Когда нисходит ночь

 (Табличка сарказм)

Багряно-кровавым шаром красно-огненное солнце медленно погружалось в скопление густо-фиолетовых туч на остывающем горизонте. Из готически пугающего замка вышел высокий бледнощёкий мужчина в бордово ярком комзоле, пойдя избрав направление к небольшой кудрявокронной рощице, откуда доносилось тревожное гукание филинов.

Подошедши к лиственному дереву, он навалился на дерево, к которому подошёл. Навалившись на него спиной, он почувствовал сырость коры спинными мышцами.  Прохождение дождей последние дни ежедневно радовало округу своим изобилием.
 
Стремительно темнело, издали доносился волчий вой, флюиды полночи окутывали его разум. Мужчина достал из кармана портсигар и вынув из него тонкую ароматную сигарету, вставляя её в янтарный мундштук, со вкусом закурил. Табачный дым ласково и губительно разливался по телу, лаская горло с нежной требовательностью девушки легкого поведения. Когда мужчина делал затяжку, сигарета сильнее вспыхивала во тьме ярким огоньком, а его бледные худые щёки сильно засасывались меж челюстей, образуя глубокие ямки на поверхности кожи.  Легким щелчком указательного пальца он сбил столбик серовато-сизого пепла образованного на сигарете вследствие сгорания табака.

Он ожидал её. Уже неделю молодая баронесса Анна, неистово увлекала всё его естество. А сегодня, случайно встретившись с ним в саду, у монастыря, кокетливо опуская ясный волоокий взор, она согласилась прийти на свидание, когда на землю снизойдёт ночь, и он даже сорвал с её коралловых губ призрачный, но многообещающий поцелуй.

Волнение нарастало с каждой минутой, мужчина ещё сильнее затягивался сигаретой, впивая её дымную горькость.
Наконец, он увидел, как из темноты, к нему, колыхаясь, приближается светло-голубое платье. Это была она. Он в волнении выбил окурок щелчком пальца из мундштука,  затаптывая его.

Она приблизилась, а он замер, созерцая её развевающиеся белокурые локоны, спадавшие бурным водопадом по плечам, сияющие жемчужины зубов в обрамлении коралловых губ. Он подошёл к ней вплотную, взял в свои сильные мужские ладони лебединые шеи её рук и жарко воскликнул:
- О, Анна, как я счастлив вашему приходу, вы утешили мои терзания, ведь я опасался, что вы передумаете и не придёте, лишив меня счастья созерцать вас, прикасаться к вам.
- Право, граф, мне так неловко… – ответила она.
- Откуда ваша неловкость, неужели вы думаете, что я способен причинить вам зло?
- Ах, нет же, нет, в вас есть какая-то тайна и затаённая печаль, но вы мне очень нравитесь, иначе я никогда не посмела бы попрать все нормы приличия и последовать на свиданье в столь поздний час.
- О, ваши слова делают меня счастливейшим из смертных. Говорите, Анна, молю вас, не останавливайтесь, ласкайте мой слух звонкой мелодией вашего голоса, мёдом ваших слов.
- Ах, граф, вы такой невероятный, когда вы так говорите, внутри меня всё сжимается и обрывается куда-то вниз. Руки стали совсем ватными, ноги подкашиваются. Я боюсь упасть.
- О, баронесса, не бойтесь, я поддержу вас, – сказал он, обхватив стальными пальцами гибкий девичий стан её тела – Если вы и упадёте, то только в мои объятия.
- Ах, граф, прикосновения ваших рук лишают меня возобладания собой, ещё немного и я не совладаю с желаниями.
- О, Анна, если бы вы знали, сколь манит меня ваш роковой жар. Ваша грудь сладчайшая услада для моего взора – говорил мужчина, глядя на упругие барханы её грудей, в возбуждённом волнении вздымавшие глубокое декольте.
- Перехватывает дыхание, граф, вы совсем засмущали меня…
- Ваша грудь вздымается всё волнительней, позвольте же мне дерзновенно прильнуть к ней устами!

Сказав это, он принялся покрывать поцелуями эти холмы наслаждения. Расстегнул пуговички сдерживавшие корсаж. Груди, словно две восходящих луны, вырвались на волю.

-О, как не ослепнуть от этого великолепия – закричал граф, глядя на её соски, походившие на нежные бутоны  роз, аромат которых хотелось впивать, на спелые вишни, которые хотелось мгновенно съесть, насытившись их соком.

 Баронесса уже рассталась со скованностью, и нежной ладонью поглаживала графа ниже живота.
 – О-о, между ваших ног вознеслась башня страсти, так приятно, что я стала причиной её возведения, – говорила она, блаженно хохоча - Милый, вы заразили меня своей страстью, я не в силах сдерживаться.
- Позвольте же, позвольте прикоснуться к самому заветному, – сказал граф дрожащей от волнения хрипотцой.

 Путаясь в складках её платья, он пробирался к огнедышащему лону, таившемуся в долине меж стволов её ног. Прикоснувшись к этой блаженной раковине, он начал неистово двигать пальцами, раскрывая нежные створки, дабы извлечь перламутровую жемчужину наслаждения.

Анна извивалась в его руках пойманной змеёй, билась выброшенной на берег рыбой, и наконец, отбросив всякую осторожность, позабыв о том, что их могли услышать, исторгла из своей груди яростный крик экстаза, и, прильнув  к его груди, разрыдалась от счастья.

- О, я чувствовала нечто невероятное, граф! Теперь я навеки ваша! Позвольте же и мне доставить вам самые смелые удовольствия, о которых вы мечтали.
- Я очень рад, Анна, что доставил вам наслаждение. Люблю, когда женщина пребывает в таком состоянии. В этот миг она так легка и податлива, с ней можно делать всё что угодно. Позвольте поцеловать вашу нежную шейку.

Глаза графа вдруг сверкнули во тьме изумрудно зелёным малахитом, рот медленно открылся, обнажив белозубый оскал с длинными сверкающими клыками.
- Влад, что с вами?! – вскрикнула Анна, но было уже поздно. Граф Дракула сжал её стальной хваткой, вонзив клыки в трепетное горло.

Несколько слабых попыток освободится, и Анна совсем обмякла в его руках, а он продолжал высасывать из неё соки, словно гигантский паук из робкой ночной бабочки.

Это действо продолжалось несколько часов. Потом граф бережно опустил на землю поголубевшее тело Анны и сам опустился пред ней на колени.

- Прости меня, милое создание, за то, что я без спроса распорядился твоей судьбой – сказал он, любуясь следами своих клыков на атласной шейной коже, - Я отнял у тебя прежнюю жизнь, даровав взамен бессмертие. Сейчас ты будешь долго спать, а потом в тебя вернётся жизнь, но это будет уже другая жизнь, долгая жизнь, проведённая рядом со мной, и ты больше не вспомнишь о лживой и жалкой человеческой морали.

Дракула встал, ещё раз оглянулся на тело Анны, и пошёл по направлению к своему замку. Вокруг рощи кружили растревоженные филины. Багряный шар раскалённого солнца показал маленький свой краешек из-за горизонта. Кровавая заря занималась над Трансильванией.