Трезвяк

        Пришёл я с армии. Страна, из которой я ушёл, исчезла. И вместе с ней ушли в небытие все ею созданные блага. Работа, и безбедное житьё-бытьё. Устроиться было не куда, торговать я не умел, и учиться этому ремеслу не собирался. Торгаши в наше время, да и в другие времена всегда были людьми зажиточными, но не уважаемыми, и стояли они всегда ниже на ступень моральной лестницы нашего общества. Да у меня до сих пор, ни какая американская барыжно-продажная торгашеская пропаганда не выбила эти постулаты, каноны. Мой папенька мне говорил:
      « Сын, мы не торгаши. Вещь, сделанная своей рукой, вот твой честный заработок, и твой кусок хлеба»
       И даже когда мои братья, поднимающиеся на ниве предпринимательства на высоты благосостояния посредством спекуляции, перепродажи товаров первой необходимости, предложили мне торговать на рынке шоколадками сникерсами и марсами, я, гордо отказался, считая это дело ниже моего достоинства. Да, и сейчас не изменил своего мнения. Бедный голодный, но гордый.  Гордыня грех, но не думаю, что этот, мой грех такой уж смертный. Оказавшись в ситуации заложника воспитания в условиях Совка. Мне осталось одно, исконно Российское занятие найти камень проникновения или скажем так, выработать новые условия существования со старыми клише, в новом мире. Посредством употребления спиртных напитков, уйти в запой, в нирвану, и как сказал поэт,
       - И если, правда, вся в вине.
         То быть сегодня ей на нашей стороне.
       - В то время к нам хлынул с запада такой любимый всеми напиток спирт ROJAL. Кто не оценил, в те времена сей продукт, а таких людей, не было. Доступность, цена, и качество устраивали всех, и я окунулся в сказочный мир алкоголизма. Наливай! Из литровой бутылки выходили прекрасные четыре бутылки крепкой разведённой жидкости. Пили мы его с удовольствием, ещё бы, водка была по талонам, и выходила дороже. А, если развести спирт порошковыми соками, Юпи или Зука, в народе прозванного сука, на наш манер, да с кока колой, ну просто прелесть. Страна ушла в пьянство, и наркоманию. В доме напротив моего дома через дорогу, торговали героином, в каждом подъезде, в квартирах на первом этаже. Сколько их лежит на наших кладбищах, молодых и сильных в самом рассвете сил, ушедших от водки и наркотиков.
        - Я очухивался иногда после месячного загула, теряя не то, что дни недели, а даже месяцы. Иногда мне кажется, что нет дома в городе, где бы я не употреблял спиртные напитки. И естественно периодически я попадал во всем известное заведение Медвытрезвитель.
         Трезвяк – чудное место, где я провёл не одну ночь. Здесь вас, и вашу семью, если конечно она у вас есть, ошкурят по полной программе. Именно это учреждение стало единственным, и полноправным обладателем моего ваучера. Долг мой за ночлег, перед ментами пришлось оплатить, продав его на рынке. В те лихие для нашей страны времена, перешедшие на самоокупаемость, блюстители порядка брали штрафы натуральными продуктами, с коими в то нелёгкое время было жутко тяжело, и по талонам.
Предпочитали продукты первой необходимости, сахар, вермишель, рожки, мясо, тушёнку, брали в упаковке товаропроизводителя. Мой старый товарищ получил зарплату, работая на сахарном заводе. Деньги в то время были не в чести, брали продуктами или бартер товар на товар. Получив мешок сахара, он решил обмыть это дело, собирался на этот мешок взять жене машинку стиральную малютку, но не вышло. Заплатил сахаром за трезвяк, на машинку уже не хватило. Иногда спрашивали, работает человек или нет, если безработный могли и не забрать, денег у него всё равно нет, и то если трезвяк заполнен под завязку. А если вы работали на таких предприятиях, как продовольственные заводы, мясокомбинат, молочно консервный комбинат, сахарный завод, то вас по любому закроют. У трезвяка был план. Поэтому законность нарушалась сотрудниками милиции постоянно и с выдумкой. Вас могли забрать сидящим около своего подъезда, вышел покурить, вынести ведро с мусором, малый запах от вас спиртным, и вы уже их клиент. Одному от них отбиться было невозможно, лично у меня это ни разу не получалось, и я оказывался вновь в стенах медвытрезвителя на нарах.
        Мой старинный друг, гулена, и выпивоха поведал мне историю его очередного пребывания в медвытрезвителе. Приходит он с работы, немного выпили с ребятами, так для запаха. Дома супруга его, сунула ему ведро с мусором, он пошёл, вынес мусор. Поставил ведро за дверь в подъезде, и сел на лавку покурить. Вдруг откуда не возьмись, появились ППС патрульно-постовая служба. Подошли, почуяли запах спирта, одно слово, профессионалы. И его везут в трезвяк, там оказывается, у него есть неоплаченный штраф за оказанные ему медицинские услуги в недавнем прошлом. И его сажают, на пять суток. По правилам медицины держат вас на курортно исправительном лечении от алкоголя, сутки, во сколько забрали во столько, и отпустят. Супружница его, зная, что он может загулять, даже и не почесалась. Через пять дней он приходит домой, берёт ведро там, где его оставил, то есть за дверью. Заходит в квартиру, жена его задаёт законный вопрос.
      - Ты где был? Сволочь. – На, что получает ответ.
      - Мусор выносил.
        Рядом с моим домом находиться ресторан. Заходит ко мне мой сосед, и говорит.
      - Желаю водки откушать сосед. Угощаю. – На, что я ему ответил. Хоть и был трезвым.
      - Что? Водки! - так, это мы, завсегда, и с превеликим удовольствием. Кочевряжиться, не станем. - После чего мы выдвинулись весёлым пионерским маршевым шагом к питейному заведению. Сосед мой был уже навеселе, и даже очень. Уже заходя в ресторан, я заметил ментовской уазик. Друга моего мотало, штормило, но мы успели зайти в заведение. Не заметили бы. Но нет, не тут-то было, взгляд стервятников нас заметил. Повязать нас в кабаке, они не могли, мешать торговле никому не выгодно, посему дожидались нас у входа ресторана, иногда заходя и проверяя свои жертвы, дабы принять нас тёплыми в свои ласковые руки. Мы заказали водки, и пару салатов. Выпили по рюмке, друг мой упал в осадок. Мы сидели одни в ресторане, четыре часа дня. Попасть в трезвяк мне никак не улыбалось. У меня там штраф не оплаченный, и меня могли закрыть там, и трезвого с запахом, дав новый штраф, да ещё и сутки впаять. Мне этого сильно не хотелось. Мой друг уже спал, уронив голову на грудь, мирный сон. Надо было что-то делать, я пошёл на кухню. Учился я на повара, и пару лет проработал по профессии. Пойду на кухню, может быть попадутся старые знакомые, и мы пройдём через кухню на задний двор. И не ошибся, девушка училась со мною в параллельной группе, узнала меня. Я ей объяснил обстановку, милицию у нас любят все, и нам дали зелёный свет. В зале, я вытащил ключи из кармана соседа, и после очередной проверки, растормошил его, поднял, и мы двинулись к родным хатам. Товарищ мой здоровый мужик под сотню весом двигался еле, еле. Мы приближались к подъезду, из- за угла дома, вылетели наши преследователи. Блюстители нравственности, и трезвости, в миру такие же алкаши, как и мы. Мы заволоклись в подъезд, живём на первом этаже. Заранее вытащив ключ, я прислонил соседа застывшего в анабиозе к его двери, открыл её, и дал ему пинка для скорости, он влетел в квартиру, и упал в коридоре на пол. Извини друг, но так быстрее, не до этикета. И уже спокойно подошёл к своей двери. Открывая её, подоспели наши друзья, морды красные злые, запыхавшиеся. Одной ногой я был уже в своёй квартире. Наши взгляды проникнутые несостоявшейся любовью, встретились. Видели бы вы, мою знаменитую улыбку, подаренную им. Это была песня, гимн свободы. Великие актёры просто умерли бы от зависти, увидь они её. В этой улыбке были всё ехидство и сарказм, этого мира и слова, тёплые и искренние, ею, я высказал речь, которой гордился бы целый мир алкоголиков. Это был театр одной улыбки, не прошли даром мои годы, проведённые на подмостках пионерских постановок. Думаю, что эти два зрителя будут её вспоминать всю свою жизнь, и скрежетать зубами. Меня всегда радовало, когда я трезвый, спасал пьяных, незнакомых мне людей, идущих домой с работы, не причинявших ни кому вреда, от  этих упырей. Хоть и мало, их, но случаи эти вышиты жемчугом и золотыми буквами в фонд моего человеколюбия, и ненависти к нашим правоохранительным органам.
        Попал я снова в трезвяк. Прихватили меня идущего домой от друга, налаживали телевизор, я ему лампы с блока питания нашёл, он расплатился самогоном. Мы с ним тяпнули по паре рюмок, и я пошёл домой, но не дошёл. Меня встретил патруль, в пакете у меня самогон и селёдка полный джентльменский набор. Подкатил уазик с обезьянником и меня повезли на отдых в пятизвёздочный отель, я его называл так за то, что за ночь отдал один раз 70 долларов в пересчёте на наши деньги. Летом попасть к ним это ещё ничего, но вот зимой. Процедура приёма заключалась в следующем, выходила медсестра, вы раздевались до трусов, вокруг все одеты, затем приседали 10 раз, доставали свой нос указательным пальцем, ну и дефиле по линии, куда без него. Процедура очень унизительная, а зимой ещё и холодная, ты стоишь на бетонном полу, босой. После того, как я продемонстрировал свои спортивные, и координационные способности, медицина сделала вывод, что клиент трезв, и пусть чешет на все четыре стороны. Но менты в трезвяке на то сюда, и посажены, чтобы ни кого так просто не катать. У вас напиток домашней выработки, где взяли?
        - У бабушки на рынке. Приобретение и распространение спиртных напитков домашней выработки карается законом. И вот, я снова тут. Если у вас были деньги, сигареты, всё остаётся у них, правило такое, и вы ни чем не докажете то, что они у вас были. Кроватей в нашем вытрезвителе никогда не было, деревянные нары лежаки, как на пляже, курорт, да и только, в углу стоит на полу пластиковое ведро с водой, зимой одеяло одно на двоих. Вообщем обстановка спартанская, располагайтесь дорогой товарищ.
        Со мною в камере, дед и парень. Дед стучится в дверь просится в туалет, его выводят, но у него наверное простатит да и возраст, и ему постоянно надо в туалет. Он участник войны. И он стучится опять и снова. Открывается дверь, дед сидит рядом со мною, вертухай здоровый детина с красной мордой, пинает деда в лицо ботинком, за то, что он несколько раз беспокоил его высокоблагородие, я отбил его удар, и говорю.
        - Хмырь, - ты башкой своей соображаешь, что делаешь? За то, что я вступился за деда, меня наказали ласточкой. Это такое незабываемое узаконенное издевательство над пьяным человеком под присмотром медперсонала, что его надо только прочувствовать, чтобы понять. Кто его придумал применять в вытрезвиловках мне лично очень интересно. Пытка в целях усмирения заключалась в следующем, вам перевязывают матерчатыми ремнями запястья рук сзади, притягивают их к ногам и перетягивают ноги на лодыжках. Вы лежите на животе. Сначала вроде и ничего такого, но кровь  поступающая в конечности там и оставалась, оттока ведь не было, под алкоголем сердце работает намного мощнее. Кровь прибывает, и ваши конечности наполняются. Сначала вы чувствуете только колики, но в последующем гамма ощущений прибывает, чувство, что у вас разрываются руки, такое реальное. Ты скрежещешь зубами, лишь бы не орать, и не стонать, они только этого, и ждут. Потом просто боль, затем, я думаю, наверное, потеря сознания, потому как прочувствовал это я, но на этот случай у них есть медицина. Врач та ещё дама, она моей матери делала уколы, младшая сестрёнка её в детстве называла тетя змия, не ошиблась. Устами младенца глаголет, истина. Беседуя со знакомыми мне врачами, я интересовался мед персоналом работающим там, так вот лестных мнений было мало, человечность в их деле не нужна. Я не слышал, чтобы кто нибудь помер, на ласточке, но на ней наверное, сердце попортили не одному человеку. Пока мои чувства приводили в состояние животного повиновения, парень, оставшийся в камере, отбил деда ещё раз. Ласточка ещё ничего, сокамерника моего повели на процедуру под названием, вертолёт. Медицинская процедура заключалась в следующем. К большому пальцу ноги привязывали крепкую верёвку, перекидывали её через крюк на потолке, и начинали подымать человека. Звали моего товарища Юра, что он испытал какие физические мучения, и боли мне не ведомо. Но когда я ему отдавал через неделю долг, его выкупила утром жена, ну и меня, как участника соревнований по команде. Дверь открыла мне его дочь, я прошел на кухню, сидит Юра, палец ему сломали, он был синий, как баклажан, мы посмеялись, и конечно выпили.
        Утро. Трезвяк подняли, ждут суда. Суд абсурд, приходит начальник трезвяка и по вашему лицу назначает штраф, называя сумму, ехидно спрашивает, доволен или нет клиент, и если выскажешь слова недовольства, штраф повышается. В трезвяке, слово дорого стоит, это я уяснил ещё в первое своё пребывание здесь. После того как штрафы выписаны, свиньи на работу, оформлены. Вас ведут фотографировать, и снять отпечатки пальцев. Нас ведут в дежурную часть. Перед нами происходит следующая сцена. Начальник милиции, подполковник останавливает молодого ментёнка, спрашивает его.
       - Ты куда собрался?
       - Домой, товарищ подполковник, сутки отслужил.
       - А сколько ты поймал, алкашей
       - Двоих
       - А сколько надо?
       - Пять, - отвечает ментёнок
       - Где ещё трое?
       - Да, что мне их, с квартир, что ли вытаскивать.
       - Где хочешь, бери, но чтобы были. - Повесил голову мент, и пошёл ловить.
       Вот так, из нормальных молодых людей, за 2-3 месяца, делали в нашей ментуре псов, которым было наплевать на закон. И те, кто выдерживал, кому это нравилось, оставались. В одно время в ППС не принимали на работу выросших в своём городе потому, как он здесь родился, вырос и он не будет своих друзей родственников трогать. Предпочитали людей из деревень, и что бы, книжек не читал, всё что нужно нам, мы ему в его башку засунем. Таких вот упырей воспитывали. Прикрывались тем, что мы спасаем пьяных, чтобы они не замерзали на улицах. А между тем в летнее время, те кто лежит их не брали, потому, как не царское это дело, пьяных в блевотине подымать, не по рангу.
       По поводу приобретения напитков домашней выработки на меня завели дело. Следователем по этому преступлению века назначили молодого паренька. Он работал в деревне в школе физруком, но деревня надоела, и он подался в город. Устроился в милицию не знаю какая у него была карьера, но он стал следователем. Было 9 часов утра, следователь с моих слов снял показания и записал их. Открыв тем самым дело. Меня повозили по местным стихийным базарчикам, дабы я опознал бабулю, продавшую мне самогон, естественно никого я не узнал. И мы приехали обратно в милицию. Потом пошли к начальнику нашей милиции, где я увидел знаменитую фразу, висящую у него в кабинете, « То, что вы не сидите, это не ваша заслуга. Это наша не доработка » Подполковник открыл папку с делом, и сразу порвал всё, что написал его подчинённый.
        - Иди, переписывай. В течении целого дня он три или четыре раза переписывал дело к часам 7 вечера после очередной выволочки, я решил узнать, что там такого, что он не может сдать написанный им трактат. Мы зашли в дежурную часть, там сидел дежурный по городу майор. Мой следователь начал ему жаловаться на жизнь. Я стал читать своё дело. И сразу понял за, что гонял его начальник. Сказать, что у него хромало правописание это вообще ничего не сказать. Со своим троичным образованием я понял, что лучше самому написать дело. Чем я, и занялся, потому, как хотел домой, и кушать. Пока я корпел, майор сказал
     - Первый раз вижу, как на себя дело пишут. – На, что я ему ответил. – Так вы набираете, таких грамотеев, которые писать не умеют грамотно.
     - Так ты же к нам не пойдёшь
     - Конечно, не пойду. – Ответил я, дописывая бумаги.
     В моём исполнении. Дело было принято в разработку, и потом ещё месяца три ко мне ходил этот бедолага, следователь. Где-то в архивах ментовских лежит дело, написанное собственноручно мною на себя.
      У моего друга детства свадьба, празднуем в столовой. Курить все выходят на улицу. Я свидетель, мне пить по статусу не положено. Выхожу покурить, стоит уазик ждёт жертву. Подъехали сразу задом, чтобы зазевавшегося закинуть в каталажку, и свалить по быстрому, дабы не заметил никто. Моя задача никого не отдать. Они меня знают в лицо, а я трезвый, и долга у меня нет, а то можно было бы, и охранника прихватить. Ещё хорошо, что со стороны невесты, есть с их конторы человек, свои собаки, как нибудь сговорятся. Хоть и вышел родственник переговорил, они отъехали, к общежитию недалеко, и издали всё равно не упускали нас из виду. Псы натасканные, за свой кусок мяса, с любого, шкуру сдерут. Пьяных провожали до дома, заводили в квартиру.
       Захожу отдать штраф в трезвяк. Сидит молодой зелёный милиционерчик, и говорит, принимая у меня деньги.
     -  Сейчас моя очередь зарплату получать. - Радуйся пёс.
     Деньги я отдал, отскочил от суток. Срок месяц, не отдал, на сутки закроют. А вот те кто попадал на сутки за неуплату штрафа тех ожидала участь рабов. В то время всё высокое начальство строилось, а где взять рабочих. Брали суточников, 5 рублей за голову,  кормёжка за счёт рабовладельца.  В основном трудились на домах коттеджах высокого ментовского начальства. Люди работавшие в мед вытрезвителе попадали туда по своей воле, и среди подразделений в ментуре считались низшей кастой.
      Говорят, хотят снова открыть медвытрезвители, для народа нашего, чтобы помогать людям. Во что превратят медвытрезвители, с нынешним цинизмом, одному чёрту известно. Ни за какие деньги, не подымут блюстители порядка, лежащего в собственной закуске человека, лежи он хоть где. Им это не почину, да и рук марать ни как нельзя. Они будут брать тех, кто на ногах стоит, нормальных работяг, кто сам дойдёт до камеры и потом заплатит деньги. Уж, что-что, а довести любую идею до абсурда, это они умеют, и даже к бабушке не надо ходить.   
         
                2.02.18г.


P.S.  Меня пригласили в музей милиции, нашего города. Там мне попались на глаза дипломы, которыми были отмечены заслуги нашего медвытрезвителя за 86 и 91 годы, за победу в социалистическом соревновании, и один диплом, как лучшему трезвяку. Ещё бы за месяц они собрали 200 миллионов рублей, а чеки я там, в жизни не видел, выписывали бумажку об уплате, куда шли эти деньги, никому не известно.