Судьбе навстречу. 60 глава

  - Ну что Вы, мамочка? На топчане лежат курпачи, там и ляжем с Мумбой. Не беспокойтесь, отдыхайте. И подушки есть, - ответил Азиз, ласково посмотрев на мать.
  - Так ведь гость, хоть и друг твой. Так нельзя, сынок. Гость в доме - это святое, по нашим традициям, гость важнее хозяина, - присев рядом с сыном, сказала Малика опа, делая ударение на слове гость.
  - Знаю, ойижон. Но Мумба не обидчивый. Ладно, я сам вынесу новую курпачу другу, а мне и эта пойдёт, - улыбнувшись, ответил Азиз.
  - И укрыться покрывало вынеси. Это ты прохладу любишь, в холодной воде до поздней осени купаешься, а Мумба из жаркой страны приехал, он к теплу привыкший, - сказала Малика опа.
   То, что Африка жаркая страна, Малика опа знала, это она учила в школе, которую, кстати, закончила на отлично. Но её сразу после окончания школы выдали замуж, поэтому о дальнейшей учёбе речи не шло, о работе - тем более. Латиф акя закончил и техникум, выучился на бухгалтера, стал работать в Буке, в мастерской по ремонту холодильников и кондиционеров, кассиром. Но каждый день ездить из кишлака в БукУ, было накладно, поэтому пришлось уволиться. Устроился в сельский магазин грузчиком, по молодости, тяжести носить легче, но с годами, Латиф акя стал уставать и его, как хорошего бухгалтера, назначили помощником домкома, при махалле. Там работы было не так и много, приходилось писать, считать и ездить в БукУ, в контору, сдавать отчёт.
   Азиз пошёл за матерью и вскоре вышел из дома один, с курпачей и покрывалом в руках.
  - Ладно дети, ложитесь. Поздно уже, завтра день тяжёлый, - спускаясь с топчана и надевая старые шлёпки на ноги, сказал Латиф акя.
  - Доброй ночи, отец. Мумба, спустись и ты, я постель постелю, - сказал Азиз.
   Но Мумба спускаться не захотел, он привстал и присел на край топчана.
  - Я мешать не буду, помогу тебе, - ответил он, хватаясь за края курпачи.
   Латиф акя ушёл в дом, они с женой спали на открытом айване (терраса), дети заняли две комнаты, мальчики в одной, девочки в другой. Причём, засыпали на брошенной на пол курпаче, порой и без подушек, не заботясь ни о чём. Вскоре свет везде выключили, оставив только возле ворот, под навесом, зачастую и ворота забывали запирать на ночь.
  - Надо сказать отцу, что в городе ворота нужно крепко закрывать... - подумал Азиз, сладко зевая и поворачиваясь на бок.
   Мумба засыпал, словно младенец, как только закрывал глаза, казалось у этого парня, нет никаких проблем и забот.
   Вокруг были слышны кваканье лягушек, звонкий свист сверчка, режущий ухо, лай соседских собак, на кишлак опустилась ночь. Азиз очень устал, но уснуть сразу, не получилось. Перевернувшись на спину, он лежал с открытыми глазами и любовался чистым, звёздным небом. В кишлаке звёзд было больше и они ярче светились, казалось и небо ниже, и воздух чище, вперемешку с запахом навоза и сухого сена. Полная луна, висела среди звёзд, словно приколотая большой булавкой. Азиза всегда восхищало ночное небо, заставляя задумываться о Вселенной. С самого детства ему говорили, что всё, что он видит вокруг себя, создал Всевышний. В этом он не сомневался. Наконец, глаза непроизвольно закрылись и Азиз погрузился в глубокий сон, сквозь который он слышал ночные звуки и тихое посапывание друга.
   Ранним утро, Малика опа разожгла тандыр, когда все уже спали, женщина замесила тесто на лепёшки и пока тандыр накаливался, она сделала тесто и на самсу. Ловкими движениями, женщина мелко резала мясо и лук. Она, конечно, могла разбудить девочек, чтобы те помогли ей, но Малика опа была любящей своих детей матерью. Ей жаль было будить дочерей на рассвете, да и были они ещё маленькими, одной было одиннадцать лет, другой семь исполнилось, в школу должна была идти. Но днём, девочки исполняли по дому всю посильную для них работу, подметали двор, мыли посуду и полы, да и мало ли было работы в доме.   
   И когда вся семья проснулась, на хантахте, на скатерти, лежали горячие лепёшки и на блюде, сочная самса с мясом. Все ели с большим аппетитом и пили зелёный чай. А Малика опа с радостью на всех смотрела, довольная тем, что её стряпню едят с таким удовольствием.
  - Спасибо, ойижон, очень вкусно. Когда же Вы успеваете всё готовить? - вытирая руки маленьким полотенцем, сказал Азиз.
  - Очень вкусно, Малика опа! Я прямо наесться не могу никак! И сочные такие, я такие нигде не видел и не ел, - произнёс с полным ртом Мумба, облизывая пальцы от сочной самсы.
  - Ешьте на здоровье, - смутившись, но улыбнувшись от удовольствия, ответила женщина.
  - Саид? Поел, сынок? Давай, поезжай к дяде Бобуру, пусть с тобой приедет сюда, - сказал Латиф акя, посмотрев на младшего сына.
   Мальчик схватил самсу и встал, на ходу откусывая от неё.
  - Шалопай! Мать? Ты ему денег на дорогу дай, путь не близкий, пусть в машину сядет и обратно на этой же машине с Бобуром вернётся, - сказал Латиф акя, с любовью глядя вслед сыну, которому исполнилось шестнадцать лет.
   Малика опа быстро встала и вышла следом за Саидом. Азиз тоже поднялся.
  - Корову может дядя и купит, отец? - спросил он, посмотрев на отца.
   Латиф акя приподнял тюбетейку и озабоченно почесал затылок.
  - Да у них, вроде, есть корова... хотя и вторая не помешает, когда в доме детишки, - то ли себе, то ли Азизу, ответил он.
  - Вот и хорошо. Дом оставляем, но за корову пусть заплатят, впрок будет, - деловито сказал Азиз.
  - Так я её, бедную, Мадамину обещал уже, сосед давно просит, хотя и у него корова есть, - ответил Латиф акя.
  - Тогда поторопитесь, отец, нам скоро уезжать, - сказал Азиз.
  - Ты прав, сейчас позову его, пусть выводит скотину со двора, - поднимаясь и выходя во двор, сказал Латиф акя.
  Вскоре он вернулся с соседом, Азиз вышел к ним.
  - За миллион сум - купонов договорились, что скажешь, Азиз? - спросил Латиф акя.
  - Ассалому алейкум, Мадамин акя, - сказал Азиз, пожимая протянутую руку соседа.
  - Хорошо, раз договорились. Пусть даёт много молока, Мадамин акя, - кивнув головой, ответил Азиз.
   Ему было неважно, за сколько отец продаёт животное, просто он знал, что даром живность отдавать нельзя, хотя в приметы он и не верил. Вскоре, Мадамин акя вывел корову со двора, вытащил деньги из кармана и передал Латиф акя. На открытом айване, вытирая глаза от слёз, стояла Малика опа, но что она могла, раз её мужчины решили продать её кормилицу?
   Когда сосед ушёл, Азиз пошёл в курятник, позвав за собой Мумбу и младшего брата Собира, которому было двенадцать лет, чтобы тот ловил кур и петухов и передавал им, а они с Мумбой будут перевязывать им лапки и готовить к переезду. Обычно, курятник не закрывали, птицы на ночь заходили туда, но на рассвете уже бегали по двору, умудряясь проходить и к соседям, через отверстие в заборе, в поисках пищи. Крытый, грузовой фургон Газ-53, приехал в первом часу. К тому времени приехал и Саид с дядей Бобуром. Он долго благодарил сестру и зятя за то, что те оставляют им дом.
  - Дай Аллах, мы сможем однажды за него расплатиться, Латиф. Я понимаю, что так нельзя, дом ваш, он остался тебе от твоего деда, которого помнят в округе. Но сейчас нам стало тесно в доме нашего отца. Сыновей женить надо, сам понимаешь. И вам желаю прижиться на новом месте, в новом доме, - сказал Бобур.
  - Ну что Вы, Бобур акя, не говорите так. Живите в радости со своей семьёй, на свадьбу пригласить нас не забудьте, из города приедем. Свои люди, не чужие ведь, так что, прямо сегодня, вы можете и переехать, - ответил Латиф акя.
   Мужчины по - родственному обнялись. Бобур помог Азизу и Мумбе загрузить вещи в машину, которых оказалось не так мало, но место, чтобы и самим сесть, оставалось. Кур и петухов сложили по отдельности, чтобы в дороге не задохнулись.
  - Я с детьми и Мумбой поеду, отец, а за Вами и мамой вскоре вернусь. Вас на такси увезу. Мумба? Сядешь с детьми в кузов, ты дорогу не найдёшь, - говорил Азиз, помогая девочкам залезть наверх, через спущенный борт грузовика.
  - Хорошо, сынок, с детьми Мумба пусть остаётся, одних в новом доме не оставляй, мало ли что... - предупредил Латиф акя, выйдя за сыном на улицу.
  - Мумба? Смотри, чтобы дети сидели и не высовывались, головой за них отвечаешь. Понял? -сказал Азиз, когда и Мумба успел влезть в кузов машины.
  - Я что, маленький? Не понимаю что ли? Не переживай, доедем в лучшем виде. - подняв руку и сложив концы большого и указательного пальцев в нолик, уверенно сказал Мумба.
   Так, машина выехала из кишлака, заехала через мост в БукУ и свернув направо, выехала на трассу.
  - Медленнее, акя, в кузове дети, не забывайте, - напомнил Азиз водителю, когда тот прибавил газ.
   Тополя у дорог провожали путников, они проехали длинный мост, мимо Ташкентского моря, Азиз завороженно смотрел на гладь воды. Он никогда не видел настоящего моря, но мог себе представить и бесконечный океан. Наконец, проехав развилку, свернув налево и проехав Уртасарай, Галла кудук, затем и Бардонкуль, часа через два, машина въехала в Ташкент. Азиз указывал водителю дорогу и вскоре, машина остановилась возле дома.
   Нужно было видеть радостные лица детей. Азиз вышел из кабины и попросил водителя опустить задний борт машины, что тот и сделал. Дети сами выпрыгивали вниз и озирались вокруг.
  - Давайте, дети, сначала занесём птиц в курятник. Аккуратно развязывайте им лапки, Саид. Смотри, чтобы не вырвались, потом не поймаешь их, - сказал Азиз, открывая ворота дома.
  - Вы же в БукУ вернётесь сейчас? Я поеду с Вами, разумеется, за отдельную плату, - подойдя к водителю, сказал Азиз.
  - Ну что ты, укажон(братишка), ты и так мне достаточно заплатил, вот остальные, как договорились, отдашь и хватит, - ответил водитель, постоянно поправляя тюбетейку на голове, словно боялся потерять её.
  - Хорошо, как скажете. Сейчас выгрузимся и поедем. Мумба? Помоги мне! - крикнул Азиз, заглядывая через открытые ворота во двор.
   Ребята занесли тяжёлые тюки с вещами и два старых ковра. Но вдруг, к ним подошёл мужчина, лет шестидесяти, высокого роста, худощавый, с седоватыми, но густыми, вьющимися волосами, чертами лица похожий на еврея. Азиз с недоумением посмотрел на него, ожидая, с чем же к ним подошёл этот незнакомец, который внимательно разглядывал вещи через открытые ворота.