Баллада о странниках 4. Глава 10 Сумасшедший хан

Начало: http://proza.ru/2020/12/15/1896
"Искусство быть невидимым заключено в защите"
(Чингисхан)

Знойное, пыльное лето сменила осень. С Итиля стали задувать холодные ветра, прибивая серебристыми волнами к земле шелковистый ковыль, словно к югу бежала огромная река. Но великий хан Туда-Менгу  не видел этого. Он сидел на коврике в маленьком дворике, огороженном высокими стенами. Внутри дворика била струйка фонтана, были красиво разложены камни. Об осени напоминали только несколько принесённых ветром листьев каштана. Туда-Менгу пребывал в состоянии медитации - молитвы Всевышнему. Но даже сейчас, во время пребывания в молитвенном экстазе, в голове его как муха зудела одна назойливая мысль – скоро конец. Его дни, дни бывшего великого хана сочтены. Правление Тула-Буги подходит к концу. Так решил Ногай, правда Тула-Буга ещё об этом не знает. Тогда и ему, бывшему великому хану придёт конец. Он, Туда-Менгу, мудрец и провидец, искусный воин совершил роковую ошибку, когда удержался от жестокой расправы с недругами и в первую очередь с Ногаем. А ведь с Ногаем рассчитаться надо было непременно, как и с его полюбовницей Джинджек-хатун за смерть своего брата Менгу-Тимура. Но тогда ему казалось, что умервщление врагов помешает его духовному росту. Такова была его природа – бесстрашный в битве, Туда-Менгу ненавидел интриги и подковёрные хитрости. Рука, не дрогнув, рубила в ярости боя, но с трудом поднималась, чтобы рубить головы приближённых. Туда-Менгу был великодушен и это был его существенный недостаток, как  правителя. Хинские и персидские книги, в которых была собрана мудрость, в какой-то момент захватили его целиком и он выпустил их виду то, что творится вокруг. Этого было достаточно, чтобы объявить его сумасшедшим и запереть в дальних покоях дворца. Те, кто недавно подавал ему чашу за трапезой, кто целовал ему руки и преклонял колени – отвернулись, сделали вид, будто ничего не произошло. Теперь, единственное, что удерживает Тула-Бугу и Ногая от расправы с ним, это мысль о том, что он где-то спрятал ханскую казну. На самом деле, ханская казна пустовала по причине обычного казнокрадства. Попытка Туда-Менгу разобраться с вельможами, причастными к её оскудению, стоила ему свободы. Однако сейчас, легенда со спрятанным золотом была бывшему хану на руку, потому что Тула-Буга рассчитывал у него выведать тайну нахождения казны. А казнокрады помалкивали, опасаясь справедливого возмездия.
Он приходил к нему – князь Фёдор Чёрный. Предлагал сделку – восстановить его на ханском троне в обмен на ярлык о великом княжении. Да Туда-Менгу не пошёл на это. Во-первых, потому что не хотел снова становиться Великим ханом, а во-вторых, он не верил Фёдору Чёрному. Ни одному его слову. Не ярлык был нужен князю, вернее, не только ярлык. Князь метил своего старшего сына Давида на ханский престол. И на меньшее бы не согласился.
На днях его ученик и племянник Алгуй привёл к нему чужеземца, адепта религии Распятого Пророка.  Они с Тула-Бугой встретили его в степях после неудачного венгерского похода, и он помог им выйти в Ер-Кырым. У чужеземца была искалечена левая рука, скорее всего потому, что правая привыкла держать оружие. Такие люди мало уделяют внимание теории духовного познания, но преуспевают на практике. И уж конечно просто так никогда в степях не встречаются. Туда-Менгу умел читать людские судьбы, видеть помыслы людские насквозь. Но беда его была в том, что не всегда получалось воспользоваться этим своим умением. Чувства его были обострены до предела, и хан увидел в своём собеседнике многое - хладнокровие и выдержку, целеустремлённость и опыт. И ещё у чужеземца был хороший, честный взгляд, этот взгляд понравился бывшему хану. Это был взгляд бесстрашного человека, а бесстрашные люди любопытны и в своих интересах идут до конца. Надо только было понять, чем  можно быть полезным этому чужеземцу. Интуиция никогда не подводила хана,  он умел чувствовать людей. Вот и сейчас почувствовал, что этот странник его будто чем-то притягивал, точно струны его души оказались созвучны струнам души Туда-Менгу. Это был знак свыше, в первую очередь для него, хана-неудачника.
Алгуй всегда относился к нему с признательностью и уважением, поэтому Туда-Менгу, отрекаясь, настоял на его соправительстве. Теперь было очевидно – не зря настоял. И сейчас, Алгуй привёл чужеземца не просто так, он спрашивал – можно ли ему доверять? И Туда-Менгу ответил, что – можно.
 
                ***
Странное чувство испытал Дэвис в тот день от встречи с необычным ханом Туда-Менгу. То ли сумасшедший, то ли действительно, великий мудрец, то ли гениальный пройдоха, который водит всех за нос.
- Мир тебе, - сказал ему Туда – Менгу, когда они вошли в его покои и поздоровались. И Дэвис вздрогнул, ему показалось, будто перед ним предстал не великий хан, а отшельник из Дороса. Что-то неуловимо общее было между ними – взгляд, черты лица, отпечаток тайного знания. Сложно было определить, что именно сближало этих совершенно разных людей, но какое-то духовное, почти мистическое сходство, без всякого сомнения, оно было.
Они беседовали сначала на латыни. Так, ни о чём. Потом хан предложил сыграть ему в игру. Игра эта была очень похожа на тавлеи, в которые Дэвис научился  играть в Москве с Протасием. Всё это время хан пристально наблюдал за ним. Дэвису было немного не по себе от такого внимания и в то же время Туда-Менгу, словно очаровывал его, ему хотелось довериться.
- Я помогу ему освоить язык, пусть приходит, - сказал Туда-Менгу  Алгую на прощание.
Они стали навещать Туда-Менгу регулярно. От Дэвиса не укрылось, что Алгуй эти визиты старался делать как можно незаметнее. Это было объяснимо – Тула-Буга не одобрил бы этих сношений. Бывший хан казался Дэвису просто кладезем премудрости – он с лёгкостью рассуждал о сложнейших вещах, казалось, его разуму подвластно всё – от небесных светил до государственного устройства. Туда-Менгу много знал из истории и обычаев тех народов, среди которых побывал. В молодости он объездил все земли Великой Орды на восток до самого Циньчжоу, побывал в стране Ямато, что за морем Хуанхэй. Через него Дэвис получил возможность по-настоящему постигать Восток, проникаясь пониманием восточного человека. Порой, Дэвис едва сдерживал желание поведать Туда-Менгу  о своих скитаниях и о том, что поручено ему хранить. Потому что, когда беседа доходила до материй возвышенных и философских, Дэвис начинал улавливать сходство между христианскими и восточными духовными практиками, между этическими доктринами разных религий. Он сопоставлял, сравнивал и дивился Божьему промыслу, который проявлялся и в других, казалось бы, совершенно чуждых христианству верованиях. Вселенная становилась ему понятнее, когда вырисовывалась целостная картина всей человеческой разумной мысли. Дэвис наслаждался этими минутами. В целом, им было хорошо вместе, людям трёх поколений, многое повидавших на своём веку. Однако не только в разговорах коротали они время.
- Покажи, какой ты боец. – предложил ему однажды Туда-Менгу.
Алгуй  быстро  скинул халат и, оставшись в одной рубахе и шароварах, встал в боевую стойку.  – Защищайся.
- Ты шутишь, великий хан, - отвечал Дэвис, не торопясь принять вызов, - какой из меня боец?
- Давай, давай!  - подзадоривал его Алгуй. – Покажи, на что способен.
- Да ну вас к чёрту! – возмутился Дэвис, отмахиваясь от наседающих монголов.  - Я просто хотел выучить язык!
- Тебя что, смущает отсутствие руки? – спросил его Туда-Менгу невинным тоном.
- Да, смущает,– ответил Дэвис, всё ещё уклоняясь.
- Это потому что ты помнишь о том, что она была, а теперь представь, что её у тебя никогда и не было. Воином можно быть и без рук и без ног и даже без глаз.
Они сцепились с Алгуем и Дэвис поддался азарту схватки, действительно, забыв про отсутствие правой кисти. С удивлением он чувствовал, как просыпается внутри него и выходит наружу неведомая сила, управляемая волей и холодным расчётом. Туда-Менгу повелел им разойтись, не дав никому одержать победу, и соперники тяжело дыша, разошлись по углам дворика, Дэвис понял, что бывший хан увидел то, что хотел увидеть.
- Ты хороший воин, - сказал он Дэвису, слегка усмехнувшись. - Но не мастер. Твоё тело выучит язык лучше, чем это сделает ум.
И хан оказался прав. Обучаясь приёмам боя, Дэвис быстрее и глубже усваивал навыки монгольской речи.  Чем больше Туда-Менгу делился с  Дэвисом своими знаниями, тем большим уважением друг к другу они проникались. Тем большее сострадание вызывала у Дэвиса незавидная участь бывшего хана – быть арестантом в своём дворце.
Во время одного из посещений, Алгуя куда-то позвали, и он ненадолго оставил его наедине с Туда-Менгу.
 - Ты видишь перед собой редкостного глупца и неудачника, - сказал ему тогда Туда-Менгу. – Да-да, не удивляйся. Я постигал мудрость бытия, тайны мироздания, но упустил текущую жизнь. И мне не помогли мои книги, не помогли все знания, собранные в них. Я знал, но не сумел воспользоваться. Теперь жизнь моя не стоит дороже медной монеты. Я никогда не боялся смерти в бою, но сейчас мне просто страшно умереть от крысиного яда, который могут положить мне в пищу. Я не хочу умереть, как крыса, я не заслужил этого. Я знаю, что Тула-Буга не тронет меня, он человек слова. Но если на его место придёт другой. Меня даже не задушат шёлковым шнурком, не сломают хребет, потому что побоятся. Отравят!– в глазах бывшего хана заледенела тоска. - Я, конечно, свободный человек, - продолжал Туда-Менгу, - но, честно говоря, желал бы сменить обстановку.
- Тебя охраняют, – напомнил Дэвис
- Это не препятствие. С двумя людьми можно справиться, даже договориться. А вот с несколькими десятками я не справлюсь. Поэтому мне нужен ключ от зиккурата. Того, где обсерватория.
- И ты хочешь попросить меня достать ключ? – спросил Дэвис.
- Ну, вы же тут не только языки учите, я приблизительно представляю, чем вы тут занимаетесь в своих миссиях. Тем более мне есть, что тебе предложить - ответил бывший хан. - Я знаю о том, что ты интересуешься механическими науками, а мои племянники заняты разработкой нового вида оружия. Оружия, которое будет иметь способность поражения на большом расстоянии. Оно  пробьёт любой доспех, и даже крепостные стены. Понимаешь, тот, кто первым научится делать такое оружие, получит превосходство над любой армией мира. Если это будут татары – подумай, что останется от твоей Европы? Я же могу достать для тебя чертежи и описания всех процессов, тайны и секреты оружейного ремесла.  Я сам этим занимался не один год.
- И ты готов пойти на это? Пойти, по сути, против своего народа? – удивился Дэвис.
- Моему народу не принесёт это ни счастья, ни процветания. Ни одно оружие ещё не приносило людям счастья. А мне может принести свободу. Ведь может, а? – Туда-Менгу хитро улыбнулся, - Ну так как?
- Ты хочешь вернуть себе трон?
Хан рассмеялся.  – Мне уже предлагали свободу, но в обмен на возвращение трона. Но я отказался. Я не хочу власти, не хочу быть игрушкой в чужих руках, лучше тут, под арестом. По крайней мере, честно.  Возвращение трона – это много крови, а я не хочу проливать кровь монголов. Я мечтаю просто умчаться в степь, потом слезть с коня, растянуться на земле и смотреть на звёзды. Нет, я больше не стану ханом. Земля большая и я найду на ней своё место.
Они смотрели друг на друга пристально:  каждый старался проникнуть в намерения другого.
- Почему ты просишь именно меня? – спросил, наконец  Дэвис.
- Думаешь, я не просил других? - вздохнул Туда-Менгу.
- И что?
- Алгуй поклялся не нарушать волю своего брата, а остальным я не могу довериться.
- Почему мне доверился?
Туда-Менгу прищурился, глядя куда-то сквозь Дэвиса – Сложный вопрос. Я многое понял про тебя за это время. Ты мой последний шанс.
Холодок пробежал по спине Дэвиса.
- Не переживай, я своими домыслами ни с кем не делился, – заверил его бывший хан.
- Хорошо, как ты себе это всё представляешь?
- Ключ надо оставить в условленном месте и дать мне об этом знать. Я заберу всё необходимое из башни и уйду по тайному ходу,  – объяснил Туда-Менгу. – Все мои разработки ты найдёшь там же, в обсерватории. Просто оставь потом ключ в тайнике.
Европеец и азиат пристально смотрели в глаза друг другу, и каждый старался проникнуть в намерения другого. Казалось, между ними натянута тонко звенящая струна.
- Хорошо! Как я дам тебе знать, если возьму ключ?
В ответ Туда-Менгу протянл ему круглый камешек, размером с куриное яйцо. Камень был чёрного цвета, на нём был начертан разделённый волнистой линией на две половины, чёрную и белую, круг. - Брось этот камень через ограду в этот двор, когда возьмёшь ключ. Это несложно.
Дэвис взял камень и быстро сунул за пазуху.
- Я не жду от тебя немедленного ответа, просто дай мне знать, когда решишься. И не затягивай, моё чутьё подсказывает, что грядут нехорошие перемены.
Это была возможность и Дэвис заранее знал, что Протасий бы такую возможность не упустил. Но случайно ли Алгуй оставил их наедине? Вряд ли. Тогда зачем? Чтобы помочь своему наставнику? Или, чтобы вывести их обоих на чистую воду? Эти вопросы проносились в голове за доли мгновений. Надо было принимать решение – согласие выводило его на грань смертельного риска, отказ  - всего лишь оказывался упущенной возможностью. То, на что ушли долгие месяцы его жизни, кропотливое изучение манускриптов, бесконечные неудачные эксперименты – преподносилось ему сейчас в готовом виде, на блюдечке. И точно также, на блюдечке, это могли получить другие.
Появление Алгуя положило конец его колебаниям. Предложение Туда-Менгу повисло в воздухе, так и не получив ответа.
- Послушай, почему вы держите его взаперти? Он же никакой не сумасшедший.   –  спросил Дэвис у Алгуя, когда они покинули покои Туда-Менгу – И, кажется, не претендует на власть. Ты не думаешь, что это бессмысленно и жестоко?
- Кажется! – резко ответил Алгуй, видно Дэвис попал по больному месту,   – Но с этого коня нельзя просто так соскочить. Может быть, дядюшка сам лично и верит искренне в то, что не будет больше претендовать на власть. Но как только он окажется на свободе найдутся люди, которые своего не упустят  и воспользуются этим. Я знаю, ему уже предлагали поучаствовать в перевороте.
- И он согласился? – спросил Дэвис, не желая выдавать то, о чём они говорили с Туда-Менгу.
- Не знаю. Не имеет значения. Главное – предлагали. А к чему это приведёт? К политическому кризису и развалу государства. По правде говоря, проще было дядюшку прикончить. Нет человека – нет проблемы. Темуджин поступил бы именно так. И Бату-хан. И Джучи. Да что тут говорить – любой европейский монарх поступил бы точно также. Но Тула-Буга гуманист в этом вопросе, с чем я полностью согласен. Подожди, пока всё утрясётся, власть упрочится, тогда можно будет и отпустить пленника на свободу.
 Алгуй направился к Тула-Буге, брат звал его ужинать с ним. А Дэвис торопился остаться наедине с Кауле, чтобы в разговоре с ним осмыслить слова Туда-Менгу. Времени оставалось немного. Что-то подсказывало Дэвису, что события начнут разворачиваться непосредственно перед свадьбой ханши и княжича.

Продолжение: http://proza.ru/2021/01/21/2000