А кто меня поймет...

Глядя на утренний ядерный артефакт, понимаешь значение луча света и радость холста, и величие глыб камня.   И мочаля в нюансах тумана монохромную пустоту и простоту.  Средь туманности графического дизайна видишь и особь подобную тебе. Плавающую в чистой, мельхиоровой красоте. Материю, которую видеть созерцать можно, а потрогать нельзя. За исключением землетрясений, или потрясений глобального масштаба. Когда не только потрогать и сосуществовать внутри. Или испытать огненный смерч вулкана… который поглотит тебя. Иное любовь. Не каждый может прикоснутся, но каждый готов испытать эти чувства на себе, в себе и в доле. Человек всегда в долговой яме. Он должен, обязан матери, отцу. Девушке, женщине и матери его детей. И поднимая флаг свободы, не сломай себе хребет, точнее позвоночник. Поднимай груз сообразно веса мысли и богатства чувств. Жизнь кончается кадрами не ясными с вспученной диафрагмой горящей ленты. Сегодня ты здесь, а завтра там среди вечного холода с … как романтично и трогательно. Аж уши закладывает. Было бы безумием оспаривать видимый факт… тем более сгибать спину. Корячась назад… назад пути нет. Нет пути к отступлению, есть только проторенный поколениями путь. В забытье. Кто-то пишет завещание, якобы облегчая тяжесть живущего. Иной уносит в могилу самое дорогое – любовь. Оставляя крохи детям своим. Упрощая картину жизни... в невероятной тесноте, мы плывем в Ное ковчеге по имени земля и с каждым годом все омерзительней смотрит на нас, наш сородич. Вы ему мешаете. Занимаете его место, кушаете его еду. Одеваете его одежды. Он к ним мысленно привык. А тут вы на пути к вечной славе. Морщите старчески лоб, еще мыслите. Это невероятно…
А если вы счастливы сейчас и здесь, вас готовы сожрать, при этом содрав с вас предварительно кожу.
А кто меня поймет? Только бывшая жена с глубиной чистых чувств… если таковые остались. Иногда глумление над собственными мыслями приводит в ярость. Иногда вызывает геопатический болезненный смех с обоснованной красивой ложью. Кровушки сколько. Кровушка льется рекой и все от бесчестья. Ложь подобна ниагарскому водопаду. Полноводна и бесконечна. Патолог   анатом освежает трупы убиенных, жуя при этом котлету по киевский. Запивая кровавого цвета чаем, рассказывает Одесские анекдоты, теребя за клитор тетю Соню. В силу возраста и свет в окне, не в радость, а сорняк… репейник навязчивый в глазу. Я смотрю на осколки гранитного камня и дрожь берет. Ведь все рушиться. Камень в крепости каков? Время всех дожмет. Сомнений нет, ветвь дуба листвой щебечет. Соловушка в кроне поет. А человек гниёт. Того не замечая. Зависть его гнетет. Завидует пичуге человек. А сам хуже половой тряпки. Грехи отмаливает и тут же грешит… в нем барин прижился на века. А чаще идиот. Жизнь преподносит сложный экзамен. Нюансы потом, а сначала надо выжить. И не просто выжить, а чуть-чуть взлететь. Не сломав крыло и не получить ожег от счастья. Впрочем, мы все в этом мире шарлатаны. И я таков. Зачем скажи порезал себе вены?
Александр Петрович Ребров. Оглядел полупустой зал, даже не с кем мыслями переброситься. Сдул пивную пену с кружки, несколько раз сделал маленьких глотков… Сдвинул мысль чуть в лево…вспомнил что сегодня 14 июля. Притопывая левой ногой стал напевать негромко марсельезу. Народ где- то празднует. А у нас 7 ноября отменили. Удивительная страна… взлетел пидор на ветку и уже он от имени народа несет тухлые яйца и кормит тухлятиной народ. Его никто не уполномочивал… просто человек напичкан дермом и считает свою кучу дерма, истинной в последней инстанции. Так Александр Петрович смакуя пиво не заметил, как быстро летит время. И как неожиданно в кафе вошла красивая женщина неописуемой красоты в норковой красивой шубке. К удивлению бармена, она заказала бутылочку беленькой, салат и пачку сигарет. Пошарив глазами, остановила свой взгляд на Реброве. Мужчине лет двадцати семи с прекрасной густой бородой. Её его вид взбодрил. Указав пальцем на столик где сидел неизвестный… - мне за тот столик. Не спеша, вихляя бедрами, подошла и лихо села за столик напротив Реброва. Ребров потерял дар речи. Ангел восседал, напротив. Прикурив сигарету. Миледи направила пару дымовых колец в его сторону, обдав его дымом сигареты и подарив ему обворожительную улыбку. И обращаясь к нему…
- Пить будем? - или как.
-Я…я, он стал от неожиданности заикаться.
-Да вы я смотрю женщину видите впервые. Вы живете на марсе? … нет я угадаю, был женат, разведен и все бабы суки. Я лучше один поживу, под драчу. Я права.
- Александр Петрович Ребров представился он.
- Давай на ты, и по имени. Меня зовут просто леди. А проще Василиса…- прекрасная. У меня как видишь проблема. Я одна и хочу ночь провести с мужчиной. Вы не против?
-Нет! Автоматически ответил Александр. После этого он находился уже под её гипнозом, в её власти. Пил, ел, вышел с ней, сел в такси и исчез в темноте.
Что было дальше. История умалчивает. Но после этой ночи он постоянно приезжал в кафе ища глазами её меж посетителей. Ту женщину, которая зажгла в душе особой чистоты чувства. С каждым днем он становился мрачнее тучи. Пропал аппетит, он похудел, осунулся и было жалко смотреть как угасает мужчина. Прошел год, болезнь отошла и боли в сердце он уже не ощущал… рана затягивалась, заживала. Местами гноилась, когда оставался один. И вот однажды, 14 июля, в день французской революции. Около кафе под липами немолодая, пожилая женщина катила инвалидную коляску с молодой мамой с ребенком на руках. Женщина - мама держала осторожно ребенка, прижимая его к груди. Женщина, вернее по возрасту мать, подкатила коляску к столу у окна.  Доченька посиди здесь. Здесь светло и свежо сквозняков нет. Александр как всегда сидел один и поглощен был своими мыслями читал желтую прессу, не обращая внимание на прохожих. Но когда он поднял глаза, оцепенел. На него смотрела она. Женщина, которая лишила его сна и здоровья. Но почему она в инвалидной коляске. И кто с ней. Он попытался встать и сделать шаг навстречу… но ноги не слушались. Пересилив себя, встал и подошел к ней. Она сидела, прижимая ребеночка к груди и плакала. Александр приблизившись к ней, встал на колени и уткнувшись в её колени зарыдал. Я погибаю без тебя. Что случилось? Она гладила его волосы и плача объясняла несмышленому ребенку. Это твой папа.  Её мама, не понимая, что происходит с дочерью и откуда этот незнакомый мужчина? Она застыла с подносом, не зная, что предпринять.
- Я попала в аварию…реабилитация длилась долго. Я тебя ждала, но не знала где тебя найти
-Я был здесь. -Ты голодна?
-Нет!
-Тогда пойдем ко мне. Он взял её с ребенком на руки и понес меж лип к себе, в свою почти нежилую квартиру. Мама, поставив поднос с кофе и пирожным на стол, поспешила за ними толкая впереди себя пустую инвалидную коляску.

Прошел год. В ясный солнечный день. По тротуару шла молодая пара с ясным, счастливым блеском глаз. Мужчина на груди нес в кингурушнике небесной красоты девочку. Молодая мама, придерживаясь за локоть мужчины, шла, чуть прихрамывая на левую ногу. Поравнявшись с кафе, на месте где Александр раньше сидел, ждал и страдал.  Сидел мужчина, с такими же мыслями. Одиноко, нищенски без нежных чувствительных нюансов. Которые может только привнести любимая женщина. 
Мужчина сидел и что-то лепетал себе под нос.
 «Дверь в душу распахнулась. Линия жизни пересекла линию сердца и проникла в мозг. Зажгла там свечу, обнажив разума нейронные нити. Человек проходя через стеклянную дверь судьбы, за период жизни, весь в порезах лезвием стекла… в алом сгустке собственной крови. Отражается в крови время, мысли и деяния человека лишенного любви  женщины, матери и  своей родины. Родина мать… как жаль, что она сейчас нема, и бессильна, чтобы прижать нас всех к своему размагниченному сердцу. Мы растеряны… движемся по-черному, длинному коридору тяжело больными. Внутри все дрожит…- нет душевного покоя. Человеку приходится злоупотреблять… испив пару рюмок… всплакнув, разрыдавшись и нецензурно послал на три буквы в сторону несущего зло.
Меня не обижает моя собственная деградация. А почему? Власть деградирует еще быстрей и это меня успокаивает. Дает право
Не быть бессловесным. Дает право оставаться человеком. И быть рабом неизвестной… припомнилась картина Крамского и возвышенный образ необыкновенной женщины. Сделав два- три глотка пива. Прочел для себя вслух…стихи человека пережившего душевную травму. «Влюбился! В кого? В мешок костей, да клок волос, которая бабою звалось…» и всплакнув, отпив пива. Он встал и нерешительной походкой направился вдаль по тротуару. Александр с семьей занял его место и долго наблюдал за человеком, который скрылся за углом.