Ошибка молодости Глава 27

Глава 27

 В сумерках шхуна Мехмед-бея вошла в порт Канеа. Жизнь здесь застывала после захода солнца. Мехмед-бей раздумывал. В Европе и колониях война закончилась, и новый миропорядок требовал переместить оси интересов к юго-востоку.  Османская империя пребывала в упадке, торговля замерла. Мехмед-бей размышлял о расширении своих горизонтов до Индийского океана. Там открывались новые торговые пути и, как следствие, вырисовывалась хорошая добыча. «Чего хочет этот русский? Ведь он меня отлично понял. Прикинулся дурачком. Хм! Мы могли с ним составить прекрасную компанию. Отличный моряк и великолепная смекалка! Убивать такого противника недальновидно. Как его перетянуть на свою сторону? Англичанин мне не нужен».
Мехмед-бей приказал привести в кают-компанию пленника.
Как шел Петр, стало слышно сразу, по доскам палубы гремели кандалы. Пирата втолкнули в кают-компанию. Мехмед-бей оглядел капитана Кингли. Длинные волосы грязными слипшимися прядями лежали на плечах, жесткая щетина покрыла скулы и подбородок. Черные глаза в ореоле темных нездоровых кругов выражали равнодушие и апатию.
 — Садись, Кингли, — сделав приглашающий жест рукой к низкому круглому столу, произнес Мехмед-бей, — поешь.
Петька уселся тут же у двери.
— Не думаю, что тебе будет приятно, если я сяду на твои подушки. Я три дня сидел в клетке на солнцепеке, — медленно промолвил пират, — к тому же я сыт. Твои слуги дали мне хлеба и воды.  Говори, я слушаю.
Мехмед-бей хмыкнул и погладил свою бороду.
— Кингли, скажу прямо, я не желаю твоей смерти. Ты мне нужен! — Мехмед-бей встал и подошел к Петру. Он смотрел на него сверху вниз. Петька поднял глаза.
— Я и сам умирать не хочу, Мехмедушка, — его взгляд будто застыл на лице турка. —  Но и твое предложение, боюсь мне не подходит. Хотя, скажу, мыслишь ты верно, здесь нечего делать! Да только мне и не нужно ничего. Другие у меня планы. 
— На твоем месте, я бы не стал строить планов, Кингли, — отвернувшись от пирата, проговорил Мехмед-бей, уходя к кормовому окну. — У тебя выбор небольшой. Либо мы с тобой, как партнеры, идем в Индийский океан, либо я везу тебя в кандалах в Стамбул.
— Что ж, в кандалах, так в кандалах, — Петька с трудом поднялся. — Хорошо тут у тебя, Мехмедушка, но мне пора. —  Открыв дверь, он обернулся, — коль пойду с тобой, навек себя потеряю, уже не верну. Так что не обессудь!
— Кингли, не отказывайся! — Мехмед-бей не знал, как подобраться к пирату. — Когда ты попадешь к султану, тебя разорвут на части. Я не смогу тебе помочь, сам в немилости. У тебя есть время, пока не пройдем Самофракию. — Он выглянул за дверь и крикнул матросу, — отведите его!

***

К шхуне Мехмед-бея подвалила шлюпка. Пассажиры ее: пожилой мужчина с окладистой белой как снег бородой, одетый в шелковые тюрбан и субун синего цвета; и два молодых человека, один из которых держал в руках красивый резной сундучок. Матрос шхуны, переговорив с непрошенными гостями, отправился докладывать о них Мехмед-бею.
Мехмед-бей вышел навстречу визитерам, которые уже взошли на борт. Пожилой мужчина раскланялся:
— Уважаемый Мехмед-эфенди! Прошу простить за вольный визит. Меня зовут Мустафа, я купец. Это мой сын, Али, — он указал на высокого молодого человека, чье лицо было скрыто концом тюрбана. — Простите, что он не открывает своего лица, Мехмед-эфенди. Его лицо пострадало в пожаре, когда на нашу фелуку напал Черный Пит.
Мустафа сделал знак человеку с сундучком – слуге:
— Примите от нас этот дар, Мехмед-эфенди, — произнес купец, — я хотел просить вас об одолжении.
Слуга оказался неловким, по знаку хозяина он двинулся вперед и, оступившись, упал! Содержимое сундучка: золотые монеты и драгоценные камни рассыпались по палубе.
Мустафа очень рассердился:
— Неловкий раб! — он толкнул ногой молодого человека, который спешно собирал сокровища с настила.
Шум привлек внимание Петра. Охрана пленника потеряла бдительность, их глаза хищно шарили по еле освещенному шкафуту, в надежде, что слуга не уследит и оставит несколько монет и камней в самых недоступных для его зрения местах. Мустафа кипятился, то и дело пинал несчастного раба ногой, Мехмед-бей пытался утихомирить своего разгневанного гостя.
Вдруг Петька почувствовал, что его кто-то тронул за плечо.
— Питер, не оборачивайся, — услышал он знакомый шепот. Оливер, воспользовавшись суетой на палубе, скользнул к пленнику. — Мэт просто гениален. Держи, капитан. — Петр почувствовал, как в руки ему сунули ключи от замков на кандалах.
— Али, сын мой! — позвал Оливера Мустафа, — ты где?
Лжеали обходил клетку с Петром то, с одной стороны, то с другой и во всей его фигуре чувствовался неудержимый гнев.
— Что там у вас, уважаемый Мехмед-бей? — заинтересовался купец.
— О! — улыбнулся хозяин шхуны, — а это и есть Черный Пит, как вы его назвали, уважаемый Мустафа-эфенди.  — Вот везу его к султану!
Синие глаза купца загорелись неистовым огнем.
— О, Аллах! — он воздел руки и очи к небу, — неужели ты услышал мои молитвы!? Вы поймали его, Мехмед-бей! Этот пес разорил меня, по его вине мой сын стал калекой! О, позвольте, Мехмед-бей, я  плюну ему в лицо!
Мустафа подошел к клетке. Петр с любопытством посмотрел на него. Темное от загара, испещренное морщинами лицо, белая борода, синие глаза. Купец взялся руками за прутья решётки.
— Надеюсь, пес, ты умрешь страшной смертью! — проговорил громко Мустафа.
— Ты, кто, старик? — не выдержал Петька.
— Долгая история, — прошептал «купец». Он развернулся и возвратился к капитану Мехмед-бею.
Хозяин шхуны пригласил своего гостя в кают-компанию, и они, беседуя, удалились.
Охрана, стоящая вахту, расслабилась. Давешнее падение слуги с сундучком не давало трем стражам покоя. Они опустились на четвереньки и стали ползать в надежде отыскать потерявшиеся и не замеченные рабом монеты.
— Петр Алексеевич, — «раб» воспользовался алчными поисками охраны, пробрался к пленнику, — что с замками?
Петька узнал голос своего бывшего барина.
— Последний остался, — прошептал капитан «Агнца». — Дмитрий Павлович, утешь меня, скажи, что Ксения на Чериготто ждет.
— Не утешу. На бриге она, рядом. Петр Алексеевич, поторопись.
Петр возился с последним замком на ноге. Слабость навалилась непомерная, его мутило. При неверном свете фонарей он заметил, как на палубу перевалились пираты. Ползающих на коленях охранников оглушили. Петр освободился от оков и Дмитрий Павлович, открыв решетку клетки, помог своему капитану выйти. Петьку шатало, но он взял из рук своего бывшего барина саблю.
Шхуной овладела команда капитана Кингли, воспользовавшись тем, что на судне оставалась только охрана пленника и десять, стоящих вахту матросов, остальные сошли на берег. Мехмед-бей не мог предвидеть такого поворота событий, он предполагал, что опередил противника. Теперь, выходя из рубки со связанными руками под прицелом пистолетов лжекупца и его мнимого сына, он проклинал себя за свою непредусмотрительность.
Оливер замешкался. Он выбрал нескольких матросов из своей команды и показал им следовать за ним. Вскоре они вернулись. С ними была Грейс Моран и Перселл. Капитан Эшби толкнул Перселла на шкафут, вытащил саблю из ножен и кинул ее предателю.
— Давай доверимся судьбе, Перси, — сверкнув изумрудным взором, произнес Оливер. — Только ты и я. Если останешься жив, пойдешь на все четыре стороны.
— Олли, это несправедливо, — вмешалась Грейс, вставая перед Оливером. — Перси владеет саблей лучше, чем ты.
— Что ж, тогда твоя совесть будет чиста, Грейс, — горько усмехаясь, произнес Оливер. И он добавил по-русски, — не везет мне с бабами!
— Олли, прошу тебя, — не унималась пиратка, — ты должен жить, это я недостойна жизни!
— Какие высокопарные слова, Грейс! — Олли взял ее за плечи, встряхнул и отодвинул в сторону.
Оливер взглянул на Перси и взял протянутую ему одним из моряков саблю.
— Перси, приступим!
Схватка началась.  Противники бились яростно. Время от времени они выбивали друг у друга оружие, и начинали битву вновь. Персиваль Перселл, опытный вояка, постоянно шел в наступление. Оливера спасала только его энергия и умение уворачиваться. Несколько раз Перси полоснул Эшби по руке, Грейс закрыла глаза.  Оливер ушел в оборону. Вдруг он сделал отчаянный выпад, лезвие его сабли почти коснулось горла Персиваля. Но предатель отступил и Оливера кинуло вперед, он упал. Персиваль занес саблю над головой капитана Эшби, но вдруг его удар был отбит. Перед ним стоял весь черный, исхудавший и пошатывающийся капитан Кингли. Персиваль злорадно хмыкнул:
— Прекрасная парочка: доходяга и щенок! У меня есть шанс покончить с вами обоими.
Он замахнулся над тяжело дышащим Петькой, но его сабля наткнулась на сопротивление. Лжекупец Мустафа отбросил Персиваля к борту. Он сказал по-русски:
— Ты, похоже, поганец, только со слабыми да больными вояка. Тогда уж со мной повоюй, я, чай, еще не немощный!
Персиваль такого не ожидал. Он неистово бросился на «Мустафу». Мощный и ловкий старик лихо отбивал все удары предателя. Лжекупец прижал его к борту и выбил у Персела из руки его саблю. Старик спокойно произнес, напирая на Персиваля всем весом:
— Тебе пора охладиться, негораздок! Там кок сейчас помои выплеснул, как раз акулы на ужин приплыли. Вот и посмотрим какой ты изворотливый! — и лжекупец, поддев ноги Персиваля перекинул его через борт.
Петька, подошел к старику. Он протянул ему руку и промолвил по-русски:
— Ловко вы его! И турецкий хорошо знаете.
 — Да, я вот только по-русски да по-турецки и могу говорить. Когда вы там на своем аглицком лепечете, ничего не понимаю, — улыбнулся щербатым ртом старик. — А тебя, парень они уделали, еле на ногах стоишь! Иди уж на свой корабль, там тебя твоя лапушка заждалась. Все норовила сюда с нами прошмыгнуть! Да я ей наказал не делать этого!
— И Ксюша послушалась?? — Петр застыл. — она меня не слушает.
— От рук у тебя жена отбилась, пока ты здесь с турками воюешь. А я сказал ей слов нужных, по-стариковски, она и послушалась. Ладно, иди уж, а то тебя ветром качает.
Петр кивнул и направился к трапу, повернулся, опершись на планшир:
— Звать-то вас как?
— Алексеем Михайловичем, сынок! Ты иди, я здесь все улажу! С Мехмедушкой переговорю!

***

 Грейс несмело подошла к Оливеру. Дмитрий Павлович суетился около капитана Эшби, перебинтовывал ему руку.
— Мэт, — обратилась она к нему, — позволь, я сделаю. — Дмитрий Павлович посмотрел на Оливера, тот кивнул.
Грейс осторожно стала бинтовать окровавленное предплечье, боясь посмотреть в глаза Оливеру, он же не сводил с ее лица взгляда. Она молча закончила с процедурой и закинув себе на плечи его здоровую руку произнесла:
— Обопрись о меня! Пойдем, Олли, на «Агнце» тебе помогут.
— А ты не боишься вернуться на «Агнец», не боишься смотреть в глаза Ксении? — Оливер с силой повернул ее лицо к себе. — Не смотри вниз, когда я с тобой разговариваю!
— Я готова принять любую кару, Олли, — прошептала Грейс, — Одно условие: сделай это сам!
Оливер хмыкнул. Он уже простил ее и внутренне приготовился бороться за нее не на жизнь, а на смерть.

Продолжение следует