Северный ветер в саду Сиянии. Глава 20

 
Волнение.

Ой, да, что же такое? Руку обожгла. Ой, как сильно. Ааааооох!
Опустилась на пол и вновь заплакала, держа руку и дуя на неё. Во всю тыльную сторону образовалось жаркое красное огромное во всю кисть, пятно.
Верещагиииин!
Протяжно застонала она и увидела его взгляд, умоляющий, как в первый вечер. И произвелось внутри неё.

«Мне больно, когда тебе больно»

В этом положении, в горестном плаче, её застала дочь.
– Мамочка! Что с тобой? – Не спросила, а закричала Ольга.
За ней в кухню влетели Ирина с Зоей. Стали оказывать первую помощь.
– Как же ты так, мамочка?
– Да, не знаю. Хорошо, хоть весь бульон не опрокинула. И что со мной?
– Волнение, мамочка, волнение. Всё пройдёт.
– А вы, как здесь? Говорили, после обеда будите. – Сквозь слёзы спрашивала дочерей.

– Мы решили сейчас, и быстро, даже детей в сад не повели. – Ответила Ирина. – И как в воду смотрели, тебе срочно во всём помощь нужна. Обрабатывая ей руку эмульсией пантенола, произнесла Ольга.
– Тесто убегает. – Засмеялась Зоя. – Сейчас мы всё исправим.
– Мама, отдыхай. Дети займите бабулю, она скучает.
Сиянию увели с кухни.

– Мама, не волнуйся, всё будет хорошо.
– А ты отдохни, мамочка, что-то выглядишь ты плохо.
– Не спала всю ночь?
– Или уже сколько ночей?
– Может, поспишь?
– Нет, нет, нет. Спать я не буду. Готовить надо.
– И как ты будешь готовить в таком состоянии? Мамочка?
Сами всё сделаем, не волнуйся.

– Мама отдохни, тебе надо выглядеть красивой, а не с чёрными кругами под глазами. – Строго сказала дочь. – Папа приедет.
– Я его чувствую, Оленька. Чувствую. У неё вновь потекли слёзы.

– Давай ложись. – Строго сказала дочь. – Отдохни и перестань плакать, всё уже будет у нас хорошо. Мамочка, всё образуется, не волнуйся.

Сияния опустилась на кровать и закрыла глаза.
И почти сразу же очутилась в объятиях Владимира. Сон ли это, грёзы, мираж, а может то место где души общаются друг с другом.
Ей показалось, что она, как вышла и дома, а Володя её ждал. Расставив руки свои, в объятия её заключил.

Это был прежний её Володечка, но и какой-то другой, что-то новое в нём появилось. Как бы проявилась ещё сильнее та первоначальная суть, что была впервые года их совместной жизни. Она ещё не могла это осмыслить.

Прозвенели слова, когда-то давно сказанные Владимиром, они так громко раздались, и её всю пронизало ими, как будто бы электричеством. И звенело так, словно кричали в рупор и в самое ухо.

«Иммунологическая не совместимость. Таких, как мы единицы. Пара подбирается Богом, самим Всевышним, Здесь ум отключён напрочь. Когда встречаются такие пары, ум блокируется. Организм, а скорее всего душа, что там есть выше души, не ведаю, как назвать, вероятно, та частица Бога и есть узнаваемая, она выбирает и признаёт то единственное начало, которое когда-то было разделено. В моём случае, моя Марина. В твоём – разудалый Ярослав. Вспомни!»

Эти слова звучат и звенят, и звенят в пространстве, яркой энергией обволакивают их обоих. И её и Володечку.
И сейчас её обнимал Володя, обнимал крепко, прижимая к себе, и шептал в ухо, но раздавалось во всём теле, остро проносились вибрации от слов Владимира.

«Ты создана для другого, Сияния, девочка моя. И твоё счастье – Ярослав. А я любить тебя буду так же, как и любил тебя, как мою девочку, как мою малышку. Сияния девочка моя, мы дождались, они возвращаются.
Возвращаются, моя Марина и твой Ярослав.
Теперь мы будем полностью счастливы в осознанной любви. Мы прошли путь познания любви. Любви чистой и светлой.

Сияния во сне металась. И постоянно вскрикивала.
– Ярослав, Володя, Ярослав, Володя, Володя, куда же ты?
«Осталось нам впустить её в сердце. – Продолжал Владимир. – Наполниться той божественной любовью и стать её. Сияния, девочка моя. Я тебе помогу. И всегда буду помогать».
Звучало в Сиянии, звучало во всём пространстве, а ей показалось, Володя отдаляется. И объятия ослабли. Но она цеплялась за него.

– Как же, ты поможешь, если опять уходишь? Володя!?
– Я буду рядом. Не бойся, открой сердце. Ему открой сердце.
– Кому Володя?
– Ярославу, Сияния. Пора пришла, выпусти любовь, сорви последний замок. Пусть расцветёт тот цветок, что вырос в юности твоей, но так и остался бутоном. Сиянюшка, девочка моя, я вижу твой цветок, он прекрасен. И ты будешь счастлива. Мы все будем счастливы. И дети наши с нами рядом и все будем счастливы.

А на кухню пришла соседка тёть Валя.
– Ну-ка девчонки заварите, вот эту травку, да напоите маму.
– Ой, баб Валь, добрый день.
– А что это?
– Добрый, добрый, девоньки, добрее нет пока. Это её успокоит, и она перестанет метаться.

– Откуда вы знаете, что она мечется? – С интересом спросила Ирина.
– В сердце моём раздаётся. Помочь надо ей успокоиться, она считает себя виноватой, в появлении в её жизни блондина с раненым сердцем.
– Баб Валь и всё-то вы знаете.

– Я многое чего знаю деточки, много. А она стонет, надо напоить, приедут, а она, чтобы была радостной да весёлой.
– Кто приедут? Баб Валь?
– Ой, не надо притворяться, Олька, как будто ничего не случилось. Давно я знаю, может не всё, но, что мне надо знать, уже мне указано. Делай, что говорю, завари и напои, успокоить надо её в любом случае.

После звонка Сиянии Верещагин молча долго, вёл машину, встрепенулся, как услышал возглас Владимира. «Сияния»
– Он что очнулся? И стал тормозить
– Нет Ярослав, он спит. А ты, отчего остановился?
– Немного отдохну, Мариночка. Отдохну и поедем.
– Волнуешься? Всё будет хорошо, тебе уже говорила. Сейчас они разговаривают, она страдает, но он сможет её успокоить.

– Почему страдает?
– К нашему приезду она успокоится. Чувствует себя виноватой, что позволила своим чувствам пробиться сквозь замки. Но ей этого не избежать. Любовь всецело заполнит её. Свет любви теперь не ослепит её, она уже мудрая женщина, а не восторженная юная девочка. Вот сейчас она получит порцию огненных стрел, всё и преобразуется.

– От кого получит?
– Ярослав, от кого можно получить огненную любовь? От Истока естественно. Марина провела по его голове и продолжила. – В тебе-то они уже есть. Вживаются.
– Мариночка, ты действительно спокойная? Или всё же, так держишься, не показываешь вида?

– Спокойно мне, Ярослав, спокойно, от того, что знаю, всё будет так, как надо и ты успокойся, не сотрясай пространство волнением. Нам ещё далеко?
– Порядком, половина только проехали. Мариночка, а ты своим даром не можешь успокоить её и объяснить ей.

– Так, поехали. Она уже успокаивается. Ей достаточно Володи. Он для неё всё. И авторитет и отец, и брат и любимый. Вот сейчас это «любимый» вектор изменился. Остался любимый отец и брат, друг, который всегда выслушает свою девочку и защитит. Ярослав.
И Марина рассмеялась.

– Мариночка, вы думаете, я смогу её обидеть?
– Нет, не думаю, знаю, не сможешь. Ты своим дыханием запустишь рассвет. Бутон-то, видишь какой? Он расцветёт в дыхании твоём. Осторожнее машину веди, и не оглядывайся. Увидев, как Верещагин оглянулся на неё. – Давай, молча ехать, и музыку включи, что нибудь приятное. Так, только «Не уходи» пропусти. – И Марина вновь рассмеялась. – Что-нибудь весёлое.
– Мариночка, ты знаешь, какая музыка у меня записана?
– Что тут особенного? Это видно.

Сияния от выпитого чая, пахнувшего лугом, цветами, мёдом постепенно успокаивалась, на лице её засияла восторженная улыбка, словно она видела чего-то такое необычное, в том своём видении, где она парила.
А она видела, ей показывал Владимир. Она увидела Марину, то, что это была Марина, а не дочка Оленька, которая становилась копией Марины, как утверждал Володя.

И видела фотографии в старом альбоме. Который хранила она, а не Владимир. И ещё в самом начале их жизни, здесь в этом селе, разбирала вещи, которые были с прошлых жизней, как она считала. Что-то выбрасывали, а что-то оставляли.
Альбом Владимир отбросил в сторону, на сжигание, но Сияния сразу же убрала его, бережно протёрла старый возможно с прошлого, с 19 века, на разных заклёпках и замочке. Убрала его в секретер. Со словами.

– Разве можно такое выбрасывать? Это память. Столько поколений здесь запечатлено и мамочка Оленьки. Володя, ты с ума сошёл?
Владимир лаского тогда улыбнулся и обнял её, лишь тихо прошептал.
– Сияния моя.

Она увидела Марину, та протянула к ним свои руки. И когда взяла за руку Марину, произошла вспышка яркого света, что Сияние стало спокойно и радостно. Так они парили втроём какое-то время, затем она оказалась между Мариной и Владимиром. Они со сцепленными руками, парили вокруг неё. Сияния чувствовала их энергии. Как отеческую, так и материнскую. А материнскую энергию, шедшую от Марины, ощутила остро и подалась ей навстречу. Она проникала в Сиянию, она наполняла её полностью, восторженность, от того, что её обнимает мамочка, загоралась в Сиянии, и самопроизвольно она воскликнула громко.

– Мамочка!
Её крик услышали дети на кухне. Дочери в волнении вбежали в спальню, но увидев её в блаженной улыбке и в спокойном дыхании, успокоились.
– Не волнуйтесь, с ней теперь всё будет хорошо. – Сказала им баба Валя.

А Сияния продолжала парить в объятиях Марины и Владимира. Затем Марина разомкнула руку и повернулась назад, сделала движение рукой, как бы приглашая ещё кого-то. И появился Ярослав. Молодой Ярослав, которого Владимир называл разудалым. Марина взяла его за руку и потянула его в их круг.
Когда же он протянул руку Сияние и посмотрел ей в глаза тем ласковым изумрудным взглядом, у неё возникло такое чувство, которое она испытала в той далёкой юности, когда он вёл за руку на сцену.

В далёкой ли? Воспроизвелось у неё в её сердечке. Вчетвером замкнули руки и плавно кружились в пространстве над зелёным лугом. А над ними голубое сияющее небо. Произошла вспышка яркого белого света со всеми оттенками радуги, вначале соединив их в один поток, а затем, разделил на пары. И они парили в таком движении безконечности и восторженности, и услышали в себе, вокруг себя, это прозвенело в пространстве и пронизало их тела, их души, их сердца.

«Встреча необычных сердец произошла. Пазлы соединились, Любовь осветила их, наполнила своим светом, и вы стали вечной любовью. Вас не разъединить. Вы раскрылись в сакральном сердце той огромной большой и мощной любви».

– Как самочувствие Ярослав? – Спросила его Марина.
– Мариночка, как не странно, но очень спокойно. Волнение отчего-то прошло и стало радостно. Хочется петь и смеяться. А ещё летать и летать.
Даже ощущаю полёт. Но при моей комплекции это возможно?
И он рассмеялся.

– Возможно, Ярослав, возможно. – Смеялась Марина. – Останови Машину, на несколько минуток и посмотри.
Остановив машину, Верещагин наслаждался идиллией в открывшемся ему пространстве. Улыбка его растянулась до ушей, что если бы посмотрел на себя со стороны, удивился бы своему глуповатому виду, но восторженному и счастливому.

Очнувшись, он осмотрелся, и увидел вдоль дороги луг с цветами. Не раздумывая, он вышел из машины, отошёл подальше от дороги и стал собирать букет. Марина смотрела на него и улыбалась, тихо произнесла.

– Первый букет любимой. Надо же! Вот ведь, как бывает. Как жизнь завернулась у них, тридцать лет разлуки, как и у меня.
Верещагин вернулся с букетом, определил его в стороне от Владимира.
– Не будет ему плохо от запаха цветов? – Спросил он.
– Нет. – Ответила Марина. – Сейчас уменьшим аромат, он усилится, когда вручишь букет Сиянии. Первые цветы?

– А когда было дарить? Лишь в мечтаниях и грёзах дарил. Нет, был момент.
Верещагин смущенно, но счастливо улыбнулся. – Над нами, в тот момент колыхались какие-то цветы, сиреневые колокольчики. Я сорвал и положил ей на грудь, а она такая счастливая была. Ох!
Глаза Верещагина радостно заблестели, а Марина рассмеялась, произнесла.

– Хватит, хватит воспоминаний. Ярослав. Скоро всё будет у вас. И цветы и объятия и всё остальное. Что? Едем дальше? Ярослав? Скоро дедушка присоединится к нам. Осталось не много до явной встречи.
Верещагин сел в машину и повернул ключ зажигания, и поехали дальше. Было спокойно на душе, но чем ближе подъезжали, тем сердце отчего-то вновь затрепетало. И он произнёс.

– Ох, Мариночка, что-то мне вновь стало тревожно. Энергетический уровень, да, но когда это ещё проявится в явь.
– Проявится, Ярослав, проявится, с нами будет дедушка. Я чувствую он где-то уже поблизости.
И действительно проехав ещё километров семьдесят, и показался указатель с названием села Сиянии. В низком солнце, которое уже садилось, приближалось к горизонту, оно осветилось ярким свечением.

– Вот подъезжаем. – Произнёс Верещагин. – Вот и поворот в село.
На пустой остановке они увидели Вышату. Ярослав остановил машину. Вышата стоял, широко расставив ноги, лицом к солнцу, смотрел на него, затем поднял руку, шевеля пальцами. И не обращал внимания на машину.

– Он, что? Не видит нас? – Тихо спросил Верещагин.
– Видит. Тихо. Он сам подойдёт. Пока он занят. Подождём, сейчас кольцо разомкнёт. Восстановление пойдёт и сядет к нам.
– Какое кольцо?
– Времени, какие-то тварные существа постарались, замкнули, но ничего у них не выйдет. Дедушка строго следит за временем. Реальность менять надобно лишь в лучшую сторону, а ещё лучше, всем единым народом. Поднимать вибрации, а не сбрасывать.

– Не совсем понял тебя, Мариночка.
– Позже поймёшь, как прояснится для тебя и Володеньки эти деяния. Это ваше пространство стало и вам следить за ним. Тебе и Володеньке
И положила руку на голову Владимира, пошевелив его волосы, тихо произнесла. – Володечка, просыпайся, родной мой, мы почти приехали.

Владимир не открывая глаз, потянулся с хрустом и стоном кряхтения, словно маленький ребёнок, которого только, что освободили от пелёнок, подтянув ноги к подбородку, выгнув спину, затем вытянулся и открыл глаза.

– Что? Заново родился? –
Спросил его Верещагин, смотрел на него смеющими своими изумрудами. – Как себя чувствуешь, друг? Мы друзья или как?
– Друзья, естественно друзья, Ярослав. К чему такой вопрос?
Владимир приподнялся, осматриваясь через окно, продолжил. –
О, а мы уже приехали? Осталось всего ничего до дома. – Он радостно улыбнулся. – Так, мне надо встать. Как отсюда выбраться-то?

– Через заднюю дверь, сейчас открою, выйдешь, а здесь сложить надо. Ты как? Здоров? – Увидев, как Владимир легко выпрыгнул из машины.
– Да, вроде нормально чувствую себя. Усталость прошла, силы появились. – Ответил Владимир, с удовольствием раскинул руки вширь, затем поднял вверх, потянулся. – Ох, как хорошо. Вот они мои родные места. Наконец-то! Минуток через пятнадцать дома будем.

– Как настроение? – Вновь спросил Верещагин.
– Ты знаешь, Ярослав, волнуюсь. Прям, какой-то трепет идёт внутри.
Владимир показал на солнечное сплетение ладонью.
– Может, ты есть просто хочешь? Желудок говорит?
Улыбнулся Верещагин, сам сдерживал дрожь, думая ещё мгновение и произойдёт встреча. Какая она будет?

– Нет, есть я не хочу, а домой хочу. А дома, ооо, дома…. Знаю, дома много всего, всего вкусного будет, Сиянюшка постарается. Она всегда готовила и пекла, ожидая меня из поездок.
Верещагин печально улыбнулся, посмотрел на Марину. Та просто счастливо улыбалась, как будто не замечали настроение обоих, их волнений.

– Сияния. – Тихо, очень тихо, произнёс Верещагин, почти шепотом. – Любимая, приму всё, как есть. Если ты будешь счастлива, буду счастлив и я, пусть, хоть издали.
– Ярослав зря волнуешься. Всё будет так, как будет.
– И я об этом Мариночка. Не знаю, к чему готовится. Внутри всё горит и жжёт, какая-то не понятная волна накрывает с головой.
Марина звонко рассмеялась, на неё оглянулся Владимир, смотревший в сторону дома.

– Волна ожидания. Ярослав. – Ответила она.
Вышата пошевелился, щёлкнул пальцами, оторвался от своих деяний, подошёл к машине, произнёс.
– А вот вы и приехали друзья, а я уж вас заждался, от нечего делать, все пространство проверил. Давно я сюда не заглядывал, что-то расшалились местные, пришлось успокоить. Нельзя оставлять такое безнаказанным. Владимир впереди садись, а я с Мариночкой вместе и поехали.
Вперёд!
Сияния сейчас уже выйдет к калитке.

Продолжение следует.....
Таисия Лиция.
Фото из инета