Сибиряки. 6. Материнский инстинкт

 Сибиряки. 6. Материнский инстинкт

Смородина

           Смородина в тот год не уродилась. С мая до покоса ни одного дождичка. Покос растянулся до августа, кое-как сметали четыре стога на ближних лугах, на дальних ещё все сено в копнах. Скотины-то сколько во дворе!
Надо бы ягоду собирать, но все смородиновые места вдоль протоки Ягодной объехали, а ягода мелкая, сорная, насквозь клопами пропахла, впору выкинуть, но все-таки домой привезли. Дома бабушка трехведерный котел сиропа сварила, с добычей ждала. А как увидела добычу — руками всплеснула, как же не творить молитву:
           - Как же так? А зимой что есть будем?
Бабий век она минула давно, но силушка ещё не ушла. И согнутости еще нет... Круглолицая и полнеющая бабушка страдала одышкой. И часто повторяла:
           - Из праха вышли - в прах отойдём...
           Мать любила ходить по ягоды. Собирает и поет целый день. Окликнешь — не слышит… Наутро отец привез нас на усть-чайские луга, вытер пот с лица рукавом посконной рубахи, раздвинул кусты в болотнике — мы ахнули. Черным-черно! Ветку от земли не поднимешь. Мать сразу же села под куст, будто под корову, и через минуту в ее ведре дно скрыло. Мы с братом бросились к другому кусту в жабине*.
 Матушка наша пела: «Под окном черемуха колышется…», а руки ее так и сновали над ведром. Я еще немного порадовался смородине, после чего мне стало скучно. Все-таки собирать ягоду — дело женское.

            В свои шесть лет я уже твердо знал, что вся работа делится на мужскую и женскую. Рыбачить, ходить на охоту, косить, рубить избу — вот это мне нравилось. Братьев дед и отец готовили в охотники. Зимой я уже ставил петли на зайцев, а позже ходили с дедом на лыжах проверять... Иной раз нам везло: добыли аж трёх трусов!
            Ягодные болота тянулись вдоль берега, на котором росли огромные сосны. Кроны у этих сосен свернуло ветром на одну сторону. За однобокими соснами начинался густой бор, потом чернолесье с березовыми полянами. И если налетал ветер, то крайние гиганты лишь протяжно шумели. А вот за их спинами деревья гнулись, а то и вовсе стелились по земле.
          Весной, когда Суготка заливала все луга и пойменные леса, подступала к самым огородам, дед Никита Тимофеевич почему-то уверенно говорил:
          - Ничего, пускай прёт, все равно нас не затопит.
Весной, в большое половодье плыли зайцы и лоси, ехали на лодках со скарбом жители окрестных, затопляемых деревень… По всей округе только Могильный Мыс никогда не заливало весенними талыми водами. На этом бугре селяне жили вплотную: усадьба к усадьбе. О нашем раздолье им и не приходилось мечтать!

Находка

           По увалу наверняка есть барсучьи норы. Вот бы осенью с отцом поставить капканы. Отец бы тогда сказал:
           — Молодец, Вовка! Охотником будешь!..
Так ведь же не отпустит мать. Скажет, ты в прошлом году за огородами блудил, за соседним увалом.
           Мать внезапно выскочила из-за куста и, зацепившись о кочку, упала. Чуть неполное ведро брякнулось о землю, и ягода осыпала мои ноги. Эх, попробуй теперь собери ее из грязи! Столько трудов даром!
           Слышу я, что в зарослях кто-то шевелится и тонко повизгивает. Я насторожился, прижимаясь к ногам матери, и шепнул ей на ушко о своей находке. Мама вскочила с колен и, спрятав меня за подол юбки, раздвинула ветви смородины, и мы увидели лисёнка-заморыша, худого и грязного. Он, видимо,отстав от матери, забрался в эти заросли в поисках пропитания. Мать схватила лисёнка и, забыв про смородину, выбралась из кустов и направилась в сторону соснового бора. Мы с братьями бросились за ней и слёзно просили оставить заморыша... Но её доводы были неоспоримы:
         - Поймите! У найдёныша есть мать, она его ищет и страдает...
Зная характер матушки, спорить и просить было бесполезно.

Материнский инстинкт

           Наскоро собрав оставшиеся с кустов ягоды, мама развязала узелок, расстелила у себя на коленях, как когда-то бабушка, когда мы садились обедать. Только мать самое вкусное отдавала мне, потому что я младший. Брат Сергей хлеб с повидлом сразу взял себе и откусил, чтобы я не просил. Я промолчал, съел, что дали, и заглянул в узелок, но там, кроме холодной варёной картошки, ничего не было.
           Когда мы вышли к озеру, увидели утиный выводок рядом с берегом. Утята сразу же поныряли, а утка захлопала крыльями и потащилась по воде, словно подбитая. Матушка, заметив эту хитрую уловку утки, пояснила нам, сорванцам, насколько сильна материнская любовь! Ради спасения своих детёнышей и птицы, и звери идут на такой обман не только человека. И действительно, спустя годы, мы с братьями ни раз наблюдали на охоте за этим природным методом самосохранения и материнским инстинктом ради продолжения рода.

           Вот это была мужская работа, когда мы заметили раненую утку, беспомощно хлопающую ослабленным крылом по водной глади! Я схватил палку и побежал вдоль берега речки Ягодной. Мне так хотелось вернуться с добычей! Подшибить эту утку — ерунда, от берега три шага. Видно, охотники весной упустили подранка, вот он и мучается, даже летать не может. Я замахнулся палкой, но матушка, схватив меня за рукав, умоляюще посмотрела мне в глаза. Этот взгляд, по-матерински строгий и добрый одновременно, я запомнил надолго.

*жабина - болото