Клубок радости и печали 6. В прошлое

                6. Сизая нить. В прошлое.

        Виной всему моё орлиное зрение и гены, которые, как известно, проявляются  именно тогда, когда   меньше всего ждёшь.    А если учесть, что гены у меня от шамана Ингутаны, то …. Ну, понятно! 
Случилось так, что однажды  весной я увидел у одной девочки на поверхности Души (хотя поверхности  у неё нет), какую-то странную штуковину: то ли шишка, то ли нарыв в виде облачка грязного синего цвета.  Располагалось это украшение аккурат над затылком, девочке не мешало, но мне оно так не понравилось, что я подошёл поближе, глянул внимательно и вдруг!  Как я заикой не стал, не понимаю. Жуть, жуткая! Я увидел, что из этой штуковины на меня смотрит и корчит рожи злобная старуха. Причем, я её так конкретно увидел, что сразу и опознал! И не только я, Духи мои тоже её узнали, и дружно ахнув, тут же высказались, не стесняясь ребёнка, то есть, меня. Крепко так, от души припечатали, так что мне ничего говорить не пришлось, потому что всё уже было сказано. Но я настаивал на продолжении беседы.

–  А ч-что эт-то, на сам-мом деле, –  слегка заикаясь, спросил я их.
Деды, они же Духи и мои помощники, смущенно молчали.
–  Натенушка, прости, бывают в жизни случаи… короче, мы со страху тут… будь умницей, сделай вид, что не слышал, хорошо? – поминутно озираясь, сказал дед Вадё.
–  Сколько живу, такого… ни разу! Прости за грубость, это от неожиданности, – покаялся Сэвтя.

Ну, что ты будешь делать, я им про Фому, они мне про…

–  Мне п-показалось, или эта злобная рожа, родная бабка этой девчушки? – уже более ровным голосом спросил я.
–  Да она это, она, её забудешь, как же, вечно орет… – ответили мне Духи хором.

Я задумался. Так! Бабку в штуковине даже по имени вспомнили, теперь узнать бы, что это за штуковина. Судя по высказываниям «от неожиданности», Духи этого не знали.
–  Ладно, дедушки, вы давайте, вспоминайте. Потому что я не поверю, что за тысячи лет вы ни разу о такой пакости не слышали. А я пойду, посмотрю, может ещё, у кого ещё такая дрянь на Душе сидит.
 
Я бродил по коридору школы, как по живому ручью. Мальки-первоклашки сновали туда-сюда, ушлыми карасями прохаживались старшеклассники…. Одни хлопали меня по плечу, другие просто улыбались, приветливо кивали…  Свой среди своих, ох, горькая моя, злая… Я нашел ещё пятерых с непонятными штуками на Душах. Штуки были разного цвета и формы. Мне это не понравилось, хотя я близко не подходил. Страшно было. И мутило меня, словно я отравился тухлыми  яйцами.

А после обеда мы отправились в сквер. Я, в целях конспирации, держал открытой книгу, будто я читаю. На самом же деле, я устроил Духам настоящий допрос с пристрастием. В результате, из самых дальних глубин памяти Дух воды, Нойко, выудил высказывание бабки-повитухи, о том, что «дитя не жилец, потому как на нём порча сидит».
 
– Натена, внучек, ну ты же должен понимать, что я понятия не имею, что это такое, – ручьем растекался Нойко.
– Я тоже про порчу слышал, и тоже не знаю, что это, – выдохнул вездесущий Дух воздуха Сэвтя.
Остальные понуро молчали.
– А если ты… – вдруг воодушевился Илко. – Хлопнешь в ладоши, как тому пастуху? Вдруг сработает?

Я спрыгнул со скамейки, и мы пошли в школу. Мне уже давно было нехорошо, поэтому надо было действовать быстро. Всё равно как.  Лечить Душу хлопками в ладоши, такого ещё не было! Нет, вы только подумайте, хлопками в ладошки! Вот же фигня! Духи резко затормозили и с удивлением уставились на меня.

– Как ты сказал? Фугна? – переспросил Вадё.
– Фигня!
– А что это такое? – деликатно спросил Нойко.
– Фигня, это ерунда от слова фига. Знаете, что такое фига? Это  кукиш.
Для наглядности я скрутил пальцы.
Духи хором восторженно ахнули!
–  Хорошее слово! И зачем ты нас заставлял искать, если сам знаешь такое слово?
–  Вы о чём? – удивился я.
И тогда дед Вадё с чувством произнес:
–  Злая, злая фигня моя, и такая горькая…
–  Вот, очень приличное ругательное слово, можешь ругаться! – сказал Нойко.

Духи вздохнули с облегчением и с чувством выполненного долга пошли в школу.

–  Натена, а ты можешь не хлопать у всех на виду, а сделать это мысленно? – спросил Вадё.
– Попробуй, что тебе стоит, – предложил Илко.
–  Я боюсь, если ты начнёшь пугать детей хлопками, тебя сочтут дурачком, – сказал Сэвтя.
–  Да пусть считают, кем хотят, мне-то что?
–  Тебе может и ничего, а вот нам обидно будет, – вздохнул Сэвтя.

       Девчушку с бабкой в порче мы нашли быстро. Но чем ближе мы подходили, тем хуже мне становилось. Я снова увидел злобную бабку, и она!.. Она …чавкала! И тут со мной произошла странная штука: я разозлился и замахнулся на бабку кулаком. Мысленно конечно. Бабка скривилась и пропала вместе с порчей. И мне сразу полегчало. Для верности я всё же хлопнул в ладоши. Душа девочки сияла золотистым цветом и тянулась ко мне. А я что? Я улыбнулся ей.

–  Получилось, ура, сработало! – вопили Духи.
 
Ага, получилось. Ладушки-ладушки, где были, у… Горькая фигня моя, я сильно перенервничал.  Потом мы отлавливали остальных, проклятых порчей, я грозил им кулаком, хлопал в ладоши и мы шли дальше. Меня больше всего волновал вопрос, почему мы  раньше такого не видели. Не было или мы не замечали?

–  Не не замечали, а не умели видеть, я так думаю, – сказал Сэвтя. – В любом деле практика нужна, так Ингутана говорил, я помню.
–  Ах, ну если Ингутана, тогда да. Хорошо бы ещё Ингутана сказал, откуда, как эта порча получается.
–  А это просто, – ответил Вадё. – Это люди. Они всегда желают зла другим, проклинают других за свои неудачи, или от зависти…
–  И что, вот так вот просто пожелал, что хотел и хоп, дрянь уже на Душе сидит? – удивился я.
–  Ну да, – кивнул Сэвтя. – Люди вообще странные существа. Думают, они всё умом да руками делают. Мысль для них, ерунда. Что хочешь думай, никто же не видит. Вот и желают друг-другу такое, что нам работы прибавляется.
–  Мы каждый день Души лечим-лечим… от обиды, от зла… теперь от какой-то порчи, – вздохнул Нойко.
–  Не какой-то. Теперь я точно знаю,– сказал я. – Порча, это как гнездо для злобной сущности. Она там сидит и жрёт Душу. И чавкает!
–  Действительно, жуть! – пыхнул жаром Илко.
–  Слушай, Натена, а у всех детей в порче та же бабка сидела? – спросил Вадё.
–  Нет, рожи были разные. Но я их знатно шуганул.
–  Что ты сделал, шуганул? Это как? – удивился Илко.
–  Кулаком!
И я показал, как грозил мерзким тварям.
–  Какой ты, однако, грозный! – с опаской сказал Нойко, и все засмеялись.
Когда Духи отсмеялись, Сэвтя печально сказал:
–  Люди делают всё, чтобы испортить себе жизнь. Зачем? Непонятно.
Вот и я такой же. Духи за меня переживают, а мне хоть бы хны. Стыдоба. Вот теперь, когда я узнал, что они чувствуют, то не хны.
–  Не переживай, – пробурчал Нойко.– Мы сами виноваты, должны были сказать, как ты нам дорог. Ты не почувствовал, потому что у тебя столько забот и с Душами, и с учёбой…
–  Да сколько бы ни было… – вздохнул я.
Вот такая история приключилась перед каникулами, и аукнулась она уже дома, в стойбище  родителей.

   Первую неделю каникул Духи без возражений делали всё, что я хотел.  А я бегал!  Из дня в день, в любую погоду, перепрыгивая с кочки на кочку, я носился по тундре. По бокам почётным эскортом скакали зайцы, которые ну никак не хотели от меня отходить. Надо мной на манер истребителей стаями носились крачки, вороны и воробьи.  За мной летела свита из четырёх замученных этими спортивными манёврами Духов. Я шаманил, то есть сканировал местность, проверял, все ли Души здоровы, нет ли где порчи. Моя Душа ликовала! А через неделю Духи сказали:
– Хватит! Пора заняться делом.
Думаете, я расстроился? Нет! Я послушно уселся на кочку, изобразил на лице вежливый интерес и спросил:
–  Рассказывайте, как это, смотреть в прошлое?

От такой наглости у Духов перехватило дыхание.  Пока Сэвтя хватал ртом воздух, Илко вспыхнул, Вадё шлёпнулся на землю, а Нойко чуть не заплакал.
–  Не знаете? Вот и я не знаю. Так что будем делать?
Духи опечалились. И тут слово взял Вадё.

–  Будем делать… как всегда.
–  Это как это, – не понял я.
–  Это так: ты будешь психовать, а мы думать. Потом кто ни будь, скажет дельное слово, и ты придумаешь, как всё сделать. Мы так всегда справлялись.
–  А другого выхода нет, – развёл руками Нойко.
И мы все погрузились в печаль раздумий. Долго думали.

Прискакали зайцы, сели возле моих ног. Прибежали песцы и улеглись передо мной. Прилетели птицы, облепили меня всего. Мы грелись и грели друг  друга, и наши Души сияли.
–  А ты помнишь, как ты увидел ту злобную старуху?  – вдруг спросил Сэвтя.

Птицы захлопали крыльями и улетели, зайцы сверкнули пятками, только я их и видел, песцы, поджав хвосты, настороженно  ушли за кусты. Ну вот, такую хорошую компанию разогнала одна только мысль о злой старухе.
 
–  Что ты тогда чувствовал? – настаивал Сэвтя.
–  Сначала страх, потом ужас, потом дикий ужас, – ответил я.
–  Нет, это всё могло появиться потом, когда ты увидел лицо твари. А до этого?
–  До этого? Мне важно было посмотреть, что там такое, но и страшно тоже. Я боялся не того, что увижу, а сделать больно моей Душе. Хотя и просил её не вмешиваться…
–  А чего было больше, любопытства или тревоги?
– То одного больше, то другого…
Сэвтя молчал.
– Понимаешь, – наконец сказал он. – Что-то произошло и ты увидел… Считается, что сущность порчи выглядит, как её хозяин в тот момент, когда её создавали. Получается, что ты, сам того не ведая, заглянул в прошлое.

       Ого! Вот это поворот! Что еще я не знаю про себя? Ни-че-го!
Я изумленно смотрел на  Духов, которые так же удивленно смотрели на меня. Дух воды от удовольствия булькал, Дух огня потрескивал.  И тогда я достал ножик, подарок отца, положил его на ладонь и стал с любопытством разглядывать. Ничего не происходило. Левый глаз от напряжения задергался, руки стали чугунными.  Нож выскользнул, упал на землю. Мысленно я обернулся, что бы посмотреть, не обиделся ли Вадё (по ненецким традициям нож нельзя бросать на землю), и в тот момент, когда я смотрел на нож и назад одновременно… картинка сдвинулась в сторону. Я увидел отца в стойбище. Он сидел на пустой нарте и вырезал из дерева ручку для моего ножа. Он улыбался и думал, как подарит этот нож своему сыну.

–  Ой, это он обо мне думал! – воскликнул я и видение исчезло.

Я сидел на кочке посреди тундры в окружении Духов, которые смотрели на меня настороженно и удивленно.
–  Я видел! Я видел прошлое! – захлебывался я от восторга.
Духи улыбались. И только Илко пожал плечами.
–  Было бы чему удивляться, у тебя гены…

Теперь я только и делал, что развлекал Духов. Утащив украдкой из чума несколько предметов, я заглядывал в их прошлое и рассказывал Духам, что видел. Через несколько дней, наигравшись в эту игру, я задумался. А зачем мне это умение? Мы-то все здесь и сейчас.

–  Натена, ты не забывай, что ты шаман, – сказал Сэвтя. – А шаман – это знахарь. Привезли тебе больного, ты посмотрел в его прошлое и увидел, от чего он заболел. То ли босой по снегу бегал, то ли сосулькой закусывал, то ли чем отравился…
–  А помнишь, как Ингутана ребёнка нашел? Ушёл ребёнок гулять, и нет его. Искали-искали, пришли к шаману. Ингутана рубашку ребёнка положил перед собой, посмотрел и сказал, в какую сторону ушел малыш, – сказал Вадё.
–  Он был хороший искатель, – добавил Илко. – Всё потерянное находил. И ты тренируйся. Ты уже на две минуты уходишь в прошлое. А Ингутана почти час мог там гулять.
–  А ну, раз Ингутана мог, то я смогу.
 
И с чистой совестью стал смотреть прошлое всего, что под руку подвернётся.  В те дни мы много смеялись. Просто так, от радости. Научившись видеть Души растений и животных, мы не могли налюбоваться на эту красоту. Мы были очень счастливыми, я и мои помощники Духи. До тех пор, пока я не принес из чума кусочек цепочки от чьего-то пояса. Я положил его на землю, сел напротив и стал смотреть на цепочку и назад одновременно… Я провалился в прошлое так быстро, что даже не понял этого.

       Огонь! Подумал, Дух огня Илко шалит: он иногда вспыхивает столбом огня. Но это был не Илко, это был костер. Большой костер, в который летели медвежьи шкуры, медные тарелки, бубен, пояс с подвесками … кусочек цепочки оторвался, упал в сторону, затерялся в земле.
       Крик! Я подумал, что это Сэвтя, Дух воздуха, он иногда балуется… Но кричали дети, женщины. Они плакали, падали на колени, в мольбе протягивали руки к людям в шинелях…
       Выстрелы! Я их видел. Видел как из стволов, дымясь, вылетели пули и ударились в грудь мужчины. И он упал спиной в костер. Горел и смотрел в небо широко открытыми глазами.
       Крик! Громкий, протяжный. Это я кричу. Я прошу перестать, не делать этого. Меня никто не слышит. Даже я не слышу себя от крика.
Звон! Это лопнул в огне бубен. Оборвалась связь земли и неба. Некому больше держать равновесие мира.
       Дым! Я вижу его. Он заполняет меня. И я задыхаюсь и умираю. И вижу только дым.
И падаю… вверх, долго-долго.
А потом я ничего не вижу.
Я лежу на мокрой земле, мокрый. Надо мной льет дождь. Вода заливается в рот, и я сглатываю её. Она солёная.
Мне очень холодно. Словно я изо льда. Мне так холодно. И я ничего не вижу. Только костер, открытые глаза убитого человека, заломленные руки женщин. Больше я ничего не вижу.

        Когда я вернулся, я лежал на коленях у Сэвтя. Он обнимал меня тёплым ветром, баюкал, как маленького. Илко горячими, как огонь, руками гладил мои ладони. Вадё и Нойко обнимали нас троих. В этом коконе объятий было тепло и спокойно. Духи еле слышно пели колыбельную. Долго-долго. И я вернулся. Открыл глаза и увидел небо.
–  Сэвтя, – спросил я. – Что такое ветер?
–  Раньше я думал, что воздух становится ветром, потому что я дышу. Оказалось, это от тепла и холода зависит.
– Но ветер остаётся воздухом. Всегда, – сказал я. – А я остаюсь шаманом. Расскажи мне, что случилось.
–  Ты слишком быстро ушёл в прошлое и слишком глубоко. Сначала мы ждали, что ты вернёшься сам. Потом увидели, что твоя Душа становится меньше и прозрачней. Испугались, стали тебя тормошить, звать, а ты как неживой. Нойко тебя даже дождём окатил. Мы еле тебя вытащили. Напугал ты нас, вот что.
Тогда я рассказал всё, что видел. И спросил Духов, что это? Они печально молчали. Сэвтя крепче обнял меня, прижал к себе.
– Это было… триумфальное шествие идей Советской власти. Идея в том, что «шаманы, это зло». «Их надо уничтожить». Жалко, что ты узнал это вот так. На уроке истории тебе бы рассказали…

Горечь захлестнула горло.

– И поэтому я один? Поэтому у меня нет учителя? Мама плачет поэтому?
Я почувствовал себя очень маленьким, беззащитным, потерявшимся и заплакал. Я не мог  жить в мире людей, которые хотели убить меня, ещё до моего рождения… Не хочу, не буду…
–  Когда ты так думаешь, твоя Душа становится меньше, перестает радостно мерцать, гаснет… – воскликнул Илко. – Ты не чувствуешь этого от обиды, но это так. Я вижу твою Душу.
Вот теперь я испугался по-настоящему, сглотнул горечь со слезами.
–  Люди совершили ошибку, – вздохнул Сэвтя. – Теперь жалеют об этом. Все совершают ошибки. Это не повод прощать, только повод задуматься.
–  Ты узнаешь ещё много плохого про людей, – вторил ему Нойко. – Но это не повод отказываться от себя.
–  Да, – строго сказал Вадё. – Это чудо, что ты родился. Мы уже и не надеялись. С тебя начнётся новый род великих шаманов. Счастливый род.
–  Скажешь тоже, великих! – хмыкнул я.
Против счастливых я не возражал. А потом подумал, что вот завтра научусь смотреть в будущее и всё узнаю.
–  Расскажешь? – улыбнулся Илко.
А то, конечно расскажу. Я же Ингутана.



***