный участок: огромная территория - 40 соток, включая дом, фруктовый сад, огород на южном склоне горы.  Деревянный дом стоит поодаль на возвышении в фруктовом саду под горой. Дворовые постройки, сараи. Везде мусор, запустение.

     Марина и Андрей взобрались на гору, невспаханный огород, весь заросший травой - настоящее зелёное поле, окружённое деревьями. Всё расцветало: орехи с мохнатыми серёжками, абрикосы, вишни, яблони. Всё было обсыпано белыми нежными лепестками. Сверху шла дорога к сельскому кладбищу, густо заросшее акациями.

      Они сели на северной границе участка на весеннюю траву и разложили бутерброды, которые Марина приготовила с собой, посмотрели вниз, и залюбовались представшим пейзажем.


      Оттуда открывался чудесный вид.  В зелёной долине синей извилистой лентой текла речка. Село Красна Слободка лежало, как на ладони по обоим берегам реки, живописное село.

     Возвышалась, как положено, новая церковь. Разнокалиберные сельские хаты, как игрушки, рассыпались по холмам, утопающим в садах, которые только расцветают. Марине всё очень понравилось: и дом, и сад, и простор:
-  Райское место!, и совсем не дорого, даже с ремонтом, заключила она, и я полностью доверял ей. 

Когда они вернулись в Киев, хозяйка дома, Виктория, позвонила к нам. Извинялась, что срочно уехала, и потому не встретила и не показала дом. Объяснила, что на днях уедет Петербург, и, если мы всё ещё хотим купить этот дом, то - «приезжайте в Обухов к ней. И рассчитаемся, и документы все подпишем». И она оставила адрес и телефон в Обухове.

6

      Надо было на что-то решаться. Начали с детей. Рената и Андрей имели право совещательного голоса. Они высказались за покупку Слободки, так мы все назвали будущую дачу.

      Марина более внимательно подошла к вопросу. Она разобрала все плюсы и минусы. Она напомнила, что покупаем развалюху. Жить в таком доме нельзя. Надо срочно делать ремонт: обложить деревянные стены кирпичом, оштукатурить внутренние стены, заменить земляной пол деревянным или бетонным и покрыть пластиком типа ковролина. Это надо сделать первым делом.   

     Следующий шаг предстояло совершить мне. И я свой шаг совершил. Позвонил в Обухов и договорился с Викторией. Собрал всю наличность в сумку, захватил Андрея, и мы поехали. Приехали в Обухов, нашли дом Виктории на окраине Обухова. Толкнули калитку, вошли во двор. С крыльца сбежала маленькая фигурка и бросилась к нам.


     -  А я всё жду и жду, извелась совсем, а вы не едите! - тараторила она. - Ну, вы не передумали покупать наш дом? - и не ожидая ответа: - Нотариус ждёт! Пойдём скорее, контора совсем недалеко!

     И она, не давая опомниться, потащила нас за собой. И только в конторе нотариуса я сумел её рассмотреть. Она была маленькая ростом, но живая, быстроглазая хрупкая девушка. Она всех знала, и её все знали. Поэтому мы быстро закончили подписание всех бумаг, купчую, пересчитали деньги, (по курсу вышло миллион купонов) заплатили в кассу госпошлину, и отдали Виктории пакет с деньгами и вернулись в дом.

    Там нас нетерпеливо ждала мать Виктории, поздравила с покупкой, налила самогонки, начала угощать. Андрей отказался (он тогда не пил), а я с Викторией выпили за удачную сделку, за дом, за сад. Вика (мы с ней перешли на ты) рассказывала мне об своём недавно умершим отце, Петре Богомоле. Он был садовником, умер молодым, не дожив до 50ти.

     А потом предложила съездить в Красну Слободку, попрощаться. Она выросла в селе, училась школе в Обухове, всех знала. Нашёлся одноклассник с машиной, и мы уже сидим в обшарпанной Ниве вместе: Вика, с её матерью, Андрей и я, и едем. Они - прощаться, а мы - знакомиться.

    Езды от Обухова до Красной Слободки - 20 минут, подъезжаем, входим в полуотворённые ворота. Видим знакомый бедлам. Вика объясняет, что уже год никто в доме не живёт, после смерти Петра.

     Из рассказов Марины я представлял нечто подобное и не удивлялся. Вика торжественно вручила мне ключ от дома. Открыли и, молча, остановились на пороге.

      Дом состоял из:  двух комнат - большой пятиоконной гостиной и маленькой спальни, просторной кухни с огромной русской печью и двухэтажной лежанкой, кладовой и прихожей, похожей на сени.

       Дом не производил впечатления сельской хаты. Высокие потолки, широкие окна, много света. На этом достоинства дома исчерпывались. Дальше шли недостатки. Железная, кое-где ржавая, крыша текла.

     В сенях на полу лежала примёрзлая прошлогодняя картошка.  Везде поломанная мебель. На вешалке висит драная одежда. На земляном полу полузасохшие лужи грязи.  Внутри железная кровать с пружинным матрасом со сломанными пружинами, вдоль стенки под окнами ослоп (деревянная скамья)
Пахнуло спёртым воздухом, гнилью.

     Вика сама не ожидала столь ужасного впечатления, заторопилась на свежий воздух. Вышли на свежий воздух. Сразу полегчало. Небо всё так же, как вчера, слепило бездонностью. Всё так же расцветала весна. Я вздохнул полной грудью, и почувствовал, как стремится по жилам радость, заползает во все поры моей души, и наполняет всё естество моё безудержным счастьем.

    Я забыл про инфляцию, про купоны, про цены, что тревожило меня последние годы, прислонился к дереву ореха, потрогал мохнатую серёжку, понюхал клейкий листочек, только что вылезший на свет божий, и понял, что я живу и буду жить, и радоваться каждому муравью, каждому дереву, каждому листочку, что отныне я приобщился к сонму существ живой природы, которые меня окружают.

7

     Мне хотелось обнять Вику, выразить ей благодарность за столь щедрый подарок. Но остановился, подумал, что такой мой жест может быть не правильно истолкован, подавил секундное желание и затесался среди соседей. 

     Тем временем, мать Вики показывала Андрею недавно (год назад) вырытый погреб за домом. Там собралась толпа соседей, в основном бабок, привлечённых шумом подъехавшей машины. Они здоровались с матерью Вики, которой давно не виделись. Но приветливости и сердечности у них не было. Напротив, они её осуждали. Через 5 минут я знал за что они её осуждают.

    Историю эту я много раз слыхал, а тогда досужие бабки выложили мне, перебивая друг друга, первый раз. По сути, это была история постройки этого дома.

     Когда-то на этом месте, стояла обычная сельская хата, крытая соломой, с подслеповатыми окнами, затянутыми вместо стекла бычьим пузырём. Когда в первую мировую войну сюда пришли немцы, им здесь очень понравилось: и природа, и земля, жирный, густой чернозём, и местные девушки. Полк в этих краях стоял месяц, и отступил без дезертира - венгра, который предпочёл остаться, чтобы построить настоящий дом, вместо хаты, что была.

      Петро Богомол, хозяин усадьбы, был правнуком того самого дезертира - венгра, который сам построил этот дом. Он сам выбрал себе жену. Он выбирал себе жену, чтобы жить с ней в покое и радости, а выбрал себе на погибель.

       Зина, так звали мать Вики, красивая чернявая, чем-то похожаяна цыганку, после рождения дочери, Вики, по не вполне ясным причинам, пристрастилась к алкоголю.  Петро Богомол боролся с этой напастью какое-то время, отдал дочку учиться в Обухове в частный интернат, исправно платил за учёбу, но постепенно, не стразу, сдался и ушёл от жены, оставив отчий дом

      Он, будучи агрономом, устроился в правительственный санаторий в Конче Заспе садовником, некоторое время там жил, навещая дочь. Прошло какое-то время, и он, по не вполне ясным причинам, вернулся к Зине.

     Но... по иронии судьбы они стали пить вместе. Богомол старался как-то наладить жизнь, как было при своей матери, когда южный склон был засажен клубникой, принёс и засадил старый сад новыми саженцами, посадил деревья вокруг огорода, вырыл новый погреб, но ничего не получалось.


       Он страдал болезнью сердца, и незадолго смерти он завещал всю усадьбу дочери, Виктории. Он боялся, что она пропьёт и этот дом. Он умер, а Зина продолжала пить. Она допилась до белой горячки, пока Вика отвезла её в больницу в Обухов.

     И вот дом перешёл в новые руки. И эти руки оказались моими руками, нашими с Мариной руками. И мы хотели, чтобы этот многострадальный дом обрёл новую жизнь.
О, сколько сил и средств вложили мы этот дом, прежде чем он приобрёл достойный вид.
Рената и Андрей помогли нам в этом, особенно Андрей, который никогда не отказывал мне и Марине помощи.

8

      Но в тот год, в ту весну мы взялись за огород. Мы подумали, что как-то перебудим лето. Прежде всего мы договорились с местным трактористом, чтобы вспахать огород и успеть посадить картошку, и овощи. Марина взяла отпуск и одна сажала, я работал, зарабатывал денежки. Ох, трудно ей было! Она познакомилась местными бабками, они учили её сельскому труду.               

      Я вспоминаю, как отец, Андрей, взял маленького Андрюшу в лодочный поход на байдарках, ночевали у костра, потом привёз его в Слободку и оставил Марине. И Марина, ни слова не говоря, обходила местных баб, имеющих коровы, просила молока, чтобы попоить Андрюшу парным молоком . 
    А я в пятницу, после работы, купив на неделю продукты и арбуз, спешил на автобус, а потом 20 минут бежал бегом, потому что маленький Андрюша и Марина ждали и встречали меня, и Андрюша, увидя меня, с торжествующим воплем бежал и бросался ко мне на грудь.

     А потом после трапезы, наговорившись всласть, мы ложились спать. И маленький Андрюша просил подвинуть свою раскладушку к моей кровати и в темноте нащупывал мою руку и, когда на чердаке начинались какие-то таинственные звуки, вздохи, сопение, шаги, он шептал мне на ухо: - «не обращать внимания?»

     Не сразу мы занялись нашим домом, вернее ремонтом, обновлением нашего дома. По сути, мы приступили к нашему дому после покупки машины. Но это будет во второй части.


       
(продолжение следует)

Тель - Авив, декабрь 2020 г.