Сибирский ученый и поэт

Так случилось, что волею судеб родственник прославленного поэта-партизана, героя Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова поэт и ученый Дмитрий Павлович Давыдов провел всю свою долгую жизнь в Сибири. Его отец, гидрограф Павел Васильевич Давыдов по собственной инициативе отправился исследовать Сибирь. На пути в Сибирь в городке Канске родился будущий педагог, поэт и ученый, который  провел детские годы в другом сибирском городке – Ачинске. Получил домашнее образование. В 17 лет выдержал экзамен на звание учителя и был направлен в Троицкосавск (ныне Кяхта).

Этот город  находился на российско-китайской границе и был центральным пунктом торговли России с Китаем, своего рода главными воротами в Центральную Азию, через которые проезжали многие русские и иностранные ученые и путешественники. В Троицкосавске  были таможня и другие учреждения,  много русских и китайских лавок. Из Китая в Россию везли шелковые и хлопчатобумажные ткани, фарфор, золото, серебро, драгоценные камни. Однако главный предмет экспорта составлял чай. Из Кяхтышел в Россию Великий чайный путь.  Город называли «Москвой на востоке», «Песчаной Венецией». Зажиточные купцы выстраивали здесь богатые дома, обставленные модной мебелью, среди которой нередко было фортепиано, перед домами разбивали сады. В Троицкосавске  в отличие от всей России  писали не чернилами, а тушью.

             Я юношей в семнадцать лет

             В Троицкосавске поселился,

             Учил детей и сам учился

             Как математик и поэт.

– вспоминал он позднее.               

Жалованье было скудным, и помимо основных занятий в училище молодому человеку приходилось давать частные уроки.

             Как было горько, неприятно

             Ходить в дома и обучать

             Мальчишек мудрости печатной,

             А девочек вальсировать!

 В 1831 году Давыдов обратился в Московский университет с просьбой «сделать ему экзамен на степень кандидата чистой математики и физики и других относящихся к оным наук». Однако ему было отказано «за неимением постановления о заочных испытаниях». А поехать самому в Москву для сдачи экзаменов у молодого человека  не было средств. По той же причине не осуществилась другая его мечта – увидеть напечатанными свои творения. Написанные поэмы  или, как не без гордости называл их автор, «сибирские романы в стихах»  «Наташа» и «Заветный бокал», одобренные петербургским цензором П.И. Гаевским к печати, не вышли в свет. Позднее  Дмитрий Павлович назовет их «ребячьей забавой».

В 1831 году в Троицкосавск из Петербурга прибыла экспедиция, которая по заданию министерства иностранных дел должна была обследовать положение населения и состояние торговли на российско-китайской границе. В ее состав входили  два знаменитых ученых-востоковеда: барон П. Л. Шиллинг фон Канштадт и Иакинф Бичурин. В экспедиции должен был принять участие и Пушкин. Мечтавший о путешествии поэт писал:

                Поедем, я готов - куда бы вы, друзья,

                Куда б ни вздумали, готов за вами я

                Повсюду следовать, надменной убегая:

                К подножию ль стены далекого Китая…

 

Знакомство с великим поэтом могло бы в корне изменить жизнь Дмитрия Давыдова,  если бы оно состоялось. Думается, Александр Сергеевич заинтересовался бы одаренным юношей и смог принять участие в его судьбе – способствовал бы его переезду в Петербург, под покровительство добрейшего В.А. Жуковского, или в Москву, где жил  Денис Давыдов, который позаботился бы о родственнике, в частности о сдаче им экзаменов при Московском университете. Однако Пушкину было отказано участвовать в экспедиции.

Зато Давыдову довелось близко познакомиться с таким интереснейшим человеком, как Шиллинг.

Изобретатель и востоковед барон Павел Львович Шиллинг фон Канштадт был назначен в 1829 году начальником экспедиции по изучению состояния торговли России с Китаем.  В Кяхте экспедиция провела полтора года.

Много лет спустя на закате жизни Дмитрий Павлович вспоминал о Шиллинге:

                Вот первый из людей, который

                В дни ранней юности моей,

                Ко мне склонил приветно взоры       

                С высокой кафедры моей.

                Барон, вельможа благородный,

                Не тративший напрасно сил,

                Пред кем я смело и свободно

                В часы досуга говорил,

                О том, что для других казалось

                Пустым мечтанием тогда,

                Хотя для знанья и труда

                Уже возможным представлялось.

               
О чем беседовали Шиллинг и Давыдов? Как известно, Павел Львович заслужил славу изобретателя электромагнитного телеграфа, и вскоре по возвращении в Петербург провел испытание телеграфного аппарата. Однако мысли об изобретении не оставляли барона и в далекой от столицы Кяхте.

Много лет спустя Давыдов будет думать об ином виде телеграфа – беспроволочном.

   Наверняка говорили они и восточных народах, изучении их языков.

 Хотя о жизни и творчестве Дмитрия Павловича Давыдова появилось немало журнальных и газетных статей, однако о его близком знакомстве с П.Л. Шиллингом, насколько мне  известно, до сих пор нигде не упоминалось. Между тем по всей вероятности именно Павел Львович передал рукописи начинающего поэта в Петербург, и через два месяца по возвращении экспедиции в столицу произведения Давыдова – «сибирские романы в стихах» «Наташа», «Заветный бокал» – были   прочитаны  и одобрены к печати петербургским цензором П.И. Гаевским, знакомым Пушкина, разрешившим печатание ряд произведений великого поэта.

 В Троицосавске Давыдов познакомился также с молодым ориенталистом О.М. Ковалевским – будущим профессором Казанского, а затем Варшавского университета. Общение с ним пробудило  интерес к изучению этнографии и фольклора бурят и монголов.  Знакомство между ними продолжилось после отъезда Ковалевского в Казань, между ними возникла переписка. Собранные монгольские сказки, легенды и пословицы Давыдов посылал Ковалевскому, который обещал опубликовать их в оригинале, а также в переводе на русский и французский языки.

 В 1833 году Давыдов был переведен в Якутское уездное училище, где он поочередно был учителем первого и второго классов, преподавал русский язык, арифметику, географию и историю, был «исправляющим должность» штатного смотрителя училища, а затем утвержден в этой должности. Живя в Якутске, он начал изучение якутского языка и составил первый якутско-русский словарь. «Я первый указал Европе на якутский язык», – не без гордости писал Дмитрий Павлович позднее.

             От мира мне не надобно похвал.               

            Друзья простят мне смелость и свободу,

            С которыми я некогда писал

            Приветный гимн забытому народу

            И яркими чертами рисовал

            Отважностью блиставшую породу…

             …………………………………….

             Я полагал, что песни якута

             Не стихнут вдруг и добрая судьбина

             Присудит жить их в сердце славянина.

Изучая малоисследованный край, Давыдов  исходил сотни верст, побывал во многих неизведанных местах.

            На лыжах я в дремучие леса

            Ходил один с винтовкой за плечами.

            Унижет ночь звездами небеса,

            Разрою снег привычными руками

            И в нем смежу усталые глаза…

В пути его неизменно сопровождало вдохновение:

          Поэзия сроднилася со мной.

          В тайге, в снегу на бересте я смело

          С окрепшею от холода рукой

          Писал стихи талинкой обгорелой…

 Не покидали  Дмитрия Павловича в странствиях и раздумья о природных явлениях, о процессах, происходящих в высотах атмосфере или в глубинах земли:

        Я размышлял при туче грозовой

        Иль, северным сияньем освещенный,

        В бору, в степи, средь тундры меховой,

        В ущелье скал у пропасти бездонной…

 Диапазон научных занятий Давыдова был очень широк: краеведение, лингвистика, фольклористка, этнография, география, история, археология, метеорология, мерзлотоведение… Принимая в 1844 -1846 годах участие в работе Северо-Восточной Сибирской экспедиции, он пробивал шурфы, рыл артезианские колодцы. Вслед за видным ученым, будущим академиком А.Ф. Миддендорфом, возглавлявшем экспедицию, Дмитрий Павлович  спускался в знаменитую Шергинскую шахту, отрытую в Якутске на глубину 116 метров, и проводил там температурные измерения, неопровержимо доказывающие существование вечной мерзлоты. Проведенные ими работы сыграли огромную роль в становлении и развития мерзлотоведения – основателем этой науки стал Меддендорф. Он сообщил об изысканиях Давыдова в своей книге Sibirische Reise»  и  в докладе, прочитанном в заседании Академии Наук и помещенном в академическом бюллетене. О некоторых научных работах Давыдова упомянул знаменитый немецкий ученый Александр Гумбольдт в своей книге «Космос».

 Якутск, куда забросила Дмитрия Павловича судьба, был наиболее контрастным по температурному режиму городом мира, годовая температура в котором составляет 102,8 градусов Цельсия, а также самым крупным городом в зоне вечной мерзлоты.

 «В Якутске бывают зимою чрезвычайные морозы, – писал Давыдов. – В  долине, где стоит город, почва находится в вечно замерзшем состоянии на глубину до ста сажен от ее поверхности; при дыхании в воздухе слышится сильный шум.  Солнце представляется в виде беловатого кружка без лучей, на который можно смотреть сколько угодно без малейшей усталости для глаз. Атмосфера совершенно тиха, и как бы наполнена парами, так что теряет прозрачность, и на близком расстоянии нельзя различить предметов. Лошадь может идти только шагом, и притом нужно через короткие промежутки времени отрывать ледяные сосульки, которые образуются у ней под носом. Если плюнуть горизонтально, то слюна мгновенно замерзает и летит как пуля».

 Если в зимнее время температура в Якутии  составляла около 40 градусов мороза, то летом она нередко доходила до 30 тепла. И когда в училище начинались каникулы, Дмитрий Павлович  отправлялся в плавание по Лене, любуясь красотой северной природы:

       Все было тихо - солнце село

       Чуть слышен плеск волны,

       А ночь июльская светлела

       Без звезд и без луны.

       Веслом двухлопастным лениво

       Я бороздил поток.

       Скользил по Лене горделиво

       Берестяной челнок.

       Далёко берег был за мною,

       Другого не видать,

       Но над безбрежною рекою

       Так весело мечтать!

        Природа северная чудно

        Красой одарена.

        Но для кого в стране безлюдной

        Роскошна так она?               

        О, для кого такое лето

        И для кого зима?

        То днем и ночью много света,

        То днем и ночью тьма?

 Под впечатлением прочитанной поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим» Давыдов начал писать поэму  «Покоренная Сибирь», главным героем которой был Ермак. «Покоренная Сибирь»  представляет историческое событие в картинах местностей, лично мною осмотренных, в картинах, смею сказать, не лишенных занимательности, верности и изящного очертания», – писал автор.  Дмитрий Павлович уже заканчивал работу над поэмой, когда в 1846 году пожар уничтожил ее вместе с другими рукописями.

 В Якутске Давыдов пробыл десять лет, а затем был переведен  в Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ) на ту же должность смотрителя училищ. Свою деятельность здесь Давыдов начал с того, что добился перевода училища в новое двухэтажное   кирпичное здание. Благодаря его заботам в училище была создана метеорологическая станция, хорошая библиотека, регулярно пополнявшаяся столичными журналами, творениями русских и зарубежных поэтов и прозаиков.

 Итогом многолетней работы Давыдова стал составленный им первый якутско-русский словарь. «Я первый указал Европе на якутский язык, напечатав  в архиве иностранных сведений о России Эрмана (Берлин, 1843, страницы 312-332) «Сборник слов». Обстоятельства заставили меня приостановиться в продолжении этого труда (о котором много говорилось в в Академических бюллетенях) и окончании грамматики…

 Я производил в Якутске метеорологические наблюдения и геотермические исследования, бурил артезианские колодцы для определения изогеотермической линии … на протяжении 500 верст  через Якутск и Амгинскую слободу; многократно спускался в Шергинскую шахту на глубину около 400 футов, для наблюдений, продолжающихся не менее двух часов… и вообще стремился разрешить вопрос  о замерзании слоя земли в Якутске толщиною до ста сажен. Господин Миддендорф мои изыскания напечатал в своей книге «Sibirische Reise» и, кроме того, упомянул о моих трудах в докладе, читанным им 13 августа 1847 года в заседании императорской Академии науки помещенном в академическом бюллетене.

 Я собирал монгольские сказки, легенды и пословицы с переводами их на русский язык. Часть их передана известному ориенталисту бывшему ректору Казанского университета Осипу Михайловичу Ковалевскому, с которым было условлено издание этих достопримечательностей в подлиннике и, кроме русского с французским переводом, который затем переехал в Варшаву, где… пожар истребил, вместе с достоянием г. Ковалевского, все мои бумаги.      

 Таким образом, пятнадцатилетний труд, стоивший мне неимоверных усилий и лишений, труд, которым я гордился и который обещал многое, исчез в воде и огне бесследно для света, оставив лишь отрывочные следы своего существования.

 Много лет я занимался электричеством и магнетизмом как силами, обещающими громадные услуги для людей в будущем. Задолго до выхода в свет «Космоса» Гумбольдта, где выражена мысль относительно электрических способов воздушного перемещения я уже работал по этой части, устраивая электродинамический снаряд, влиянием которого надеялся устранить противодействие естественного тяготения. В то же время я хлопотал о телеграфе без непрерывных проводников. Усилия мои к новым открытиям не остались совершенно безрезультатными; выработано много, но результат еще впереди».

 Обретший признание в научном мире, Давыдов был далек от мира литературного. Единственный из знакомых в этой сфере был Иван Петрович Бочаров, довольно темная личность, оставивший печальную известность лишь как поверенный издателя Ф.Т. Стелловского, способствовавший заключению кабального договора с Ф.М. Достоевским. Этот Бочаров был издателем еженедельной петербургской газеты «частной золотопромышленности, горнозаводского и фабричного дела» «Золотое руно».  В 1856 году он предложил Дмитрию Павловичу «участвовать в газете  сообщением сведений о Сибири и статей, достойных известности». В 1858 году в газете «Золотое руно» было напечатано  стихотворение Давыдова «Думы беглеца на Байкале» с комментарием автора: «Беглецы из заводов и поселений с необыкновенной смелостью преодолевают естественные препятствия в дороге. Они идут через хребты гор, через болота, переплывают огромные реки на каком-то обломке бревна, и были случаи, что они рисковали переплыть Байкал в бочках, которые иногда находят на берегах, в которых обыкновенно рыболовы солят омулей».

 Прошло только четыре года и стихотворение,  утратив имя автора, сделалось народной песней, названной по первой строке «Славное море – священный Байкал».. Так, в 1861 году она была напечатана в статье «Арестанты в Сибири», помещенной в журнале «Современник». В скором времени известный этнограф и писатель С.В. Максимов в своей книге «Сибирь и каторга» подчеркнул, что эта песня популярна в нерчинских тюрьмах, и отметил, что она «отличается достоинствами и даже искусством, обличающим опытного стихотворца». Однако Максимов не удосужился установить подлинного автора. Позднее Н.М. Ядринцев в работе «Ссылка и ссыльные» писал, что сама переправа через бескрайнее и бурное, как море, озеро Байкал, «дала пищу многочисленным, дышащим правдой и неподдельной поэзией песням бродяг», отметив «безукоризненную отделку внешней формы и верность стиха».          

 В 1863 году материалы, посланные Давыдовым для публикации О.М. Ковалевскому, погибли при пожаре в Варшаве, а в 1870 его рукописи, в том числе и восстановленная поэма «Покоренная Сибирь», во время наводнения в Иркутске.

 «Таким образом, пятнадцатилетний труд, стоивший мне неимоверных усилий и лишений, – с горечью писал Давыдов, – труд, которым я гордился и который обещал многое, исчез в огне и воде бесследно для света, оставив лишь отрывочные труды своего существования».

 Последней книгой Дмитрия Давыдова стала поэма «Поэтические картины», вышедшая в 1871 году в Иркутске.

                От благ, мне посланных в удел,

                Остался только шар хрустальный.

                Не знаю, как он уцелел

                В моей обители печальной.

 Хрустальный шар, иначе именуемый магическим кристаллом, по преданию  обладал волшебным свойством увидеть будущее или прошлое. Если Пушкин в конце «Евгения Онегина» сожалел о том, что не мог увидеть будущее - «даль свободного романа через магический кристалл», то Давыдов устремляет взор в минувшее.

В «Поэтических картинах» Дмитрий Павлович дал выразительный портрет Шиллинга:

                Он немец по природе был,

                Но пламенно восток любил,

                И собирал дары Тибета

                Для образованного света.

                Его рабочий кабинет

                Напоминал дацан* собою,

                И сам он там сидел порою

                Как истинный лама одет.               

                За грудой дивного Гаджура**,

                Пред раззолоченной фигурой

                Достойнейшего из богов.

                Или безмолвен и суров

                И  даже несколько нахмурен

                С неудовольствием внимал,

                Как на Клапрота*** нападал

                Самонадеянный Бичурин****.

 

*Дацан – буддийский монастырь-университет.

**Ганджур – первая часть тибетского буддийского канона – собрания буддийских текстов.

***Клапрот Юлиус Генрих (1785–1835) – немецкий востоковед, путешественник и полиглот. Автор работ по китаеведению и монголоведению.   

****Бичурин Никита Яковлевич, в монашестве о. Иакинф (1777–1853)  – востоковед,  китаевед, участвовавший в экспедиции.

 
Скажи мне, есть ли где в подлунном мире

Страна, подобная Сибири.

Я много жил, я много видел,

Страдал, любил и ненавидел.

 
 Долгое время песня «Славное море – священный Байкал» считалась народной. Имя автора было прочно забыто. Если о Дмитрии Давыдове вспоминали порой, то никак не связывали со знаменитой песней. Только в 1928 году сибирский историк Ф.А. Кудрявцев обнаружил в архиве среди материалов Верхнеудинского уездного училища  издания Д.П. Давыдова, в том числе опубликованное в газете «Золотое руно» стихотворение «Думы беглеца на Байкале». В 1937 году в Иркутске под редакцией Кудрявцева и с его предисловием вышел небольшой сборник стихотворений Дмитрия Давыдова – единственное до сих пор отдельно издание стихотворений поэта.

 Песня «Славное море – священный Байкал» продолжает жить. Она стала своего рода гимном Байкала.