Отрывок, редакция которого, потрепала мои нервы

  Он опустил руки, взглянул на правое запястье - его опоясывала кровавая ссадина.
 
 - Значит, был второй наручник, - прошептал он. - Это с какой силой нужно рвануть, чтобы остался такой след?
 
  Парень, поднявшись с холодной земли, посмотрел вперед. За последним домом улица резко уходила налево. Он облизнул разбитые губы:
 
 - Кто меня так отделал? И куда я попал?

 
  Даша уснула, уперев согнутые в коленях ноги в мой живот. Я погрузил лицо в ее волосы. Как только она укладывалась, таким образом, то мгновенно засыпала. Наверное, нашла любимую позу спать со мной. Если я переворачивался на другой бок, она плотно прижималась ко мне и крепко обхватывала руками. В течение ночи, когда объятья ослабевали, Даша вздрагивала и с новой силой обнимала меня. Как будто боялась, что я от нее улизну. Никуда я от нее не денусь. Мышонок нашел свое место на планете. Это место – возле нее.
 
 - Игорь, спустись в низ. Домофон не работает, - раздался в трубке голос Любы.
 
 - Иду. 
 
  Я посмотрел на Дашу.
 
 - Иди, мышонок, к своей мышке, а тетя кошка пока вам сыр нарежет.
 
 - Что мне ей сказать? 
 
  Я снял ключи с гвоздика.
 
 - Может, все-таки поехать с ней в цирк?
 
 - Нет, цирк сегодня здесь будет.
 
  Даша подтолкнула меня к двери:
 
 - Тащи сюда своего бегемотика.
 
  Спускаясь в лифте, от безнадеги, я несколько раз саданул башкой о стену кабинки. И еще, как специально, Люба выглядела сногсшибательно. Она была весела и щебетала, будто птица. Мы немного постояли у подъезда. Я боялся идти обратно, но тянуть не имело смысла. Открыв дверь, я понял, что сейчас Любе подрежут крылышки.

 
 - Эту ямку копай аккуратно, - ласково шипела старуха. - Стенки должны быть ровными.
 
  Карга всхлипнула, смахнув костлявым пальцем черную слезу.
 
 - В нее скоро красавица ляжет.
 
  Толстяк, высунув язык, нежными движениями, начал шлифовать краем лопаты стену новой могилы.
 
 - А ну-ка, постой, - сказала ведьма.
 
  Толстяк замер.
 
 - Я же отчетливо слышала. 
 
  Старуха росла вверх.
 
 - Есть! Я вижу его! - оглушительно зарычал демон. - Он вошел в мертвый город!

 
  Я уронил ключи, вытаскивая их из кармана. Мы только что вышли из лифта.
 
 - Игорь, у тебя дверь открыта.
 
  Любу резко покинула веселость.
 
 - А у меня там гость! 
 
  Я поднял связку.
 
 - Ты не поверишь кто!
 
  Распахнув дверь, я взял Любу под локоток. Когда вошли внутрь, входная дверь захлопнулась за нами. У Любы задралась юбочка и разлетелись волосы на затылке. На лестничной площадке стукнули двери лифта. Мой телефон вздрогнул. Я прочел сообщение: «я неподалеку, сам начни, а потом позвони мне, и я приду. Ваша тетя-кошка».
 
 - А где гость? – спросила Люба, одернув юбку и поправив волосы.
   
  Я сидел на краю дивана, приложив мокрый платок к разбитой губе. Люба лежала рядом, уткнувшись лицом в подушку. В прихожей, после того как я раскололся, Люба с силой въехала лбом в мой подбородок. Она разревелась и, подбежав к дивану, свалилась на него как подкошенная. До сих пор не проронила ни слова. Звонить нашей кошке я пока не решался, так как не знал, будет ли продолжение у этой пьесы. Ведь на моей физиономии осталось еще много неизбитых мест. Как я завтра появлюсь на работе с поцарапанным ухом и разбитой губой. Ничего, скажу, что подрался у пивнушки. Пусть все думают, что я склонен к алкоголизму и внезапным приступам агрессии.
 
 - Какие вы сволочи с атаманшей, - всхлипывая, сказала Люба.
 
  Оторвав лицо от подушки, она зло посмотрела на меня:
 
 - Нашли для своих утех разменную монету. Живого человека ни во что не ставите. А Бессонов тебе Дашку так просто не отдаст. Он полный отморозок и убийца. Его менты прикрывают. Так что вам - хана.
 
 - Все правильно говоришь, Люба.
 
  Я почувствовал, как в  моем сердце прорезался рубчик от ее коготка.
 
 - Пусть меня прибьют. Так даже лучше будет для меня и для всех. Устал врать.
 
 - Ты думаешь, мне это надо, чтобы тебя прибили? Я тебя полюбила, а ты притворялся!
 
 - Ничего я не притворялся. Ты хорошая и мне нравишься.
 
 - Конечно, хорошая. Поэтому об меня вытерли ноги, как об тряпку. А потом выбросили, словно собаку на улицу!
 
 - Люба, прости меня, пожалуйста! 
 
  Я встал на колени.
 
 - Я подонок и мразь конченая!
 
 - Игореша, родненький мой! 
 
  Люба спрыгнула с дивана. Опустившись на пол, она обняла меня и закричала:
 
 - Миленький, за что ты так со мноой! Я не знаю, что мне делаать! Пусть меня тоже убьют!
 
 - Успокойся, не плачь! 
 
  Еле сдерживая слезы, я зацеловывал ее мокрые щечки.
 
 - Я тебя люблю. И ее люблю. Сильнее жизни!
 
  Я вытащил телефон.