Изумрудный город

Грузный шаг. Перевал за перевалом.
Миновали километры, мили, горы.
Обречённый взгляд; устал, но до привала,
Из пятерых - каждому тут далеко.
Над небом серо - чёрном,
Будто в тумане,
Разгоняет солнце грязь и муть.
Для путников здесь страшный, бесконечный путь.
Ноги стёрты в кровь, ногтей нет вовсе.
Во взглядах отражение тропы,
Нет в них людского, даже грёз,
Внутри всё пусто, нет даже темноты.
Один из странников был полным,
За спиной его была гармонь,
Выдавливая ноты, Страшила улыбался скромно,
Фальшиво, как и игра.
Ведь был он неживой.
Все сторонились толстяка, будто топора удара,
Ведь от него ничем не пахло, кроме перегара.
Шаг в развалку, воротник пропитан потом,
Грязное лицо, поникший взгляд, смотрящий в никуда.
Страшила гнил, из пуза толстого торчит солома,
Не мог помочь себе, он не учился,
Ведь знал, что вскоре он сойдет с ума.
Кряхтя, Страшила тужился,
Его сосуды лопались в глазах,
Но ноги утопали в глине,
Пытаясь тушу пронести хоть метр,
Чтоб не развалиться по частям.
У Страшилы нету цели,
Нет цели, только спины путников и путь,
Начало которого потеряно в годах,
Оставленных в бессмысленном походе,
Где каждый шел, без мысли прилягнуть.
Он идёт за группой из последних сил
Последний, зная, что не придёт к тому,
Что даст ему хоть каплю разума и повод,
Смотря на свои ноги, что остались по колено, отдохнуть.
Грузный шаг. Перевал за перевалом.
Миновали километры, мили, горы
Впереди них всех, пятой по счёту.
Прекрасный пол, чье имя тут никто не помнит.
Ветхая, обессиленная, с пылью в глазах, похожая на трупа,
Женщину без имени, не раз насиловала группа.
Ей под сорок, вся жизнь оставлена в походе,
Жизнь растворялось, как шрамы, что затягивает кожа.
Ничего не слыша, кроме фразы
«Ещё долго!?»,
Ища желтый кирпич в погоду чаще тёмную.
Исхудавшее тело, похожее на доску,
Прикрывает тряпка ткани, раньше платье - сейчас лоскут.
Всё в заплатах, покусанное псом,
Руками дровосека, буреломом и ветрами гроз.
Прическа уже не разовьётся по ветру.
Её лишай, на голове, лишает локон.
И старый пёс, что был добрый пока имелась кость,
Умирал в пути, ему пятнадцать, шерсть свалялась,
Лапы в рознь.
В пасти кривые зубы, что трепали платье женщины,
Но та пинала пса куда подальше,
Тот вставал с последних сил младенческих,
И отставала от группы на час не раньше.
Грузный шаг. Перевал за перевалом.
Миновали километры, мили, горы
Шеренга монотонно шла и понимала,
Что где - то рядом изумрудный город.
Страшила вскоре потерялся.
Никто и не заметил.
Могила - грязь, пустив солому в ветер,
Гармонь не сыграет больше нот минорных,
Фальшивых и тяжелых, в полях и на болотах.
Друг за другом, словно строй, что строил генерал,
Железный дровосек, разбавлял своими выходками.
Как ему казалось, совсем потухший ряд.
За железом, что трещит от шага к шагу,
Исподтишка он наносил удар.
Каждому, кто сбавил на мгновенье ход
Оставляя на земле кровь со ступней ног.
Под слоем ржавчины железо... но там нету сердца.
Есть душа, такая, с которой в ветер не согреться.
И нападая вновь на женщину, он видел в ней лишь плоть и голод,
Пока в глазах её была лишь пыль
И тропинка в изумрудный город.
Грузный шаг. Перевал за перевалом
Миновали километры, мили, горы.
Забит ногами лев нещадно.
А пёс опять скулит от голода.
В этом пространстве нету путников.
Есть только слёзы, боль, и пару трупов.
Грузный шаг. Перевал за перевалом.
Миновали километры, мили, горы.
Но каждый сжег дотла в себе.
Тот самый изумрудный город.

Благодарность: Артём Дукентров (редактор).