Глава 6. Это вам не Бродвей

                Глава 6.  Это вам не Бродвей

                Кемеровская область. Апрель 2020 .

        - Да не бойтесь вы, просто место для ночлега идеальное. Дальше идти всё равно нельзя, скоро стемнеет - Оскар скинул рюкзак на траву и, чуть не опрокинувшись в мостике, разогнул уставшую спину.
 
        Эта ночь снова не дала выспаться Стопарю, который ловил каждый шорох, а их в тайге ой, как много. Замечательному оборудованию, выбранному и доработанному Оскаром и,  вроде бы защищавшему путешественников даже от медведя и рыси, он всё равно не доверял.

          Потому что не знал, каких опасностей ждать  и откуда в этом неведомом краю.  Ночью звуки разносятся далеко, и до звона в ушах бедняга искал в них угрозу, лежа в подобии вещмешка, подвешенного  к крепкому суку. Рядом горячей грелкой пристроился Пузырь, затащить которого на дерево, стоило всем троим неимоверных усилий. От него несло псиной, он нещадно сопел, пыхтел и даже взвизгивал во сне, иногда перебирая лапами, и к утру отлежал хозяину бочину. Светало…

          А проснулся Стопарь от запаха кофе. Денис и Оскар завтракали. Мужик ослабил хитрый замок, и гамак-палатка плавно спустилась вниз. Пузырь чуть не порвал антимоскитку, пытаясь вырваться из воздушного плена. Следом вылез вялый и хмурый Стопарь.

         Утро было тем более скверным, потому как водка закончилась. Единственная поллитра осталась у Дэна, и он ее точно не даст. Да Стопарь и сам понимал, нельзя в тайге без спиртного, никак нельзя. Тушенка в глотку не полезла, но Пузырь не стал привередничать. Наскоро выхлебав горячий кофе с шоколадкой, поторопил всех собираться.
 
         На этот раз пошел вперед  по одному ему  с детства ведомым указателям, выставленным самой тайгой. И снова лес как лес, ничего необычного.
 
         Вот впереди показалась чудесная поляна, не заваленная сухими ветками и корягами, окруженная нераспустившимися еще березами, и с ослепительно яркой зеленой лужайкой посередине. Сочная трава так и манила поваляться, порадовать ноющую от ноши спину. 

         Дэн по-ребячьи взвизгнул и ринулся вперед  к этому пушистому ковру. Стопарь едва успел подставить подножку. Парень  с разбегу грохнулся, придавленный рюкзаком.
 
         - …Ты чё? Придурок, ты чё творишь?
 
         - А ты гляди, умный ты наш - Стопарь нагнулся и, зачерпнув горсть влажной земли, скатал из нее комок, который закинул на поляну. Ковер колыхнулся и комок съел.
 
         - Видал? То-то! Придурок! Сам ты придурок! Окно это.
   
         - Ничё себе! А там глубоко? -  Дэн, едва вылезший из-под  своей поклажи, теперь пытался отряхнуться.
 
         - А, поди, узнай, коли интересно. Пошли, Оскар, за деревьями обойдем. А этот пускай слазит, коль хочет.
 
         - Прости, я не знал.
 
         - Не знал он, милай мой,  тута не Бродвея тебе. Тут тайга. А с ней не шутят.  Знаешь, скоко народу и скотины всякой в таких окнах сгинуло?  Одной ногой наступишь, и все, каюк. И вытащить не успеют.

         - Майн гот! Что это?  - свистящий шепот Оскара мгновенно отбил у обоих охоту препираться.

         Сразу за березами их взору предстала еще одна поляна, не в пример приветливой зеленой ловушке вся заваленная сухостоем и затянутая  заплесневелой паутиной. Ни одной травинки не пробивалось через слой  мучнисто-пыльной  хвои от сомкнувшихся крон лиственниц.
 
          На поляне торчало множество спиленных на высоте около двух метров широких стволов. Каждые два пенька соединялись третьим, ещё более широким. Одни были совсем трухлявые, облепленные мхом и гроздьями высохшего лишайника, другие несколько посвежее. И жуткая, звенящая в ушах  и давящая  на психику тишина вокруг.
 
         - Фёдор, что это?- Оскар чувствовал накатывающую волну  первобытного неосознанного  ужаса.
 
         - Идемте отседа, ребяты. Бежим. С Господцем, бежим - Стопарь неистово крестился, отступая задним ходом. Остальных уговаривать и подгонять не пришлось.
 
          Скоро позади оказалась и красивая поляна с бездонной своей ловушкой. Плюхнулись на поваленное дерево. Стопарь отдышался, скорбно вздохнул и почему-то шепотом выдал.
 
        - А было это шаманское кладбище, ребяты.  Я про такое слыхал, но видеть пока не приходилось.  Страшное место. Очень старое, вишь, по верховому еще хоронили, так давно уж не делают. В деревьях выдалбливали ствол, укладывали труп туда, другой половиной прикрывали, и на столбы. Много их там, видать, могил этих, воздушных.  Место, значит, сильное, даже зверь обходит стороной. Видали, паутина нетронутая. Хотя новые шаманы сюда должны ходить - сил набираться.
 
         - Ничё себе. А как нам идти теперь?
 
         - Да стороной пройдем, от греха подальше. А где Пузырь?
 
         Но собака как в воду канула. Дальше шли молча, только Дэн шею свернул, отыскивая взглядом щенка. Как настоящий охотник он нагнал бы группу тихо и незаметно. Но так и не объявился.
 
         Ощущение у всех было такое, будто потеряли товарища в бою. Хуже всего  конечно Стопарю. Щенка подарила ему Герда, собака, с которой мужик отходил по тайге аж четырнадцать лет.
 
         В эту осень она, до того ни разу не щенившаяся из-за полученной в молодости раны, задевшей, видимо, какие-то внутренние органы, с великими муками произвела на свет единственного чудной красоты сыночка, а сама, зачахнув, но выкормив его из последних сил, ушла в лес и пропала. Получается, передала хозяина под присмотр сына, умирая.

          Стопарь больше недели заливал горе самогоном, каждый день ставя возле рукомойника миску со свежими макаронами, сдобренными иной раз дешевыми консервами и пахучим подсолнечным маслом.  На следующее утро  на крыльце он отколупывал от миски засохшую еду заскорузлыми пальцами, и ее тут же растаскивали вездесущие соседские куры.
 
         Бело-серый  маленький комочек с бусинками печальных  черных  глаз лежал на  пахнущей мамой  подстилке, не тревожа мужика. Несколько слипшихся макаронин ему пока вполне хватало для жизни, а мудрость, переданная  множеством собачьих поколений, подсказывала, как  правильно себя вести в такой ситуации.
 
         Через неделю деньги у Стопаря кончились. Сердобольность  деревенских продавщицы и самогонщиц на него давно не распространялась. Сел он как-то утром с  нетронутой  миской скрючившихся пожелтевших макарон на полусгнившее свое крыльцо и завыл, размазывая крупные слезы по заросшим неопрятной щетиной щекам.
 
         И тут в грудь уперлись коротенькие крепкие лапки, маленький шершавый язычок, горячим  прошелся по лицу. Собаке ведь  совсем не важно, насколько красив или богат хозяин, она просто предана, и всё.
 
         - Ишь ты, собака, приполоз. А на кой ты мне нужон-то без Герды, а? Где мать твоя непутёвая? Померла, небось? Померла. Как есть померла. Нету Герды, нету мамки твоей, слышь? Сироты мы с тобой, и пузыря у меня больше нету, и денег нету, и Герды... Ы-ы-ы, что за жизнь такая собачья? Слышь ты, сука, не приходи домой, коли сдохла, не пушшу.. Бросила… Ы-ы-ы, кабы пузырь щас.  А ты чё лезешь, пузырь што ли? А и пусть тебя Пузырь. Слышь, сука, слышь Герда?  Бросила меня, а он теперь и будет пущай  Пузырь. ..Ы-ы-ы…, ну пшёл, лизаться он еще будет. Пшёл, я сказал, сука, Герда… Ы-ы-ы…

          И всё равно пришлось делать внеплановую вылазку в тайгу. Пузырь в силу своего возраста первое путешествие  проделал за пазухой хозяина. Спустя пару недель вынужденного воздержания, мужик снова запил, правда уже не так горько, а продавщица добавила в пятилитровую пластиковую канистру, надежно запрятанную на участке, ещё горсть золотого песка.
 
         За зиму Пузырь окреп, возмужал. Научился добывать себе еду самостоятельно - на одних серых макаронах долго не протянешь. Мышковал, с успехом регулировал численность зайцев, частенько приносил гостинец хозяину. Так и жили.

          Сейчас Стопарь не огладывался, но надежда  в глубине души теплилась. Он был крайне сосредоточен, в тайге ухо держат востро, тем более в том её участке, о котором он предпочел бы и вовсе не знать. Оскар шел молча, взгляд автоматически фиксировал все в пределах видимости, мысли же  витали в маленьком поселке российской провинции. Там оставались мама и жена, ожидающая ребенка, под охраной подросшего сына Альмы. Связи здесь не было, и Оскар общался с ними мысленно.
 
         Он наговорил Лёле много ласковых слов, напридумывал нежных прозвищ их будущей принцессе и чуть не проворонив в стороне едва видимые через сизо-зеленоватую дымку мелких и липких еще листиков странные фигуры, сделал всем знак остановиться.


http://proza.ru/2020/12/17/366