Ночной пришелец

Рассказ

(основано на реальных событиях)


Страшно оставаться одной с ребенком в избе после того, как из нее вынесли покойника. Прошло совсем мало времени, тоска глодала плоть молодой вдовы. Не хотелось ни пить, ни есть, ни жить, а только лежать, уставившись в точку, и ждать смерти.  А зачем жить, ради чего, если нет того, кого любила больше всего на свете? Где она справедливость, милость божья? Чего хорошего здесь, на этой земле, когда небо не голубое и трава не зелёная, когда дети не радуют и только думаешь, как бы скорее встретиться с ним, хоть и на том свете, но только бы встретиться...
 
Дернулась щеколда и кто-то прошагал по коридору, прямо к ней, в горницу.

Наверное, девчата вернулись, подумала она и открыла воспаленные глаза. Прямо на нее смотрел Он, кого она похоронила несколько дней назад. «Не может быть!» – не верила она своим глазам.
 
Он лукаво улыбался и молчал.
 
Это сон, ну, конечно, это сон, как я не могла догадаться раньше, – вразумляла она себя и тайком ущипнув свою ногу, тут же поморщилась от боли.
 
 – Это ты? – произнесла она.
 
Он молча кивнул головой.

 – И ты не умер? – не верила она.
 
Он покачал головой из стороны в сторону.
 
– Ну, конечно, ты не умер... Я знала об этом, – встрепенулась она и потянулась к нему.
 
Он отступил на шаг. Она стала внимательно изучать его лицо. Вроде бы он и как будто не он, очень уж седой и бледный. «А вдруг он сейчас исчезнет?» – мысль испугала её.

– Садись! – подвинулась она от края кровати. – Устал, наверное.
 
Он сел на краешек перины почти у самых ее стоп и все продолжал молчать. И взгляд его, устремленный в колыбель, которая висела у кровати, был холоден и пуст.
 
– Как я рада тебе! – говорила женщина, а он только смотрел и ничего больше.
 
Прокричал петух, и он засуетился. Полез в карман своего пиджака, вытащил из него конфеты (горошек в шоколадной глазури) и вложил их в её ладони.
 
С улицы постучали в окно. Она быстро спрятала конфеты под подушку и сказала, что это дочки вернулись с улицы. «Вот уж обрадуются, так обрадуются!» - суетилась она.

Он приложил палец к губам, покачал головой и пошел к двери.
 
– Куда ты, не уходи! – взмолилась она и бросилась вслед за ним, но столкнулась в дверях с дочерями.
 
– Мам, ты чего встала? Мы же дверь с улицы на замок запирали, чтоб тебя не будить!
 
– А зачем же вы стучали в окно?

– Мы не стучали... – удивились они.
 
– И его не видели?

– Кого? – во все глаза смотрели они на мать.
 
– Его... Да ладно! – Понимая, что пугает их своим поведением, она пробормотала, что, наверное, ей все это приснилось.

На душе стало полегче от неожиданного свидания. Мысли о желаемой смерти стали уходить и на смену им пришло желание новых встреч.
 
Девчонки улеглись спать, а она стала думать о том, что завтра расскажет им, как отец приходил к ней и в доказательство покажет им конфеты, которыми он её угостил.
 
Чуть забрезжил рассвет и сон как рукой сняло. Она засунула руку под подушку и вытащила из-под неё горошины, но не в шоколадной глазури, а что-то похожее на овечьи котяхи.
 
– Что это, Боже! – прошептала она, вглядываясь в угощение ночного гостя. «Нечистый!» ... Ко мне приходил «Нечистый» ... – забеспокоилась она, вспоминая из детства рассказы деревенских старух. – Надо молчать, никому нельзя про это говорить, а то засмеют, кто ж в это поверит!

Через некоторое время она поймала себя на мысли: «Где это я?» – оглядываясь по сторонам, стала различать знакомые очертания погоста. Ноги сами привели ее в то место, где было захоронено тело любимого.
 
Кладбище встретило ее блаженной тишиной и безмерным спокойствием, даже вороны непривычно молчали.
 
Свежий холмик был за примитивной кованой оградой. Она прошла в открытую калитку и стала искать глазами места разрушений, но холмик был ровным, даже слегка прибитым последним ливнем.

Измученная женщина рухнула на колени и распласталась на тяжелой насыпи.
 
– Как жить, как жить, скажи! – в истерике билась она.
 
– Встань и иди домой! – почудилось ей.
 
Она замерла и стала прислушиваться к тишине. Никаких звуков. Но вдруг она увидела, как трава на соседней могиле стала прижиматься к земле на расстоянии человеческого шага, и дернулась ветка сирени на уровне человеческого роста. Стало чудовищно жутко. Женщина вскочила с земли, машинально отряхнула колени и несколько раз огляделась вокруг себя. Между холодных плит промелькнула уходящая тень, и первый луч солнца коснулся земли.
 
– Господи, спаси и сохрани! – осеняла она себя крестным знамением и, ускоряя шаги, покинула страшное место.
 
Домой возвращалась с камнем на душе. «Сегодня не пущу девок на улицу. Гулены, отец недавно помер, а у них одни подруги на уме!» – прятала она свой страх под паническое настроение и делала несправедливые выводы о своих чадах.
 
Потеря отца была открытой раной на их неокрепших душах. В доме находиться было невыносимо, и они уходили по вечерам на улицу не веселиться, а немного забыться от неуходимого горя.
 
В домашних хлопотах наконец закончился еще один безрадостный день, день без Него, без кого жизнь теряла всякий смысл.
 
Приближалась полночь... Средняя дочь улеглась рядом с ней и уже видела десятый сон, а ее сон все ещё где-то блуждал. Она на всякий случай затеплила лампаду. В маленьком пламени огня осветился спокойный лик Спасителя.
 
Вдова прочитала молитву и на всякий случай еще раз перекрестила всех детей по отдельности. Легла на свое место и положила кисть руки на кромку колыбки.

Она боялась прихода вчерашнего гостя и в то же время желала встречи с ним. Вдруг погасла лампада, дернулась дверная щеколда, и вновь раздались четкие шаги, сначала в сенях, а потом и в кухне. И вот они уже у самой двери в горницу.
 
Внезапный страх оросил её лоб влагой и загнал под одеяло. Сердце колотилось так сильно, что казалось оно могло пробить грудную клетку и вырваться наружу. В висках стучало. Мёртвая тишина окутала жутью, но вдова всё-таки набралась смелости и вытянув голову наружу, с трудом разжала зажмуренные веки. Пришелец смотрел на неё в упор неподвижными зрачками холодных глаз. Она открыла рот, чтобы заорать, призвать кого-нибудь к своему спасению, но горло молчало и пересохший язык пометавшись по воспалённому рту не выдал ни одного звука.

После того как он улыбнулся, обнажив белозубый рот, у нее не осталось сомнений в том, что это ее муж. Страх рассыпался и на смену ему пришло желание обнять наконец своего любимого.
 
Теперь он подсел на уровне ее живота. Положил руку поверх одеяла и все продолжал улыбаться, но глаза были по-прежнему холодны и постоянно устремлялись на младенца в люльке.
 
Её стали одолевать сомнения.
 
– Родной, ты хоть капельку скучаешь обо мне? – пытала она его.
 
Он опять ответил кивком головы.
 
Она о чем-то спрашивала его, вроде того, как там, на том свете? Можно ли жить или все это сказки о внеземной жизни?

Он молчал и безотрывным взглядом смотрел в люльку.
 
– Ма-ма... ты чего? С кем ты говоришь? – вывела ее из транса проснувшаяся дочь.
 
Мать отвела взгляд от мужа и увидела испуганную девчушку, забившуюся в угол кровати с натянутым до подбородка одеялом.
 
– Я больше никогда не лягу с тобой! Слышишь, никогда!
 
А ей было все равно, она продолжала с любовью вглядываться в дорогие черты ночного гостя.
 
Опять прокричал петух, и он засобирался...
 
Так прошла неделя. Теперь он не оставлял ее после крика петухов, а ходил за ней по пятам.
 
Она делала всё автоматически. Готовила еду, штопала белье, ухаживала за скотиной, ходила на дойку и была счастлива, потому что он был каждую минуту рядом с ней. Её не привлекали бабьи разговоры, она ни к кому не ходила и ни с кем не разговаривала. Мир был вне её, со своими красками и какими-либо переменами.
Подруги замечали изменения в её внешности. Она худела. Прежде милые черты лица приобрели некую грубоватость, глаза потеряли блеск и были безразличны. Она стала чураться всех и большую часть времени разговаривала сама с собой.
 
– Подруга! – окликнула ее приятельница по дороге к дойке.
 
Она остановилась и как будто была в растерянности от того, что же ей делать – разговаривать с той, которая её остановила, или продолжить свой путь с кем-то невидимым для других.
 
– Ты меня слышишь? – не переставала теребить ее за рукав соседка.
 
– А.., что... чего тебе? – остолбеневшая, шарила она по пустоте глазами, будто кого-то искала.
 
– Очнись, очнись! – кричала приятельница. – Да ты что, с ума сошла! У тебя дети не определены, а ты за ним в могилу смотришь! Люди говорят, что к тебе «Нечистый» ходит, огненным змеем во дворе рассыпается каждую ночь. Гони его! Ты думаешь, это муж твой? Ошибаешься, это Дьявол к тебе своих слуг засылает, на свою сторону заманивает. Вот, мол, ваш Бог забирает, а я назад возвращаю! Смотри, ребенка изведет! Гони его!

Вдова вздрогнула, когда услышала про ребенка и будто пелена сошла с её глаз.
 
– Неужто и правда! – подумала она. – Это он за дитём и ходит. Глаз своих холодных с неё не спускает. Да какой же это муж? Льдом от него веет и затхлостью! – вспоминала она свои ощущения. – Подруга, милая, что ж мне делать, как я теперь его изгоню?,

– Слушай! Я средство знаю, моя прабабка рассказывала, случалось такое и раньше…

Было все как всегда: стук щеколды и шаги через весь дом в горницу. Только вдова была неприветлива. Она сидела на сундуке, чесала гребнем длинные волосы, разделенные на обе стороны головы четким пробором, и не обращала на него внимания.
 
Пришелец заволновался: его лицо ранее неподвижное стало подёргиваться, задрожало и тело, будто к нему подключили ток высокого напряжения.
 
– Зачем ты чешешь волосы... Зачем ты чешешь волосы? – кружа вокруг сундука, не переставал он спрашивать её обеспокоенным тоном и его дрожащий голос был похож на заезженную пластинку.

Она молчала и не выпускала гребень из рук. И тут она обратила внимание на его ступни. Они были без обуви и покрыты густым покровом шерсти. «А стучал, как подкованными каблуками. Может, у него и не ступни вовсе, а копыта...» – подумала она.
 
– Зачем ты чешешь волосы? – продолжал он спрашивать. – Дай мне гребешок! – в его голосе прозвучали стальные нотки.
 
Она даже не пошевельнулась. И вдруг он резко шагнул к колыбели и наклонился над ребенком.
 
– Не смей! – крикнула она и вскочила с места.
 
Он усмехнулся и поднырнул под люльку.
 
Она села на кровать, вцепилась обеими руками за колыбель. Он привстал и опять протянул руки к младенцу и в этот момент над колыбелью появились световые контуры ангельских крыльев.
 
– Вон отсюда! – осмелела она. – Желанный нашелся! Чтоб духу твоего здесь не было! – кричала она.
 
Он отпрянул от люльки. Во дворе прокричал петух. Растворились и тут же захлопнулись ставни окон и глухой, редкий стук по дереву поднял дыбом волосы на голове женщины.
 
– Догада-а-лась! – разочарованно закончил пришелец эту историю и исчез.

– Мам, ты выпачкала волосы, мукой что ли? – спросила её утром старшая дочь.
 
– Да я ничего не пекла. Где? В каком месте?

Она подошла к зеркалу и увидела на волосах седую прядь.
 
На краешке земли занималась заря.

– Красота-то какая! – сказала женщина.

15 июля 2007 г.