Глава 16. Попадос!

                Глава 16. Попадос!
                Кемеровская область  апрель-май 2020


        Денис огляделся. Он лежал на старой,  насквозь  проржавевшей железной кровати с высокой спинкой. В комнате, похоже, деревенской избы  было как-то неуютно, промозгло и воздух спёртый. Голые тёмные половицы, давно не мытое мутное окно, зеленоватая плесень по углам.  Из мебели только кровать с несвежим отсыревшим бельём. В углу давно не беленая печь.

        Парень  сел и потянулся. Нащупал  холодными ногами берцы – становиться носками на грязный пол не хотелось. Выглянул в окно – только подступающие прямо к стенам деревья.

        Прошелся, толкнул дощатую дверь.  Ну, да, обычный пятистенок. Здесь, стало быть, кухня. Тоже порядком запущенная. Толкнул ещё одну дверь и оказался в пустых сенях, полуоткрытая дверь на улицу слабо скрипела, покачиваясь на кожаных петлях. Вышел на крыльцо.

        - Ё, моё! Куда ж это меня занесло  то? – присвистнул от удивления.
        Картина как в детской книжке про Бабу Ягу. И изба из той же серии.               Денис был готов поклясться – курьих ног не видать только потому,  что изба устала стоять и присела, спрятав лапки под замшелой завалинкой. Крыша из щепы зеленела лишайником. Вокруг скрывающий небо верхушками лес и почти незаметная, змеящаяся к чаще тропинка.

        Воздух сырой, напоенный зимней, еще  не согретой солнцем влагой. И густым грибным ароматом.  Грибов полно. И молоденьких крепышей и неправдоподобно больших  и скукожившихся полусгнивших. И никого.

        Денис поёжился и зашёл обратно.   Дверь, на всякий случай прикрыл на тугую вертушку, отметил, что есть еще и мощный засов. Ещё раз оглядел кухню. Как-то голо. И не похоже, чтоб ею недавно пользовались.  Непромытый, местами заплесневелый стол, кое-какая посуда  на единственной подвесной полке, в   поддувале печи прочно обосновался паук.

        Возле двери на лавке рядом с чугунным рукомойником  начала прошлого века, прикрытое крышкой  эмалированное ведро, почти полное воды. Вода вроде чистая, но на дне какая-то муть и пара разбухших коричневых хвоинок.  Наклонил ведро, попробовал на язык – вроде ничего.  Напился. Остался привкус болота.

        Взгляд упал на сундук в углу, откинул крышку. Сваленные кучей обычные целлофановые  пакеты с чем-то белым.  Снова присвистнул. Наркота? Или нет, нечто кристаллическое  - гексаген?

        И, не пересилив любопытства, проткнул  один пакет пальцем, лизнул. Сахар?  Обычный сахар? Он вспомнил, как в детстве сбрызнет, бывало,  чёрную горбушку водой и посыплет сахаром. Это, когда есть хотелось, а греть обед было лень. Но не похоже, чтобы  здесь завалялся кусочек хлеба. А перекусить неплохо бы.

        Несолоно хлебавши, Денис упал на кровать поверх одеяла и зарылся носом  в воротник свитера, а руки засунул поглубже в рукава куртки. Лежал, прислушиваясь к шепоту леса за окном. Сам не заметил, как уснул.

        Проснулся – стемнело, но больше ничего не изменилось.  День сурка.Включил фонарь, вышел в кухню по-прежнему в расстёгнутых берцах. В печи трещали дрова, отблески огня плясали на полу. На столе появился объёмистый  пакет.  Разглядывать  некогда. Надо искать удобства.

        Забежал за боковую стену и, не задержавшись на улице ни на секунду дольше, дрожа от ночной  свежести, влетел в дом. Сразу полез в пакет – есть хотелось зверски.  Колбаса, хлеб, сыр, конфеты, бомжпакеты, консервы. На плите, грохоча, заплевался кипятком  пузатый алюминиевый чайник.  В школьной столовой когда-то были такие.  Денис сполоснул  и наполнил кружку.  Достал из кармана складной нож, прямо на подстеленный пакет накромсал колбасы, нарезал толстыми ломтями хлеб.

        -  Хозяи-и-ин. – Позвал с набитым ртом, прожевал, обжигаясь, запил кипятком – Хозяи-и-ин,  спасибо! Где вы?

        Блин, как в Аленьком Цветочке, только бедненько как-то.  И полное ощущение ирреальности происходящего.
        - Хозяин, спасибо, говорю. Где вы? Ничего, если я ещё поем?

        - На здоровье – Послышался от входной двери  тихий хриплый голос. Силуэт говорившего почти слился с темнотой  и у Дениса по телу побежали  предательские мурашки.
                18.11.2020


        После бани Оскар выпил столько чаю, что не удивился бы выросшим, как у верблюда, горбам на спине.  И уснул.  Ему снились такие сны, что просыпаться не хотелось. Но вскоре ноздри уловили запах, такой запах, что ноги полусонного сами принесли в горницу.

        - Ага, поднять подняли, а разбудить забыли. Ну, мил человек, налетай. Олюшка, дай парню тарелку скорее, а то слюной изойдёт.

         «Капитан» неторопливо сворачивал сочащиеся маслом и источающие дивный аромат  блины, и обмакивал их в густую сметану. Оскара не нужно было приглашать дважды. За время болезни он изрядно подсушился и теперь организм требовал своего.  Девушка подлила в его кружку холодного молока.

        - Божественно, Оля. Мою жену  зовут Оля и маму тоже.

        - А я знаю.  – Весело сверкнула глазами девушка – Вы её звали в бреду. Ну, не сейчас, а когда болели.

        - А я не помню.

        - Еще бы. Вы ешьте, ешьте, Оскар. Вам надо сил набираться. А потом разомнёмся, я покажу вам посёлок.

        Посмотреть было на что. Аккуратные, небольшие избы, без лишней нарядности, по-сибирски высокие. Чистые, просторные дворы, и основательные хозяйственные постройки.  Над всем этим киношным великолепием распростер  свои  зелёные лапы вековой лес.  Перед расположенной полумесяцем, единственной улочкой в 20 с небольшим дворов, полого уходили к широкой чистой речке ухоженные огороды.   Над рекой  с другого берега тоже нависали деревья, откуда-то доносился глухой гул.

        - А как называется посёлок?

       - Верхний Омут. Вон там, ниже по течению,  откуда шумит, русло поворот делает, очень крутой. Гиблое место. Страшной силы водоворот  и сразу омут промывной.  Глубину никто не мерил. Но, если каким-то чудом, выживший после  первого омута, не выберется сразу на берег, то из нижнего омута  уже не спастись.  Там, обрыв и в воде острые скалы – шансов нет.

        - А вон дети в воде. Опасно же.

        - Нет. Мы из лиственницы решетку поставили, вон, видишь, и под водой тоже. Тут мелко и дальше неё не унесёт.  А туда, на скалу, никто не ходит. Парочки только, повлюбляться.  Там хоть и жутко, но очень красиво.  Если  не устал, пойдем к твоему другу, он в Нижнем обосновался.

        - Исай Ильич, а насчет мальчика, можно еще раз организовать поиски?

        - Бесполезно. Неужели, думаешь, мои мужики, все охотники, жизнь в тайге,  не нашли бы его, будь он жив?  Времени много прошло.
 
        - Но так не бывает.  Следы остаются всегда. Может, что-нибудь упустили?

        Оскар не просто нервничал. Он не мог себе представить сцену объяснения со Шмелёвыми.  Они, конечно, не догадывались, кем он был на самом деле. Но, будь он даже простым военным в отставке, как всем представлялся,  потеря подопечного  непростительна.
        - У нас тут много непонятного. И люди пропадают. Тайга, одним словом. – «Капитан» выжидательно посмотрел прямо в глаза.  Оскар взгляд не отвёл, но тропинка сужалась и ему пришлось пройти вперёд.

 
         За деревьями мелькала серая крыша постройки. Вдруг в ноги ударил тугой ком, тут же отскочивший на грудь.

        - Пузырь, ты!!! Да погоди ты целоваться. – Оскар тискал за бока скачущую от радости собаку – Откуда ты здесь? Исай Ильич, он у нас потерялся.

        - Да  мы здесь почти все потеряшки. Идём, чего застыл?

       А Оскар не мог оторвать взгляд от мирной картины, в которой Стопарь чинил плетень.  Из длинной, широкой колоды, выдолбленной, похоже, в стволе дерева и залитой водой, он брал гибкие зелёные прутья и плотно вплетал их между кольями.  Возле него на пенечке сидела женщина средних лет. Где-то он видел эту манеру, держать голову слегка набок и прикусывать нижнюю губу.

        - А-а-а, гости дорогие. Машенька, смотри,  мы сейчас вам чайку…

        - Фёдор, нет. Я еле живой после Олиных блинов.

        - Так я ж не кормить тебя собираюсь.  А так, порядку ради – суетился мужик. У него даже морщин стало меньше. Наверно потому, что с лица теперь не сходила улыбка.

         - Садись, Оскар, здесь не принято отказываться. – «Капитан» подтолкнул спутника к столу перед крыльцом.

        - Ну, ты Фёдор, быстро здесь освоился. А пёс откуда взялся?

        - Не поверишь, Ося, он Машеньку мою нашел и меня к ней привел…

        - Так это…

        - Да, да, Ося. Она самая и есть. Живая. Мышка моя это, да. Только ты тихо. Не помнит она ничего. Ни жизни той, до обвала, ни детишек своих.

        - Может, оно и к лучшему. Исай Ильич, вот эту женщину мы искали. Пропавший парень её сын.

        - Я уже понял. Фёдор Иванович, вон как третьего дня её на речке увидал, аж в обморок упал. Не знал я, что охотники у нас такие нежные бывают.

        - Будет вам, Исай Ильич надо мною насмехаться.  Каково это увидать человека, которого любил всю жизнь, а потом похоронил? Кто бы не упал?

        - Не насмехаюсь я Фёдор, радуюсь.  И она к тебе будто тянется, а?

        - Нет, вроде.   Да я приневоливать не буду.  Как сама.  А нет, так и не надо. Я тут, возле ней останусь где-нибудь. Буду со стороны приглядывать, радоваться.   Всё, тихо. Не надо волновать её лишний раз.

        Женщина принесла к столу плетенку каких то печенюшек и миску изумрудного цвета варенья.  Оскар не удержался от соблазна попробовать, но из чего оно понять не смог. Женщина вновь скрылась в избе, Федор крутился возле самовара.

        - Где ты живёшь?

        - Так у деда Прокопа квартирую, вон  следующая изба.  А у тебя какие планы? Я гляжу, ты молодцом.

        - Поправился, благодарю.  А планы – найти Дэна, или хотя бы узнать, что с ним случилось. И домой.

        - Исай Ильич, хоть вы скажите ему, пустая затея.

        - Говорил. Но он упрямый.  Ладно, Оскар, оставляю тебя тут. Дорогу назад найдешь?  А у меня дела еще есть.

        - Да, конечно. Я скоро приду.  Фёдор, а он кто? – Оскар смотрел вслед удаляющейся фигуре «Капитана».

        - Мэр здешний.  Занятная личность, я тебе скажу. Но мужик правильный. Хозяин.

        - Знаешь, я не помню на карте этого посёлка.

       - Так  и нету там его. Мы же в диком краю.  Пешком сюда не ходят, да и летать опасно. У самолетов электроника вся глючит, падают, наверно, и следов не остаётся.  Я тут двоих наших встретил, Нинку Столбову и Гришку Попова,  пропавших.  И одного мужика из Саянки.  Живут – не тужат.  Нинка, аж,  замуж вышла, детишки есть.  А у нас на неё так никто и не позарился, до сорока почти лет.  Назад никто  не собираются. А у нас их сто лет как схоронили.

        - Так и ты, я гляжу,  не спешишь домой.

        - А куда мне спешить? Я нашёл,  что хотел. И никто по мне там не заплачет.  Пропал и пропал.  Пацана жаль, мамку живой не увидел.  Вон, какую страсть затеял,  а сам сгиб.- Взгляд мужика увлажнился. он часто-часто заморгал, не давая слезе скатиться.

        - Нет, Фёдор, жив он.  И мать увидит. Он же сам описывал её такой, помнишь, даже одежду эту странную. И посёлок.  Значит, нам надо его искать и привести сюда.
 
        Стопарь, наконец, уселся на лавку и махнул рукой.  Из дома вышла  Маша с горячими лепёшками. 
        - Кушайте, пожалуйста. Прямо с пылу с жару – И, склонив набок русую головку, чуть прикусила нижнюю губу.
                24.11.2020

http://proza.ru/2020/12/17/380