Озеро

               

Уже третью неделю «пыхтела» необычная установка посреди суживающейся с каждым днём сероватой глади озера Кабан. Любопытные горожане толпами ходили вокруг своего любимого места отдыха. Обнажённые тёмно-зелёные камыши со стороны мечети Марджани далеко уже отстояли от воды. Казалось, вот-вот они стеной двинутся за своей постоянной спутницей – ан нет – вода всё уходила и уходила дальше. «Виновником» всего этого зрелища явился молодой аспирант университета Садреев, который ещё в детстве мечтал достать со дна Кабана затопленный некогда клад татарских ханов. Он даже участвовал тогда в настоящей экспедиции, прибывшей из самой Москвы. В тот год два водолаза вдоль и поперёк ходили по илистому дну озера, с трудом передвигая ноги в абсолютной невидимости, и даже наткнулись было на два огромных предмета, напоминающих сундуки, но затем, потеряв ориентир, так и не смогли вновь отыскать это место. Казалось, счастье так близко! Но не спешил расставаться со своими сокровищами древний Кабан. Со временем мечта мальчика не пропала, как это часто бывает в жизни, а наоборот, укрепилась и переросла в цель жизни. Поступив на физфак, Садреев начал изучать тайны обыкновенной водопроводной воды. Почему так жёстко сцеплены между собой два атома водорода и один атом кислорода? Как эту связь разорвать? И возможно ли это?
Однажды ему, кажется, он учился тогда на втором курсе, попалась небольшая заметка в газете «Комсомолец Татарии», где говорилось, что в Японии создан необычный двигатель, работающий на воде. В результате расщепления воды получается горючий материал для двигателя – водород, а кислород идёт на обогащение окружающей атмосферы. После этого Садреев совсем потерял покой. Значит, можно! Со своими мыслями он поделился с профессорами университета. Но те только похлопывали его по плечу – дерзай! А профессор биофака Галлеев даже сказал, что вряд ли стоит этим заниматься, ибо в многометровых слоях ила, покрывающих дно Кабана, могут находиться опасные болезнетворные микроорганизмы, и поэтому возможны непредвиденные эпидемии. Но Садреев продолжал проводить свои опыты, пропуская воду то через сильное магнитное поле, то через электрическое, а то и радиактивное различной жёсткости  излучения. Шли годы. Вот уже и студенчество позади. Оставшись в аспирантуре, он уже вплотную занялся своей идеей. «Расщепили же японцы!» -часто повторял он себе и вновь принимался за работу, не зная выходных. Однажды ранним майским утром Садреев проснулся от неожиданно простой и красивой идеи. Он даже видел саму установку во сне – её устройство и работу.
Быстренько набросав схему на бумаге, он побежал к своему руководителю – профессору Поспелову. Тот сразу одобрил, и пошла работа. Через месяц установка, очень напоминающая цистерну с квасом, прикреплённая к двум металлическим лодкам, во всю выделяла через одну трубку Н2, а через другую О2. Притихшая гладь озера начала уменьшаться. От глубоководного и грозного Кабана через несколько дней уже оставалась лишь небольшая полоска воды.
               - Ещё двое суток работы! – заметил Поспелов своему подопечному аспиранту, сидевшему на переднем сидении «Казанки – 5».
               – И ещё плюс месяц на просыхание, - улыбнулся Садреев, - иначе не досчитаемся экскаваторов.
И действительно, на второй день «установка Садреева» мягко села на илистое дно, чихнув на прощание белесоватым дымком. Земляные работы, как и предполагалось, начались через месяц в понедельник. Несмотря на рабочий день, десятки тысяч горожан пришли к берегам бывшего озера. Многие уже обзавелись биноклями, чтобы лучше рассмотреть богатства предков. Говорили даже, что все бинокли в городе давно раскуплены и что уже ездят за ними в другие города. Рёв пяти новеньких экскаваторов в центре города был слышен на окрестные кварталы, будто огромные стрекозы, усевшиеся на дно бывшего озера, старались перестрекотать друг друга. К полудню уже выросли огромные чёрные горы вокруг них. Садреев нагнулся и взял кусочек ила.
– Сколько веков ты спокойно там пролежал под толщей воды, и сколько событий за это время произошло! Поспелов тоже взял кусочек ила и стал разминать пальцами.
– Жирный какой! – усмехнулся профессор, блеснув в лучах заходящего солнца стёклами очков. – Но скоро появится что-то и пожирнее!
Скрежет ковша заставил их обернуться. В глубине ямы что-то ярко заблестело.
 – Там монеты, осторожней! – крикнул Садреев экскаваторщику. Тот ещё раз зацепил ковшом илистый грунт и вывалил на поверхность содержимое. Куча жёлтых блестящих монет рассыпалась перед изумлёнными учёными. Вскоре соседний экскаватор вытащил бочонок – тоже полный драгоценностей. Чего только там не было: кольца золотые и платиновые, различные браслеты и перстни, серьги, жемчуга. Вскоре третий экскаватор вытащил огромный кованый сундук с изделиями из золота и серебра – вазы, кувшины, кумганы. До самой поздней ночи продолжалась работа. Она продолжалась ещё три дня. А на четвёртый – экскаваторы встали. На месте раскопок было тихо. Экскаваторщики на работу не вышли. Не было здесь и учёных.
 Садреев лежал в своей постели и постанывал. От высокой температуры зашкаливало градусник, а руки его были в глубоких язвах. Пожилой врач в инфекционной клинике, консультирующий его, сказал:
- Это сибирская язва! Заболевание возникло в результате раскопок  дна озера Кабан. Там, в глубине многовекового ила, и поныне в спорообразном состоянии таятся опасные микробы. Надо срочно установить карантин.
Через неделю молодой организм Садреева начал перебарывать смертельную болезнь. Понизилась температура, появился аппетит, но оставались ещё не заживающие язвы. О кончине Поспелова ему не сказали, так же как и о скончавшихся экскаваторщиках. До выписки. А от бывшего озера Кабан, оцеплённого солдатами местного гарнизона, теперь сильно несло хлоркой. В небе каркало недовольное вороньё.